Прошу всех, кто меня слышит и знает, о чем я, отныне избавить меня от отеческого прозвания. Придумайте что угодно, тем более, что выбор велик.

Заранее благодарный, R.M.

Что происходит с луноцветом, который перестает цвести?

Он становится барвинком, и отныне преподаватель бесстрастно произносит его латинское название и систематическую принадлежность.

Что происходит с лесом, из которого навсегда уходят эльфы?

Наступает осень.

Брат говорит, что у эльфов нет цвета. Они не черные и не белые, а бесцветные. Их основное свойство – равнодушие, приобретенное за многие тысячелетия вечной жизни.

Я склонен ему верить.

А я хожу босыми ногами по толстому ковру из прошлогодних листьев. Свет пробивается через листву. Полумрак. Воспоминания.

Тот, кто когда-то был эльфом, но перестал быть им, поймет мои ощущения.

Когда-то я терпеть не мог Петербург. А вот в мае прошлого года он мне неожиданно понравился. Я неожиданно заметил, что Петербург – помимо белых ночей и музея Анны Ахматовой – это город очень молодых и очень красивых людей.

В жизни всегда с чем-то приходится встречаться впервые. Чем дальше, тем меньше таких встреч. А вот в Петербурге концентрация таких событий существенно выше.

Кто не верит – проверьте сами.

Вероятно, до этого города надо было просто дорасти.

Слишком много всего, о чем хотелось бы написать. А времени совсем нет.

Спасибо выпускному вечеру. Спасибо тем, кто его устроил. Ребята, вы сделали великое – и в то же время грустное - дело. Только в ночь с 16 на 17 июня я, наконец, ощутил смену статуса.

Теперь те, кто только-только вчера были студентами, при встрече в коридорах факультета просто-таки бросаются друг другу навстречу. Глаза их сияют, а слов нет.

Вспомнилось что-то, придуманное еще в школе:

Судить о том, что в мире происходит, 

Решать самим, что нас к чему приводит, 

Оценивать, кому что по делам, - 

Не нам.

Впрочем, это совершенно не к месту.

Поза-поза-позавчера было так.

 «:-) :-) :-/ Удачи!» 

«Там холодно и бегают злые собаки». 

Неправда, собаки там не злые. Они голодные и хотят, чтобы их накормили; приходят к крыльцу, поджимая хвост. Те же, что и год, и два, и три назад.

И там почти не холодно. Когда нет ветра, даже тепло. Но иногда накрапывает мелкий дождик – дразнит.

И там кроме нас – никого. Там лес и река. Там домики – пока закрытые, но и они скоро наполнятся ежегодной суетой. И она пройдет. Только я останусь. Из года в год все тяжелее уезжать. В каждом из домиков – по чуть-чуть собственной жизни, собственной памяти. Только и осталось от меня, что память и рисунки на стенах.

А еще там цветет примула. И ничего кроме.

 Вчера – вокзал.

 Страшно с непривычки. Отовсюду музыка самого ходового пошиба, и везде продаются диски с порнографическим видео. Их неимоверно много, они всюду, они сливаются в одну бесстыдно-телесного цвета массу.

- …только я твоей любви…

- …- и взлетай!..

- Мне нужен билет до Петербурга.

Сегодня – дождь.

Настроение из стихов Л.Бочаровой. Охотно бы ее сейчас послушал.

Кругом люди, почему-то далеко не все с зонтами. Тюльпаны закрылись. Джентльмены предпочитают блондинок. Прохладно. Фундаментальная библиотека. Чем была наша цель?

На столбе – некролог. Умерла К. А я только-только запомнил, как ее зовут.

Некролог торопливо снимают. Открывается очередная конференция – негоже.

- Зачем ты пришел? 

- Чтобы прожить эту жизнь со смыслом.

- Каким смыслом ты наполняешь жизнь? 

- Постижением Истины.

- Что ты подразумеваешь под Истиной? 

