- Может, в лавку к пасечнику? – робко спросил старец Свят.
- Идем в сельмаг, - решительно сказала учителка. - Там бардак, но душевно, почти по-советски, вот в чем прелесть! Даже пакетики приходится с собой брать(не покупать же)...

План, придуманный Калиостро, сначала встречен был в штыки.
Сопротивлялся, в основном, старец Свят. Домна Декасовна не сводила затуманенного взгляда с Калиостро и только поминутно вздыхала, прижимая руки к бурно вздымающемуся сердцу.
У сердца был свой собственный план, весьма далекий от ограбления магазина. Сердцу хотелось чего-то такого...неясного: упоительных вечеров, погадать на ромашке, неба в голубых глазах поэта и изредка французской булки.
Но общественные дела были важнее. И поэтому сердцу приказывали молчать и вообще как можно реже шевелиться.
Калиостро тоже волновался. Он горячо доказывал необходимость «повязать» Офелию общим преступлением. И тогда, мол, она будет в наших руках. И никуда не денется, встретится с Лексем, как миленькая – не отвертится.
- Утром деньги, вечером стулья, - обводя всех тяжелым взглядом, поставил неоспоримую точку в споре знаток человеческих душ. И почему-то задержал взгляд на Домне.
Домна закраснелась и быстро-быстро закивала, соглашаясь.
Старец Свят тяжело вздохнул:
- Нууу...а просто нельзя им сказать – мол, приходите на сеновал?...
- Нельзя, – сказал, как отрезал, ведун. – В любви все просто не бывает.
Домна всхлипнула и суетливо засобиралась домой - готовиться к ограблению.

И вот теперь Домна со Святом прогуливались между полок в сельмаге, присматривались к обстановке и ждали Офелию.
Офелия задерживалась.
- М-м-м, за фруктами не беги, они там гнилые всегда. Сыр я сама пойду выбирать, а то возьмешь еще в рваной упаковке. Почему-то любят там старушки огурцы и сыр на крепость проверять, потом все в ногтевых царапинах и мягкое, – учителка деловито давала указания несколько растерянному старцу.
- Давай тележку покачу? - суетился Свят. - Нет, я не убегу с продуктами - я же просто помочь хочу. Ведь если ты будешь катить тележку, у тебя из-под куртки могут конфеты выпасть.
Последние слова услышала подошедшая сзади Офелия и приглушенно вскрикнула.
- Да тише ты! – зашипел на неё Свят. – Помогай давай. Отвлеки вон того, толстого - я дыньку выкачу.
- Ой, дядя Свят...конечно, помогу! – сочувственно глядя на старца, сошедшего, по её мнению, с ума, зашептала Офелия. - Я глазки вот сейчас ему построю, и он навек забудет обо всем! Без ложной скромности чертовски я красива!
Свят с жалостью погладил бедную девицу по роскошному волосяному покрову:
- Да я знаю, знаю, красавица ты наша...Бери всё, что видишь. И загороди меня - колбаса из рукава выскальзывает! Поправлю.
Домна Декасовна, оглянувшись, заворчала:
- Свят, у тебя сзади рулон туалетной бумаги выглядывает, 54 метра! Ты бочком, бочком продвигайся...Офелия, теперь с тобой конфетами придется делиться...
- Офелька, не вертись! Ага, вот, поправил... Уфф. Смотри, как охранник смотрит! То ли на тебя с любовью, то ли меня прибить хочет - не разберу...
Между тем охранник Фантомасов (он в свободное время подрабатывал вышибалой в сельмаге) смотрел на шушукающуюся группу не сказать, чтобы с любовью, но желание помочь явно отпечатывалось на его бледном от недавних потрясений лице.
Но преступникам доверять перевоспитавшемуся Фантомасову было как-то не с руки.
Да и вообще – нужно было бдить и быть начеку.
- Слушай, Домна, не охоться ты за вырезкой, у тебя же конфеты растают... В общем, как договаривались - выходишь первая, жмешь воон на ту красную кнопку, Офелька кричит "пожар" и ставит подножку охраннику. А уж я на кассе не оплошаю - будь спокойна, - спешно давал указания старец Свят, поднимая воротник телогрейки и подозрительно оглядываясь по сторонам.
- Да не могу я кнопку! – с отчаянием прошептала Домна. - Не могу я, у меня же все руки заняты, и грудь увеличилась. Смотрят же все! Может, я внезапные роды изображу? Я могу.Хоть двойню! Вы только тележку не бросайте...
- Свят, ей Бо, как маленький! – вдруг сзади послышался громкий голос подкравшейся Дуси-Муси. - Ну кто КОЛБАСУ в рукав прячет?! Ты что, не знаешь, КУДА надо прятать колбасы?!!! В рукава прячут кокаколу двухлитровую. Типа - бицепсы и все такое. Я в кино видела.
- Я именно туда кокаколу и спрятал, - стыдливо пробурчал старец.
- Именно ТУДА надо было колбасу!!! Кокакола ТУДА великовата, не льсти себе, - строго оборвала его Дуся-Муся.
- Ты с нами заодно? Отлично, тетка! – обрадовалась Офелия. – А мы уже на выход собрались. Теперь мы вдвое больше унесем! Эй, Свят, бери скорее пиво! Оно хоть самогонки не чета, но все же горе можно им залить!
Дуся-Муся принялась деловито распоряжаться:
- Вырезку проще всего на мне прятать. На мне ее больше поместится. Ибо лишние пять-шесть кило мне уже погоды не сделают, и одежка свободная по максимуму. И пряники, пряники для Свята не забудьте! Пряники для старцев – оно самое то опосля пива!
Домна Декасовна стала в ужасе отползать к выходу.
На старца вдруг накатило раскаяние:
- Если нас схватят - убейте меня апстенку! Я в кутузку ни за что не пойду! Там вместо пряников макароны дают!
Офелия рванула на груди телогрейку:
- Апстенку?! Ни за что! Беру все на себя! Во всем, мол, только я и виновата! Да нас никто ни в чем не заподозрит. Мои глаза прекраснее всего, на них лишь только и глядит охранник, и ничего вокруг не замечает. Так что спокойно, дядя! И вперед!
Дуся-Муся оттеснила а Офелию широкой грудью:
- Если нас схватят (а это вряд ли), мы меня вперед поставим, и все на меня свалим. У меня лицо жалостливое. А ежели лицо не поможет - я их массой передавлю! – и веско добавила непонятное слово - нафинг.
Процессия медленно двинулась к выходу.
«Все равно меня убейте! На всякий случай!» - не переставая умолял старец. Отважные девушки загораживали его со всех сторон; Офелия между делом заметала следы веником.
- Ты глазами, главное, сверкай! – пихала её в бок Дуся-Муся. – А мы дорогу проложим. А Свята за нами совсем не видать, хоть у него колбаса и торчит отовсюду...Прорвемся!

