***
Когда небо ложилось на плечи мои
Тебя не было рядом
Когда ветер сжимал своим вихрем лучи
Тебя не было рядом
Когда волны убились о скалы
Тебя не было рядом
Когда воздух казался мне алым
Тебя не было рядом
Тебя не было рядом, когда я была
Тебя не было рядом
Повторяю упрямо с утра до утра:
Тебя не было рядом…

Расцарапала небо когтями кошачьими
Все словно было и словно не было
Что прошлое, что настоящее
Что заревом полыхало
Смывало дождями-ливнями
Чего нам всем не хватало
Чтоб быть бесконечно любимыми?
Как в струнном квартете – мило –
Сидим в ожиданья зале…
Сорокою торопливой
Я что-то тебе шептала
А ты бесконечно плачешь
Слезинки твои – алмазы
Нет, я не могу иначе
Ну что ты?
Не любишь разве?
Не хочешь писать акварелью
Размазанные наши лица?
Давай я останусь за дверью
Иль упорхну, как птица
Ты будешь спокойна даже?
И счастлива?
И любима?
Не знаешь?
И я не знаю…
Лишь исчезаю…
Мимо…

И тогда я брала его за ребро и сверяла по «паспорту» каждую точку
Не ошибиться, понять, что МОЕ сердце рождает новую строчку

Я многолюб, но каждый раз встреваю по полной, как все однолюбы:)

и тишина гулким шепотом
где-то внутри меня
мысли бегут
топотом
вечером
ночью
днем
и утром
чувствую шорох мыслей
топотом
и тишина гулким шепотом:
всё... потом...

скелеты из шкафа
выпотрошил
и сижу любуюсь
стряхиваю пыль
и думаю
ничего себе были
ничего
:)

Это цитата сообщения ne_v_etoy_zhizni Оригинальное сообщение

Наваяно в целях снижения негатива пятницы, которая опять выпала на 13-ый день месяца)

В колонках играет - Pussycat Dolls - Don't you wish your gf was a freak like me...
Настроение сейчас - пятнишное )


Даже небо голубее –
В пятницу.

И все люди веселее –
В пятницу.

День бежит в сто раз быстрее –
В пятницу.

Мы спокойней и бодрее-
В пятницу.

Мы умней и красивее –
В пятницу.

Романтичней и нежнее –
В пятницу.

Мы щедрей и хлебосольней
В пятницу.

Жизнь становится прикольней –
В пятницу.

Жизнь становится удачней
В пятницу.

Солнце жарче, краски ярче –
В пятницу.

Все становится яснее
В пятницу,

И весна – еще веснее
В пятницу!

Это цитата сообщения ne_v_etoy_zhizni Оригинальное сообщение

Депрессуем.

Страшно услышать ответ.
Слова- ножи.
Не надо ни «да», ни «нет».
Оставь меня жить.

выбор такая штука. ждешь, ждешь его годами. а он все не идет и не идет. а потом - бац и приходит. такой долгожданный и всегда внезапный, стремительный, резкий и беспощадный. ты его сначала жадно ловишь - ушами, глазами, руками. а потом вдруг раз - и навзничь... понимаешь, что он не ждет... что сколько бы у тебя не было времени - ты не можешь решить, НЕ МОЖЕШЬ, потому что слишком много этих за и против, слишком много для тебя одного, слишком много. и тогда ты отпускаешь его. и решение приходит само, так же внезапно, как и выбор. и все становится на свои места. и ты уже не оглядываешься назад и не думаешь правильно ли это решение - оно уже твое. хватаешь его, "хаваешь огромной ложкой" и наслаждаешься или просто плывешь...

Кажется отпустило, кажется отболело… Лишь бы не накатило, только бы не задело… Звоном глухим, незвучным, я вспоминаю имя… кажется все беззвучным… будто и не любила… будто не эти звуки, в шелесте листопада, тонко ловили руки, нежно касаясь взглядом… будто не эти губы я целовала вовсе, будто глаза не эти мне обещала осень… будто неспешно, дико, кошкой неторопливой, чуть зацепив ладони я исчезаю… мимо… Кажется отпустило, кажется отболело… Лишь бы не накатило, только бы не задело…

