Новосибирск: 50 антифашистов встали на пути «Русского марша»

http://anatrrra.livejournal.com/97693.html

[показать]

Санкт-Петербург: Задержание за антифашистские надписи [показать]

[показать]

Брянск: антифашистская агитация на улицах [показать]

[показать]

VS

ФРАНЦИЯ БАСТУЕТ И ЗАЖИГАЕТ (СТУДЕНЧЕСКАЯ ЗАБАСТОВКА И ПРИГОРОДНЫЙ БУНТ)
Наконец-то дописал статью про французскую студенческую забастовку, которую мариновал с ноября. Ну, поскольку забастовка эта продолжается до сих пор, ничего особо страшного в таком мариновании нет.

Фигово другое. Писал я её в два этапа - ночью, когда засыпал и утром, когда ещё не вполне проснулся. Отсюда многочисленные стилистические корявости. Ну, тут уж что есть, то есть. Может быть как-то потом, "для вечности" (которая никогда не наступит) я поправлю особенно безобразные места и перевешу сюда обновлённый вариант. А пока читайте как есть ))

Извиняюсь.

(Да, здесь, под катом, - авторский вариант. Вариант с ПолитПортала короче на кусок абзаца (лирическое отступление) плюс там проведена небольшая правка, кто хочет, сравнивайте.)



Франция бастует и зажигает

Журналистская удача в минувшем ноябре не то, чтобы совсем обошла меня стороной, но всё-таки сыграла со мной весёлую шутку. Меня угораздило побывать в Париже как раз незадолго до начала нынешних пригородных бунтов, и точно так же до их начала — вернуться домой. Тем не менее, мне удалось застать в самом разгаре забастовку транспортников и, несмотря на очевидные проблемы с передвижением по французской столице, вызванные ею, познакомиться с участницей забастовочного комитета Сорбонны, студенткой географического факультета, входящей в комиссию по связям с прессой. Студенты забастовали в конце октября и их забастовка, в отличие от стачки транспортников, которая уже завершилась фактическим поражением, продолжается до сих пор.

Забастовщица Саша, родившаяся в Сибири и успевшая пожить в Литве и Белоруссии, уже третий год как парижанка. Она подробно рассказала мне о механике студенческого протеста, а также дала несколько штрихов к портрету Франции эпохи Саркози, которая началась в мае 2007-го, после избрания бывшего министра внутренних дел президентом республики. Поэтому в своём рассказе о Франции бастующей и зажигающей я буду следовать во многом логике ее рассказа, логике человека, оказавшегося в самом центре событий.

В стране, подарившей миру целых пять революций (1789-93, 1830, 1848, 1870-71 и 1968 гг.; чудесным образом французы пропустили мировой кризис 1917-20 годов, обойдясь в этот раз без очередной революции), протест давно уже стал частью национальной культуры. На демонстрации тут выходят всей семьей, с детьми, музыкальными инструментами и воздушными шариками. На демонстрациях не только кричат, но и поют. У каждого блока (партийного, профсоюзного, молодежного или еще каким-либо образом обособленного) есть свои передвижные звуковые установки на грузовиках, из которых во время многочасовых шествий доносится музыка, а участники демонстрации не только пританцовывают, но иногда откровенно пускаются в пляс. При этом, что тоже довольно привычно, на демонстрациях иной раз случаются драки — между полицией и участниками, между участниками, придерживающимися разных политических позиций, бывает, что демонстрантам выпадает «нюхнуть газку» (как выпало мне в ноябре 2003-го, когда платная охрана Социалистической партии пробовала протравить газом колонну анархистов, каковые в долгу не остались и обратили сию охрану в бегство). Словом, социально-политическая конфликтность воспринимается здесь скорее как своего рода норма. Демонстрировать и бастовать здесь любят и умеют. Что не означает, будто бастуют по любому поводу. Настоящая большая забастовка — всё-таки слишком тяжелое в организационном смысле дело, просто так, по минутной прихоти, ее не начнешь. И, тем не менее, политика Николя Саркози уже в первые полгода его правления вызвала целую забастовочную волну.

