«Мы не воюем с женщинами и детьми…» ©
А так же с комарьём, головной болью и скукой.
…Мы их просто убиваем.

…Правда, огромное просто нечеловеческое тебе спасибо… За весь этот убогий бред.
Что ты, нет, ты не полная дура… Ты ещё хуже. Гораздо хуже. У тебя достаточно ума, чтобы порождать отборную чушь.
Думаешь, тебе стало бы легче, убей тебя кто-то этой прекрасной зимней ночью?
А я точно знаю, что мне бы стало.
Я и сам не прочь. Не стой это десяти лет жизни, убил бы тебя, прямо сейчас. Предварительно как следует отимев, чтобы развеять хоть часть иллюзий.
Да, Свет, ты права я просто безмерно «хороший человек». Вот, знаешь, даже крылья по утрам сбривать устаю такой ХО РО ШИЙ… Черт, да я просто ангел, такой весь офигенно добрый предобрый! Даже нет, я сам Господь Бог… Милостивый!
А я сказал, ина отсюда. Галопом, и в диком ужасе.
Не забудь вскрыть себе вены, только глубже, по диагонали и в ГОРЯЧЕЙ воде.
…Бог в помощь…

«Улицы и лица заполняет безразличие.
Самоё устойчивое вещество.
…Оно тверже алмаза.»

Городом ещё правит осень.
Моросящие дожди.
…Тепло, сыро и хочется спать.
Вечно-серое небо, затягивает дни плесенью.
Подняв лицо к дождю, чувствую, как капли холодными иглами пронзают сознание.
…Вокруг облетает запоздалая листва.
Наверное, всё это должно навивать мне какие-то чувства.
Но их нет.
Усталость и вкус ванильной тянучки.
Не так уж много, для насыщенной жизни…

[220x700]
«Halo… Kain… the Matrix loves you.»

Я застегнул последнюю пуговицу на сюртуке и отточенными движениями положил наушники в уши.
«This is only a game…» прошептал мне в ухо такой знакомый голос Брайана Уорнера.
Аварийный выход.
Залитые дождями дворы, устланные мокрой листвой.
Воздух веял свежестью и какой-то особой осенней грустью...
Мягкой и пушистой, как любимая шерстяная кофта… такая колючая и родная.
Я не задавал себе вопросов куда идти.
Редкие прохожие, прячущие голову в плечи. Белоснежные струйки дыхания. Жизнь текла мимо.
Асфальт под ногами сменила брусчатка парка.
Центральная скамья на его площади оказалась пуста. Сегодня ни каких влюблённых пар.
Я дышал осенним небом. Полу закрыв глаза наслаждался холодом и одиночеством.
I kill myself… Мэрилин замолк. В наушниках начал неспешно разливаться телефонный звонок…
Что-либо предпринимать по этому поводу совершенно не хотелось… Двадцать секунд. Двадцать пять… Я лениво достал руку из кармана и ткнул в сердце гарнитуры.
Тишина…
Рингтон замолк, Брайан не вернулся…
…Здравствуйте…
Её голос дрожал.
…Здравствуй.
Она молчала, изредка, пытаясь что-нибудь выдавить, но осекаясь и сохраняя молчание.
Аккуратной белой струёй я выдохнул воздух в дождливое небо….
Могу чем-нибудь помочь?
Извините… Давайте познакомимся.
Она всхлипнула.
И давно в твоей груди горит такое желание?
…Да. Я уже звонила… Вам…
Тебе…
…Тебе… В начале месяца. Пятого числа …Сказала, что ошиблась номером и положила трубку.
Я встал и неспешно побрёл в глубь парка.
…Долго же ты ждала второго шанса.
Да. ...А как тебя зовут?
А тебя?
Света… Но я узбечка. Так как тебя зовут?
Свет, зачем тебе это?
Хочу познакомиться. …Ты не против?
Не против. Считай, познакомились уже. Только, Свет, номер мой у тебя откуда?
Я наугад набрала. Он у тебя красивый!
Не замечал. …У тебя чувство юмора хорошее?
Да. Я оптимистка.
Поздравляю. А я реалист чернушник.
Её голос вновь задрожал…
Поговори со мной, пожалуйста… Мне плохо…

(Что-то с памятью моей сталось.)

«-Я так не думаю.-
Знаешь, мне наплевать, что и чем ты думаешь.
…У меня глаза не для того чтобы лицезреть твою корчащуюся сомнениями рожу.»

