— Я повторяю, Ноготь, не у кого и мысли не возникнет, что вы имеете отношение к освобождению заложниц и аресту членов ОПГ «Ликвидационная бригада». Для всех вы — этой мой близкий родственник, возможно, внебрачный сын, который недавно сошел с ума. Только этим и объясняется тот особый статус, который у вас есть в стенах сковского сумасшедшего дома. Этим же объясняются мои периодические к вам визиты. Во время одного из таких визитов я случайно встретил своего одноклассника с вызывающей недоумение фамилией Пищимуха. Еще, будучи учеником школы, он получил от завуча прозвище «Алкоголик-золотые руки». Я его не видел, наверное, лет двадцать, а вот тут встретились. У него, на почве выпитого и пережитого, какие-то голоса в ушах звучат. Разговорились. И он мне рассказал, среди прочего, что главный врач психушки привлекает его к разного рода хозяйственным работам. В плане трудотерапии, так сказать. Ну, поговорили, нашу школу на острове вспомнили, он звал Россию к топору, встал так во весь свой хилый рост и с жаром утверждал, что черный жыдомоссон темными безлунными ночами бродит по Скову и пьет кровь христианских младенцев, истинно вам говорю, православные! Я же призывал его воздержаться от фрондерства в этот тяжелый для Родины час и утешал его тем, что если бы он был женщиной — ему бы нечего было чесать по утрам.… Он еще в молодости на почве озверелого онанизма к матерой антисоветчине скатывался. В свое время мой одноклассник был зачат ради расширения жилья, может это сказалось? Или пьяное зачатие оказало определенное влияние на его интеллект, и он стал непредсказуем как мина-ловушка? Не знаю. В общем, поговорили и разошлись. А когда я прорабатывал все схему с освобождением заложников и арестом ликвидационной бригады, я о нем, болезном, и вспомнил. И на вопросы различных начальников ответствовал следующее. Мол, есть у меня один осведомитель, хороший человек, работящий. Мы с ним когда-то вместе в школе учились и уже лет двадцать он мне иногда информацию подбрасывает. Вот и сейчас, довелось ему в сковской психушке лежать, белая горячка с ним приключилась. Да и весна сказалась, и шизофрения взяла верх. Так вот, он мне сообщил приватно, что оборудуют в нашей психушке палату какую-то странную. Вначале я этому значения не придал, но потом, как заложниц взяли, я об этой информации вспомнил. Проверили мы психушечку аккуратненько, и точно. В палате этой странной сидят наши бабенки похищенные. Ну а дальше все дело техники. Версия уж больно хорошая — и с действительностью перекликается, и глубоко народная, по своей сути. Вместе росли, вместе от выпивки лечимся. Комар носа не подточит. Так что вы, Ноготь, ко всему происшедшему, ну никакого отношения не имеете. И еще, Ноготь, мне бы не хотелось в вас губить великого писателя — человечищу, но у меня к вам большая просьба. Когда вы пишите мне донесение, пишите разборчивее. В вашей последней писульке, в разделе, посвященном главному врачу, вы написали «лубок» или «лобок»? Я так и не понял. Это же донос, в конце концов, Ноготь, отчет о народной беде своего рода, он может иметь далеко идущие последствия! А вы позволяете себе вольности в духе школьного сочинения на тему «Первый оргазм кота Феликса». Я считал вас более серьезным человеком, Ноготь, честное слово. И мораль произведения неочевидна — насколько тесно главный врач психиатрической больницы был связан с ликвидационной бригадой? Как они на него вышли? Участвовал ли он еще в чем-то кроме захвата заложниц?
— Не все сразу, гражданин пожилой следователь, будем работать.
— Вы меня поймите правильно, Ноготь. Я просто не хочу, чтобы ваша работа не накрылась тем местом, откуда писают девушки, из-за какой-нибудь ерунды, нелепого недоразумения. Донос — это такой литературный жанр, где не должно быть недомолвок или почвы для разночтения. Все должно быть очень точно и конкретно. Косноязычного мозгоклюйства здесь быть не может. И тогда у нас порядок будет как в танковых войсках. И потом, Ноготь, обращает на себя то обстоятельство, что при письме вы страдаете ненормативной диареей. Откуда это в вас? Впрочем, черт с вами. Ваша хромота с точки зрения орфографии компенсируется душевностью повествования. Считайте меня искренним поклонником вашего графоманского таланта. А потом, хочу спросить вас, преодолевая робость, а когда благодарные читатели смогут порадоваться Вашим новым произведениям? Где были бы более подробно описаны проделки веселого главврача сумасшедшего дома. И тогда редакция журнала «Долги наши», с точки зрения политико-социальной актуальности, могла бы премировать вас бутылкой водки и рыжей бабой.
