http://livejournalist.ru
Одна старенькая сказочка, обработанная до читабельного вида.

На планете Квартира 336 в загадочной стране Стол жило племя пластилиновых индейцев, которое поклонялось Настольной Лампе. У всех пластилиновых индейцев была одна мечта: добраться до Настольной Лампы и прикоснуться к ней. Из тех, кто уходил, ещё ни один не вернулся, зато свет Настольной Лампы после визита очередного смельчака становился всё более тусклым… Тогда Шаман племени пластилиновых индейцев запретил приближаться к Настольной Лампе под угрозой пустить смельчака на запчасти для потерявших конечности на охоте или в сражениях.
Жил в том племени индеец Ржавая Скрепка. Прозвали его так за то, что, будучи ещё совсем юным, он осмелился забраться в загадочную пещеру Ящик Стола, населённую страшными и невидаными чудищами, и вынести оттуда древний артефакт: страшное оружие Ржавую Скрепку. Эта Ржавая Скрепка легко протыкала любого противника и заражала его ядом ржавчины.

Случилось так, что пластилиновый индеец Ржавая Скрепка полюбил дочь Шамана - Потыцаньу Зонтом. Чтобы доказать ей свою любовь, он пообещал добраться до Настольной Лампы, очистить её и вернуться невредимым. После долгих раздумий и совещаний с духами Шаман согласился отдать свою дочь Потыцаньу Зонтом за пластилинового индейца Ржавая Скрепка, но с одним условием - что тот сначала выполнит обещанное.

- Смотри, Ржавая Скрепка, - предостерёг индейца Шаман,- если тебе не удастся очистить Настольную Лампу, она станет совсем тусклой, и мне придётся уводить племя в другие страны.

Ржавая Скрепка взял своё оружие и побрел к далеким горам Холодильник. Там обитали загадочные существа Повешенные Мыши, а в недрах горы, в глубокой и холодной пещере Морозильник, жили древние как мир мудрецы Белые Тараканы. К ним-то и отправился пластилиновый индеец Ржавая Скрепка, чтобы они научили его, как добраться до самой Настольной Лампы и не быть расплавленным её благословенным жаром.

Долго длился его путь, полный опасностей, но верный артефакт всегда выручал пластилинового индейца. Ещё больше времени провел он в глубокой пещере Морозильник, обучаясь у древних как мир мудрецов Белых Тараканов великому искусству глубокой заморозки. Он подружился с Повешенными Мышами и проводил в беседе с ними почти все бесконечные ночи. Когда же индеец Ржавая Скрепка понял, что уже освоил великое искусство глубокой заморозки, он пустился в обратный путь, и путь этот дался ему значительно легче, ведь теперь пластилиновый индеец Ржавая Скрепка умел моментально становиться твёрже камня.

Но когда он вернулся в свою страну Стол, он обнаружил, что Настольная Лампа больше не светит. Нигде не было видно и следа племени пластилиновых индейцев. Он забрался на Настольную Лампу и, используя верный артефакт, долго-долго очищал её. Но она не зажглась.

Так и не пригодилось пластилиновому индейцу Ржавая Скрепка древнее искусство Белых Тараканов. Он остался жить один в опустевшей стране Стол, а потом и вовсе удалился в загадочную пещеру Ящик Стола. Никто его больше не видел, и судьба его поныне неизвестна. Однако легенда гласит, что, когда Настольная лампа вспыхнет вновь и племя вернётся в страну Стол, он покинет пещеру, женится на дочери Шамана и станет вечно следить, чтобы Настольная лампа всегда светила ярко…

Они пришли издалека. Встретились на базаре в каком-то городе и договорились дальше идти вместе. Теперь же они стояли у спуска в низину, затянутую плотным туманом.
- Пойдём туда! - сказало одно.
- Но зачем? Там же ничего не видно, как же и будем двигаться дальше? - Возражало первому второе.
- Это очень просто, я тебя проведу. Я всё там знаю, там мне как дома.
- Но я не хочу идти в неизвестность, и почему я должен тебе доверять? - Упорствовало второе.
Первое заметно обиделось и огорчилось.
- Разве за время нашего пути я давало тебе повод для недоверия?
- Нет, но теперь я тебя перестало понимать. Чего же ты хочешь?
- Хочу, чтобы мы пошли туда! - И первое указало на океан тумана, что расстилался у них под ногами.