Все уже настолько привыкли к фотожабленным мордам плакатов, целлофановым тканям, ходящим спецэффектам косметики и хирургии что потеряли последние ощущения реальности происходящего. Жизнь - игра, половина её – подиум, вторая - торги… бедный Йорик, в этом черепе когда-то был блестящий ум, нынче там блистают розовые килобайты.
Люди живут в сводках новостей, сериалах и колоссальных ролёвках, масштабы которых уже не поддаются фантазии.
Избранные для великой цели. Переполненные ощущением собственной силы и значимости…
Поколение тех, кто мечтал быть, как терминатор.
Жизнь… Демонстрационная Версия. Её нужно отыграть так, чтобы другим понравилось.
Сменяя ящики экранов на ящики гардеробов и гробов.
Широкодиагональный плазменик, лакированный дуб… мы повышаем качество собственной жизни.
...Стеклянные бусы – глупость… стеклянные с проблесками – дань моде.
Русский дух… Он обязательно должен быть в бутылках, по форме в точности как кефирные, только из синего стекла с черными вкраплениями, золотой фольгой крышки и выдавленной четким жирным шрифтом надписью ДухLights.
Людей манит блеск. От золоченой карточки банка к переливающейся ядом помады. Человечество чтит свои дикие корни...
Ты ведёшь подобающую тебе по статусы куклу в престижное место с отвратительной жратвой, которое обеспечивает хозяина финансами на ремонт сыпящегося БМВ… Лестница уходит в небо.
Говорят, что любишь тех, кому наносишь увечья, или наоборот…
Перестаньте лицемерить.
…Всем совершенно безразлично кого они увечат.
Настоящая любовь живет в коробке телеящика, в жизни ей можно только заниматься.
Как видом спорта.
Сожмите крепче челюсти, чтобы не солгать, что когда-то всё было иначе.

[400x500]
Devoted To Benjamin Franklin - The Great Pocket Ruler Of Spiritual Wasteland.

«999…
…И нехрен переворачивать всё с ног на голову, свято веря в свою проницательность.»

Этот такой забавно унылый город шатер, сверху донизу истоптанный ножками своих трагичных граждан клоунов. Развернувшийся, под свинцовым куполом прокопченного неба, он театрально улыбается посетителям, блистая сквозь вечную ночь потертым золотом дорожных огней.
Заходи, ложись, здравствуй!
Его, разящая фарфором прокуренных зубов, свита стремительно соответствует.
Размалёванные Раскрепощённые Ряженные. С огромными дымчатыми стеклами очков поверх кроваво-красных стекол глаз, и смешными белыми шариками поверх сизых носов. Глазеющие невидящие. Под песни о вселенской любви они нестройными рядами маршируют в бездну своего светлого будущего. И чем однообразней толпа, тем острее каждый в ней ощущает себя самой яркой личностью.
Бредущие в бреду. Моральные уроды в поисках моральных же ценностей. Жаждущие себя и истины. Правда в нас, она где то рядом, она в конце туннеля. Вы её видели? Мы видели тех, кто видел тех кто… Словно в церкви какофония сливается в заунывный вой штампами и лозунгами. Шустряки начинают сбор денег.
Процессия продолжает свой победоносный ход…. Лязг челюстей. Рыцари капиталистического апокалипсиса выдвигаются в свой первый последний бой.
За! Для! Ради!
Себя…
За дра ли…
У них нет альтернатив. Они – те, кто не оставил себе выбора. Блеск их внутренней нищеты режет сердца.
Не лги себе, это просто зависть. Они счастливее тебя. Они счастливы регулярнее.
Я сплевываю в осеннюю листву кровавые слезы…
Вы не пробовали смотреть куда идёте? А не на витрину телевизора и порнографию чужих жизней…
Не обижай людей, не выделяйся. Проповедники массовых культур и верований, заботливо коверкающие слова и души, под стрекотание экранов, слоганы транспарантов и хруст костей, следят за тобой.
Клоуны, ряженные, юродивые, атлеты и гимнасты в одном или нескольких флаконах из-под дыма, пота и дешевых духов.
Город жонглирует миллионами жизней, роняя их на мостовые бурыми кляксами. Отрывая головы у кукол, он играет и улыбается, искрясь очарованием ребёнка.
Переливаясь в красках от окраин к центру с промасленной синевы джинсы и спецовок к незабываемо серой радуге мятых желтых костюмов, город пестрит обертками своих шутов. …Потешники. С возрастом меняющие амплуа на трагиков. Существующие во власти будильника. Стоящие намёка на Американскую Мечту. Сидящие кто на чем. Говоря голосами актёров прошлого, они дышат никотином выхлопных газов, рыдают слёзами кислотных дождей и дешевого суррогата.
Полегче с нами, мы предпочитаем потяжелее…. Давясь слюной и бессилием, они яростно жестикулируют, пытаясь взлететь. Временами, прилизывая потными ладошками встающие дыбом волосы.
Они не неудачники, они последователи альтернативных культур. Будьте любезны тупить политкорректнее.
Как имплантированный орган они приживаются лишь посредством интенсивной лекарственной терапии. От кофеина до героина, от третьего глаза до пятой ноги, дайте лишь сделать шаг.
Свободу фантазии! Мы не будем отвергнуты!
Мы будем отторгнуты… рано или поздно.
Лучше поздно… Чем никогда...
…И ни с кем.