В городе чужом, платановом
Грозовыми ливнями
Я спряталась
Утаилась
Так
Немного пьяная
Град клокочет по моим уставшим лапам
В городе родном, почти знакомом
Уже слишком близким, чтоб не быть
Я тебя искала в незнакомых
Лицах
Чтобы просто не забыть
В веренице сочетания нелепий
В сонной лени этих южных городов
Я сама себе была нелепа
Когда сердце застучало вновь…

Вы когда-нибудь жили в мире иллюзий? Теперь мне кажется, что я всегда в нем жила… и продолжаю жить по сей день. Вот, к примеру, возьмем возраст. Мне по сей день кажется, что я молода и хороша, как когда-то. Но зеркало неумолимо, как и время (банальные слова, а я думаю, что это оч даже неплохо, опять иллюзия)… когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу вместо лица нечто земляного цвета, на котором не присутствует даже былого блеска в глазах. Вместо ямочек, некогда, радующих глаз – две ямищи, которые едва помещаются на чуть подвисающих щеках, глаза опоясаны лучиками морщин, к сожалению, или к счастью уже возрастных… Слегла пожелтевшие, а местами почерневшие зубы, отнюдь не украшают некогда сияющую улыбку, которую раньше называли голливудской, и еще желтый от никотина язык, тут же, далеко ходить не нужно, который раньше, ты с озорным удовольствием демонстрировала всем окружающим. И вот, перед тем как выйти из дома, или просто начать новый виток дня, я захожу в ванную комнату и предаюсь иллюзиям, я наношу на себя медово-лимонную маску, быть может третий, а может пятый раз за день тщательно, как могу, чищу зубы, пытаюсь уничтожить щеткой желтую шершавую накипь никотина на языке. И мне кажется, что я стану чуточку прекрасней и моложе, чем есть на самом деле, думаю, будто временно уничтожив запах и налет во рту, я смогу очистить собственные легкие. А еще, рано утром, перед тем как проснуться окончательно, я встаю и принимаю что-нибудь болеутоляющее, что есть под рукой, дабы окончательно проснуться не в состоянии бодуна, но в состоянии здравой мысли и чистой головы. И мне кажется, что все именно так и происходит, через несколько минут, я нахожу себя, бодрой, веселой здоровой и не менее, а быть может даже более прекрасной, чем раньше. Я кажусь себе, пусть не принцессой, но еще не королевой, королевишной… И это тоже такая иллюзия, игра с жизнью, на грани.
И тогда я сажусь и пишу, и это тоже моя огромная иллюзия, иллюзия творчества, я не пишу, я просто выблевываю, все, что попадается в мой скудный мозг, а в него попадает огромное количество мусора, жаль, что я настолько ленива, что не всегда пишу, может чего хорошего из этого бы и получилось. Хотя мерило на хорошее и плохое – это для меня давно не мерило, для меня мерило – творит человек или не творит, вот я сижу строчу тут и в общем-то мне все равно, прочтет это кто-то или нет. И это еще одна иллюзия, знаете, как галочки, ставлю себе иллюзорные галочки. И тогда мне хочется взять с собой какой-нибудь ноутбук и укрыться подальше от всех, и попробовать выблевывать подчистую, без книжек, людей, без допингов, не подсматривая ни у кого, не забирая ничего из мира, ломая ногти, от напряжения пальцев на клавишах и стирая подушечки этих самых пальцев в кровь. Может быть, тогда я смогу быть чиста и честна сама с собой. И это моя иллюзия. И мне она нравится. И тогда я думаю, что буду иногда возвращаться и дарить это все, что я выблюю там, во временном внутреннем заключении в себе, всем, кому это нужно… кто захочет прикоснуться к этому… нужны ли мне похвалы, мнения критиков… пожалуй, что нет, а может я просто боюсь. Черт, я уже писала об этом, кажется, значит это меня все же беспокоит. А небеспокойство – оно иллюзорно…
Мне снятся сны. Вам снятся сны? Они приходят к вам, ложатся к вам на подушки? Забираются к вам в голову? Ко мне – всегда, ну или почти всегда. Мне часто сниться вода в последнее время, много воды, очень-очень много воды, какие-то реки, пруды, иногда чистые, иногда совсем грязные, а сегодня вот океан – огромная такая стихия, и мне она казалась вечно моей, мне было совсем не страшно, просто немного непонятно, почему мы не могли насладиться этим сине-бирюзовым безумством с пушистыми, будто снежными барашками… а еще мне снится, что у меня красивые длинные волосы… слишком красивые, как шелк, который слишком хорош, чтобы быть… странно, но мне не снятся мои дети, мои девочки… я бы написала им, когда-нибудь я тоже напишу им свое завещание, ничего, кроме мыслей, я им не могу пока завещать, и иногда мне кажется, что это немного больше, чем что бы то ни было… и это тоже моя такая иллюзия… еще одна иллюзорная галочка…
Я люблю тебя, жизнь и не хочу, чтобы ты исчезала, утекала, сквозь мой разум, не хочу… но иногда ты кажешься мне слишком сумасшедшей, чтобы быть настоящей… или это тоже моя иллюзия?

