Что может чувствовать существо, обделённое природой почти всеми чувствами? Что может ощущать человек, не имеющий ни слуха, ни зрения, ни обоняния? Необъяснимая и непонятная злость и ярость, и лишь воспоминания тёплых, добрых рук, с самого начала существования кормивших, поивших, одевавших. И всё - на грани подсознания. Ведь он не знает, что это было за заботящееся о нём существо, но чувствует всем своим нутром, что должно быть что-то бОльшее, чем знает. Но вдруг, в один миг, он лищился того единственного, что имел. Теплоты и ласки родных рук. И тогда, впервые ненакормленный и ненапоенный, гонимый непонятностью, голодом и жаждой, он встал. Он, уже подросток, от рождения лишённый всех практически чувств, жил с матерью, в домике между лесом и полем, вдали от цивилизации. Мать кормила, поила и одевала несчастного сына, которого нельзя было даже ничему научить, вела хозяйство, и вполне обеспечивала этим обоих, но, в один солнечный летний день, умерла. Она ушла от цивилизации, которая не могла помочь её сыну, предлагая лишь его усыпить. Она знала, что не имеет права обрекать сына на смерть смертью своей. Она должна была умереть либо после него, либо после обретения им чувств. Но...
Мальчик встал. Где-то в глубине сознания он знал, как нужно это делать. Однако, первые его движения были неловки и он с трудом перемещался даже на четвереньках. Но чувство голода и страха быстро подняло его на ноги. На ощупь - осязание было едва ли не единственным чувством, с которым он родился - мальчик нашёл то, чем кормили его ласковые руки. Еда дала ему силы, и он, ведомый неизвестно чем, вышел из дома. Необяснимая ярость вела его среди деревьев и корней, на которые он постоянно натыкался, падал, разбивая тело в кровь, ощущая неизвестное раньше - боль, но злость поднимала его, давала всё бОльшие силы, и тянула, непонятно куда и зачем. Возможности первый раз двигающегося тела, однако, не безграничны, и, после очередного падения, мальчик не нашёл в себе силы подняться. Он сильно ударился о корень дерева, но, вместо ожидаемой уже как следствие боли, пришло что-то новое, красивое и нежное, переливающееся и ласкающее почти как те руки. Он не знал и не мог понять, что это такое, но был уверен, что это должно быть, что это нормально, что это то бОльшее, которое он чувствовал всем своим нутром, но не мог ощутить. Он не узнал, конечно, что в тот прекрасный миг пришёл к нему слух. Но знание того, что это должно быть, и что должно быть что-то ещё, передали ему те любящие руки, хозяйка которых полагала, что кроме еды и тела больше дать ничего своему сыну не может. Мальчик лежал и наслаждался звонким и радостным журчаньем ручья, заливанием на разные голоса птиц, трескотнёй кузнечиков и шумом ветра в кронах деревьев. Он один понимал, как это преврасно и что это есть самая главная музыка, дававшая ему новые силы. И эти силы вновь подняли его, это была уже не злоба, а стремление к новому, знание, что музыка - не последнее, что он для себя открыл. На слух он дошёл до ручья и на ощупь понял - это то, чем поили его родные руки. Напившись, мальчик побрёл дальше, увереннее, не так спотыкаясь и падая, так как чувствовал приближение корней и деревьев приобретённым внезапно слухом, обострённым отсутсвием чувств других. Но вскоре...
Вскоре он упал. У него закружилась голова, вокруг стали неожиданно всплывать предметы, толстые и тонкие, низкие и стремящиеся ввысь, безумно красивые картинки, коричневые узоры и зелень, сплетения линий, отливы разных цветов. И над всем этим - голубеещее лазурное небо. И мальчик целовал землю, как целовали его пропавшие ласковые губы, обнимал деревья и кустарники, иногда испытава боль, но боль уже приятную. Он понимал, что это то доселе ему неведомое, о котором он мечтал, и отсутствие которого рождало в нём тоску и ярость. И новое чувство вселило в него новые силы, и он побежал, больше не спотыкаясь и не падая, не чувствуя никакой усталости. Мальчик бежал, окрылённый тем, что ему открылось, лицо его ласкало ослепительное солнце, как вдруг перед открылось огромное ярко-красное пространство, уходящее в необозримую даль. Великое множество цветов не только ослепительно сияло, но и великолепно...пахло! Почувствовах запах, он понял, что обрёл всё, о чём ему говорили заботливые руки, он чувствовал запах деревьев, травы, запахи земли, и неба, и облаков. Но запах этих прекрасных алых созданий был всепобеждающим, и он упал на них, он обнимал их и целовал, он понимал, что познал теперь всё, его ему так хотелось все эти долге годы, и стал счастлив. Мальчик познал музыку природы, увидел красоту леса и неба, услышал их запахи, понял, что такое жизнь.
Не каждому из нас, да почти никому, с рождения обладающими всеми возможными чувствами, выпадает такое счастье. Но он его испытал и почувствовал сильную усталость. Его начало клонить в сон, но не от перенагрузки и обрушившихся чувств и эмоций. Цветы, произведшие на него такой неописуемый восторг и цветом, и красотой, и, особенно, запахом, были маком. Засыпая этот мальчик, так и не узнавший, Читать далее...