Когда мне было лет двенадцать, я впервые прочитал бессмертное произведение Венедикта Ерофеева "Москва - Петушки". Несмотря на несколько грустное окончание этого повествования, во мне прочно поселилось желание нажраться. Не выпить или почувствовать опьянение, за праздничным столом мне и так позволялось немного вина, а именно нажраться. Почувствовать каково это. Наверное, это была тяга к непознанному и запретному.
Три года спустя мне совершенно случайно представилась такая возможность.
К нам из Харькова приехал мой дядя, старший брат мамы. Он всегда был знатным радиомастером (термин радиолюбитель к нему категорически не подходит, ибо он профессионал), поэтому мы нагрузили его разнообразной поломавшейся техникой. На поезд, естественно после застолья, провожать его я и был отправлен, так как сумки получились и тяжеловаты, да и слишком объёмны для одного человека.
Была зима и стояли крепкие морозы, поэтому на обратном пути я решил не выходить с кольцевой, а перейти на радиальную, чтобы оказаться поближе к дому. На площадке перехода играл небольшой духовой оркестр, несмотря на достаточно позднее время его, достаточно плотно обступили слушатели. А послушать было что, ибо оркестр играл темы известных произведений многими любимых групп, таких как Led Zeppelin, the Beatles и многих других.
Я так же, будучи не чуждым, этой музыке, остановился послушать. Рядом со мной стоял весьма прилично одетый мужчина с кейсом и почему-то в шляпе. Я даже поначалу удивился, подобного вида люди обычно ездят в машинах, но когда он обратился ко мне, я всё понял. Мужик был пьян в полнейший умат.
Видимо он имел претензии к молодёжи, которая повально увлекалась, в то время, музыкой техно. Он начал перечислять мне великих музыкантов, на которых, по его глубокому убеждению, мне было "посрать". Некоторое время я терпел этот пьяный бред, но когда он дошёл, в своём перечислении, до имени Джима Моррисона, я не выдержал и послал его нах.
Как ни странно мужик не обиделся, и даже обрадовался. Открыл кейс, достал из него явно не дешёвую бутылку чего-то крепкого и предложил незамедлительно выпить за хорошую музыку. Я же отказываться не стал, за музыку можно, кроме того, сам же когда-то мечтал нажраться.
Самое удивительное, что распили мы эту бутылку прямо в метро на лавочке, ни общественность, ни милиция нам почему-то не помешала. Он много рассказывал про музыку, сетовал на дочку, которой всё "лишь бы бум-бум", а потом я помог ему сесть в вагон метро и сам отправился домой, как описано у Довлатова "расталкивая плечами стены домов". Домашние были заняты уборкой после застолья, и я незамеченым проскочил спать.

Командир непарных ботинок Полкан Нос Допотолкович жил в мрачном и страшном подвале сталинского дома недалеко от метро Алексеевская. Командир Полкан Нос никогда не мечтал увидеть небо, его страстью была музыка, он писал марши для непарных ботинок. Когда наступало серое утро, он слышал шорох мётел дворников, исполнял свеженаписанные марши на тромбоне. Непарные ботинки смаршировывали в подвал со всей Москвы и окрестностей. Командир Допотолкович их ел.
Жильцы сталинского дома, слыша ежеутренние завывания из подвала, были уверенны, что в подвале живёт приведение, не исключался вариант призрака самого вождя народов.
Музыка как раз во всем виновата.
Однажды он написал такой марш, что замаршировал сам. В тёмные глубины подвала загадочного сталинского дома, в котором жили приведения.
Так и домаршировал командир Полкан Нос до двери. На двери убого красовалась ржавая табличка с потускневшей от времени красной надписью: "Оставь надежду, всяк сюда входящий". А на двери было написано мелом: "Здесь был Алигьерик".
К сожалению, командир Полкан Нос знал лишь нотную граммоту, да и ту лишь на слух. Он открыл железную дверь и замаршеровал дальше.
Так он стал командиром того, что было за дверью.
А что было за дверью? Леса, моря, поля и прочая дребедень. Ещё там жили люди и ругали Америку. Америкой был огнедышащий полоумный дракон на цепи из золота и бриллиантов.
Совсем забыл, командир Нос всегда на голове носил шутовской колпак, который ему примаршеровали с помойки непарные ботинки. Правда, у колпака остались всего лишь две кисточки по бокам, остальные сгрызли мыши. Очень на рога похоже было. Если не приглядываться.