Все мои субботние иллюзии абсолютно одинаковы. Я, как и многие алкоголики и пропойцы, стараюсь не пить в будничные дни, во всяком случае не приводить себя в состояние глубокого опьянения. Во всяком случае я очень стараюсь, потому что в будни хороши бы иметь светлую и чистую голову на плечах, правда не всегда знаю зачем это надо мне, особенно сейчас, но чувствую, что надо. Зато в пятницу, с чьей-то легкой руки ее давно уже слишком многие называют тяпницей, в тяпницу – даааааа… я так или иначе прихожу в состояние очень глубокого алкодурмана, более того, не скрою, что мне это нравится, мне нравится курить, я люблю сделать добрый и долгий глоток чего-нибудь, что приведет мою голову к… к чему-нибудь да приведет… и мне нравится это состояние, нравится когда я в нем, а утром, утром я становлюсь самым беззащитным алкашом и пропоицей, который целый день мучается чувством вины, ненависти к себе, постоянно разговаривает с богом, раскаиваясь, моля о помощи и просвещении, иногда мне даже бывает очень стыдно за то, что было вчера… и тогда… тогда мне кажется, что никогда, никогда больше этого так не повторится, что я не буду больше так. Как маленький ребенок, который клянется маме, что никогда не будет больше себя так плохо вести. Целый день я валяюсь в постели, перекладывая свое потрепанное тело с дивана на диван, перелистывая странички любимых авторов и, в конце концов, просто тупо просматривая весь телевизионный мусор. У меня страшно ноют бронхи и легкие, желудок и печень, организм просто выворачивается наизнанку. И кажется, что это состояние, состояние субботы уже нельзя забыть. Но только сумерки спускаются… только прозвенит где-нибудь телефонный звонок, только откроется дверь и войдет кто-нибудь, кто предложит мне этот живительный глоток – я знаю, знаю, что не смогу отказать и буду, буду глотать и глотать, чтобы завтра повторилось сегодня. И все это напоминает замкнутый круг. Все мои разговоры и рассказы сводятся к одному – я алкоголик, гребанный придурок. Уже давно пора перестать рефлексировать на эту тему, но почему-то меня это задевает… а может это еще одна моя иллюзия…

