Разумеется, он был пьян в стельку. Только очень пьяный человек станет
рассказывать подобные вещи случайному собутыльнику в грязном темном баре,
где играет отвратительная музыка, подают не первой свежести пиво по цене
втрое выше, чем в магазине и вдесятеро выше цены, которой оно заслуживает,
где тараканы спокойно беседуют, шевеля усами, на липкой стойке, за которой
дремлет потасканного вида девица, которая обращает на окружающий ее мир
внимания не больше, чем на следы чьего-то перепоя в углу. Таких вещей не
рассказывают порой даже самым близким людям - из боязни показаться
сумасшедшим. Но на дне его глаз, красных от выпивки и слезящихся от
табачного дыма, столь густого, что его можно было зачерпнуть стаканом, не
светился - сиял желтым огнем столь неподдельный ужас, что понимание пришло
сразу - он страстно желал бы, чтобы выслушавший его человек воскликнул:
"Да
ты совсем сумасшедший! Такого быть просто не может!". Тогда он, вздохнув
облегченно, пошел бы к врачу, рассказал о кошмаре, который преследует его,
и врач, человек с добрым и всепонимающим взором, сделал бы ему укол и
отправил отдохнуть пару месяцев в тихое место, где в палате на четыре
койки
живут такие же, как он, сумасшедшие - каждый со своим кошмаром, который
никогда не был явью. Знать, что это была галлюцинация, бред, страшный сон
-
вот была бы награда для него. Но его придавливало к земле осознание одного
факта - это было, было в реальности, и это не только его кошмар. Кто
знает,
сколько еще людей были там? Сколько вернулось? И сколько сейчас сидит всю
ночь в грязных барах, лишь бы не заснуть, смотрят на мир сквозь красную
пелену бессонницы, ходят на работу, как сонные мухи лишь потому, что не
смогли побороть любопытство?
- Ты в детстве любила читать? - повернулся ко мне прилично одетый мужчина
лет тридцати восьми, а может, сорока, только что залпом засосавший стакан
водки и, судя по его виду, далеко не первый в этот вечер. Глаза его
слезились, разило от него, как от старого алкаша, но щеки были гладо
выбриты.
Я не люблю общаться с пьянчугами, особенно в таких местах, где следующим
предложением будет "пошли ко мне, выпьем и все такое". Я вообще случайно
забрела в этот бар в чужом городе, но до поезда оставалось еще три часа, и
сидеть на вокзале с бомжами в обнимку мне не особенно хотелось. Я открыла
рот, чтобы, как обычно в таких случаях, вежливо объяснить, что ценю тишину
и покой, за чем обычно грубо посылаю, а если и это не помогает - то
следует
удар, но его лицо, а особенно - взгляд, остановили меня. Я поняла, что
этот
человек не намерен ни приставать ко мне, ни тем более нарываться. Он
просто
отчаянно хочет выговориться, а я, как незнакомый человек, который через
три
часа растворится в ночи, чтобы никогда больше в его жизни не появиться,
являюсь идеальным объектом для этого.
- Да, любила, - ответила я, выжидающе глядя на него. Скорее всего, сейчас
последует вопрос, любила ли я любовные романы и слезливая история о
покинутом и одиноком печальном мужчине. Или нет?
- Я тоже. Особенно я любил Уэллса. Сначала меня очаровала и напугала
"Война
миров", больше у нас дома ничего не было, но после я взял в библиотеке
сборник рассказов. Пожалуй, это единственная вещь, которую я за свою жизнь
украл. Я не вернул ее, потому что не смог с ней расстаться, понимаешь?
Я кивнула. Сама-то я за свою жизнь зачитала в библиотеках огромное
количество книг. Тем не менее, беседа начала меня занимать, я отчаянно
надеялась, что его рассказ меня не разочарует. Судя по всему, этот человек
интересен, и хотя он едва ворочал языком, мыслил он ясно и излагал не
хуже.
- Знаешь, от какого рассказа я не мог оторваться и перечитал его раз
пятьдесят? "Зеленая дверь". Господи, как я хотел когда-нибудь найти эту
дверь! Чтобы там было ясное небо, красивые дома, доброжелательно
настроенные дети, которые не прогонят меня, а сразу позовут играть. И та
леди, которая накормила его вкусным обедом… Я говорил себе, что если бы
нашел такую дверь, остался бы за ней навсегда. Ч-черт, если б я знал… Как
же теперь я ненавижу этот рассказ! Эй, налей-ка мне еще! - крикнул он
девице за стойкой. Та вздрогнула, подняв голову и разлепив веки. Затем она
посмотрела на него так, словно он был собачьим экскрементом, прилипшим к
туфле.
- У тебя деньги-то есть? Сидишь тут весь вечер, алкаш. Плати давай, с тебя
восемьдесят три рубля сорок копеек.
Он безропотно полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда потертый
бумажник, в котором нашлась единственная пятидесятирублевка.
- Слушай, я тебе в среду принесу, - моляще обратился он к девице. - У меня
получка в среду.
- Не ври, не принесешь ты ничего. Давай деньги, или сейчас мента позову, -
у разбуженной девицы в глазах вспыхнуло пламя непримиримой борьбы. А у
моего собеседника был вид одновременно униженый и полный того странного
достоинства, которое присуще некогда уважаемым, но теперь опустившимся
людям.
- Да будь же ты человеком! - с отчаянием
Читать далее...