Когда-то Хобот считал себя неимоверно радостным и клёвым парнем. Пока однажды он случайно не протрезвел. Случилось это так:
Вечером, как обычно подогревая своё благодушное состояние баночкой коктейля, он пришёл домой и сел смотреть какую-то чепуху на DVD. Он вообще всегда любил смотреть всякую чепуху, толи с Боярским, толи с Норрисом, толи вообще с с роботами-трансформерами, что вообщем-то не сильно отличается друг от друга, да и от Хобота тоже. И тут, громы, молнии, отключается свет и горячая вода, а в окошко начинает светить солнце. Сильно удивился Хобот такому обороту событий. Вроде не май месяц на дворе.
- Наверное, началась мировая революция! - вальяжно подумал он, разваливаясь на своём диване почти на кусочки и наливая с грязный, заляпанный гранёный стакан очередную порцию химического пойла. Хобот давно мечтал о мировой революции, видя себе во главе мрачных людей в скрипучих кожанках, сидя верхом, толи на белом коне, толи на броневике, а может просто на белом броненосце в потёмках.
В ярко освещённое стекло окна раздался требовательный стук.
- Вот и новые веянья стучаться в моё окно! - Заулыбался Хобот, не отрывая взгляда от экрана, на котором что-то взрывалось, горело и падало, толи вертолёты, толи курс доллара. Вообщем что-то апокалипсическое происходило.
- Дурень! Это же я пришла, а не веянья всякие!
На подоконнике сидела рыжая миловидная девушка в узких, пропиленных на коленях джинсах и чёрном балахоне с надписью "Король и Шут".
Хобот оценивающе поглядел на девушку. Удивляться он не видел смысла. Он ведь неимоверно радостный и клёвый парень, чему же удивляться, что девушки залезают к нему в окно.
- Звать-то тебя как? - лениво потягивая коктейль, поинтересовался он. Не то чтоб ему было важно знать имя ночной гостьи, но общаться как-то надо.
- Я твоя Весенняя Депрессия. - Охотно представилась девушка. - Теперь я буду жить с тобой. - Она ласково улыбнулась и щелкнула пальцами.
Стакан в руке Хобота взорвался радостным фейерверком мелких осколков.
А на утро Хобот протрезвел.
Теперь он совсем не пьёт алкоголя. Ничто не напоминает в его облике прежнего неимоверно весёлого и клёвого парня. Хобот осунулся, помрачнел. Из глаз его не уходит тоска по тем дням, когда он был свободен как ветер в поле. С ним живет его Весенняя Депрессия.
Однако, когда-то придёт лето...