В спальне, равно как и во всем доме были высоченные потолки, большие окна и лепнина на стенах. Вся эта безудержная монументальность не делала помещение светлым и просторным, скорее немного сумеречным и таинственным. В огромном, как ей тогда казалось, книжном шкафу из года в год пряталась книжка, которая ее манила. Долго-долго мама не разрешала ее читать и прятала, как можно дальше от глаз девочки. Но… «запретный плод известно сладок». Пришло время и девочка вкусила его и втянулась. Она зачитывала ее до дыр, каждый раз рыдая, словно потерпевшая над каждой страницей и каждым героем. Прокаженные. Вот что было написано на потрепанной временем обложке. Отсчет начался с двенадцати лет, теперь из года в год девочка знала, зачем каждое лето она едет к бабушке с дедушкой. Это была ее маленькая тайна. Она перечитывала каждую строчку и после каждой второй страницы подходила к огромному, опять же, как тогда казалось, трюмо и тщательно ощупывала и рассматривала каждый сантиметр своего тела, страшась обнаружить там красные пятна лепры. Но ни страх заболеть, ни боязнь за собственное будущее, которая терзала ее все сильнее и сильнее, не могли остановить этого ритуала. Традиции не нарушают, думала девочка и ежегодно брала эту книгу в руки снова и снова, зачитывая ее до дыр, жалея больных и убогих, равно как здоровых и красивых. Весь этот книжный мирок казался ей очень жалостливым и единственным достойным возвращения к нему. Да. Это была ее маленькая тайна, от которой она не могла отказаться. Жизнь ее при всем этом фонтанировала сменами кадров, словно в хорошо поставленной трагикомедии – живо и энергично, а в ее любимом книжном мирке все текло тихо и безнадежно спокойно, лишь иногда сотрясаясь бликами прошлого и той жизни, которая была там – за чертой, в здоровой жизни. С упорством, достойным похвалы, если тут уместно такое сравнение, девочка ждала появления этих самых бляшек-пятен, но они все не появлялись и не появлялись. Каждый прыщик, каждая трещинка рождали в ее опаленном мозгу мысли о том, что вот, случилось. Зачем ей это было нужно – она не знала, просто ждала. Книжка кочевала с девочкой из дома в дом, из года в год. А потом вдруг пропала, пропала из виду, не оставив и следа, не сохранив в памяти ни имена главных героев, ни собственно истории их судеб, когда-то так тронувших душу… этот мир рассыпался. Она даже не вспоминала о нем, слишком насыщенной была реальность. Девочка выросла и подарила миру двух прекрасных девочек, таких же русоволосых и голубоглазых. Превратилась из легкой хохотушки в молодую женщину, уголки губ которой непонятно когда стали улыбаться скорее подбородку, чем окружающим. Шершавые красные пятнышки-бляшки появились, и без того глубокий, когда-то даже приятный голос сел и охрип от никотина и алкоголя, сотрясающих ее, сияние глаз давно сменил немного пугающий с сумасшедшинкой блеск… мир перевернулся? Нет. Все осталось на своих местах. Даже книжка, где-то стоит на своем каком-то месте, буквы, которые стали глобальной жизненной программой. А ведь где-то есть выход, как правило, как говорят мудрые люди, он находится там же где и вход. Только вот где он?... иллюзия…

Перрон, вылизанный до совершенства, залит солнцем. Где-то совсем далеко, а кажется, что совсем близко раскинулись белые шапки гор, величаво и неприступно, как бы просто напоминая о своем присутствии. Одноколейка одиноко и печально ожидает своего серебристого принца с красными лампасами по бокам. Прямо посреди перрона, вытянувшись словно по струне контрабаса, стоит девочка с длинными пепельными волосами, с голубым шелковым платком на глазах, здесь она кажется настолько нелепой, что картина представляет собой некий маленький мертвый уголок – этакий вокзал зеро. Вероятно, она тоже ждет его – серебристого принца. Тишина сковала даже воздух. Умммм… умммм… умммм… он появляется совсем бесшумно, ни горы, ни солнце, ни перрон, ни девочка – не замечают его. Он красив и похож на урбанизированного безумца, бесшумно распахиваются его двери, словно приглашая неизвестно кого на светский прием – добро пожаловать в мир сумасшедших поездов. Но девочка также неподвижна, как и была до его появления, солнце также палит, а горы и перрон также надменно блюдут тишину. Сегодня опять не его день. Так она никогда не уедет отсюда, подумал поезд. Так я никогда не дождусь его, подумала девочка. Так они никогда не встретятся, подумало солнце. Да будьте вы все прокляты, надоело, подумали одновременно горы и перрон (кажется они были сообщниками)…