[400x300]
Офис отпускал нехотя, давя десятком рукопожатий и угрюмой атмосферой всеобщей нервозности.
За дверьми ждала осень, зябкая и ветреная, моросящая холодным и мелким, по настоящему осенним дождём. Я застегнул сюртук, опустил руки в карманы и неспешно побрёл прочь.
Остался всего один наушник из пары, что спасала от офисного бреда на протяжении дня.
Всё ещё продолжающий что-то заунывно шипеть он растворялся в монотонном шуме города, касаясь сознания лишь редкими нотками памяти.
Жизнь для меня уже остановилась, так что спешить особенно было не куда.
Мягкий холодок капель растекался по губам приятной пеленой умиротворения. Срываемая с веток листва, проносясь мимо, исчезала в мутной уличной дымке и алых разводах автомобильных фонарей. Моя иллюзия спокойствия. Дыхание осени.
Пройдя через небольшой, устланный промокшей листвой парк, я вышел к трамвайной остановке.
Транспорт, вид которого изнутри уже порядком истлел в памяти. Остановка, место где хочется остановить время, и вырвать себя из безумного хоровода жизни. Облокотившись на ограждение, я поднял лицо на встречу дождю... И ждал.
Потертые тысячами рук перила скользнули по ладоням оточенной сталью, полупустой трамвай встретил серостью. Я сел во втором ряду и дождавшись внимания понурого кондуктора, заполучил свою половинку билета... 50% в одни руки. Реальность нового времени. По случаю прикупленный томик Минаева оказался кстати. Media Sapiens. Страницу открыл на память. Ушел в чтение. В один момент, оторвав глаза от книги, я заметил стоящего рядом мужичка в потертом костюме времён застоя. Уговаривать себя подняться не пришлось. Я встал, и сделав несколько шагов в глубь салона остановился чтобы продолжить чтение.
Наверное, моя фигура, торчащая посреди трамвая, с красочной штуковиной в руках смотрелась эффектно.
Потому как какая-то девчушка встала и примостилась рядом, изредка заглядывая то в книгу, то в мои глаза в поисках знакомых букв и внимания. Очередной её порыв заслонил свет, я повернулся и наградил её взглядом полным лишь одной мысли "ты действительно никому не нужна". Должно быть, это так явно сквозило в глазах, что она отшатнулась и спешно ушла в конец салона.
Моя остановка.
Не дожидаясь пока стальной гроб, остановится, я покидаю его.
Нет, мужик, это как раз ты такой умный, иначе не открывал бы двери на ходу.
Дождь закончился, его последние капли упали на ковер осенней листвы, и тускло поблескивали в свете окон.
Кто мы, не приносит разницы.
Завтра мы впишем свои имена в очередную страницу истории Капиталистической Валгаллы. Мы будем молоды, циничны и жестоки, находчивы, бесстрашны… беспринципны.
Безликие и бездушные днём мы будем творить свою офисную войну.
Чтобы ночью наши раны зажили…
…Но они не заживут.
Я останавливаюсь, чтобы сплюнуть кровь.
Подобная жидкому стеклу с вкраплениями слюна вязкой паутиной расползается по листве, переливаясь, играя оттенками красного.
В конечном итоге шансы на выживание у каждого равны нулю.