У Рамонса Эксплоидыча Секспистолова была крайне скучная жизнь. Утром он завтракал бутылкой пива, шёл на работу, где обедал чебуреком, ехал домой и ужинал водкой. Скучно было Рамонсу жить. Когда же стало совсем невмоготу, он решился на разнообразие и безобразие.
Чего он только не перепробовал.
Однако:
С карусели он падал, на рэйв-вечеринках неудержимо блевал, а за рулём автомобиля неизменно засыпал. За что и бывал неоднократно бит.
В конце-концов решил он заняться каким-нибудь метафизическим искусством. Пошёл Эксплоидыч в самый что ни на есть изотерический магазин, который имел во все свои щели название "Будь в себе", и купил там херовину неизвестного предназначения. Надувную такую, круглую и розовую. Продавец сказал ему, откуда-то из-под прилавка, сдавленным и неопрятным голосом, что это и есть натуральная и всепоглощающая Любовь.
- Если это и так, в самом деле, то где же у неё грани? - Думал Рамонс. - Ведь у Любви обязательно должны быть грани, она ведь многогранна!
Взял Рамонс Экспоидыч рашпиль. Призадумался. Тыкнул разон.
Бабах! Грохот неимоверный. У ног Секспистолова тряпочка, маленькая, розовая и абсолютно бесполезная.
Вот такая вот натуральная и всепоглащающая Любовь.

Жила-была одна девочка, страдающая страстью к накоплению и коллекционированию. Она собирала марки, фантики, монеты, купюры, пробки, автомобили, мужиков, винтики, книги, репродукции. Машины она собирала, наверное, на продажу, из того что попадалось под руку. Так бы и жила она спокойно, потом померла, конечно, тогда никакой истории не получилось. Если бы не её страсть к коллекционированию. Достаточно скоро ей просто стало негде жить. Спала она на альбомах с марками, укрываясь журналами с репродукциями, это было ещё нормально. Но когда она хотела сварить кофе, из банки вперемешку с порошком начинали сыпаться монеты, когда она хотела поесть, выяснялось что всю еду сожрали её мужики и разбрелись кто куда. Из-за этого она мучилась расстройствами желудка и психики.
Захотела она, было, выбросить всё накопленное, но поздно было. Вещи, собранные ею, уже жили своей жизнью, вытесняя девочку из её жизненного пространства. Да и жалко было выбрасывать.
Пошла тогда девочка, куда глаза глядят. А глаза её глядели внутрь себя. Долго ли коротко ли шла она, совсем поизносилась и опаршивела, но однажды в сумерках своего помутившегося разума встретила она страшную и умную химеру, которая рассказала девочке, что ей надо сделать.
Начала девочка собирать в свои мечты и надежды, свои амбиции и желания. Когда же собрала, свалила всё в одну большую кучу и подожгла.
- Этот костёр теперь всю твою жизнь гореть будет. - Сказала ей умная и страшная химера. - Ты можешь вернуться, теперь всё будет хорошо.
- Знаешь, страшная и умная химера, а мне и здесь неплохо. - Ответила ей девочка. - Здесь тепло и поговорить есть с кем. Там не так уж много умных собеседников.
Так они и остались сидеть у большого костра.
Разговаривать.

Это цитата сообщения Little_Clown Оригинальное сообщение

По просьбам трудящихся.

Андрей Горохов.

ПАНКИ: ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ
(опубликовано в журнале "Детектив и политика", 1990, выпуск 5)


Ленинградская легенда о происхождении панк-движения утверждает, что на территории СССР первые панки появились в Прибалтике в начале 80-х. Эстонские панки были 13-14-летними подростками, носившими самодельную одежду - "самострочный прикид", довольно вычурную и сварганенную с вызовом общественному вкусу. Некий эстонский панк носил куртку, сделанную из подошв зелёных резиновых тапочек. Это были очень смирные и весёлые ребята, и панк-стиль был для них своеобразным маскарадом.

Продолжение статьи...

