Однажды Ф. М. Достоевский, царство ему небесное, поймал на улице кота. Ему надо было живого кота для романа. Бедное животное пищало, визжало, хрипело и закрывало глаза, потом притворилось дохлым. Тут он его и отпустил. Обманщик укусил бедного в свою очередь писателя за ногу и скрылся. Так остался невоплощенным лучший роман Федора Михайловича, царство ему небесное. "Бедные животные" про котов.
Анекдоты приписываемые Даниилу Хармсу

[Будто] дымкой вершину утеса,
Застилает мой взор пелена.
Где мудрец,
[что] укажет мне Путь?

Однажды у Ф. М. Достоевского засорилась ноздря. Стал продувать - лопнула перепонка в ухе. Заткнул пробкой - оказалась велика, череп треснул. Связал веревочкой - смотрит, рот не открывается. Тут он проснулся в недоумении, царство ему небесное.

В пещеру к мудрецу
явилась Смерть.
Постояла и села у входа
[послушать.]
[Старец] даже ей
много смог рассказать
Хайку.

Однажды Чернышевский видел из окна своей мансарды, как Лермонтов вскочил на коня и крикнул: "В пассаж!" "Ну и что же, - подумал Чернышевский, - вот, Бог даст, революция будет, тогда и я так-то крикну".
И стал репетировать перед зеркалом, повторяя на разный манер: "В ПАССАЖ!.. В пасСАЖ! в ПаССССаЖЖЖЖ... в па...ССаАААаАААаа!!! Ж ЖжЖ!!!"
Хармс.

Добавил еще пару глав в роман в стихах "По обе стороны сна"

Шел Пушкин по Тверскому бульвару и увидал Чернышевского. Подкрался и идет сзади. Мимоидущие литераторы кланяются Пушкину, а Чернышевский думает - ему. Радуется.
Достоевский прошел - поклонился. Помяловский, Григорович - поклон. Гоголь прошел - засмеялся так и ручкой сделал привет, - тоже приятно. Тургенев - реверанс. Потом Пушкин ушел к Вяземскому чай пить. А тут навстречу Толстой - молодой еще был, без бороды, в эполетах. И не посмотрел даже. Чернышевский потом писал в дневнике: "Все писатели хорошие, а Толстой хамм. Потомучто графф".
Анекдот, приписываемый Даниилу Хармсу.

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Вяземскому. Взглянул случайно в окно и видит - Лев Толстой Герцена костылем лупит, а кругом детишки стоят, смеются. Он пожаел Герцена и заплакал. Тогда Вяземский понял, что перед ним не Пушкин.
Анекдот, приписываемый Даниилу Хармсу

Вот, сочиняю роман в стихах! Как еще придумаю, то напишу...

1.
Лежу в траве я как змея,
И, когда её покрывает роса,
Тогда встречаю твои я глаза
Их блеску завидует даже луна.
Твои щеки ярче огня,
Без тебя не может быть дня,
Каждый цветок обожает тебя,
И пальцем своим ты манишь меня.
Не помня себя, иду я к тебе,
Но все происходит как будто во сне,
«Вставай!» - слышится голос откуда-то вне,
«О нет!» - кричу я в росистой траве.

2.
Открыл я глаза -
Их наполняла слеза:
Потолок вместо неба,
И тьма вместо света.
«Вставай! Вставай!
И еду мне добывай!
А ещё убей мне жар-птицу!»
Я мачехе кричу: «Да ты убийца!».
«Иди, иди да поспеши!
И твоей чтоб не было души,
Без блестящей, без жар-птицы
Без неё мне здесь не спится!»

3.
Зимою были холода,
Даже в колодце леденела вода.
Оделся быстро - не спеша,
И никак не отходил я от сна.
И в плохом положении духа,
Слушал я бабу, кричавшую в ухо.
«И ты иди,
Да до леса проводи!» -
Сказала мужу-старику,
Разгоняющая Тоску.
«Ну! Пошли! Пошли!»
Так из дома мы ушли…

4.
Скрепя снегом, мы в сани сели,
И птицы тихо песню пели.
Мы сидели и молчали,
На лице отца был образ печали,
Но его тоска не волновала меня,
И только девушка из сна
В глазах являлась мне одна
Уж год как снится
Красивая девица…
Как я там хочу остаться
И больше в жизни не ругаться
Там быть, жениться, веселиться…

5.
К опушке подъехали
Отец сказал: «Приехали!»
Отошел я от дремоты
Но не лишился я зевоты
Солнце встало, светило ярче
А также стало сильно жарче
«Ну сын, прощай, удачи»
Сказал отец тихонько плача.
Я взял вещи и пошел
И там в лесу тропу нашел
Отец вздохнул, домой поехал
Задумался, да в сугроб заехал.

