Вечером забегал Герман. Забрал Зенит, какие-то старые мои катушки. Оставил ролик киноплёнки, оставил какое-то чувство надежды и другие чувства...

Огромный лунный диск лениво выползает из-за соседней многоэтажки, я слежу за ним и делать в общем-то нечего. Пью много кофе. Читаю заброшенные дневники людей - незнакомых и разных. Смотрю старые фото. Вижу сны. Луна поднимается выше и переползает вправо. Будто бы её переносит гигантский небесный кран. По комнате бродят призраки. Призраки бродят внизу по улицам и крышам, не замечая друг друга. В лунном свете их лица - живые и меланхоличные.

Вроде бы уехать куда-нибудь к морю утренним экспрессом в одном вагоне с Северяниным, который мог в четверостишье уложить целую жизнь; со всех любящим Рыжим; с забытым Петруниным; с Цветаевой и её про/странными/ письмами. С Тихим и Вудман. И разрывался бы состав от щебета их голосов, и стояла бы тишина.

Т* на неделе передал Киев. Я проверил, шторки не светят, экспонометр в порядке. Заряжу завтра Kodak 1999, позавтракаю, выберусь туда, где рельсы и море. И сгоревшие поля. И вечная весна.

Например, мы идём с дружищей А* мимо сумеречных многоэтажек и глядим в небо. Нам что-то около пятнадцати, и, кажется, мы немножко пьяны. И на небе такие яркие звёзды, их множество-множество. И А* говорит что-то такое: "Иногда лежу, пытаясь уснуть, и представляю себе космос. Это бесконечное пространство. Пытаюсь осознать, как это - бесконечное пространство?! И внутри меня что-то щёлкает. Как будто я почти осознал, но в самый последний момент упускаю, понимаешь? Никак не могу ухватить этот объём и смысл".

И я понимаю, потому что тоже чувствую это, когда задумываюсь о времени и вселенной. И мы идём такие счастливые и бесконечные. И я знаю, что мы никогда не умрём. Никогда-никогда...

Например, теперь нам по тридцать шесть. Я больше ничего не чувствую. Не знаю, как там дружище А* и что с ним. Знаю лишь, что все мы разъединены. Мы раскоммуницированы.

Мы больше не едины. И не бессмертны.

я люблю эту девочку
она снимает на плёночку
пишу, как хотелось бы в петроград к ней
она пишет:
"вокзал вроде не далеко"
называет старыми именами города прошлого
смотрит в будущее
шастает по ночным пляжам
синим, синим
потому что зимы везде одинаковые

я читаю брошенные дневники, я в них застрял
сегодня туман подобрался вплотную к окнам
проглотил чаек
мне б старые часы с громким ходом
такс - такс - такс
чтобы проснуться
чтобы почувствовать время - самое настоящее
такс - такс - счёт идёт на мгновения

приближая к конечной станции.
мы лежали рядом и я не мог заснуть
ночные улицы разрывались от движения грузовиков

Всё, что я из себя представляю:
1. ветошь
2. мятая бумага
3. негатив, найденный на улице
4. спизженные идеи
5. телефонная трубка с длинным шнуром, без номеронабирателя
6. предутренний шорох тумана
7. этот ящик для писем и газет
8. вот мне больше нет боли, я дикорос
9. звёздное небо, тебе не доставшееся
10. фантики фольги и
11. тишь
Будь хорошим, Мышь. Я оставлю ксерокопию под блюдцем. Я буду смеяться.

Я сижу в этой комнате давно. Весь день. Наверное, вечность. Наблюдаю, как солнечное пятно перемещается по комнате, скользит по различным предметам: книжным полкам, ковру, старинному шкафу. Плавно перемещается в пространстве и времени, подсвечивая скопившиеся в этой комнате скелеты. И я - один из них.

И я, сидящий в кресле, принадлежу к этому миру за гранью - миру мёртвых. Ещё есть парящая пыль. Или мне только так кажется.

Наверное, скоро придёт весна и что-то сдвинется со своего места. Но пока что пятно движется к краю комнаты, постепенно уменьшаясь в размерах и тускнея.

Не моргая, обещаю ему - встретимся завтра. Долго жду. И не могу заснуть. Боюсь не увидеть снов.

Интересно, снятся ли сны скелетам, думаю я.

И, наконец, моргаю.

Не сплю
Снежно
А если засыпаю, то снятся мне поезда, на которые никогда не успеваю я
И они проходят так рядом со мною
Тогда как я остаюсь в одиночестве у вокзала, ныне не
существующего.

И даже если я когда и заглядываю в вагон
Он несёт меня в дикие места
Визуально - в пропасть
Я не улыбаюсь во сне, я дышу и
Дышит луна
Рельсы давно уж разобраны
Нет путей
И ничего не ведёт к этому месту и
Выбраться отсюда
Невозможно

Я просыпаюсь
Матрас мой мною вспоротый вы-
блёвывает кокосовые внутренности
Свои
Только

Спал ли я и
Было ли это сном
?

Не очень получается со словами, давай лучше картинками?