Пыхтя и отдуваясь, дружная компания вывалилась на улицу.
- Эх...а охранник-то как смотрел, как смотрел...голодными глазами. Может, колбасы ему дадим, вон сколько утащили...Или взять его с собой, как заложника? Продадим потом в рабство в Малые Попыхи.
- Ну вот уж нет! – вытирая пот со лба, возмущенно откликнулась Офелия. – Мы грабили, а с ним теперь делиться?! Пускай себе страдает он тайком! Без колбасы и глаз моих прекрасных. Я тоже, может быть, тайком страдаю! – и она принялась всхлипывать.
Старец Свят внезапно проявил нездоровое оживление.
- Где тут базар? – требовательно спрашивал он, бесцеремонно хватая девушек за грудки. – Дайте мне баранки! Я буду разбрасывать их на базаре! Где мои баранки? Отдайте баранки!
- Да вот пряники! – испуганно верещала Дуся-Муся. – Пряники разбрасывай!
Старец упрямо мотал головой и требовал баранки.
Фантомасов, смущенно переминаясь с ноги на ногу, наблюдал за ссорой возле дверей сельмага, делая непонятные знаки.
- Его я попрошу, и сей же миг мне вынесет он все, что ты захочешь! – с отчаянием вопила Офелия, пытаясь оторвать руки старца от своей телогрейки. – Он уж на все готов ради меня! А я уж, так и быть, потом всю ночь с ним буду план какой-то обсуждать. Ты только успокойся, дядя Свят! Ты пряники бери себе..и жвачку!
А вокруг уже собиралась толпа любопытных.
- Ну чего пялитесь? – прикрикнула на них Дуся-Муся. – Не видите, у старца шок! Скажите охраннику, пусть стаканы тащит, сейчас пиво пить будем! Для успокоению!

Луна, торопливо устраиваясь над плетнем, с завистью смотрела, как полсела, собравшись в тесный дружественный кружок, упустошали банки с пивом, смачно закусывая колбасой и пряниками.
Что-то живо рассказывала Дуся-Муся, заливисто смеялся Фантомасов, изредка всплакивала Офелия; а старец с маньячным упорством все порывался разбрасывать баранки по базару, но его ласково сдерживали – народ старца уважал и сочуствовал.
А рядом отирался Баскервилька и шуршал обертками от конфет.