6.
Долго шел я по тропе
И время шло не быстро
Устал, присел на старом пне
На ветке очень низко
Сидела птица –
Не синица.
Её я подстрелить хотел
Да тот глухарь… он улетел.
Но тут случайно, средь деревьев
Увидел ангела без перьев
Эта дева словно свет
И для Мрака та Рассвет.

7.
Засомневался по началу
Но времени дано мне мало
И устремился я вперед
Как солнце в небосвод
Она улыбнулась и присела
Будто что сказать хотела.
Я подбежал и запыхался
Но весь жар тогда остался
Когда её лицо увидел
И боялся, что её обидел
Своим присутствием ужасным
Но этот страх был напрасным.

8.
Со словами «Я присяду»
Сел я рядом, на корягу
В её глазах светилось счастье:
«Знаю я твое несчастье
Зачем отправился ты в лес
И груза в твоем сердце вес
Я знаю, как помочь тебе
Счастье обрести во сне».
Я испугался и привстал,
Но её улыбка снова
Меня удержала как оковы
Тогда о ней вопрос задал:

ПЕСНЯ ВРЕМЕНИ:
Солнце - вот мое дитя
Луна - вот моя судья
Утром я молода
Но ночью не узнать моего лица
Сейчас ты Вечер
Кричит мне сверху Кречет
Я красива и стройна
Но только Луна
Мне покажет себя
Я стара и я слаба
Утром я рада по росе пробежать
Полежать и помечтать
А днем на Земле
Жизнь кипит везде
Вечером скажу я птицам,
Что спать Солнцу пора
Они затихнут
И вместе с дочкой уснут
Ночью быть мне тяжело
Я сижу и Луна мне сказки сказывает
Которая услыша в окно
Удивляеться мудрости старых
А потом я умираю,
Но Смерть – это начало
Начало нового дня
Я просыпаюсь
И вижу себя
Молодой и красивой,
Как и вчера
Вот такая вот я!

9.
И в эту песню - я заметил
Паук сидел на лбу её,
И делал дело он свое -
Он несколько морщин
За две минуты свил -
Их не было, когда её я встретил.
И глаза вдруг потускнели,
Вокруг неё уж птицы не галдели,
И пару седеньких волос
Луч солнца вдруг нанес
На черну голову её
Как грустно, смотреть мне на неё.

10.
Теперь помочь ты должен мне
Тогда я помощь окажу тебе
Ты видишь - уж темнеет
А небо все без звезд тускнеет
Здесь звезды запускаю я
И знай – процесс не без труда.
Кует Медведь их ежедневно
А я их в небо непременно
Бросать должна
Но в лесу сегодня много зла
Иди к Медведю прям сейчас
И яблок выпроси запас.

11.
«А не съест ли он меня?»
- Спросил я про себя.
- Не волнуйся, он не съест
Хотя малины тот в один присест
Бочки три спороть готов
И говорю тебе без лживых слов.
- Да он, видать, огромный!
- Да, размером он не скромный…
Но не важно это, ты иди
И мой платок медведю принеси
Поняв, что ты от меня
Он даст тебе яблок, мы ведь родня!»

12.
Но знай, коли он не в духе
Тогда ни пера тебе ни пуха
Он даст задачку непростую
И так, сыграет шутку злую
Задачи выполнить никто не сможет
Но ты делай все, что он попросит:
Медведь посмотрит, похохочет
И помощь сам тебе предложит.
Тогда задачу выполнить ты сможешь,
Если жизнью врага ты не встревожишь.
Когда брат яблок даст тебе
Ты, беги скорей ко мне.