— Мне не нужна рыжая, оставьте это Олигарху. А я предпочитаю брюнеток.
— Ну, не хотите рыжую, пусть будет брюнетка. Главное, что это не умаляет ценности вашего донесения не только для потомков и в веках, но и для прокурора.
— Пожилой следователь, червоточина любопытства испортила в вас все яблоко порядочности. Вы так не терпеливы! А я ведь как тот нацистский преступник, который шестьдесят лет прятался под кроватью. Читать далее...

— Зина, вы оформили приказ о поощрении Капитана?
— Почти закончила. Вам только осталось сказать, за что его поощряют, и через пять минут приказ повиснет на доске объявлений.
— То есть как? Благодаря им разработанной и блестяще проведенной операции был задержан главарь банды сутенеров, которая держит под своим контролем все организованную проституцию Скова. В районе пристани, по крайней мере. Я расцениваю это как большой успех. Собрано на него столько, что срок ему светит более чем солидный, и, когда он поймет, что от нар ему не открутиться, он начнет сливать информацию. А знает он так много, что тут только подставляй. Эта неоднозначная ситуация рождает смешанное чувство страха, наглости и ожидание чего-то несбыточного.
— Угу, например полное искоренение института продажной любви на панелях нашего города.
— Мне всегда нравились правильно думающие девушки, Зиночка.
— Бред сивой кобылы в ясную лунную ночь. Я вовсе так не думаю. Наоборот, я панически боюсь свирепо онанирующих подростков. И, когда такой хлипкий на мозги молодец, озверевший от безответной любви к слабому полу, толпой появляется на плохо освещенных улицах нашего города... Это меня пугает гораздо больше, и чем местный крестный отец Олигарх, и чем спортсмены Шпалы, и чем ныне пребывающий на нарах идейный глава сковских сутенеров. Ведь секс — это первое, что приходит в голову, когда рукам нечем заняться. Более того, по моему мнению, борьба с проституцией на практике является скрытая пропагандой педерастии. А проститутка сможет, наконец, подарить ему, потенциальному хулигану, то, в чем тот так долго нуждались — радость сексуального общения с противоположным полом. Тем более летом, когда тепло, и женское тело видно на просвет. Хорошо это, или плохо, но продажная любовь уже на протяжении многих веков является неотъемлемой частью человеческого общества. И каждый решает для себя — пользоваться ей, или нет. Другое дело, что тех, кто занимается сексом без согласия второго участника, надо лечить электрошоком. По 500 вольт к анусу, три раза в неделю, по сорок минут, вместо еды.
— Зина, ты чего сегодня из себя премудрого царя Соломона строишь, дрожа от усердия? C утра поднимаешь вопрос о самом больном и главном — о наших сковских проститутках? Масштаб кампании исключает её стихийность. В чем дело?
— Я перепечатывала материалы дела о руководителе сковских сутенеров для вашего доклада губернатору. Читабельно. Но не захватывающе. Эстетичное порно для бюрократа. И обратила внимание на одно обстоятельство. Почему все девушки с пристани, дружно, все как одна, потеряли страх…
— Хорошо, что не невинность.
— Можно я продолжу?
— Я пошутил, Зиночка, извини.
— … Для меня остается загадкой, с чего их всех разом пробило на откровенность? И почему они все как одна дали показания на этого князя Дрочеслава, одно имя которого еще вчера вселяла в них ужас.
— Их подвиг должен быть воспет в стихах и в прозе.
— Это не ответ.
— Зина, ты нутром чувствуешь, что тебе не хватает знания неочевидных аспектов происходящего, и это не только радует, но и вселяет надежду.
— Косноязычно и мало понятно.
— Объясню доступнее. Видишь ли, Зиночка, я, всего лишь пожилой следователь, и не являюсь суперменом, который «разруливает ситуацию». Я, как профессионал, спасаю от беды человека безвинного, и довожу до тюрьмы человека виноватого. При этом, прошу особо обратить твое внимание, никогда не ухожу уж очень далеко в сторону от ныне действующего законодательства. «Пацанские» методы мне глубоко чужды. К моему глубокому сожалению мы находимся в ситуации, когда нормой становится чрезвычайность. Увы. Но! Всегда на пути темной силы стальной стеной встают в массе своей люди редкого мужества. Милиционеры. То есть мы с тобой, Зиночка. Многие считают, что я — сатрап, наркобарон, почти что людоед и прочее. А на самом деле я простой российский Укроп Помидорович. Лицо русской национальности, но не без родственных связей с лицами не нордического происхождения. Уроженец рыболовецкого колхоза на острове. Желающий ловить рыбку в прозрачной воде и, при этом, жить мирно, спокойно и не бедно. Моя конечная цель — это полное обнуление организованной преступности на подведомственной мне территории, то есть в городе Скове. Вот и все. Это в целом. А данном конкретном случае, Зиночка, у меня к тебе есть предложение. Я хочу, чтобы вы взвалили на свои обнаженные плечи многотрудную функцию по работе с внештатными агентами в среде наших сковских проституток. Дело это архиважное, ведь всем угодить может только шлюха. Помните, ваша работа должна быть эстетически безупречной. Вам с такими снегурочками работать придется, которые давно отъелись и закабанели. И вы среди них, Зина, сами вы должны быть как снегурочка, порхающая под елкой как жирная бабочка. И вы сможете, я знаю. Хватит вам бумажки с места на место перекладывать.