вот еще...зацените
[699x523]

вот..еще одна..
[539x800]

Они чем-то похожи…
Голубые глаза…
Родились в июне,
Лишь в разные года.
Оба улыбаются так,
Что не забыть…
Как я умудрилась
Двоих их полюбить?

Они очень разные –
Рыжий и брюнет.
И обоих знаю
Я уж много лет…
Хорошо мне с ними,
Только тяжело…
Выбрать не могу я
Уже так давно…

Когда с одним из них я
О втором забываю…
Ну а в разлуке
Об обоих мечтаю…
Скажите, ну как так
Мне можно прожить?
Я умудрилась
Двоих полюбить!!!

Примите меня. вот несколько моих работ. пишите коментарии и советы.
спасибо
[360x369]

Примите меня. вот несколько моих работ. пишите коментарии и советы.
спасибо
[283x283]

Примите меня. вот несколько моих работ. пишите коментарии и советы.
спасибо

Примите меня. вот несколько моих работ. пишите коментарии и советы.
спасибо

Настроение сейчас - hope
В колонках играет - HIM Circle Of Fear
[699x523]

[показать]

Я впилась в нее зубами. Вырвала тонкую струну вены, дрожащую на шее. Сжала пальцами голову, вонзив ногти в мягкую податливую плоть. Кровь брызнула, пустив бисерную нить кораллового цвета по моему лицу. Я размазала ее рукой, откидывая прядь волос...

Ничто так не возбуждает как запах железа, исходящий от свежей крови...

- Да, я так хочу этого! Убей меня!

- Нет! - жестко сказала я. -Тебе еще не время умирать. - и вышла внезапно из ее сна.

Позже. Это будет позже. И тогда это будет конец...

 

[267x400]

13-тым этажам и 6.30 часам посвящается...
[450x450]

Священник принимает наше покаяние
Господь – прощает нам наши грехи.
Но я не Бог, и не священник в рясе я
Я человек земной и я сама в грязи
Я не смогу простить те прегрешения,
Что были до и после наших встреч
Я не всесильная, проси у Господа прощения
Ну а священника - про исповедь моли!

--------
[700x687]

.
.

.

.


. . .

[699x339]

Волк сошел с ума. Просто эти люди, как бы это выразиться по научному... заебали волка или попросту говоря, оказали всесторонне влияние и прессинг на его психо - эмоциональное состояние, посеяв зерна паники и агрессии, дающие ныне буйные плоды на чуткой и всевосприимчивой мембране волчьей души. Человеки последовательно уничтожают его родной ареал-лес, вырубая и выжигая его и возводя на месте деревянных руин свои Вавилонские мини-башни: коттеджи и особняки. Теперь волк стоит особняком в биологической цепочке, он излишен как паразит, саботирующий на своей же территории в тылу! Луна, желтая богиня, любого уважающего себя серого рыцаря оказалась напрочь закрыта небоскребами, заставляя волка чувствовать себя "килькой в томате" в дерзки запаянной консервной банке. Лиса, верная боевая подруга, оказалась проданной в сексуальное рабство, в родные пенаты ее уже не вернуть - уж больно больших отступных жаждют. Юные волчата, предполагаемые последователи во всю распевают суперshit от Сереги "Черный умер", распивая при этом людскую дрянь. Крыша поехала от алогичности и ирреальности раскладов. Волк сошел с ума.