LI 5.09.15

Гарри Поттер имел неосторожность широко зевнуть, водя своей небритой челюстью в разнообразных направлениях.
- Ты так только в метро не делай, а не то какая-нибудь дама может тебя испугаться! - явно подлизываясь, Хобот причудливо изогнул свою шею и преданно смотрел на Гарри откуда-то почти с уровня асфальта. - Представляешь, стоит такой пришибленный даун с взглядом похуиста и вдруг начинает вертеть во все стороны своей небритой челюстью. Она же, натурально, в обмороке окочурится, на том же месте где стояла и воздух испортит от испуга!
- Эта... челюсти, как его? Мышцы, эта... скрипят. - С трудом произнёс, непривычно долгую для него тираду Поттер. Как обычно, к чему он это сказал, понять было невозможно.
- У меня есть знакомая девочка, - вспомнил я, - она когда разговаривает у неё как-будто челюсть немного заедает. Кстати, это ей придаёт какое-то дополнительное очарование. Красивая девушка.
- Интересно, а как же она... - Хобот гаденько заулыбался, по его пухлой мордашке стремительно расползалось что-то очень похотливое и, похоже, с извращениями. Во взгляде его маленьких глаз отчётливо читался слишком долгий, для простого смертного, недотрах.
- Хобот, - удивился я, - а при чём тут челюсть?
- Нет, ну как же! - Воскликнул он в ответ крайне возмущённо. - Челюсть в таком деле - первейший инструмент! Без челюсти никак невозможно обойтись! Я тебе точно говорю!

В мой мозг, тихо как средневековые ниндзя, начали закрадываться смутные подозрения...

На самом краю, у зловеще тёмного моря, сидел старик и смотрел в никуда. Когда-то он был молод и удал, закидывал сети, ловил рыбу, попалась однажды и золотая. Желания три, всё как положено. Загадал первые два: жену-красаву из соседней деревни, жить там, где хорошо и бессмертие.
Так и оказался он с женой на самом краю, там хорошо, никого нет, никто не раздражает... кроме жены, а её соответственно раздражает он.
Красава она, это конечно хорошо, но течения времени никто не отменял, все стареют и красоту свою утрачивают.
В общем, придушил он её, когда совсем достала.
Кстати и сам он старел. Бессмертие - бессмертием, но старел. Плоть его гнить начала, отваливаться потихоньку.
На самом краю сидел почти скелет старика и смотрел в никуда пустыми глазницами.

Хобот встает из-за рабочего стола и начинает перетоптываться на месте, с этакой ухмылочкой хитро поглядывая по сторонам.
- Ты курить? - Спрашивают его.
- Ага, - важно надувши и без того немаленькие щёки, отвечает он.
- А топчешся зачем? - Интересуются любопытные.
- Разминаюсь, - гордо подбоченясь и приняв ещё более важный вид, говорит Хобот.
Немного позже спрашиваю его:
- Хобот, а разреши поинтересоваться...
- Разрешаю! - Почти лопаясь от осознания собственной значимости в происхождении всех природных и прочих процессов в этом мире, ответствует он вальяжным тоном.
- Ты вот когда так топчешся, ты что именно себе разминаешь?

Когда-то здесь был город-сад. В нём жили добрые улыбчивые люди, они никогда ни на кого не повышали голос, всегда и во всём друг-другу помогали. Жили дружно и счастливо.
Однажды в их город пришёл грязный, вонючий подлец.
Теперь на месте этого города нет ничего.
Осталась лишь автобусная остановка посреди пустыне. На автобусной остановке на лавочке сидит последний добрый улыбчивый человек. Он смотрит вдаль, чему-то загадочно улыбается, изредка зачёрпывает половником из огромного чана, который стоит рядом, пьёт.
В чане он сварил бульон из грязного, вонючего подлеца.
Мерзкий бульон, но надо же кому-то его есть.

На одинокой, возвышающейся посреди чёрного непролазного леса, лысой горе Кудактотам жили две престарелые горгульи Суседка и Сосётка. Ночами они расправляли свои выцветшие морщинистые крылья и отправлялись на охоту, испить человеческого страха и огненной водицы, подпортить человеческой кровушки и нервов, насытиться слезами младенцев и негативом, неиссякаемо источаемым психически неуравновешенными обитателями окрестностей. Почему психически неуравновешенными? Так кто спокойным и умиротворённым останется с такими соседями как две престарелые горгульи?
Был у них в услужении один трёхцветный козёл, да не козёл то был на самом деле, а принц заморский, неприлично по случайности заколдованный принцессой Испанская Пусть, которая некстати объелась дурман-гороха, когда тот к ней свататься явился. Он обслуживал горгулий, готовил им пищу, в том числе для размышления о тщете всего ссущего, и убирал обильно вываливающиеся из престарелых горгулий, дурно пахнущие экскременты.
Жили бы они так мирно и счастливо дальше, кабы трехцветный козёл не накосячил по-крупному. Загадал он однажды престарелым горгульям загадку:

- В деревне только один парикмахер, но он бреет тех, и только тех жителей своей деревни, которые не бреются сами, должен ли он брить самого себя?