Внутри так пусто и нет сил, и нет, вроде бы, смысла. И, кажется, что шагнув с четвёртого или шестнадцатого, с эстакадного или с Троицкого, пробьёшь эту реальность и выберешься из лимба.
- Ага, шагнёшь и проебёшь свою реальность и мозги твои будут отковыривать вместе с твоими сраными снежинками, - сказала бы ты что-то эдакое. Тебе никогда не нравилась романтизация всего этого дерьма. Другое дело - математически точно проанализировать каждую свою мысль и выстроить из этих формул предложения.
Это я, что ли, шучу так...

Иду, перепрыгивая с одной улицы на другую, блуждая по городу в проталинах меж снегов. Думаю, что в этом городе где-то есть и твоё окно. Что за этим окном - ещё неубранная пластиковая ель в электрогирляндах. И здорово было бы просто оказаться там; слушать о том, как ты провела всё это время, о ветре, дожде и о море. Смотреть через лёгкую тюль как ты куришь, стоя на балконе, завернувшись в старый свитер. И думаешь о чём-то.

И чистить мандарины.

Цепь замыкается. Звено за звеном. И в тишине я начинаю ощущать, как гудит электричество. Сидя на стуле, двигаюсь в верном направлении. Юная весна покусывает мочку уха.

Ночь. Сыплется мокрый снег. Тут же тает. Ёбаная расстрельность мироздания. Тридцать шесть гильз в голове. Во рту. Перетекающе в горло. Мазут. Закрыть в себе что-то важно. То есть. Позволить оставить, не умертвить. Будто бы навсегда. И где же б мне набраться храбрости, как не здесь?! Где же мне?..

Не смотрю кино, книг не читаю. Засыпаю поздно, почти под утро, скрючившись. Обвив колени руками. Потому что уже прохладно. Смеюсь. Чувствую свою слабость. Хочется быть искренней, но становлюсь только злее.
"The morning after my death we will sit in cafes", - говорит она. Умирает в ноябре.
"Никогда и нигде...", - думаю я, замечая, как начинает клубиться туман в верхушках ночных фонарей.
А потом тает.

Все кофейни в этом городе закрыты

Здравствуйте.
Сообщаем, что абонент +79527908866 видел Вас 13.11.2021 05:32 в своем сне.
Посмотреть рельеф сна *199*4#
Остаток на балансе 0.00783 eton
Подробности lakuna-ink.cом/viewdream
10:28

Я знаю, вы говорите о том,
что нужно жить в моменте,
о переменах, о детях и о конфликте
внутреннего ребёнка, на свете
себя невозможно найти, можно только создать.
Я же люблю рассуждать о смерти.
И ждать.

Первый этап - без сна. Наэлектризованное одеяло. Дневные дожди, обособленные этими бессонными ночами. Копание в дневнике. Ворошение прошлого в темноте. Путаница. Я не понимаю, где ты сейчас: в другом городе или в соседней комнате. Так мы разъединены, раскоммутированны, размагничены...

Когда под утро мне удаётся заснуть, я вижу разных людей - далеких и близких (это - по теплу, степени памяти и географически). Заряжающие бесконечные плёнки в свои фотоаппараты. Стучащие по клавишам: здесь и сейчас; тогда, в две тысячи одиннадцатом; пишущие шариковыми ручками на двойных листочках в клеточку, выдранных из середины тетради.

"Миш, забери свои негативы. Проявил все четыре штуки ещё в прошлое воскресенье. Киснут ведь".

Отсканированные. Киношные и чёрно-белые. С золотом Петербурга, его болотами, призраком с лютеранского кладбища. Удивительно зафиксированным.

Ещё с той осени трёхлетней давности. Где виллы-руины такие красивые. И море плещется. И сосны выстроились штрих-кодами. И моё тело навсегда там останется, в деревьях увековеченное. Голое. Слабое. Белое.

Тобою сфотографированное...

Все эти карточки. Цены не имеющие.
Зачем... вообще?!

Иногда так и представляю себе нашу с тобой встречу.

Конец июня, лето в самом зените. Жарко. Приходится открывать окна широко, чтобы задувало. Был бы кот - выскочил бы наружу. На подоконник (зимой на подоконник прилетали голуби, помнишь? и кот прыгал на стекло, пытаясь добраться до них. или это было уже потом, после?). Были бы занавески и они красиво парили (бы) по этой комнате, где мы с тобою и ты предлагаешь чай и смеешься, и путаешься в датах.

Но занавесок тоже нет.

Вечер.

- Хочешь, я зажгу свет, - например говоришь ты
- Нет, нет, - наприvtр говорю я, - Давай так посидим.

И я снова расскаpsdf. тебе какую-нибудь историю. И ты снова будешь смеяться и ничего не помнить

- Совсtм ничего не помню, извbyb

Я тоже ничего не помню. Я сижу (оп, бесшумно зажглись улbxyые фонари и заквакали лягушки. одновременнj) среди кучки карточек памяти, выnfcкиваю их из своего мозга и засовываю обратно, пытаясь разобраться в архивах информации. Терабайты терабайтjd

- Места не хватает/ Что бы такого стереть, чтобы записать сегодняшний вечер?!
- Хочешь записать сегодняшний вечер?
- Обязательно.
- И зачем только всё это хранить?

rec