В колонках играет - Nirvana

"В России три беды: дураки, дороги, и дураки, показывающие дорогу"
автор неизвестен

Невообразимый, славный город Москва! Но куда более невообразимы столичные жители!
С десяток раз надо спросить дорогу у разных людей, чтобы прийти по назначению. И при этом, даже если большинство опрошенных показали одно направление, это вовсе не означает, что нужное вам место находится именно там. Наугад тоже не пройдёт. Тут уж надо обладать истинно московской "логикой", интуицией и терпением. А также, что немаловажно, опытом.
Необходимо знать, ЧТО и У КОГО спрашивать. Так, например, вопреки всеобщему мнению, доблестные блюстители порядка, львиная доля которых не москвичи, практически ничего не знают, кроме номера своего участка и бляхи (последний и то не скажут). Даром, что ходят всегда по двое: один умеет только читать, а другой только писать…
Поликлиники, больницы, аптеки нет толку спрашивать у молодёжи и солидных людей в расцвете сил. О местонахождении подобного рода учреждений знают лишь бабушки-пенсионерки и молодые мамочки с детьми. Кинотеатры, клубы, кабаки стоит спросить как раз у молодёжи. Рестораны и театры у солидных среднего возраста. Книжные магазины – у маргиналов, богемного вида вшивых интеллигентов. Салоны красоты у смазливых девушек поведения облегчённого с несколько-сантиметровым слоем косметики на необезображенном интеллектом лице. И всё вышеперечисленное можно смело спрашивать у местного населения, главное научиться его распознавать. Но никогда не следует узнавать местоположение какого бы то ни было объекта у людей высокомерных и честолюбивых. При незнании ответа, они будут думать, что чем больше наговорят, тем выше будут казаться в ваших глазах, а чем дальше пошлют, тем меньше вероятность повторной встречи с вами в случае неправильно указанного направления…
А теперь вернёмся к местным жителям. На деле, их распознавание не так сложно. Дамы неопределённого возраста, таскающие на себе сумки с тяжёлоатлетическим весом, молодёжь, мерно потягивающая пиво и терзающая гитары на детских площадках, бабули, сплетничающие у подъездов, и представители "дна" московских двориков с удовольствием укажут вам нужный путь. Причём первые, если вы предложите себя в качестве джентельмена-тяжёлоатлета; вторые, если угостите их сигареткой; третьи - просто при достаточной вежливости; а последние не ответят ни на один ваш вопрос, пока вы не "добавите" им на опохмел (кой происходит у них всегда, вне зависимости от времени суток).
Ну что же, вроде бы всё завершилось хорошо. Вы пожалели, что в детстве пошли в бассейн, а не на штангиста, сохранили часть своего здоровья, расставшись с вредными никотиновыми палочками, посудачили с бабулями, в результате чего теперь вся округа узнает о вас то, о чём вы даже не догадывались, пообщались с людьми, которым всегда не достаёт двух рублей до полного счастья, и, без малейших физических сил, сигарет, удручённый чужими судьбами, но зато с облегчёнными карманами, продолжаете свой путь в указанном вам направлении.
Надо сказать вам очень повезло, если "доброжелатели" указали на конкретное строение. В любом другом случае, по логике вещей, всё тоже должно быть ясно и понятно: чётная и нечётная сторона, номера домов по возрастанию от центра или от более значительной улицы к более второстепенной (здесь всё познаётся в сравнении). В пределах Садового и старых районах всё, в общем-то, так и есть, хотя нет правил без исключения. Но кто же вам, интересно, сказал, что на новостроечной московской окраине за двадцатым, например, домом, следует обязательно двадцать второй? Вас нагло обманули! Более того, над вами злостно пошутили. А почему бы за двадцатым домом не может идти, скажем, пятьдесят второй? Это не логично, подумаете вы! Но доблестные московские архитекторы думают не так. И вы, по наводкам новых живых справочников, возвращаетесь почти туда же, где проходили вышеописанное многоборье, наворачиваете ещё несколько кругов… Что ж, для бешеной собаки сто вёрст не крюк, и вот, наконец, перед вами заветный двадцать второй дом. Вы облегчённо вздыхаете… но не тут-то было! Необходимый для вашего благополучия и душевного спокойствия дом должен иметь ещё один немаловажный опознавательный знак: корпус 6. Не стоит, думаю, марать бумагу и описывать уже не раз пройденные вами испытания, но, в результате очередных своих физических и чужих умственных нагрузок, вы возвращаетесь к уже ненавистному вам дому двадцатому и видите рядом с ним строение, где мелом по светло-серой штукатурке выведено "22К6". В лютой ярости кроя всех управдомов мира благим матом, но всё же с некоторым облегчением, вы идёте вдоль длинного многоподъездного дома в поисках заветной двери. Собственно, вам нужен подъезд под номером 3. По воле рока оказавшись у тридцать шестого, и не задумываясь, сколько их здесь всего, вы, уже не останавливающийся ни перед чем, двигаетесь вперёд, но… на тридцать первом дом заканчивается. У вас окончательно опускаются руки, кругом идёт голова, и после пятого или шестого пробега вокруг Читать далее...