Суседка ответила трёхцветному козлу:
- Если он себя не бреет, то он относится к тем жителям деревни, которых он должен брить. Значит, он должен себя брить. Если же он себя бреет, то он не относится к тем жителям своей своей деревни, которых он должен брить. Значит, он должен себя брить. Если же он себя бреет, то он не относится к тем жителям своей деревни, которых он должен брить. Значит, он не должен себя брить. Вот и весь ответ на твой вопрос.
А Сосётка возразила:
- Как же так?! Если парикмахер себя не бреет, то он должен брить, а если он себя бреет, то не должен брить?
Поругались престарелые горгульи, драться начали, визг на весь чёрный лес подняли. Когда же подустали, на козла бедного накинулись, отметелили его, так что белый свет ему стал с копеечку, а копеечку козёл пошёл и пропил в трактире "Выхуйхоль", где его и прирезали в пьяной драке за карточный долг. Прирезав же приготовили и съели, только призрак от козла трехцветного остался, бродит теперь он по чёрному лесу и наводит ужас на случайных путников, да охотников на приведений, своими дурацкими вопросами.
Горгульи же потеряли покой и сон, не умея разгадать загадку покойного... Совсем от них житья не стало.
Беспокойство и хаос воцарились в чёрном лесу.
Санитары же привычно отмечали Новый Год.
Подходил к концу февраль месяц.

Наверное это диагноз поколения, выросшего на обломках союза. Помню, как в течении долгого времени у нас в школе не преподавался английский язык, не было преподавателя, а предмет был. Нас, на эти сорок минут, запирали в пионерской комнате. Пионерии уже не то чтобы официально не было, но де-факто она уже почила в бозе. Вполне естесственно, что мы, молодые охламоны, разносили эту пафосную комнату в щепки. Какое же удивление пополам с восторгом мы испытали найдя личные дела, заведённые на каждого пионера! Мы читали друг про друга, ржали и выкидывали порванные бумажки в распахнутое окно.
А теперь со светлой грустью вспоминаем то время. Ностальгируем.
Однако, сейчас я что-то не вижу чтобы кто-нибудь из моих сверстников состоял в какой-то организации или партии. Да, конечно, многие состоят, но что-то видится, только из-за каких-либо материальных благ, которые они научились из этой организации добывать. Большинство же этим успело наиграться ещё в отрочестве, кто-то побывал в РНЕ, кто-то в НБП, лично я ухитрился выпендриться и побывать членом одной известной экстримистской секты, ни на одно сборище которой я, надо заметить, так и не явился, хотя зазывали упорно.
Также явно моё поколение критикует власть. Мне кажется, что всё равно кто будет там, у руля нашей страны, на орехи достанется любому. Особенно активно ругаемся на всяких "идущих вместо", "нашистов" или там "молодогвардейцев" (кстати, кто-нибудь объяснит чем все они отличаются друг от друга?). Дескать новый комсомол, снова-здорова! При этом всем абсолютно понятно - организованной толпой проще управлять, так что велосипеда никто не изобрёл.
А ещё этот пресловутый "корпоративный дух", которым нас кормят на работе. Один приятель, работающий психологом, сам проводит всякие американизированные тренинги в крупных компаниях, на вопрос о морально-этической специфике своей работы говорит: "Конечно говно, но деньги не пахнут!".
А вот думаю, с чего это мы себя считаем самыми умными.
А может так оно и есть?