В колонках играет - Брат играет на кухне
Настроение сейчас - Хорошое, в окне что-то жжужит, что не знаю

«Тьма» сколько вы бы знали
В этом слове содержится мечтаний
В нем нет понятий «долго», «кратко»
И в нем молчанье очень сладко.
Идеи в голову влезают
Хотя твой мозг червяк пытает
Лежишь, рассказы вспоминаешь,
Лежишь, но слова ведь ты не знаешь!
Точнее помнил раньше – не сейчас,
Но их значение подчас
Не важно столь, сколь их звучанье
Возьмем, к примеру, - «упованье»
Я помню это…
Как не помню слово «лето»,
Но не красивое оно
Хоть с ним ассоциируется тепло.
Но тепло я вспоминаю,
Когда твоё имя называю,
Черты лица я забываю,
Слезами щеки омываю.
Но знаю.… Когда в голове
Твоего образа не увижу я вообще,
Тогда душа уж всё забудет,
И разум чист, как небо будет
Исчезнет с этим моё Я,
Уйду я в раз из бытия.

Жил я не плохо, до тех пор пока
Не шел я за хлебом, которого нету, вода
Которую пил я нещадно
Дьявол веселый споил беспощадно
Мою бедную глотку,
Нет, то была не водка
Пил я только томатный сок
Сравним с кровью пластмассы
Мне стало плохо,
И упал я в жир мертвой коровы
Проснулся я в гуще лесов
Где деревья были выше мокрицы,
Мокрицы, меня, серого шкафа, в котором есть черствый засов
И скакал я на дикой улитке, желавшей отведать водицы
И добрались мы до реки мертвых кротов
Которые постигали блюз вечных снов
Бред других танцующих кротов
Сравним только с лаем канареек
Был здесь Чиполино
Жадно жравший малину
Я плакал, глядя на него
Ведь знал он так мало, совсем ничего
Что же плакать, скажу я фразу библейскую
«Многие знания, многие печали»
Хорошую песенку, отнюдь не советскую
Пел голый дед,
Чья волосатая спина,
Была на солнышке видна.
Поплыл на черством гное крокодила
Из глаз сочившийся всегда
На остров, на остров «Черной гильотины»
«Смертью» звавшейся тогда.
Там синие роботы, со львами в гармонии
Играли полифонии
Стихи кричали всех любя
Решил я не задерживаться
И словами я придерживался
Чтобы не прожить всю вечность там
И залез я на кита
Ржавшим надо мной всецело
В теплый фонтан погружал я тело
Да, брызги были горячи
Ведь там же были и мозги
Летящие из черепа рыбы
Плыл я в океане,
Не было буяна
Ведь сказка ложь,
Но где намек?
Какой же здесь урок?
Скажи мне это в срок!
Поздно… провалился я грузно
Когда вода, совсем не нужно
Кончилась у кита
Видел мрак я долго-долго
Но засветился Чиполино
Плывший ко мне кверху боком
Вот и умер Чиполино,
В чьем то смердящем рыле
Что ж, взял я шашку не спеша
И ею начал бить кита
Он заорал, что было мочи
Я вылез, и убил его,
Труп к счастью всплыл
Не шел ко дну
И так, на собственном плоту
Увидел землю
И прорычал я строго
«Земли я все хочу, кита мне мало все же»
Подплыл
«Нету сил»
Стонал я,
И упал.
Проснулся,
А кита тут жрет грифон
Кита мне стало жалко
Пошел я с жаром на птице-льва
Он решил спастись от меня, обороняясь,
В схватку кинулись мы оба
Но стая бешеных коз сбадала нас
Тревожно стало, страшно, грифон сказал
«Летим со мной»
Я вскарабкался на перья,
Он взлетел, а козы что,
Грозно нас прогоняли?
Нет, глаза их засверкали,
И лазеры летели в нас
Из черствых, козьих глаз,
Грифон заржал как лошадь
И стал кружить, сошел с ума!
Мой бывший враг, упал он на пол
Но не ликую я, хоть и спасся от ушибов,
Но козы мчались и за мной
Отвлекло их грифа огромна туша
Жрать все стали, Боже! Боже!
Кажется, я психом стал и сам
Что же делать Боже?!
Я коз кусать всех стал,
Они брызнули вы меня,
Слюной, отравой мерзкой
Все стало черным,
Я упал, и умер
Но глаза открылись сами, гляжу,
Я в коровьем жиру
О Боже, Ты спас жизнь, спасибо Господь
С тех пор я стал монахом
И послал все сны я нах...

Человек живший дважды.

Я тут просматривал дневники, и увидел, почти все пшут стихи, ну вот и я решил "опубликовать".