«Раньше спали с теми, кого любили, теперь трахают тех, кого ненавидят.
Глобальная подмена понятий, которую кто-то прозвал сексуальной революцией.»

Как мне хочется сказать тебе, что ничего нет… совершенно ничего.
Хочется медленно чеканить каждое слово, выдыхая его в твоё изящное ушко, заботливо отстранив локон золотистых волос.
И каждый раз произнося «Я тебя тоже» это желание возрастает.
Я не люблю тебя и что ещё хуже… я тебя даже не ненавижу.
Ты мне безразлична… любимая.
Хочется разразиться громом смеха или градом слёз.
Но я не сумею…
Ты безразлична мне…
Как и другие. В тебе нет ничего особенного, ты права в этом.
В тебе нет ничего для меня. Ни что из тех даров, что ты протягиваешь мне в своих изящных руках мне не нужно.
В тот момент, когда твоя ладонь соскальзывает с моего тела, я остываю. И всей твоей души не хватит, чтобы согреть меня вновь.
Ни одно из твоих бережно отданных чувств не взойдёт.
Мой ангел, я инвалид. У меня отняли чувства. Как больную гангреной конечность.
…Со шматом души.
Я знаю, ты скажешь, что всё это временное.
Кризис, который пройдёт, минует нас.
…Нет, он не минует, мы центр бури. Она разрастается вокруг нас… Меня…
Ведь по сути… Нас никогда не было. «Мы» – это ещё одна лож. Такая выгодная обоим.
Ты получаешь дух любви, внимания, надёжности.
Я получаю тело… твоё тело.
…Проблема лишь в том, что это перестало меня забавлять.
«Наши» долгие полные огня ночи не занимают меня.
И даже разъедание твоего светлого внутреннего мира не радует меня более.
Это кризис ненужности… Глаз бури.

Стоит ли удивляться непониманию..?
Скажи, что можно понять…
В твоём безумном романтизме, вплетённом в цинизм настолько искусно, что ты сам не в силах разобрать…
..?
Твою душу?..
У тебя нет души, мой друг…
Допуская, что она была, ты разменял её на души чужие… чужие жизни, смерти, глупости и поиски себя в других… Тоже заметь не очень умные.
И чего ты достиг, что вынес из всего произошедшего с тобой?
Чернушку мировоззрений и заматеревшую паранойю. Можно конечно прибавить ещё острый язык и бездумную агрессию… Но я сомневаюсь в их ценности.
Гол как сокол…
Твой богатый внутренний мирок, оптимизированный для простоты и сдавленный для компактности, наг…
И всё что в нем было живого, ты давно выжил, лично… Как партизан, убивший семью и детей, чтобы не убили немцы, безразлично прошедшие мимо…
Жизнь без ума… с фантазией.
Словно жизнь скомороха, веселящего не столько вытворяемыми глупостями, сколько «тайной» верой в свой безграничный ум…

Да, да я вижу твой выход.
Отдай последнюю кровь, за блага мирские… внешние украшательства…

Стеклянные бусы сделают твою черную морду краше, а может даже и умнее.

Задумайся… Раз тебя просят что-то отдать, может быть это чего-то стоит…

…А может быть это просто очередной жестокий стёб.

И не исключено что мой.
… Верь мне, я голос в твоей голове.

«Дьявол не правит миром. Он лишь один из его акционеров.»

Откуда в черепё это ощущение?
«Имеют»
Вот оно… шестое чувство.
Настолько постоянное, что люди перестали его замечать.
Как атмосферное давление, привыкли. Эволюционировали, приспособившись под то, что их всегда и все имеют.
И они в свою очередь имеют других.
Люди… Пользованные пользователи. Одомашненный вид.
Под руками других сточились, волей ослабли, раздавились обществом.
Правами себя закабалили, прикрылись обязанностями.
Универсальные инструменты кругового пользования.

Восстань. (Я посмеюсь в твоё лицо.)
Против того, кем до тебя миллионы прожили, кем ты с пелёнок воспитан, кем ты со сперматозоида становился.
А кем иначе?
Альтернатив нет. Их слишком много чтобы заметить.
человек не знающий, что значит быть Человеком.
Член общества. Имеющий сам себя через другого... Стилизация...
Змей отдыхает. Хвост выпал из разинутого рта.
21 шаг в бездну.

«Морковка сгнила и отвалилась… Ты бежишь из страха остановиться.»