Она никогда не мечтала стать рыцарским конём или рыцарем, ей было вполне достаточно спокойной жизни и горячего чая с медовыми пряниками. Всяческие неожиданности, пусть даже радостные, выбивали её из колеи и страшно раздражали.
Однажды утром, проснувшись со страшной похмелюги, она долго пыталась сообразить, где находится. Голова раскалывалась, глаза не желали открываться, на ощупь она обнаружила свои сигареты, также прикурила с третьего раза, попав язычком огня куда следует, только после этого она нашла в себе силы оглядеться.
Вокруг, на сколько хватало взгляда, простиралась, нестерпимо блестевшая алмазной крошкой пустыня, она же сидела на крышке унитаза, гордо возвышавшегося в своей стерильной белизне, на вершине одной из сопок. У её ног лежала початая бутылка с этикеткой "Самогон №14. Не пей меня, овечкой станешь".
Позже она частенько вспоминала это утро, но даже не с грустью, а с тихой радостью осознания того что всё сделала правильно.
Самогон оказался вполне вкусный, возвращающий к жизни, а жизнь овечки ничуть не хуже любой другой жизни.
Только в страшных снах к ней иногда забредал Жестокий Мясник, с огромным тесаком в окровавленных руках.
Однако, наутро, проснувшись, она не помнила своего кошмара. Только некая горечь во рту немного беспокоила. Впрочем, от такой напасти замечательно спасали сладкий чай и медовые пряники.
Она брела босиком по алмазной крошке, изрезав в кровь ступни, изредка прикладываясь к заветной бутылке. Сигареты давно кончились, а конца и края алмазной пустыни всё не было.
- Теперь так будет всегда! - Оповестил её шипящий голос пустыни. - Если...
- Если что? - Она замерла, пошатываясь в своё хмельное безветрие.
- Если ты загадаешь мне несколько интересных загадок! - ответила ей пустыня.

1.Как-то утром, солдат, который перед этим был в ночном карауле, подошел к центуриону и сказал, что этой ночью он видел во сне как варвары сегодня вечером будут атаковать крепость с севера. Центурион не очень поверил в этот сон, но меры все-таки принял. Тем же вечером варвары действительно напали на крепость, но благодаря принятым мерам их атака была отбита. После боя центурион поблагодарил солдата за предупреждение, а затем приказал взять его под стражу. Почему?

2.Сказочному гному каждую ночь требуется новая свеча, которой он освещает себе дорогу, бродя по городу. Он может сделать 1 новую свечу из 5 свечных огарков. Если у него наберется 25 огарков, то на сколько ночей ему хватит запаса новых свечей?

3.Поезд длиной в 1км. едет с максимальной скоростью 60км/ч. Он въезжает в лес протяженностью в 1км. Сколько времени потребуется поезду, чтобы миновать этот лес?

4.Вам дали это, это и сейчас принадлежит вам. Вы его никогда никому не передавали, но им пользуются все ваши знакомые. Что это такое?

5.Отец говорит своим сыновьям, седлайте своих лошадей, и скачите из одного города в другой. Чья лошадь придет к финишу ПОСЛЕДНЕЙ тот получит награду. Сыновья сели на лошадей и еле-еле плетутся. Навстречу мудрец, спрашивает в чем дело, почему они так медленно едут. Те рассказывают. Он им сказал всего два слова и они поскакали к финишу изо всех сил. Что он им сказал?

Поганыч жил на острове Зимней Стужи в бане. Он любил гулять по утрам, вокруг своего жилища, босиком. Под его горячими пятками таял снег, а потом застывал коркой льда, поэтому изловить Поганыча не представлялось возможным, всякий, поставивший перед собой такую задачу, неминуемо подскальзывался на его следах и падал, расквашивая себе нос до кровавой юшки о следующий след Поганыча. Если же кто-нибудь, особо ловкий и оказывался в опастной близости, то Поганыч начинал смачно плеваться в верткого нахала. На лету плевки застывали и приобретали аэродинамическую форму капли, острым своим концом направленной на нечестивца. Это было самое страшное оружие Поганыча, к которому, однако, он прибегал лишь в самом крайнем случае.
Вообще Поганыч был натурой тонкой душевной интерпритации и даже сочинял стихи про любовь. Например такие:
Люблю картошку я в мундире,
Сегодня буду я картошкой!
Сегодня буду я в трактире,
Не обойдусь одной я плошкой!