Первый раз транспортники бастовали в начале осени. Забастовка позиционировалась как предупредительная и однодневная, но в действительности проблемы с транспортом в парижском регионе продолжались около недели. Профсоюзы не могли согласиться с новым законом, согласно которому у водителей поездов отнимали надбавки к пенсии «за вредность». Ту простую мысль, что водить набитый под завязку пассажирами поезд метро или межгородской экспресс ТЖВ — работа экстраординарная по своей сложности и ответственности, президент-живчик в расчет не брал. После предупредительной забастовки закон о лишении транспортников части пенсии так и не был отменен. Тогда последовала ноябрьская забастовка, продолжавшаяся десять дней. Я сам был в те дни в Париже и однажды поздно вечером, когда возвращаться домой пешком из центра города не было уже никаких сил, мы все-таки спустились в метро. Там нас ждало объявление, гласившее, что из-за забастовки на нашей линии ходит только каждый седьмой поезд. Учитывая позднее время, ждать нам пришлось 56 минут. Вместе с нами на

Когда я учился в ПТУ в 1980-х гг., в молодежной среде также существовало насилие: случались столкновения между враждующими бандами и даже нападения на учителей. Сегодня пресса, кажется, вновь открыла для себя молодежное насилие только сегодня (последний по времени случай – события на Северном вокзале Парижа весной). О молодежи из пригородов нам говорят в одном и том же тоне:  безработица, преступность, безделье и т.д. Но существует и другое насилие, гораздо более свирепое. Это стремление государства изолировать молодежь из бедных кварталов.

Превращение городов в гетто – именно это, в первую очередь, и делает государство со своими полицейскими, социальными помощниками, «зонами приоритетного образования», со своей тенденцией к созданию плохо оплачиваемых и негарантированных рабочих мест. Полное (или почти полное) единодушие политического класса в деле ужесточения законов (закон о повседневной безопасности, дальнейшее развитие плана видеонаблюдения, ограничение презумпции невиновности и т.д.) может быть направлено лишь против городской молодежи. Например, комендантский час для несовершеннолетних, запрещение собираться в холлах зданий, тюремное наказание для тех, кто ездит без билетов, штрафы или даже административное наказание для родителей малолетних «преступников»  и др.).

Совершенно очевидно, что насилие молодых пролетариев несопоставимо с тем насилием, которому они подвергаются каждый день. Но издевательства, несправедливое, расистское и провокационное поведение полицейских, юстиции и других институтов государства заставляет вспомнить и о других проявлениях неравенства: в том, что касается доступа к жилью, образованию, рабочим местам, здравоохранению…

Все эти проявления неравенства и есть настоящее насилие, которому подвергаются обитатели бедных кварталов. Государство, рекордсмен в деле двуличия, использует антирасизм (движение «СОС-расизм» и Ко.), чтобы выдать себя за гаранта равенства, а с другой стороны, пускает в ход реакционные идеи, как будто позаимствованные у Национального фронта, чтобы поживиться за счет обитателей пригородов.  

Политики всегда прощали отсутствие безопасности, то, что их на самом деле пугает – это война классов. Политики мечтают о концепции «нулевой терпимости», выдвинутой бывшим мэром Нью-Йорка, но предпочитают умалчивать о том, какую политическую цену пришлось заплатить за ее осуществление: многочисленные полицейские злоупотребления, запрет наиболее бедным останавливаться в городе, социальные чистки всех мастей и т.д. Иными словами, эта «нулевая терпимость» означает криминализацию бедности.

Нельзя смешивать насилие между бедняками с взрывами бунта против государства.

Вопреки тому, что утверждают некоторые «революционеры», фетишисты собственного мифа о пролетариате, бунты ноября 2005 г. были справедливыми и вполне осознанными. Они произошли не случайно. Это был плод повседневных унижений, которые, конечно же, не исчезнут и при режиме Саркози. Он и его клика намерены выстроить бедные кварталы в шеренгу, издав еще больше репрессивных законов, таких например, как введение перекрывающихся наказаний для лиц, совершивших повторные преступления. В результате мелкий воришка или тот, кого представили таковым, может получить долгие месяцы или даже годы тюрьмы за минимальные проступки. Реальный пример: молодой парнишка получил год тюрьмы за то, что у него повторно