Ещё в мезозойскую эру существовали, динозавры по строению похожие на единорогов, к примеру, взять цинтетоцеруса - жвачный, сильно смахивает на гибрид пони с оленем. Хоть он и трехрогий, два рога у него были по бокам как у коровы, а третий красовался на кончике носа, разветвляясь на манер буквы "у". Или кураноцеруса, морда у него относительно широкая, два рога напоминают оленьи, а один длинный и острый торчал изо лба, круто загибаясь назад. Абсолютно нелепые создания.
Почти все звери с нечетным количеством рогов исчезали. По крайней мере, из млекопитающих ни однорогих, ни трехрогих, пяти и семи практически не осталось. Их смыло эволюцией. А если точнее они с самого начала были её выкидышами. Рога для животного - прицельное оружие ближнего боя, и нужды в третьем роге нет, примером может являться обычная вилка, двумя зубцами втыкать легче, чем тремя, давить меньше приходится. Более того, если один рог зацепится за что ни будь, то другие два, тоже не войдут куда нужно. А если драться со многими противниками, то три рога, быстро вынуть из тела, чтобы пронзить другого, очень сложно.
Глаза, это контрольный пункт как при защите, так при нападении, поэтому лучше всего, когда рога располагаются у самых глаз. Хороший пример - носорог. В принципе, он и является единорогом, потому что он ужасно близорук. Однорогость - следствие близорукости. Один дефект породил другой. А выживал он до сих пор лишь потому, что травоядный покрыт мощным панцирем. Поэтому защищаться особо не приходилось. А у единорога, защита как у оленя, совсем безнадежная. А если он еще и близорук, то ему точно конец. Ни чуткий слух, ни острое обоняние, не спасут, если ты в западне, а защищаться практически нечем. Охотиться на такое животное, все равно, что палить по гусю из дробовика. Ещё один не достаток в том, что если он потеряет рог, то все, ему конец. И последний минус в том, что один рог вонзать очень сложно, к примеру, наши зубы, задними разжевывать легче, чем передними. Потому что в нашем теле срабатывает элементарный принцип рычага. Чем дальше объект от центра тяжести, тем труднее применить к нему силу. В общем, теперь понятно, единорог - ходячий дефект.
Если рассуждать логически, только одно условие могло уберечь таких несовершенных животных от полного вымирания. Это отсутствие естественных врагов. Они должны обитать в изоляции от остального мира. Чтобы к ним не могли проникнуть никакие хищники. Это место, место типа высокогорного плато, или глубокий кратер, или ещё какая-то зона, обнесенная горами или стеной.
Существует архивная запись. Согласно ей, именно в таком месте, нашли череп единорога.
Это случилось в России, в сентябре 1917 года. Первая мировая война, месяц до Октябрьской революции, канун восстания большевиков. Один русский солдат обнаружил его, когда рыл окоп на линии германо-украинского фронта. Солдат принял находку за обычный череп коровы, отбросил в сторону и продолжил рыть окоп. И если бы не случайность, то тайна веков, лишь на минуту увидевшая свет, так и осталась бы погребена во мраке истории. Но вышло так, что командовал этим отрядом молоденький ротмистр. Который был мобилизирован из Петроградского университета, с факультет биологии. Он подобрал этот череп, когда проходил мимо и внимательно изучил его. Он понял, что держит череп животного, которого еще и свет не видел. Ротмистр немедленно связался с Петроградским университетом, связался с "экстренной" экспедицией. Подождал немного, но никого не дождался, потратил время впустую, да и кто бы в это время приехал, во время войны, многочисленных бунтов и забастовок.
После, большевики повесили ротмистра на телеграфном столбе, на которых весели многие офицеры. Тем не менее, он успел передать череп раненому солдату, который должен был его донести до Петроградского университета, там ему должны будут дать за череп вознаграждение. Но университет закрыли, тогда солдат решив получить вознаграждение позже, отдал череп своему шурину в магазин "Все для лошадей" на хранение и уехал, но по неизвестным причинам больше не возвращался.
Снова на божий свет странный череп извлекли в 1935 году. Ленин умер, Петроград переименовали в Ленинград, власть прибрал Сталин. В Ленинграде почти никто не ездил на лошадях. Постепенно разорявшийся коневод решил распродать половину лавки и переоборудовать заведение в маленький магазинчик "Все для хоккея". Хозяин лавки, расчищая склад, наткнулся на коробку оставленную зятем в 1918 году. Он открыл её и нашел в ней череп, поверх которого лежала записка "Лицу, потрудившемуся доставить Вам сие, прошу выплатить соответствующее вознаграждение". Хозяин лавки не будь дурак, отнес череп в университет, но тот профессор, которого он искал, оказался евреем, и его сослали в Сибирь, тогда он нашел другого профессора-биолога, рассказал ему вкратце историю черепа, и получил за него немного денег.
Профессор тщательно изучил череп и пришел к выводу, что он не принадлежит не одному из известных науке животных. Больше всего он напоминал олений, да и нижняя челюсть, Читать далее...