- Многое. Конкретно сейчас – то, как устроена Жизнь.

- Это слишком много. Что именно в устройстве Жизни интересует тебя? 

- То, как растут и развиваются Растения.

- Что же ты делаешь для того, чтобы это узнать? 

- Я наблюдаю за теми из них, кто неспособен расти и развиваться нормально. Затем делаю вывод о том, чего же им не хватает, и чего хватило остальным.

- Как ты отвечаешь на эти вопросы? 

- Я изучаю внутреннее и внешнее устройство этих Растений; то, как их свойства передаются их потомкам; то, как…

- Достаточно. Что ты делаешь для того, чтобы поделиться своим знанием с другими? 

- Я написал статью в научный журнал, а сейчас готовлю еще одну.

- Успешно? 

- Не очень.

- Что же тебе мешает? 

- Мне мешает незнание того, что уже известно другим, а что нет.

- Что же будет, если то, чем ты хочешь поделиться с Людьми, уже кому-то из них известно? 

- Я упомяну имя того, кто первым поведал об этом, с благодарностью. Или сделаю вид, что я несу эти знания первым.

- Зачем ты это сделаешь? 

- Чтобы к тому моменту, когда мною заинтересуются Вышестоящие, на моем счету была бы хотя бы одна Истина.

- Это честно? 

- Нет. Но так поступают очень многие.

- Зачем? 

- По разным причинам. Например, кто-то хочет продать свою Истину дороже. Кто-то хочет вызвать больший интерес у Вышестоящих.

- Что зависит от Вышестоящих? 

- Очень многое. Например, то, будет ли возможность продолжать работу, или нет.

- А если этой возможности не будет? 

- Работу придется завершить.

- Надолго? 

- Вероятно, навсегда. Интересы Нижестоящих обычно

Честно говоря, я уже не помню, в каком контексте эта песня звучала в фильме. Но вот это "Лети в мой сад, голубка" у меня упорно ассоциируется не с каким-нибудь, а именно с монастырским садом. Хотя при этом предыдущие два куплета автоматически обнуляются. Песня-то о любви.

В Китай, говорите? Свет нести? Земля слухами полнится...

...что все просто невероятно промыслительно.

Представьте: Третьяковская галерея. Тысячи - а, может быть, и десятки тысяч - человек ежедневно согласно расписанию. Разных возрастов, национальностей и убеждений.

Еще представьте: прекрасно изданный художественный альбом. Его листают сотни рук. Принадлежащих самым разным людям.

И еще представьте: учебник по истории. Или москвоведению. Или, на худой конец, мировой художественной культуре. Его каждый год выдают новым детям. А они тоже самые-самые разные.

И всем им видна раскрытая книга на репродукции. А может быть, на музейной стене. Книга, которую многие из них специально и в руки не взяли бы. По разным причинам. Но при столь разных обстоятельствах они ее все равно увидят.

                                 Заповедь новую даю вам: да любите друг друга яко Аз возлюбих вы...

               Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененные и Аз упокою вы. Возьмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток Есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим...

Разве это не удивительно?

Знаете, что я вам скажу...

Этим мусульманам можно только по-хорошему позавидовать. Это - нормальный иммунитет, который мы уже давно утратили. И не скоро теперь востановим. Если вообще...

Дело ведь не просто в чьей-то бестактности. Лично мое восхищение вызывает тот факт, что ни-ко-му из них просто в голову не пришла бы такая пакость. Тем, кто не они, такое и не снилось. Вернее, снилось когда-то, а теперь снится совсем другое.

В качестве дополнительного бонуса - некий текст, который мне дорогого стоил.

Что мне до неба, когда созерцаю Владыку неба? Когда сам становлюсь небом?

                                                                                                                   Святитель Иоанн Златоуст

Полагаю, что небо ни о чем не думает.

Небо извивается, по-вангоговски сворачивается в фантастические спирали – иногда под взмахом крыльев ангелов, иногда само по себе.