Я сидела и читала Буковски. Эти суки все написали, подумала я, опять. Снова и снова ввергая себя в состояние привычного тупика. По крайней мере, примирить меня с реальностью мог только алкоголь, что собственно он и не замедлил сделать. Господи, как быть со всем этим, подумала я. Жить, ответил господи. Просто жить. Да как же можно жить в этом грёбанном мире, господи, спросила я, рыдая. Как все, ответила я за господи, тут же растерев сопли и слезы. Господи молчал. А может быть и говорил, может быть даже кричал, но мне было не слышно. Связь прервалась, она всегда прерывается. Господи любит нас, подумала я, слишком любит, чтобы сделать нашу жизнь простой и беспечной, это там, эти, эти пусть живут и не думают о том КАК здесь жить, они все знают – как, зачем, для чего и даже почему, в конце концов. Им и в голову не приходит, что жизнь дается не для того, чтобы постоянно жрать и пить в себя, предварительно въебывая по 8, а иногда и по 18 часов в сутки, рожать детей и умирать, корчась в муках несостоятельности/важности/успешности/ответственности, ну или просто засыпая. Вот так и живут. Существуют и думают, что это жизнь. А может это и впрямь жизнь, но тогда, господи, это преступление перед нами. Обман…
Я уже месяц сижу без работы. Тупо сижу дома и глотаю огромными ложками книги, чего-то выстукиваю по клавиатуре, убираю и готовлю кушать без особого фанатизма, но и не без желания, много болтаю с детьми. Иногда я встречаюсь с ними, и тогда они говорят, что в нашем возрасте и с нашей ответственностью, мы не можем так жить. Мы так жить не должны. И отчасти я согласна с ними. Две девочки, есть две девочки, которым никто, кроме меня не поможет, а висеть бесконечно на шее у близких – слишком безнадежное и безрадостное занятие. И тогда, господи, я думаю о тех днях, когда они вырастут, будут ли эти дни, счастливыми для меня, я не знаю, я только думаю об этом. Может быть они, мои девочки, когда-нибудь поймут свою сумасшедшую мать…
Утром я опять не удержалась и схватилась за Буковски, опять. Вместо того, чтобы сесть и написать что-нибудь стоящее, я держалась за Буковски, словно за соломинку, я пожирала каждую страницу, будто до этого голодала лет пять, будто несколькими днями раньше не я также пожирала Паланика, Довлатова, Ремарка и прочая, прочая, прочая, все, что более менее достойно внимания на этой книжной ярмарке, на моей книжной ярмарке... Господи, что же делать, когда хорошие книги закончатся? Творить, ответила я за господи. Делать то, что велит сердце, быть может сказал господи.
А может это моя новая иллюзия… ну да и хрен с ней…

Я убежала, исчезла, растаяла платьем призрака. Читала книжки, сдирала буквы, писала письма… Я разноликая, немного пьяная, чужая, странница. Я не далекая и я не близкая, я никакая… дождем по окнам, слезой по щёкам я к вам стучалась… я так стремилась, я так бежала, я так… боялась… теперь нелепо смотрюсь неистово я в платье призрака… а говорила, что я простая… была неискренна

Туман божественный хрустальным куполом меня окутывал… не провожайте, хоть даже взглядом, я буду утром…

Зарею дымчатой, в отростках солнечных всегда встречайте… волненьем сумерек в лучах заката не забывайте…

Я убежала

Исчезла

Растаяла

Платьем……….

призрака

Трудно быть циником
«…Хула без адреса. Феномен чистого искусства…»
С. Довлатов, Заповедник.
Циником и впрямь быть трудно. Циникам вообще всегда трудно. Чтобы быть циником, нужно, по меньшей мере, всю жизнь держать марку и оставаться им в любых ситуациях. А это выходит далеко не у всех. Быть остроумным циником еще сложнее. Интересно, а бывают ли такие люди, подумала я.
Справка Аэрофлот-Дон: Роман Львович Трахтенберг, кандидат культурологических наук, еще раз подтвердивший общественности, что 85% русского фольклора состоит из мата. Скромный труженик кабаре. Владелец студии звукозаписи в Санкт-Петербурге и «Трахтенберг-кафе» в Москве, по совместительству – писатель. Человек неоднозначный, который всегда находится в поиске каких-то ответов, на какие-то вопросы, а значит думающий.

Пресс-конференции – событие забавное само по себе. В рамках общения с прессой – это, пожалуй, самый честный прием, но все же что-то в этом есть неестественное… Сродни расстрелу с одной стороны, со стороны журналистов, особенно если они профессионалы, и дешевому стриптизу, с другой стороны, со стороны интервьюируемого. Что характерно, в начале почти всех пресс-конференций, сразу же после слов ведущего: «А теперь вы можете задавать свои вопросы» в зале повисает пауза, секунд эдак на 30-40… очень даже приличная пауза, которую хочется прервать, что собственно я и сделала, прервав неудобную всем тишину вопросом так для чего же нужны эти медиа-игры?...
Роман Трахтенберг: - Они нужны для того, чтобы вы заработали деньги, потому что вы напишете и получите деньги. Для чего нужны пресс-конференции мне, мне лично - непонятно.

