Вот уже много лет туристы толпами валят через великую американскую пустыню по так называемой "духовной цепи": долина Памятников, каньон Чако, Меса Верде, Кайента, каньон Киме, Пэйнтед Дезерт, каньон де Челли. Они разглядывают лоно матери – Великого Каньона, покачивают головами, пожимают плечами и спешат домой – только затем, чтобы следующим летом снова нестись через пустыню, чтобы высмотреть что-то еще, выискать что-то новое.
В основе всего этого лежит все та же жажда встречи с нуминозным, которая испокон веков терзает людей. Но иногда эта жажда усиливается, ибо многие люди утратили связь с предками . Обычно они не знают имен даже своих прадедов. В частности, они утратили семейные предания. В духовном отношении такая ситуация вызывает печаль... и голод. Очень многие пытаются воссоздать что-то важное, что могло бы утолить этот душевный голод.
...
Приезжают сюда и гости – некоторые из них изголодались по мифам о своем происхождении, оторвались от духовной плаценты, забыли своих древних богов. Они приезжают посмотреть на тех, кто не забыл.
Ведущая к Пуйе дорога была построена в расчете на лошадиные копыта и мокасины, но со временем повсюду развелись автомобили, и теперь и местные жители, и гости приезжают на самых разнообразных легковых автомобилях, грузовиках, пикапах и фургонах. Все эти машины, завывая, изрыгая дым и вздымая клубы пыли, медленным караваном тащатся по дороге.
...
Днем солнце жарит, как огненная печь. Все бродят в раскаленных башмаках, с зонтом под мышкой на случай дождя (он еще впереди), таская с собой складной алюминиевый стул на случай, если устанешь (так оно и будет), а если это гости, то еще и камеру (если разрешено) и гирлянды из коробочек с пленкой, которые свисают с шеи, словно связки чеснока.
Гости приносят с собой разнообразные ожидания, от самых высоких до самых заурядных. Они приезжают, чтобы увидеть то, что дано увидеть не каждому, – одно из самых фантастических зрелищ, живое божество, La Mariposa – женщину-бабочку.
Танец бабочки – завершающее событие дня. Все в восторгом предвкушают этот танец-соло. Его исполняет женщина, и – о, что это за женщина! Когда солнце начинает клониться к горизонту, появляется старик в ритуальном костюме, на который ушли килограммы бирюзы. В хромированный микрофон выпуска тридцатых годов, попискивающий, словно завидевший ястреба цыпленок, он возвещает: "А теперь – танец бабочки" – и, прихрамывая, удаляется.
В отличие от балетного номера, где после объявления занавес раздвигается и танцоры выпархивают на сцену, здесь, в Пуйе, как и в других местах, где исполняются племенные танцы, от объявления до выхода танцора может пройти любое время – от двадцати минут до вечности. Где исполнитель? Возможно, он наводит порядок в своем автофургоне. Температура воздуха здесь нередко превышает сто градусов,* поэтому в последний момент необходимо подправить потекший от пота грим. Если специальный пояс танцора, принадлежавший еще его деду, по пути к арене лопнет, то танцор вообще не появится, потому что дух пояса нуждается в отдыхе. Начало танца может быть отложено в связи с тем, что по радио исполняют хорошую песню.
Иногда исполнитель не слышит объявления, и за ним приходится посылать гонца. И потом, конечно же, по пути к арене танцовщик обязательно должен переговорить со всеми родственниками и обязательно остановится, чтобы маленькие племянники и племянницы могли вдоволь на него наглядеться. Ребятишки приходят в ужас, смешанный с восторгом, увидев возвышающийся над ними дух Katsina, который подозрительно напоминает дядюшку Томаса, или танцовщицу в костюме кукурузы, которая так похожа на тетушку Яси. Наконец, всегда есть вероятность, что танцор еще только подъезжает по Тесукскому шоссе – ноги его торчат из кузова грузовичка, из выхлопной трубы которого на целую милю стелется черный дым.
С нетерпением ожидая танца бабочки, люди болтают о девах-бабочках и о красоте молодых женщин из племени зуньи, которые танцуют в старинных красно-черных одеяниях, оставляя одно плечо обнаженным, с ярко-розовыми кругами, нарисованными на щеках. Они хвалят молодых исполнителей танца оленей, которые пляшут, привязав к кистям рук и щиколоткам сосновые ветки.
А время все идет.
Идет.
Идет.
Люди бренчат мелочью в карманах. Цыкают зубами. Собравшимся не терпится увидеть прославленную исполнительницу танца бабочки.
И вдруг неожиданно, потому что всем уже смертельно надоело ждать, руки барабанщика начинают выбивать священный ритм бабочки, а хор принимается изо всех сил возносить призывы богам.
В представлении собравшихся бабочка – это нечто хрупкое. "Воздушная красота", – предвкушают они. Поэтому все неизбежно бывают потрясены, когда на сцену выскакивает Мария Лухан (* Палеолитическая скульптура, найденная в Нижней Австрии и изображающая тучную женщину с пышными формами.). Она огромна – действительно огромна, – как Венера Виллендорфская*, как Мать Времен, как могучая женщина с картины Диего Риверы, которая одним мановением руки создает
Читать далее...