Небо прекрасно знает, что ему придется прогибаться – но не под сапогами, как того хотел О. Медведев, - а под колокольным ревом.

Небо, в отличие от Земли, – вечно.

Меня долго здесь не было.

Меня еще долго здесь не будет.

Стыжусь самого себя, производя на свет самовыраженческую гиль.

Но, тем не менее, поздравляю всех с наступающими праздниками. Не унывайте. Мы все будем счастливы вместе и по отдельности.

Искренне ваш,

...

Братья-близнецы, поступающие на один факультет.

Посадка деревьев, когда идет снег.

Дети, говорящие о чувствах, физически недоступных их возрасту.

Страх, плохо прикрытый хамством.

Разговоры о падших ангелах.

Неумение проигрывать.

Впрочем, еще в большей степени - неумение выигрывать.

Маленькие кудрявые собачки, обильно украшенные бантами и разноцветными резинками.

Хозяйки маленьких украшенных собачек.

Несоответствие изображений на черно-белых фотографиях и в зеркалах.

Дети художников, собирающиеся стать художниками.

А Империя готовится голосовать.

Почему-то в этом сезоне модно бросать в почтовые ящики брошюрки. Сегодня утром обнаружил, что Жданов-Луценко (привожу фамилию полностью просто потому, что уверен в вашем с ним знакомстве по совсем иному поводу) дарит народу сборничек "30 избранных стихотворений".

Не самых лучших, надо заметить.

А еще один кандидат выпустил чрезвычайно своеобразное творение. На обложке сверху - его портрет, а с обратной стороны - фотопортрет Святейшего. И слова хвалебные, адресованные тем, кто с обратной стороны, тому, кто с лицевой.

А внутри - православный Молитвослов! Не больше и не меньше.

Братья сектанты! Сестры из выборных команд! Не давайте мне на улице, не присылайте по почте и не подсовывайте под дверь свои опусы. Пожалуйста-пожалуйста. Я ведь их даже выбросить не смогу. А сжечь смогу только в печке в деревне. А лето еще не скоро...

Осенней медью город опален, 

А я – хранитель всех его чудес. 

Я неразменным одарен рублем, 

Мне ровно дважды семь, и я влюблен 

Во всех дурнушек – и во всех принцесс!

                                                     А. Галич

Ну и что, что не дважды, а трижды. А ощущение то самое.

До чего вы все красивы!

До чего обаятельны!

До чего прочно замужем!

Какие у вас всех растут симпатичные дети! 

Как вас любят! Как я всех вас люблю!

Смотрите, сколько я вам наговорил комплиментов! Нравится? Меня ведь это ни к чему не обязывает, правда? Я говорю вам приятные вещи, когда ваши мужья и "бой[дефис]френды"не слышат. А даже если и услышат, то ничего страшного. Что с меня взять? И я тоже ничего не прошу взамен.

Кроме одного.

Будьте еще и так же счастливы. Пожалуйста.

Мимо прошла - медленнее, чем обычно, - осень с ворохом репродукций Ван Гога.

На днях выдвинул ящик своего стола и достал Ваши письма. Целых пять.

А все могло быть совсем по-другому.

В колонках играет - Ни-че-го. Молчание.Настроение сейчас - Задумчивое

Молодой научный сотрудник, вчерашний студент, подходит к новой проблеме с усмешкой, походя. Садится за микроскоп, включает приборы.

Одевает очки, морщит лоб, поднимает всю существующую литературу по изучаемому вопросу. Пишет авторитетам в изучаемой области. Публикует статью за статьей.

Озадаченно подключает к работе все новые и новые методы, все новых и новых специалистов. Ездит на конференции, удивляет и заставляет задуматься.

Выпускает одного за другим студентов и остепененных, создает школу, новое направление в науке. Председательствует на симпозиумах. Имя его попадает в учебники. 

