На самом деле не совсем понятно - что в этом мире для чего. Человек для культуры, или культура для человека. С одной стороны, любое здравомыслящее общество, не погрязшее в думах о жизни и смерти, постоянно передаёт долг перед своими предками – своим потомкам. И что самое удивительное, долг этот постоянно растёт, из поколения в поколение. И выплатить его или даже погасить частично – не представляется возможным. Ну разве что до тех пор, пока не будет изобретено средство, воскрешающее мёртвых.
Люди создают культурные ценности, складируют их в музеи и библиотеки (человек для культуры), оставляя наследие потомкам, позволяя им наслаждаться картинами и черпать знания из книг (культура для человека).
Музеи – чрезвычайно интересный социальный пласт, олицетворяющий собой прошлое, создаваемый в настоящем для будущего.

Редко кто ходит по музеям ночью. Разве что в музей восковых фигур, да и то по какому нибудь сценарию фильма или спец-флаеру на «хеллоуин». Но специально для читателей «Трактатов Совести» сегодня сделано исключение. Вот единственная музейная смотрительница баба Клава (она же сторож) уснула на троне какого-то древнерусского князя Дерислава средней величины. Ну а что, экскурсия по музею стоит всего 50 рублей, общество искушено телевидением, кино, ночными клубами, посетителей совсем мало. У администрации нет денег даже на нормальную мебель. Вот и приходится работникам сидеть на тронах древнерусских князей, изредка, с похмелья, спать на ложах польских шляхинь ручной работы.
Над шапкой Мономаха протекает сломанный кондиционер. Рядом, изображая тазик для сбора воды, стоит позолоченный кубок, из которого пивал хмельной мёд сам Владимир Красно Солнышко. Впрочем, комната древней мебели и утвари не так уж и интересна.

Пройдёмте дальше, в розовую комнату. Некий «ню-перфоманс», с привкусом древности. Вот редкий дорогой экземпляр секс-игрушки. Индийский правитель Раджа Хета, уезжая на завоевания северных земель, приказал специально для своей жены лучшим мастерам выточить из цельного куска хризолита сиренево-прозрачного слоника с хоботом в виде эрегированного фаллоса. Наверное, пригодился, ибо слоник находится не в лучшем состоянии.
Вот целая повозка, наполненная женскими манекенами, одетыми в платья из конской мешковины, набитой сеном. Во время крестовых походов такие секретные повозки, именуемые «желанницами» неотступно двигались за крестоносцами. В середине вереницы. Как «вагон-ресторан» в поезде.
Или вот, уникальная экспозиция. Рядом, на стене, скотчем приклеена пояснительная записка, в которой написано об «Истоках становления культуры садо-мазохизма в царской России». Оказывается, гусары заезжая к своим любимым на постой, сильно спешили и зачастую во время секса не снимали сапог со шпорами. Вот они, под стеклом, знаменитые гусарские шпоры, замененные в современности безликими колёсиками с зубцами.

Или вот, комната с всевозможной наркоманской атрибутикой из разных времён. Тут и шприц Артура Конан-Дойля с остатками опия. И «булик», из которого курил поволжскую коноплю Стенька Разин с Емелей Пугачёвым. А это что? Хм… «Пластиковая карточка VISA с остатками кокаина Зигмунда Фрейда». Совсем уже охуели эти музейщики…

Мимо «комнаты пыток» можно просто пройти. В наш век триллеров и трэш-ужасов никого уже не удивишь машиной, постепенно загоняющей стальной прут в анус жертве, или там маской, раздирающей челюсти. Хотя вот этот двойной нож из дамасской стали, в чугунной оправе очень интересен. Для наказания насильников. В нём два отверстия примерно одинакового диаметра. Наказуемого избивали до потери сознания, засовывали язык в одно отверстие, а хуй – в другое, и связывали сыромятными ремешками. А потом бросали в чистом поле и уходили. Вот приходит человек в сознание и думает, что же ему дороже, язык или хуй.

Ну вот, экскурсия по музею закончена. Скоро рассвет и сегодня, может быть, ещё несколько десятков человек придут сюда, чтобы прикоснуться к прошлому. Почему-то так устроен человек, что культурой древности лишь только восхищаются. Гениальные памятники архитектуры, потёртые тайнописи, содержащие мудрость веков. Но вот об истоках порочного вспоминать не хотят. А зря! Эх, поеду летом в деревню, привезу себе сапоги со шпорами.