Вот начало повествования о поражении и разрушении величия Вукуб-Какиша, погубленного двумя юношами, первый из которых именовался Хун-Ахпу, а второй - Шбаланке. В действительности они были богами. Когда они увидели вред, который сделал высокомерный и собирается сделать, то юноши сказали перед лицом Сердца небес:
- Нехорошо, чтобы это было так. Ведь человек еще не может жить здесь, на земле. Поэтому мы попытаемся застрелить его из нашей выдувной трубки, когда он будет есть. Да, мы выстрелим в него из выдувной трубки и заставим его заболеть. И это будет концом его величия и богатств, его зеленых камней, его серебра, его изумрудов, его драгоценностей, которыми он так гордится. Это же может сделать каждый! Но не должен уподоблять есбя огненному божеству тот, кто есть всего-навсего серебро.
- Так да будет! - сказали юноши, и каждый положил свою выдувную трубку на свое плечо.
И вот Вукуб-Какиш имел двоих сыновей: первый назывался Сипакна, второй же - Кабраканом. А мать этих двух носила имя Чимальмат, жена Вукуб-Какиша.
Этот Сипакна играл с огромными горами, как с мячом: с горой Чикак, с горой Хун-Ахпу, Пекуль, Нашка-Нуль, Макамоб и Хулисаб. Вот мена гор, которые существовали, когда появилась заря; в одну-единственную ночь они были созданы Сипакной.
И Кабракан также заставлял дрожать горы; благодаря ему большие и малые горы плавились.
Вот каким образом сыновья Вукуб-Какиша провозглашали о своеей гордости. "Слушайте, я есмь солнце!" - говорил Вукуб-Какиш. "Я, Я тот, кто создал землю!" - говорил Сипакна. "Я тот, кто создал небо и заставил землю дрожать!" - говорил Кабракан.
Вот каким образом сыновья Вукуб-Какиша следовали примеру своего ота и его предпологаемому величию. И это казалось юношам большим злом. Ни наша первая мать, ни наш первый отец не были тогда еще созданы.
Вот почему была решена юношами смерть Вукуб-Какиша иего сыновей и их разрушение.
здесь рассказывается о том, как двое юношей выстрелили из своих выдувных трубок в Вукуб-Какиша. Мы сообщим, как каждый из тех, кто стал таким надменным, пришел к своей гибели. У Вукуб-Какиша имелось большое дерево тапаль (дерево, плоды которого напоминают вишню по форме, но белого цвета.), и он ел плоды его. Каждый день он направлялся к дереву и взбирался на его вершину.

Шел Пушкин по Тверскому бульвару и увидал Чернышевского. Подкрался и идет сзади. Мимоидущие литераторы кланяются Пушкину, а Чернышевский думает - ему. Радуется.
Достоевский прошел - поклонился. Помяловский, Григорович - поклон. Гоголь прошел - засмеялся так и ручкой сделал привет, - тоже приятно. Тургенев - реверанс. Потом Пушкин ушел к Вяземскому чай пить. А тут навстречу Толстой - молодой еще был, без бороды, в эполетах. И не посмотрел даже. Чернышевский потом писал в дневнике: "Все писатели хорошие, а Толстой хамм. Потомучто графф".

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Вяземскому. Взглянул случайно в окно и видит - Лев Толстой Герцена костылем лупит, а кругом детишки стоят, смеются. Он пожаел Герцена и заплакал.
Тогда Вяземский понял, что перед ним не Пушкин.

Всем привет, я Voodooman, и попал суда по рекомендации моей хорошей подруги Наташи (tusya_funny), и вообще чтобы что-то написать надо было зарегистрироватся. Наверное, я будо мало здесь проводить времени, ну да ладно.

Говорят, что совершив ошибку, нужно тут же ее исправить. Если это сделать без промедления, она скоро будет забыта. Но если пытаться прикрывать ошибку, события примут еще более неблагоприятный оборот.