— А почему именно мне?
— Прежде всего потому, что вы сами не вызываете сильные эротические ассоциации только у псевдоантипедераста какого-нибудь. Плюс причины Читать далее...

— Саранча, что это за клоунада? Ваша Антонина, как цепной цербер, сидит в строгом английском костюме на входе, обложенная канцелярским оборудованием. Костюм строгий, но юбка, конечно же, могла быть длиннее. И при этом, с характерным для нее бесстыдством, она не узнает меня в упор. Более того, она имеет наглость предложить мне кофе и спросить меня высоким ласковым голосом — записан ли я на сегодня к вам на прием. Без году неделя, как стала узбечкой, а уже нормальным русским языком разучилась разговаривать. А этот красноречивый взгляд, когда я хлопнул ее по заднице… У меня даже сердце заболело. Вы что, наградили ее орденом «За героизм на кухне», что она настолько зазналась, что всякое ощущение реальности потеряла?
— Не сыпьте соль на раны, гражданин пожилой следователь. Антонина только внешне томная и манящая. В действительности, под ее вызывающей желание внешностью скрывается домашний тиран.
— Вы что, спите в разных кроватях?
— До этого, слава Аллаху, дело еще не дошло. Хотя однажды мне уже пришлось привязать ей руки к кровати и только потом спокойно снять с нее одежду. При этом она махала белыми ногами, кричала, что сейчас не может, потому что опаздывает на работу, послала меня на х.. и ругалась непотребно.
— Вы хотите сказать, что ее требования носят экономический характер?
— Я не могу говорить об этом без слез, сейчас вы сами все увидите. Да где эта кнопка? Антонина Федоровна, принесите нам, пожалуйста, кофе.
— Что-нибудь еще?
— Нет, спасибо, вы свободны.
— Стоп, Саранча. Тонька, кончай паясничать. Или ты сядешь, или я тоже встану.
— Еще чего. У шефа посетитель, вдруг заходит секретарша и разваливается в кресле. А я своим рабочим местом дорожу. В Скове то на работу не устроишься, а у нас, в Сковской Барвихе, вообще ничего нет. Хорошо, хоть эта нашлась.
— Чушь какая–то! Тебе что, на хлеб не хватает? Ребенку на зиму не на что обувь купить? Покажи себя в кровати с хорошей стороны, и Саранча тебе поможет материально.
— Кроватью я зарабатывать не умею, ложусь туда исключительно по любви. Если мне будут платить за это деньги — это уже другой уровень отношений. Невольно чувствуешь себя чем-то обязанной.
— А уши у тебя часом не оборвутся? Как я понимаю, у тебя в каждом брильянты по стоимости на Мерседес тянут.
— От любимого мужчины я могу принять маленькие знаки внимания, сколько они стоят — меня не интересует. Но материально я должна сама себя обеспечивать. А значит, я должна работать. Тем более что если буду дома сидеть, скоро превращусь в клушку типа Ирки Челюстевой.
— Ты сначала такие торты научись делать, а потом эту святую женщину будешь клушкой обзывать. И сколько тебе Саранча оклад положил, если не секрет, конечно.
— Я согласилась на пять тысяч, больше и в Скове не одна секретарша не получает. Так этот чурка полез мне доллары совать. Он, видите ли, думал, что пять тысяч, это долларов. Естественно я ему объяснила, что в России пока что законную зарплату рублями платят, а никакими левыми делами я заниматься не намерена. У меня с этим строго.
— Саранча, что вы можете сказать перед лицом своих товарищей в свое оправдание?
— Вы знаете, пожилой следователь, в Тониных капризах есть своя прелесть. Она мне заявила, что если я не возьму ее на работу секретарем, она пойдет себе искать работу на стороне. Любимая женщина просит игрушку — отказать невозможно. Оборудовал ей приемную. Села. Думал, проиграется пол дня, потом от скуки что-нибудь другое придумает. И ошибся фатально. Какие-то ей факсы присылают, письма по электронной почте, встречи мне стала назначать, у нее там даже журнал есть. Завела папки, это мне, это начальнику охраны, Ахмеду, это руководителю аналитического отдела, Сусанне. Всем в доме придумала красивые должности. Я, например, руководитель проекта, вы, естественно, руководитель службы безопасности.