Повальная нищета,имущественное расслоение
Вновь возрождают бунтарские настроения
Чиновника не жди, у него перерыв
Девочки, бани,сообщников наплыв
Глобализация напоминает слоеное печение
Сверху все так сладенько, снизу крошение
За волчьим расхищением последует взрыв
Социум преет как на теле нарыв
Класс бюрократов на моем иждивении
Время придет - рухнет строение
Те, кто вкусил жизни лишения
Легко восприимчив к мысли брожению.

...

[480x346]

Он лежал на холодной одинокой кровати и думал. Думать очень не хотелось, но мысли сами лезли в голову. Пустая квартира, лишённая всякого человеческого тепла и уюта, посреди которой стоит кровать, сама по себе наводит на не очень приятные размышления. Рядом с кроватью - стол. На столе чайник и пачка чая. Стакан. А на кровати человек, завершающий полную картину интерьера. В этой халупе больше нет ничего. Обои свисают со стен рваными клочьями, обнажая уродливость сорокалетней штукатурки. Потрескавшийся облупленный потолок, с жёлтыми пятнами никотиновой копоти, с трудом, кажется, удерживает одну-единственную свисающую с него "лампочку Ильича", давно уже, правда, перегоревшую. Из всей сантехники - одиноко торчащий из стены ржавый кран и дырка в полу, в том месте, где когда-то был унитаз; всё остальное выкорчено с корнем и унесено в неизвестном направлении.
Мысли. О чём можно думать, когда вокруг нет ничего? Когда отвернулись друзья, подставили и забрали буквально всё компаньоны, не вспоминают любимые и любящие когда-то женщины, забыли дети? Он лежал и думал о смерти. Но она всё не шла. Он не боялся её совсем, нет, наоборот, ждал её с нетерпением. Ждал, и в который раз проходил мысленно всю свою жизнь. Кем был и кем стал? Что сделал и чего добился? И ради чего всё это было?
Размышления прервал скрип двери. Странно, подумал он, сюда не заходят даже тараканы, так как здесь давно уже нечего есть. Неужели наконец-то смерть соизволила прийти за ним?
На пороге стояла девушка. Длинные вьющиеся русые волосы ниспадали с прекрасных плеч. Белоснежная подпоясанная рубаха едва ли доходила до колен, открывая взору красивые, стройные ноги. Упругая девическая грудь поднималась и опускалась от дыхания. Белые ухоженные рукис динными красивыми пальцами никогда, верно, не знали работы. Большие лучезарные глаза, с длинными пышными ресницами, удивлялись и улыбались каждой мелочи жизни, а простая и вместе с тем ослепительная улыбка никого не смогла бы оставить равнодушным.
-Я давно уже жду тебя,- прохрипел человек с кровати,- странная ты какая-то, я представлял тебя другой.
Хриплый, низкий голос давно ничего не произносившего человека резал слух. А ему горло. Он уже забыл, как это - говорить, Каждое слово давалось неприятным стуком в висок и болью по всему телу.
-Интересно, кого же это ты так долго ждал?- заговорила, как будто запела, нежным, приятным и тоненьким голосочком девушка.
-Не притворяйся,- вновь раздался хрип,- скажи лучше, зачем ты так долго мучала меня?