Пишет обзоры, монографии. Входит  в редакционные советы ведущих журналов. Мыслит. По-прежнему ставит эксперименты, сидит за микроскопом. В очередной раз меняет очки на более сильные.

Медленно стягивает с головы черную академическую шапочку.

Снимает очки, встает из-за стола.

...И, поняв, опускается на колени перед Престолом...

Позавчера (если мне, по обыкновению, не изменяет память) имел удовольствие смотреть передачу "ПроСвет" (ведущим коей с недавних пор является Д. Дибров). Собственно говоря, меня привлекло только то, что гостем студии был Ю. Норштейн, а по другую сторону телемоста - не кто иной, как Хаяо Миядзаки. Подробности передачи освещены в Сети довольно подробно.

Меня чрезвычайно заинтересовало, кто же он, автор "Spirited Away", "Mononoke" и много чего еще.

Почтенного вида старец, седовласый, с бородой. Лицо-маска. По-олное самообладание. Сдержанное поведение.

Разговор, собственно говоря, был вялый. Пятисекундные паузы при передаче вопросов туда и ответов обратно, некая общая скованность отсюда и умело скрывемое нежелание отвечать оттуда. Не сильно мне удалось обогатить свою картину анимеощущения.

Любопытно. Аниме, манга. Манга, аниме. Девочки, мальчики! Зачем, скажите мне на милость, сотни (а может быть, я ошибаюсь на порядок) из вас так упорно пытаются рисовать одинаковые лица с огромными глазами? А зачем вы устраиваете фестивали и создаете форумы?

Нет ответа. И не надо.

Не могу ни-че-го сказать о творчестве Норштейна. Кроме того, что на выставку его в Музее частных коллекций при ГМИИ им. Пушкина я так и не попал. Хотя многие, узнав о том, что я туда еще не сходил, поднимали брови в изумлении.

- Да ты что! Сходи обязательно!

Мне нравится "Ежик в тумане".

Мне нравится аниме. Sensu lato (это не японский), так сказать. Многие мои знакомые (не те, что ходят на Норштейна, а другие) удивляются:

- А "..." ты смотрел? А "..."? Да ты что! Посмотри обязательно.

А вот не посмотрю. Просто потому, что мне лень. И мне, собственно говоря, совсем не интересно. Потому что sensu lato. Я не ставлю звездочки на собственном борту по поводу каждого просмотренного фильма. Или прочитанной манги. Кстати, моя любимая мангака - Keiko Nishi. Но ни одной ее манги я в руках не держал. Да и вообще не видел вживую. И не потому лишь, что в России ее нет. А просто.

Зато вот прекрасно помню собственные слезы при третьем (sic) просмотре "Spirited away". Настоящие,  изрядно подзабытые как факт.

...Мне было бы интересно встретиться с Миядзаки. Я совершенно не представляю, о чем бы мы говорили. Просто увидеть этого художника. Как хотелось когда-то увидеть живого Уайльда, живую Линдгрен.

- А вам есть до меня дело, Миядзаки-сан? Миядзаки-кун? Миядзаки-сэнсей?

- Мне нет до вас никакого дела, Raining_Man-тян.

То-то же.   

И собственное метание по вечернему (ночному было бы слишком романтично) Киото я тоже помню. И очень хорошо помню, что тоже не знал, чего хочу. Просто носило...

...Ползут, ползут столбики иероглифов. Безупречных, как веер Нидзе. Струйка дыма. Непрошенная повесть.

Открою секрет: мне так и не удалось разглядеть  Фудзи. Как я ни пытался. Смог, знаете ли, над Токио...

...Вернулся из Борка. Что бы ни говорили, было здорово. Одно Рыбинское водохранилище стоит многого, хотя некоторые (из числа тех, что сомневались в здоровости пребывания в сем благословенном краю) утверждали, что это всего лишь канал, к оному водохранилищу ведущий.