— Как! Тонька, ты и на меня папку завела?
— А как же. Я только оформила то, что существует в реальной действительности. Там для вас уже несколько документов лежат.
— Эти документы у тебя в руках, как я понимаю.
— Ну что вы! Эти бумаги я вам отдам, когда вы будете уходить. В руках у меня факс, который губернатор прислал Саранче.
— Губернатор? Ну-ка давай сюда. А почему ты, собственно, решила, что этот факс от губернатора?
— Фразы типа «Хуйегознаит, можыд и помер», «Будем бить его с удвоенной силой!», «Сука! Билять!», «Малюсь денно и нощно!» — тут ошибиться невозможно.
— Это да. Злые языки говорят, что губернатор победил на выборах благодаря изысканной стилистике своих выступлений.
— Это действительно «да». Я помню, он чистосердечное признание писал. Давно дело было, а до сих пор в памяти сидит: «А в это время я ибал миортвую бапку». С малолетства песнопевцем был.
— А знаете, кто мою Тоню навел на мысль о карьере секретарши?
— Лечащий психиатр?
— Нет. Супруга Челюсти Ира. Сковская Барвиха маленькая, все друг друга знают, и барышни немного скучают. Причем Ира считается законодательницей светских нравов, и даже моя, казалось бы, битая жизнью по Читать далее...

Дело сделано, машина запущена, присутствие высокого начальства капитану Волкову только на психику давить будет, тут уйти лучше. Ладно, до возвращения Челюсти еще больше часа осталось, чем же заняться? А, хорошо, что вспомнил.
— Алло, начальник склада у телефона? Слушай, не в службу, а в дружбу, я тут перед бабами выпендривался, поддатый был, ну и всю ленту из пулемета расстрелял, а как новая вставляется — забыл. Может подскочишь как-нибудь, покажешь? Нет, в этот раз я сам вставлю, а то снова забуду… А чего ты мне звонить хотел? Автомат АПС для подводной стрельбы, отличается высокой пробивной способностью боеприпасов, которая достигается за счет оригинальной конструктивной схемы пуль и выбора оптимального баллистического решения? Так что, из него прямо под водой стрелять можно? Возьму, конечно, пускай на катере лежит, я иногда с аквалангом плаваю… А зачем мне новые ленты, у меня старых целый ящик… Патроны СП-4, СП-5 и СП-6, калибр 12,7-мм? Это как у меня то есть? Ну да, у меня на «Моей Тамаре» пулемет «Корд» стоит, так что, для него это родные патроны? На кой черт они мне нужны, чем они лучше старых? Предназначенный для борьбы с легкобронированными целями и огневыми средствами, уничтожения живой силы противника на дальностях до 1500-2000 метров… Ты не тарахти, я так все уловить не успеваю. Оригинальная конструкция пули, оптимальные баллистические характеристики обеспечивают высокую пробивную и поражающую способность… Хорошо, понял, понял. В том числе при стрельбе по целям, защищенным противоосколочными бронежилетами, и по небронированной технике. Понял, теперь понял. Ну привези ящик. Нет, лучше два, там лента за минуту уходит, не заметишь, как кончается. Только что из Чечни вернулись, испытывали новое оружие в условиях реального боя? Ну и что говорят? У них были снайперские винтовки ВСС и системы Драгунова СВД и СВД? Ну и что говорят? Винтовка Драгунова, она винтовка Драгунова и есть, это как Мерседес в своем роде? Очень тепло ребята о них отзываются? А чего ты мне раньше ничего о ней не говорил? Я же тебя просил чего-нибудь для дома. На острове дом строю, тут же на отшибе люди живут… Да зачем мне пистолет, у меня же служебный есть? Почему гавно, а чем твой лучше? Пистолет 7,62-мм ПСС, предназначенный для ведения бесшумной и беспламенной стрельбы? Что, совсем ничего не слышно? Заинтересует, почему не заинтересует. Слушай, ты мне таких пистолетов штук десять организуй... Да какой там «для друзей, для знакомых», мои знакомые и без таких пистолетов на ходу подошвы рвут… Понятное дело, за деньги, мне за поцелуи уже давно не платят. Ну это ты загнул, ну загнул, совесть то поимей… понимаю, что все новье, в упаковке, понимаю, но… Ну так вопрос ты тоже не ставь, возьму конечно, куда я денусь, но цены у тебя как в Сотби… Да это фирма такая, аукционы устраивает по продаже раритетов… Ладно понял, сказал, заплачу, значит заплачу. Договорились ведь уже, а ты все остановиться не можешь… Ну ладно, ты как подготовишь все, звякни. Я сразу и подскачу… Ну бывай.
