Те, кто работали когда-нибудь на государственном предприятии (ну или хотя бы обучались в ВУЗе), знают наверняка, что такое "обходной лист", или, проще говоря, "бегунок". Что-то вроде финальной исповеди, перед тем, как тебя вышвырнут наконец-то восвояси. Тут печати собери, тут завизируй, тут подписи поставь. И пиздуй на все четыре стороны. Сия эпопея началась рано утром, в кабинете начальника ОКБ.
Седой злобный старикашка демонстративно надел на нос пенсне и чуть-ли не по слогам прочёл моё "Прошу уволить по собственному желанию". Потом шмыгнул носом и покосился на меня. Ишь ты, мол, какие желания у него. Собственные. Вот в наше время желание каждого было - желание партии. А теперь, видишь ли все из штанов выпрыгивают. Сплошные мерчендайзеры и бизнесмены! Ну и куда, спрашивает, ты Илья, подался?
- В жопу мира. - честно ответил я.
- В столицу штоли? - хихикнул начальник. От его сельского юморка и запаха "Примы" отчаянно хотелось чихать.
- Почти. На "Авиакор".
Начальник вроде подобрел. Глобализьм, понимаешь. Сначала только двигатели для самолётов рисовал, теперь и за сами самолёты взялся? Так недолго и до Большого Андронного Коллайдера дослужиться.

Взяв обходной, я вышел из кабинета на свободу и несколько раз громко чихнул. Потом прислушался. Из кельи Верховного отчётливо слышался отборный мат и звуки дискового телефона.
Первым пунктом в "бегунке" значилась техническая библиотека. Несколько лет назад, меня со всей заводской молодёжью командировали перетаскивать её из здания бухгалтерии, в здание ОКБ. Что техническая(!) библиотека делала в бухгалтерии 50 с хуем лет, я до сих пор ума не приложу.
Библиотека у нас на заводе обширная. Несколько десятков огроменных стеллажей, напичканных пыльными книгами. Некоторые из них были, насколько я понимаю, написаны задолго до открытия закона Всемирного тяготения и Первой космической скорости. Полное собрание сочинений Ленина дружелюбно соседствует с "Расчётами на прочность" Ротшильда. Так наши авиационные двигатели и бороздят просторы Большого театра. С Ротшильдской и Ленинской помощью.
Бабуля-библиотекарша взяла в руки бегунок. Громко, несколько раз вслух произнесла мою фамилию и пошла к картотеке (которая занимала ещё один такой же древний стеллаж). Очевидно, любой практикант, любой дворник, уже уволившийся или вообще, отошедши в мир иной, всё же имел свою карточку и возможность в любой момент приобщиться к турбинам, крыльчаткам и камерам сгорания.
- Бабуля! - взмолился я ей вслед. - Я у вас в библиотеке в жизни ничего не брал. Я же современное поколение, поколение Х, интернета и электронных книг. Поставьте печать!
Бабуля и ухом не повела, продолжив своими сморщенными пальцами перебирать весь "свет отечественного двигателестроения". От запаха карвалола и мудрости веков отчаянно хотелось чихать.
Наконец, моя карточка была найдена.
- А знаешь почему тебя уволили? - ехидно спросила бабуля. - Потому что ты книг не читал! Кому же нужен безграмотный неуч? А читал бы - до моих бы лет тут проработал!
Оправдания по поводу "собственного желания" и сомнительной перспективы проработать тут ещё годков 30-40 потонули в ужасающем чихе.
- Экий прохвост! - взвилась бабушка. -Да у тебя же с 2001 года Рошитберг не сдан! "Теория некруглых шестерн".
Тут мне совсем поплохело.
- Какие некруглые шестерни, бабуля? Я в 2001 году ещё первокурсником водку по общагам пил и интегралы считать учился. А-а-апчхи-и-и!...
- Ничего не знаю. Рошитберга гони. Книга редкая, денег больших стоит. - прищурилась бабуля.
Через полчаса доказываний, что я не индюк, я возненавидел бабулю, Рошитберга и некруглые шестерни. Швырнув на стол 130 рублей (по пЕрскуранту), направился на склад спецодежды. День обещался быть весёлым.

Зав.складом спецодежды у нас Гопак. Прапорщик в отставке. Когда его спрашивали, где он работает, он поднимал ввысь палец и таинственно провозглашал: "На ВОЕННОМ объекте..." Перед встречей с ним я специально пригладил вихры на макушке, застегнул верхнюю пуговицу и воткнул в уши iPod. Чтоб сразу было видно, что я человек маленький и по долгу своей службы не хожу пешком по ядерному реактору, не купаюсь в азотной кислоте и не протираю контакты техническим спиртом. А сижу себе спокойно, рисую за компьютером. Без каски, перчаток и резиновых сапог.
- Зимой на снегоуборочные работы командировали?
- Ну.
- Арматуру гну! Валенки где?
Тут меня начало бить мелкой дрожью.
- Еба, не вопрос! - заорал я. - Щас сваляю. Я же валенковалялщик, блять, в третьем поколении! Неужели не видно?!
- Вот вы молодой человек зря слюной брызжете. У нас давеча фрезеровщики командировались главную аллею очищать, так целый вагон валенок спиздили.
От запаха технического спирта и остатков заюзанных не одним поколением инженеров валенок отчаянно хотелось чихать. Я сдался.
- Че у вас там.. По пЕрскуранту?
- Вот, другой разговор. 40 рублей! - обрадовался Гопак.

В "Архив чертежей", в подвал, я пришёл взмыленный, с шестью толстенными папками. Наученный горьким опытом, я принёс в архив не только свои чертежи, но и чертежи всего нашего отдела, немного из соседнего отдела, пару служебных записок, должностных инструкций и спецификаций. Начиная с 1958-ого года. Пока девочки из архива задумчиво разорачивали форматы А1 и сверяли номера, я успешно слинял.
- А-а-апчхи! - догнало меня в коридоре. И на душе сразу стало как-то светлее.

Начальник отдела кадров улыбнулся мне своей щербатой улыбкой.
- Ну ничего, Илья! Вот, поработаешь немного, поднаберёшься опыта, и обратно, к нам. Мы тебе уже отличную должность присмотрели! Вот только что-то твою трудовую мы никак не найдём...
Меня внезапно начало тошнить. Перед глазами поплыли щербатые улыбки, валенки и некруглые шестерни...
- А, вот же она.
- Спасибо. - сказал я и вышёл из проходной под проливной дождь.