-Я тебя не мучала и приходила уже не единожды,- божественно пропела девушка.
-Ты врёшь. Я звал тебя неоднократно, и ты не пришла ни разу.
-Ты отворачивался от меня всякий раз, как я приходила.
-Но почему я ни разу не видел тебя тогда?
-Ты был занят.
-Чем?
-Своими проблемами.
-Когда же ты приходила?
-Очень часто. Первый раз, когда ты ещё учился в школе.
-Я о тебе тогда ещё и не думал.
-Знаю. Ты был занят учёбой и поступлением в институт. Тебе было плевать на меня.
-А потом?
-Потом в институте. Но тебя больше волновали пьянки-гулянки, девочки и два раза в год учёба.
-Да, мне тогда было не до тебя. Я любил жизнь. Ты приходила ещё?
-И не раз. Но ты защищал свои диссертации, и это было важнее жизни для тебя.
-Помню.
-А потом ты женился, появились дети, и у тебя даже мыслей не возникало обо мне.
-Точно. Так зачем же ты тогда приходила?
-Ты нуждался во мне, сам того не признавая. В глубине души ты хотел меня, но боялся сознаться в этом.
-Ничего подобного. Я начал думать о тебе, лишь когда подался в бизнес.
-И тогда я приходила к тебе. Ты был слишком занят зарабатыванием денег. И это стало тебе тоже превыше жизни.
-Мне нужно было прокормить семью.
-Ты всегда это аргументировал именно так. Но ты забыл и про семью тогда. Деньги стали для тебя самоцелью.
-Возможно. Но в первый раз я захотел тебя в августе 98-ого.
-Я приходила. Нам было о чём поговорить.
-Почему ты не забрала меня?
-Ты был занят бегами от ментов и бандитов.
-Но ты бы мне помогла. Зачем было доводить всё до такого состояния, как сейчас?!
-Я не навязываю своё общество.
-Но ведь я хотел!
-Ты не видел меня.
-А потом, когда меня кинули компаньоны, бывшие школьные друзья?! Я нуждался в тебе, мне не нужна была жизнь!
-Я приходила. Ты был слишком занят поиском денег для раздачи долгов.
-Я не боялся за себя, я хотел умереть! Но они грозили убить мою жену и детей! Я продал машину, квартиру и дачу. А они не захотели жить в этой халупе. Они предпочли мне моего друга, бывшего, одноклассника, компаньона, который меня и подставил...
-Знаю. Но и тогда тебе было не до меня. Ты заливал своё горе водкой.
-Да, но я мечтал о смерти!
-Да, но ты не хотел меня.
-Так...ты не смерть?
-Нет. Так значит ты ждал не меня?
-Я ждал смерть. Но кто ты тогда?
-Твою муза.
-Муза?
-Да.
-Но...какая к чёрту муза?! Я не писал ничего и не рисовал никогда! Муза чего?!
-Всего. Ты мог делать всё, что захотел бы со мной. Писать, любить и просто быть счастливым.
-Но...почему же ты не заговорила со мной Читать далее...

Как быстро тлеет пепел сигареты
Как быстро тает в сумерках закат
Как быстро жизнь летит и всё не вечность
Слезами памяти застывши на глазах

А мы спешим, мы не спешить не можем
А жизнь и так летит, а нам б успеть
За скоростью не замечаем годы
Не видим счастья сумрачных побед

А жизнь… она нам столько отпустила
Лишь вспомнить б имена, которых забрала
Но мы не помним, мы спешим за ними
В их сумрак, в неизвестность по пятам