— Ну что, Челюсть, все в порядке?
— Все в порядке, героин разошелся по поставщикам.
— Отлично, на катер и на остров. Женщины нас наверняка заждались.
— Золушка, а где торт?
— Торта нет. Но эта Ирка — прелесть девка, огонь. Торт она делать отказалась. Сказала, что торт нужно есть только свежий, а так как она не знает, когда два этих… То есть когда вы и супруг ее, Челюсть, вернетесь, мы не знаем, то и торт она с Тамарочкой будет готовить завтра. А с Тамарой они очень подружились. Не понятно, на каком языке они разговаривают, но обе болтают без умолку. Тамара от нее не отходит. Пока светло было они пошли по деревне гулять. Ирке здесь очень понравилось, она даже дом тут недалеко купила. Верстак уже туда мешок отволок, в котором все принадлежности для приготовления торта, и Тамара там. А я тут вас жду. Может поедите с дороги? У меня все приготовлено. Да, чуть не забыла. Вам, пожилой следователь, с работы звонили. Просили, чтобы вы им перезвонили в любой время.
— Вы знаете, Челюсть, ваша супруга мне нравиться все больше и больше. Поздравляю вас. После развала рыболовецкого колхоза мое родное село агонизирует. Люди отсюда уезжают, дома стоят заброшенными. Остаются только крепко пьющие неудачники. В течение последних лет двадцати я был единственный, кто переселился сюда. Ваша Ира вторая.
— Моя Ира сейчас, наконец, получит по заднице. Прогулка на катере пробудила во мне решимость. Верстак ей будет руки держать, я ему доверяю, а я ее буду бить. И пускай кричит что хочет, всему есть предел. Где находится дом, который она, так сказать, купила? Я ей сейчас устрою.
— Да это рядом совсем. Отсюда через три дома. Идите, Челюсть, идите. Но берегите себя. В рукопашном бою принадлежности для приготовления торта вещь страшная, это я вам как бывший сотрудник убойного отдела говорю. А Верстак вашу Иру не удержит. В нем всего сто двадцать килограммов мышц. Для истинного повара-кондитера это ничто. Ступайте, а я пока на работу позвоню. Небось, у какого-нибудь из Читать далее...

— Давайте закончим с этим делом, — в голосе Олигарха явно звучало раздражения, — Ноготь, доложи внятно, что там произошло. Наехали люди Саранчи на бригаду Хомяка или просто братаны телку не поделили?
— И не то, и не то, — сообщил Ноготь.
— А что? — Олигарх явно начинал терять терпение, — Развей туман и закончим с этим.
— Начну с начала. Пришел Ахмед к Хомяку и говорит…
— Кто такой Ахмед?
— Да черт у них разберет, кто за что там отвечает. Бардак у них, чурки, одним словом. Ахмед этот все время при Саранче состоит. Вроде охранник, а вроде и иногда явно не в свои дела лезет.
— Ну ладно. Пришел Ахмед к Хомяку и говорит. Дальше что?
— Слушай, говорит, есть тут у тебя на твоем участке одна телочка, зовут Антонина…
— Ага, так значит, все-таки бабу не подели. И я должен думать, будет у меня с Саранчой из-за этого война или нет. Где Хомяк? Я его орган на половину укорочу, и всем сразу спокойнее станет.
— Олигарх, ты меня будешь слушать или нет? Никто там бабу не делил. Ну, так вот, Антонина. Говорит ему Ахмед, не обижайте эту Антонину, помягче с ней поступайте. Ну и руку на нее поднимать не надо. Обрати внимание, не сказал, «бабки с нее не берите». Просто вежливо попросил не молотить ее в случай чего. Эта Антонина держит ларек на вокзале. Оборот две копейки. Кстати, может ты помнишь, когда мы начинали, у нас бригадиром ходил Плетень.
— Помню, совершенно отвязанный. Отмолотил свою жену, которая только из роддома пришла, как котлету, причем просто так. За что и получил срок. Вот уж кого без слез к хозяину проводил.
— Вот Антонина и есть его жена.
— Дальше.
— Ларек у нее на вокзале, это участок Хомяка. Оборот у нее копеечный, но это не важно. Она как раз задержала выплаты за три недели и ее отмолотили. А Ахмед просил ее не бить.
— А что она ему?
— Ему она никто, она просто с Саранчой спит.
— Вот как? Саранча интеллигентно просит, чтоб его подругу не прессовали, после чего ее, за долг в две копейки, бьют ногами по голове. Да Саранча просто доктор Айболит после этого, он еще разбирается. Я бы Хомяка давно бы замочил на его месте.