А мы как всегда не принадлежим себе.
Начиная с засранных пелёнок, мы все принадлежим кому-то.
Рабство никто не отменял.
Его просто назвали демократией.

_____________________________
И каждый взял себе клеймо на затылок...
И клеймо рабов гласило «Надежда» «Перспектива» и «Мечта»

В день, когда каждого клеймили они своим рабом,
Три бича рассекли воздух опускаясь на спины клейменных.
Имя им было «Власть»… «Деньги»…и «Радости».

И ринулась толпа прочь, повинуясь персту командующего.
Оставив за спиной святыни свои, испила всласть из мерзости своей.
Отречясь от себя, во имя общности.
Влилась в ряды при жизни умерших.

Порой, заигравшись в циника, я на мгновение останавливаюсь перевести дух.
Словно очнувшись от затянувшегося угара...
Смотрю на мир иными глазами… без призм… объективов и дымчатых стекол очков.
И мне хочется плакать.
Отрешенный с блуждающей улыбкой на лице я направляюсь в забытый парк, что называю своим… Полу заброшенный, с редкими прохожими, лишенными лиц... и мерным шумом жизни текущей где-то невдалеке.
Мне хочется плакать от счастья.
Потому что в этот момент, я свободен.
Свободен... от себя, своего цинизма, лживости, условностей и пороков… Свободен от памяти, обид и груза ошибок. Это счастье… Что захлестывает с каждом легким касанием ветра. Скрытое в пьянящем свежестью воздухе… В шепоте листвы.
Хочется думать, что с этого мгновения всё изменится.
Я отойду от привычно накатанных рельс лицемерия, алчности и карьеризма... граничащего с затянутой попыткой суицида.
Хочется надеяться, что не стану вновь выстраивать схем, прежде чем сделать простую милую глупость… и испытать от неё неописуемый детский восторг.
В такие мгновения хочется улыбаться… Молчать и улыбаться.
Словно знаешь тайну мироздания.
А редкие слова произносить мягко полушепотом, как в храме.
В такие мгновения хочется жить.
Что-то делать, изменять и улучшать.
В такие мгновения небо не давит столбом проблем… Оно зовёт… Призывает расправить крылья и взлететь ввысь к своему лазурному своду.
Эти короткие прекрасные мгновения.
Они так быстро кончаются.

«Боясь выглядеть глупо, люди заставляют себя выглядеть полными идиотами.»


Отсутствие намёка на содержание.
Сглаженное отсутствием возможности понимать намёки.
Кипящий вакуум.
Кишащая Пустота.
Кого ты обманываешь?

Офисный червь…
Локальный бог.
Здесь все верят в твоё всесилие.
Иллюзия, которой ты бессилен противостоять.
Анестезия для местного облегчения чужих глобальных проблемы.
Тех, кто выше…
Кого пользуют реже, но яростнее.
Ограничивая дозы надежды.
Кого ты обманываешь?

Эксклюзив…
Спецзаказ…
Найди 10 различий.
Чтобы каждый знал, сколько денег ты можешь потратить на *****.
Отдай тысячу из миллиона, что украл и станешь благодетелем.
Отдай две, и тебе разрешат украсть ещё.
Построивший чужую мечту…
Кого ты обманываешь?

Психика осколками взрывается.
В чужих глазах себя видя ужасаешься.

Мысли целенаправленностью изношенные.
Разум оптимизированным мышлением атрофированный.


Утративший надежду стать собой.
Кого ты обманываешь?

[300x450]
Временами вскользь наблюдаю чужой поиск истины.
*Или же поиск чужой истины?*
Проблемы просветления, пути совершенствования…
Диву даюсь.
Мышцы вытягивающегося от удивления лица ноют с непривычки.
Смываю «осадок» кофеином. Противоядие от ума и безумия.
Общество Адекватной Объективности.
VS
Зарубежное Адекватнее Отечественного.
...-Ты чьих будешь? -Я не местный.
Негодование с долей сочувствия. Но, что поделать… дуракам дозволенно.
Молод ещё.
Время пройдёт… по нему, впечатав в общую грязь очередным стереотипом.