Интеллигент-эпатажник
рыжий, честный, влюбленный… в русский мат
Р.Т.: - …Я занимаюсь кабаре, кабаре сам по себе жанр похабный, то есть похабщина – это его движущая сила.
…Знаете, в Америке проходил как-то суд, посвященный ненормативной лексике, мы не берем нецензурную брань, это другая история, которая нацелена на то, чтобы кого-то оскорбить. Так вот, было признано только два случая, когда она разрешена – первый ,если она является частью произведения искусства, и второй, если она сама является произведением искусства. Бывают такие анекдоты и истории, в которых без мата сложно. Мы можем какие-то слова заменить, а какие-то слова не меняются. Смысл уходит сразу. Поэтому когда в газете я читаю стихотворение, например, Арвуша (самый известный современный представитель матерной литературы), а там заменили матерные слова на цензурные, то вижу, что смысл ушел. Вообще не понятно, что, как, может плохие переводчики с русского матерного были. Не знаю…
Вот у меня есть один знакомый врач, как-то он мне сказал: «Ром, понимаешь, если в нашей стране двенадцатилетний мальчик не ругается матом, то одно из двух, либо он глухой, либо …..ый.» Здесь заменить нельзя. Вот и все. Лучше не скажешь. Вы знаете, интеллигентный человек определяется не тем, матерится он или не матерится. Интеллигенция – это такое состояние, когда человек понимает, где можно материться, а где нельзя. И это самое главное. Я не матерюсь в общественных местах. Я не делаю особо эпатирующих поступков…
Каждый человек думает о других в меру своей испорченности, если он дурак, то он думает, что все вокруг дураки, если человек похабник, то он думает, что и все такие... Говорят, чтобы защитить честь дворянин может вызвать на дуэль только дворянина, он не может вызвать крестьянина какого-нибудь, кухарку, это ниже достоинства вызывать простолюдина на дуэль, это запрещено, если человек так поступил, то это уже не дворянин. Можно общаться только с равными, если человек считает, что я похабник и эпатажник, то мне с ними не по пути. А потом, ну что во мне такого эпатажного. Вы что ли не ругаетесь матом? Ругаетесь? Отлично. Ну тогда, скажите, чем вы лучше меня? Я выхожу на сцену, я несу со сцены фольклор, русский народный фольклор…
Я вышел на сцену в 97 году. Мои революционные проникновения в шоу-бизнесе были связаны не с матом, хотя я был первым человеком, который начал открыто этим заниматься и на этом сделал свой имидж. Уже через полгода на мои программы в Петербурге было не попасть, билеты раскупались за две недели, хотя они были очень дорогие, они стоили 25 долларов, сумасшедшие деньги по тем временам. Это было. И мне кажется, что я сделал то, чего не сделал ни один человек, и ни один человек до сих пор не повторил, я умею смотреть в глаза людям, совершенно спокойно, на равных, будьте вы хоть Абрамович, хоть Ходорковский, хоть Путин, мне все равно, ни вы не лучше меня, ни я не лучше вас. Мы все одинаковые. Вы выполняете свою работу хорошо, я выполняю свою работу хорошо. Почему я должен расправлять хвост и кричать «я - звезда», ну какая я звезда, нет у нас звезд в шоу-бизнесе…
Я действительно считаю, что русский народ – это великий народ, потому что у него помимо обыкновенного русского языка есть еще два языка, ну один уже практически умер – блатная феня, и русский матерный, на котором мы все прекрасно говорим. Слов-то всего четыре, всего четыре корня. Какие – Читать далее...

вот так и живем...
[700x525]

Опять хотела совершить самоубийство. И даже не помню, совершила ли… Просто подумала, опять… больше не писать первая… больше не писать… как заклинанье, повторяла мантру… не стоит, не стоит… не достоин… или не достойна… налью, как говорил Хвостенко, чайник вина… Жизнь хмельна, жизнь пуста без тебя?… да нет. Не пуста. А быть может, даже слишком интересна… Жизнь меня любит и мне это лестно. Завтра не напишу опять. Тебе нечего дать?… да и нужно ли брать?

И когда вдруг услышу знакомый голос, спрошу: «Это утешительный приз для тех, кому через пять лет сорок?» Любовь, она бы тебе не простила, но ты не любил. А я любила?

Ну почему же опять, так трудно не умирая умирать…
потому и нет меня....