— Хомяк не бил ее, уверен. В этом смысле он чокнутый, бабу ему за подло ударить, даже когда это для дела надо, я в этом уже убедился. А тут ее ногами по голове били. Нет, это не Хомяк.
— А я и не говорю, что Хомяк лично бил. Просто за этот ларек отвечал какой-то малолетка. Он ее и отмолотил. А Хомяк там бригадир, ситуацию должен контролировать.
— За ларек отвечал Лысый. Взрослый мужик, он не так давно от хозяина откинулся. Хомяк в тот же день его внимание обратил на всю деликатность ситуации. Саранчи подруга, не кого-нибудь. Не стал бы взрослый мужик такого делать. Это же самого себя подписать, не мог он этого не понимать.
— Не мог. Я с Лысым еще начинал, потом его посадили, потом он пришел, и я его к Хомяку приставил, человек осмотреться должен. Потом на что-то серьезное перебросить собираюсь. Не мог он такую глупость сделать. Стоп. Начнем все сначала. Где ее били?
— В подъезде ее дома.
— Чей это участок?
— Свастики.
— Ты с ним говорил?
— Говорил.
— Ну?
— Не трогали они ее. Работает она на вокзале, обслуживается по месту работы. С чего бы они на нее наехали? Да и Хомяк с них бы за это спросил.
— Ладно, с этого конца тупик. Как Саранча среагировал?
— На Хомяка наехал, но параллельно сам ищет. — Свастике крупно повезло. Я бы и на него наехал. Ладно, если Саранча под влиянием эмоций сразу мочить не начал, то уже и не начнет. Мы ее не трогали, это ясно. Через какое-то время Саранча найдет тех, кто это сделал, пусть земля им будет пухом. Но это уже не наша тема. Забыли. Теперь о наболевшем. Что с пятью кило героина? Ноготь, на каком этапе вы сейчас находитесь?
— Мы быстро бегаем по кругу. Сейчас снова собираемся наехать на Аптекаря.
— Объяснись.
— Все перевернули, нигде этой суки нет. Аптекарь последний, кто ее видел.
— Спокойно, не дергайся. Аптека от нас не уйдет, она круглосуточно работает. Лучше скажи, куда она в принципе могла деться?
— Незамеченной уехать из Скова с товаром.
— Очень вероятно. В этом случае она должна где-то залечь. В Москве на максимальную глубину копают ее связи. Но мое глубокое внутренне чувство подсказывает мне, что в Скове. Она конченная наркоманка, ее уже ломало. Шприцов у нее не было. Ночь, дождь. Денег у нее тоже не было. Беспомощная больная девчонка. Не могла она из Скова выбраться.
— При ее то внешности деньги — это не проблема, можешь у Хомяка спросить.
— Где не спросишь, все говорят о ее необыкновенной красоте. Когда уже я на это чудо природы посмотрю? Ладно. Уехала из Скова, что еще могло быть?
— Менты ее могли взять.
— Тогда бы Капитан нас в известность поставил.
— Пожилой следователь может по-тихому ее где-то прятать. Ты же его знаешь. Не может он не понимать, что из ментуры нам информацию сливают. Причем не через одну дырочку.
— Эта версия мне кажется наиболее вероятной. И его норы мы можем искать десять лет. Но тут есть один нюанс. Во-первых, даже если она у пожилого Читать далее...

— Если вы работники милиции, мне бы хотелось увидеть ваши удостоверения.
— А прокатиться с ветерком на «Скорой помощи» тебе бы не хотелось? Я тебе в две минуты это организую, если не прекратишь Муму сношать.
— Заткнись Хомяк, — Ноготь поморщился, — Хомяк парень грубый, но добрый. Я, к примеру, гораздо злее. Но сейчас я просто хочу, чтобы вы нас правильно поняли. Если вы ее найти поможете — мы расстанемся друзьями. Более того, наше к вам расположение самым положительным образом скажется на вашем материальном положении. Если же, не дай Бог, вы от нас что-то скроете, то, я не могу на это закрывать свои синие глаза, нам придется вызвать у вас целую гамму болевых ощущений, что, в конечном итоге, резко ухудшит состояние вашего здоровья.
— То есть вы черные проктологи?
— Нет, мы не рэкетиры. Вы же вы видите, у нас и паяльника с собой нет.
— Хомяк, закрой пасть. Ты что, не видишь, что твои остроты тяготят господина Аптекаря? — Ноготь снова поморщился. — Вы успокойтесь. Я еще раз повторяю, мы не милиция, и мы не собираемся на вас наезжать. Мы просто хотим найти эту девушку, и просим у вас помощи. Вот и все. Поняли? Вот и славненько. Давайте быстренько перестаем нервничать и спокойно, еще раз, по порядку, вспомним, как было дело.