-
Дайте мне имя, дабы знал я как жить.
-

Дыхание теплой струёй срывается в очередной осенний день.
Рационалисты чужими руками изгоняющие осень.
…Как они все похожи.
Эти смешные серьёзные люди с удавками на шее.
Их «Вес» опускающий уголки губ.
И их свора…
Утыканная кибернетическими имплантатами офисная нежить.
Вампиры, выпивающие каплю крови, чтобы потерять две.
…Проклятые носить свои стены с собой.
Белые воротнички…
Черные джипы…

Золотой век отклонений…

Время…
Дни рассыпаются, распадаясь на часы… сменяются минутами, дробятся в секунды… каждое неуловимое мгновение расщепляется… отбрасывая, развеивая лишний пафос, оставляя лишь давящую суть…
Свою цену.
Ты продаешь его настолько невыгодно, что не в силах выкупить лишней минуты. Не выгодно, но бойко. Желающие множатся, график поставок распланирован и расписан. Покупатели ждут, выдавливая, выживая тебя из очереди своим непоколебимым авторитетом.
Нам это время нужно. Ты подождёшь.

Не переча, продаешь в кредит, продаешь то, чего нет… Время, которого не будет. По минуте каждому...

[375x500]



Ветер наотмашь бьет воспоминаниями в лицо.
Превышая скорость дурных мыслей
Оставляем их утопать в придорожной пыли.
По асфальтированным лентам дорог, вырываемся из города.
Не жалея газа топим его в адреналине…
Срываясь со скал к небесам.
И мы все прошли этими выжженными солнцем тропинками в рай.
Я поднял голову к небу… оно пахло кровью.



Память...
Коварная девка…
Манящая родным теплом.
Зазывающая отшумевшими праздниками.
Подкупающая дорогими сердцу чертами.
Она вплетает в свои длинные косы пестрые ленты минувших дней.
Лишь для того, чтобы очарованный её совершенной красотой
Ты всего на мгновение
Остановился…
Потерял себя
Лишь на миг…
И больше никогда не нашел.
Она заберет рассудок, укрыв его мудростью и безмятежностью.
Спася от холодной реальности настоящего…
Украдет из цепких лап будущего.

Он открыл глаза.
Спертый воздух камеры, журча в висках, заползал в легкие.
Ещё несколько минут Кайрус лежал неподвижно, словно пытаясь продлить забвение, уютная пелена которого уносила его прочь от заточения и дурных мыслей.
Со временем глаза привыкли к скудному освещению.
Лампы давно выключили, и лишь неясный свет звезд обрисовывал контуры предметов. Его кушетка… жесткая как сталь. Заскорузлая от грязи обивка пахла потом и химикатами, которыми кололи предыдущих хозяев. Валик под голову был намертво прикреплен к кушетке, поэтому растрясти его слежавшееся содержимое было за гранью возможного. Сан узел из напольной чаши в тошнотворном состоянии. Умывальница с краном вмурованная в стену насколько это было вообще возможно… наружу выдавался лишь проржавевший носик с вечно капающей из него водой и часть раковины едва достаточная чтобы в неё можно было вместить ладонь.
Убого... Кайрус поморщился. Подташнивало.
Как давно он ничего не ел? Память не давала ответа.
Заморят голодом. Но зачем? Может развлечения ради... Дурные мысли роились… Путались.
Узник.
Из коридора сдавленным эхом донесся стон.
Кайрус замер… Его взгляд осторожно скользнул по полу к двери. Надеюсь, сегодня они ни кого не заберут.
Он продолжал лежать без движения, впиваясь слухом в давящую тишину… Ничего, пустота. …Кайрус с облегчением выдохнул. Показалось… Наверное.
Взгляд застыл.
На полу перед дверью стояла миска с едой.
Желудок завыл в жестоком спазме.
Тихонько, боясь спугнуть свою удачу, заключенный спустился с койки и ползком, едва дыша, направился к цели.
Рукой… ногой… медленнее, тише… не дыши, перестань хрипеть… слишком громко… слишком… медленнее… переставь руку… тише…
Мгновение. Кайрус не вытерпел и с криком кинулся к миске, одним рывком оказавшись над её заветным диском. Он не разбирал, что хватает и отправляет в путь по пищеводу, мокрое скользкое утопающее в слизи, ему было всё равно. Это было самое заветное и сладостное яство, что он могу себе сейчас представить. Казалось, он упивался вкусом, захлебывался слюной. Восхитительно… Счастье...
Ладонь скользнула по миске ни чего не зацепив. Узник опешил…
Всё. Кончилось.
Он сжал заветный диск и начал вылизывать его, силясь добавить к проглоченному ещё хоть ничтожный кусочек сытости.
А за дверями зловещим гулом уже нарастали шаги.
Кайрус метнулся в угол, крепче впиваясь в заветную миску. …Они заберут, а там может хоть что-то ещё осталось… Я не отдам!..
Яркий пучок света ударил в глаза, парализуя волю, заставая врасплох… Узник зажмурился. Сейчас будет больно...
Тишина.
Вечность.
…Животное…
Сдавленный смешок прорезал сознание огнем.
Глухой удар в дверь, взрывом разошелся по телу Кайруса выворачивая его существо на изнанку.
И трогать то такое тошно…
Кайрус чувствовал как пучок света ползет по телу.
Хм…
Тяжелые, увядающие в кипящей тишине, удары шагов рассказали, что мучитель ушел…
Оставив заключенному лишь грохочущее биение сердца. И холод прижимаемой к груди миски.