Парадокс: смотрел на профессора Василевича, а нарисовался совсем другой профессор. По-моему, получилось довольно похоже. Даже узнаваемо... 

Первый оторвался от земли,
Но не взлетел,
Но он не взлетел.
Был второй в печали и в пыли,
Он так хотел,
Ведь он так хотел.
Он и без тел летел, ведь он так хотел.
Женщины встречали их одетыми в цветы,
Дети пели: "Аллилуия!".
Третий был пернат, но был бескрыл,
Он так любил,
Ведь он так любил.
Он и без крыл был мил, ведь он так любил.

Был четвёртый видящим во сне.
Был он во мне,
Как будто во мне.
Пятый заблудился в тишине,
Сгинул на дне,
В чужбине, в вине.
Женщины встречали их одетыми в цветы,
Дети пели: "Аллилуия!".
Одинок летящий с высоты:
Может быть я,
А может быть ты.
Кто-то ведь стал шестым - и может быть ты.

Падали в небо они.
Надо ли там быть одним из смертных?
Много их,
Тех кто не смог.
Ведь одинок,
Летун одинок...

                      Ольга Арефьева

Был на биостанции. Тягостно.

Понял, что пора завязывать с мрачными мыслями.

Екклесиаст благословил меня веселиться, а мое сердце - вкушать радости. Именно в эти дни.

А я?..

Настроение сейчас - Нерабочее

...я, вероятно, опять ничего не понимаю из того, что происходит вокруг.

Определился с собственным отношением к осени. Есть художники, картины которых не вызывают  особенных теплых чувств, но есть необъяснимая прелесть (или как еще назвать это чувство?) в том, чтобы. проходя мимо, узнавать их. может быть, просто радуясь тому, что узнал.

- А это - Кандинский...

Осень - из числа этих художников.

...Средних лет Обозреватель манерно растягивает слова, заявляя в интервью: "Ну-у, сначала они занимались тем, что отстреливали американцев. Надо сказать, получалось это у них неплохо".  

Обозреватель хорошо одет (я в этом уверен, хотя дело происходит по радио), неплохо питается, еще более неплохо зарабатывает.

И еще: он никогда не умирал.

Знаете, много уже написано и высказано догадок о Смерти. О том, что человек в последний момент вспоминает, кого призывает в свидетели. Что чувствует. НЕ вижу смысла вновь распространяться на эту тему.

Но нигде я не встречал мысли - казалось бы, простой - о, казалось бы, банальнейшей вещи. Можно сколько угодно распространяться о причинах автокатастрофы. Можно судить авиадиспетчера, направившего самолет с сотней пассажиров на Небо. И амнистировать его, и вновь осудить. Можно составлять круговые диаграммы потерь со стороны федералов и их многочисленных противников.

Но - просто на секунду закройте глаза и представьте себе это, я вас очень прошу, постарайтесь - ни-ко-му из умерших до всего этого нет дела.

Можно говорить о том, что потери от (вставьте обстоятельство в родительном падеже) относительно невелики.

Но даже единственному погибшему совершенно нет дела до этого. Равно как и его живым родственникам. Правда, в меньшей степени.

Такая вот история.

...Первого сентября уроки в российских школах начались с минуты молчания, посвященной годовщине теракта в Беслане...

...Первый урок первого же сентября в тех же школах был посвящен России. Уверен, что было сказано много красивых и - хочется надеяться - важных слов. Своевременных таких...

А тридцать первого августа видные люди все той же страны корчились от смеха, запуская на воздушных шариках пиццу под названием "Абрамович" под звуки (вот память!) не то "7-40", не то "Тумбалалайки". А не столь видные люди весь этот праздник жизни созерцали по телевизору - и, полагаю - тоже смеялись. Подробности здесь. Вам же, наверное, тоже интересно...

А на следующий день видные люди вздыхали на экранах...

К чему я об этом говорю? Непатриотично получается с моей стороны...