— Ну, как было дело. Вы знаете, моя аптека работает круглые сутки. Было уже поздно. Где-то часов десять вечера, может быть больше. В аптеке никого не было. Зашла девушка. На мой взгляд, симпатичная. Я бы даже сказал красивая. Одета была в черную юбку и серую майку. На майке что-то написано по-английски. Майка обтягивающая такая. На улице дождь шел, девушка мокрая была и майка просвечивала.
— Потенция, я смотрю, в тебе еще теплиться. Крепок дуб не по годам, — вновь не сдержался Хомяк.
— Иначе я бы ее просто не запомнил, — пожал плечами Аптекарь, — Она купила шприцы и иголки к ним. Шприцы десятиграммовые. После чего ушла. Вот собственно и все.
Ноготь достал стодолларовую купюру и в нерешительности повертел ее в руках, после чего вновь спросил: — Может быть еще что-нибудь вспомните?
— Вспомню, — просто сказал Аптекарь, забирая купюру, — девушка плохо себя чувствовала. Шприцы ей были уже ни к чему.
— Как это ей баян «ни к чему», — воскликнул Хомяк, — она же конченая наркоманка! Героина то у нее было завались, а вводить как? Без шприца тут не обойдешься. Это должен знать каждый Аптекарь, как бы сексуально озабочен он не был.
— Господин Хомяк мыслит правильно, — продолжил Аптекарь, — без шприца очередную дозу не внести. Но девушка была в таком состоянии, что иголкой в вену она бы не попала, хотя наркоманы и делают сами себе уколы мастерски. Говоря вашим языком ее уже жестоко «здорово ломало», то есть она находилась в состоянии развернутого абстинентного синдрома. На препараты опиума. У нее уже начало путаться сознание и на мои вопросы она отвечала формально, а ее движения уже были плохо организованны. В таком состоянии даже если бы она и смогла набрать наркотическое вещество в шприц, во что я мало верю, то в вену она бы не попала точно.
— То есть вы хотите сказать, — продолжил его мысль Ноготь, — что с ней был кто-то еще, кто сделал ей укол?
— Что было с девушкой после ее ухода, я не знаю. Но если кто-то посторонний не ввел ей наркотический препарат, то сейчас она находиться в больнице.
— Вы абсолютно правы, — задумчиво произнес Ноготь, — и эти сто долларов честно заработаны вами тяжелым трудом и годами напряженной учебы. Что собой представляет ломка от героина, я видел. Без реанимации тут действительно не обойдешься. А если есть кто-то третий, и мы не найдем эту стерву в больнице, то это в корне меняет ситуацию. Впрочем, это уже наши проблемы. Но в любом случае я вам очень благодарен. Но вы уверены, что сама себе героин она ввести не могла?
— Я точно знаю, что в таком состоянии человек не способен выполнять действия, требующие тонкой координации. А потому сделать внутривенную инъекцию, тем более самому себе, он не способен, — спокойно сказал Аптекарь.
— Очень приятно было с вами познакомиться, — с улыбкой сказал Ноготь, — серьезно. Вы человек умный, знающий и наблюдательный. А на Хомяка вы не обижайтесь. Он начинал как рэкетир, впрочем, как и я. Тут вы абсолютно правы. Но парень он не плохой. И мне вериться и в наше благотворное сотрудничество и в то, что эти сто долларов были для вас не последние.
— Да от нищеты проклятой я уже руки опустил, — тяжело вздохнул Аптекарь, — Жена у меня тяжело болеет, требует постоянного ухода. Я когда-то в НИИ Токсикологии работал. Большие надежды подавал, новое вещество синтезировал. Кандидатскую почти закончил, думал райскую птицу за яйца поймал. Соавторство начальника лаборатории с пренебрежением отверг. Думал, не дам примазаться к своему изобретению всякой бездари. После чего меня оттуда и выперли. Якобы я спирт воровал. Пил на рабочем месте. Запустил текущую документацию, что ставит под вопрос результаты проделанной работы. С работы выгнали. Спасибо в эту аптеку взял.
— А ты не пил и документацию не запустил? — ухмыльнулся Хомяк.
— Читать далее...

Это шутливый детектив, эротический и правдивый, повествующий о великом героиновом пути, который пролегает по территории России и ведет из Афганистана в западную Европу.