[600x270]
Кайрус лежал на полу, голова запрокинута, взгляд серо-голубых глаз устремлен вверх… Туда где у потолка его камеры виднелся небольшой прямоугольный иллюминатор.
Как оно прекрасно с восхищением и досадой выдохнул он…
Небо…
Они спустились на более низкую орбиту, и в его иллюминаторе отчетливо виднелась синева, изрезанного лоскутами белоснежных облаков, небосвода.
Лазурь небесная …
Кайрусу хотелось верить, что она навивает ему память о доме...
Но это было не так, он ни чего не помнил из своего прошлого. И лишь парящее ощущение свободы от созерцания подобной красоты приносило смутное ощущение, что когда-то он видел всё это не сквозь убогую щель в обшивке корабля.
По телу пробежала приятная дрожь… Прохлада. Кайрус глубоко вдохнул… Затянулся, словно заядлый курильщик давно не державший сигареты в зубах. Свежий воздух наполнял камеру.
Проветривают корабль… Он лениво поднялся с пола и сел на край кушетки, всё ещё не в силах оторвать глаз от бреши иллюминатора.
Ещё несколько часов и они вновь поднимутся на более высокую орбиту, чтобы беречь топливо… Туда где нет ничего кроме черни космоса с вкраплением звезд. Туда где из вентиляционных систем будет дуть рециркуляционный воздух прошедший до их тюремного блока весь корабль включая технические помещения.

Мысли кровью сворачиваются, тромбами в сердце разума забиваясь.
Дыхание тяжелое нервозное, руки дрожащие ладонями влажными сжимаются.
Слова холодные острые нежно на ухо нашептанные пространства переполняют выжженной пустотой.
Объективная неадекватность.
Хочется чернью харкать, душу на изнанку выворачивая…
А с уст лишь ложь срывается… Правдивыми серыми красками растекаясь.
365 оттенков серого… до безысходности. До остервенения.

[400x300]
Мы могли бы нести свет, но всегда срыты тенью.
Мы могли бы дарить ответы, но лишь множим вопросы.
Мы могли бы писать стихи, мы куем оружие.
Мы могли бы петь песни, мы кричим проклятия.

Мы могли бы подобно детям радостью жизни переполнить…
Босыми ногами по траве мокрой ветром носиться, смехом задорным заливаться, мир улыбками крася. Под дождями слепыми в танце кружиться, под гитары аккорды у костров души согревать. Весной кораблями бумажными ручьи переполняя, осенью золото листьев резных домой нести. Могли бы в зиму снегом первым пировать, летом под сводом небес с солнцем просыпаться. Под звездами рассыпанными в глазах родных любовь читать, над облаками взъерошенными мечтами светлыми возноситься…

Мы же сердца за деньги торгуем, подлостью своей упиваясь…
Жизнь бездумная бездушная, что ты делаешь с нами?..

Фразы осколками…
Блестящими…
Словами витиеватыми…
Скользкими…
До безликости многогранными…
Многозначными…
Звучными…
Звонкими…
Полыми…
Пустыми…

Будничное
однородное серое
месиво мысли

Не одинок - разлучен с собой.

От избытка заботы зачах.

Губами сладкими залпом выпит.

Не топи меня в нежности, я в ней загниваю.

Давящая усталость от недостатка нагрузки.

Касания легче…
Не проникая…
Мягче, не затрагивая суть…
Скользить…
По поверхности…
Не погружаясь…
Не собирая лишних вопросов…
Всё дальше…
Соскальзывать…