Глава первая

В провинциальном российском городе под названием Сков, в единственную в городе круглосуточно работающую аптеку, среди ночи, вваливаются два здоровых парня криминального вида. В аптеке посетителей нет, и за прилавком стоит человек лет сорока пяти, внешности непримечательной. В дальнейшем его будут называть Аптекарь. Молодые люди обращаются друг к другу по кличкам. Кличка одного из них Ноготь, другого Хомяк. Хомяк не высок, но очень мускулист, с простым и чистым лицом ударника боевой и политической подготовки. Ноготь чуть выше ростом, но заметно уступает Хомяку в атлетизме. Выражение лица Ногтя задумчивое, с налетом романтизма и не предвещающее ничего хорошего.
Молодые люди в грубой форме и, не чураясь употребления ненормативной лексики и угроз физической расправы, обращаются к Аптекарю с просьбой помочь им найти девушку. По словам Аптекаря, заметно напуганного атлетами, искомая девушка действительно не так давно посетила аптеку с целью купить шприцы, по мнению Аптекаря, для введения себя наркотического препарата, предположительно героина, после чего покинула аптеку. Молодые люди подтверждают смелые домыслы Аптекаря относительно того, что искомая девушка является наркоманкой. Аптекарь, ободренный взяткой и моральной поддержкой, добавляет также, что девушка находится в состоянии далеко зашедшего абстинентного синдрома (ломки), а потому самостоятельно сделать себе инъекцию наркотика уже не в состоянии. А потому, скорее всего, она уже в больнице. Окрыленные этим радостным известием, молодые люди стремительно покидают круглосуточно работающую аптеку.

После ухода непрошеных гостей, Аптекарь звонит своему старому знакомому, который в дальнейшем будет именоваться «пожилой следователь». Пожилой следователь занимает высокий пост в правоохранительных органах, и Аптекарь является его многолетним негласным осведомителем. Тем более что аптека, работающая круглые сутки, является идеальным местом для конспиративных встреч. Термометры покупать у нас еще никому не возбраняется, причем в любое время суток! Здесь уместно было бы отметить, что аптека находится на первом этаже бывшего двухэтажного купеческого особняка и имеет большой и хорошо оборудованный для конспиративных целей подвал.
— Господи, это что такое!? — воскликнул пожилой следователь, когда они спустились в оборудованное в подвале помещение для интимных встреч. Это помещение представляло собой однокомнатную квартиру, не имеющую окон. В тот вечер на полу комнаты лежал матрас, а на матрасе лежала девушка. Вернее не лежала, а беспорядочно металась и на обращенные к ней вопросы не реагировала. Аптекарь разъяснил своему другу, что девушку «ломается». То есть она является наркоманкой, принимающей героин, и, в настоящее время, в результате прекращения приема наркотического препарата, она впала в такое тягостное состояние, которое продлиться не менее двух дней. После чего она придет в себя и сможет нормально себя чувствовать вообще и любить в частности. Причем, не делая уколов героина. Кроме того, Аптекарь сообщает пожилому следователю, что у девушки им изъято пять килограмм героина, и что пребывающую на матрасе девушку ищут люди ведущего городского криминального авторитета по кличке Олигарх. С целью зарезать последнюю за кражу пяти килограмм героина. Получивший такие исчерпывающие разъяснения пожилой следователь выражает свою обеспокоенность состоянием здоровья девушки, тепло прощается с Аптекарем и уходит домой спать, пообещав придти в гости дня через два.

Пожилой следователь не обманул и прибыл в круглосуточно работающую аптеку через день под вечер. Срочно купить триста грамм презервативов. В подвале конспиративной квартиры было уже прибрано, матрас занял свое законное место на кровати. Вместе с ним на кровать перебралась и девушка. Девушка обладала внешностью исключительно привлекательной и пребывала в гневе. Она считала, что ее гражданские права и свободы были нарушены тем обстоятельством, что ее держат взаперти. И, кроме того, у нее такое чувство, что она была изнасилована Аптекарем.
Пожилой следователь старается успокоить девушку и сообщает ей, что, находясь камере, она имеет право требовать уголовного преследования грязного и похотливого Аптекаря. Саму же столь привлекательную девушку ждет 15 лет трудовых лагерей за наркоторговлю. И, кроме того, в связи с исчезнувшими пятью килограммами героина ее ищут люди Олигарха. Явно не для того, чтобы преподнести ей букет полевых цветов. А посему девушка должна сидеть в подвале тихо как мышка и во всем слушаться пылкого Аптекаря. Кроме того, пожилой следователь пожелал услышать правдивый и подробный рассказ девушки обо всем, что касается пяти килограмм героина.
— Жила была одна красивая девушка, — начала свой рассказ девушка, — И все бы хорошо, но подсела девушка на наркотики и влезла в астрономические долги. И в один Читать далее...

Я, Маковецкий Михаил Леонидович, 1954 года рождения, родился в мирной семье офицера стратегической авиации Советской Армии.