или такие:
Люблю я холод, стужу, море
Замерзнут гадкие людишки!
А я один не знаю горя,
Лелея праздные мыслишки.

Вообщем лирикой увлекался.
Ещё Поганыч любил, сидя подолгу в сортире, рисовать карикатуры на ненавистного ему обитателя Чёрного Леса, дальнего своего родственника, Хоббата.
Например такие:

Не далее как год назад, я возвращался с какого-то празднества из пригорода. Было раннее утро, самое начало ноября и холодный ветер приятно освежал мою, разгорячённую алкоголем, голову. Когда я стоял и ждал электричку, на абсолютно пустой платформе посреди чистого поля меня вдруг окликнул резкий, каркающий голос. Я огляделся - ни души, только на ограждении сидел большой чёрный ворон и, склонив голову, хитро смотрел на меня своим чёрным глазом:

-Кар! Кар! Закурить-то дай! - обратился он ко мне.

Я конечно же удивился, но достал пачку папирос, прикурил одну, прикрывая огонь спички от ветра, и вставил ворону в клюв ароматно дымящую папиросу. Покурив же ворон в благодарность поведал мне такую историю:

Как появился "Летучий Голландец"? Однажды, первого ноября, вся команда корабля напилась до бесчувствия и выпала из реальности, а так как в этот день грань между мирами особенно тонкая, то они там и остались, почти целиком за гранью. Поэтому трезвому человеку их увидеть и нереально. Если хотите пообщаться с матросами или капитаном "Летучего Голландца" дело за малым. Для начала надо его найти, а как обнаружили - тут же напивайтесь до бесчувствия, общение гарантировано.

За долгие века пребывания одновременно в двух мирах команда этого корабля преисполнилась поистине нечеловеческой мудростью, а отвыкнув от общения с гостями, наверняка соблаговолит поделиться ей с вами.

Правда тут есть два ньюанса: во-первых, когда вы придёте в себя вы не будете ничего помнить, во-вторых не следует так поступать первого ноября, а не то сильно рискуете пополнить команду корабля-призрака. Вообще на поиски "Летучего Голландца" лучше отправляться уже смертельно пьяным, тогда ваша траектория поиска с большей вероятностью будет повторять курс этого легендарного корабля, если же вы приложите ещё немного усилий, вы обязательно его догоните!

Можно начинать прямо сейчас.

Пятница - хороший день для начала такого путешествия.

Счастливого плаванья!

Жил да был не так давно начальник голубиной почты Подшлемников. Обитал на двадцать четвёртом этаже многоэтажки в Ясенево. В его квартире не было окон, но были голуби и книги. Каждую ночь он писал письма на тонкой рисовой бумаге иероглифами, утром же привязывал своим породистым голубям к лапкам маленькие свитки и выпускал по одному из окошка. Голуби, покружив над домом, разлетались в разные стороны. Вечером возвращались. Подшлемников отвязывал свитки и внимательно их изучал, а после всю ночь писал ответы.
Просто Подшлемников был очень одиноким и очень самодостаточным человеком.
Однажды днём он умер во сне, тогда голуби растерзали его на тысячи маленьких кусочков и разнесли по всему миру.
Как будто никогда и не жил на свете начальник голубиной почты Подшлемников.

Находясь в дороге, там где приходится перемещаться пешком, я всегда стараюсь выдерживать максимальный темп.
Обгоняю тех кто передвигается медленно или тех кто начинает вдруг беспорядочно оглядываться по сторонам.
Они, конечно же несколько раздражают, являясь помехой моему движению. Наверное таких как я, перемещающихся
быстро, не от того что куда-то опаздывают, а единственно в погоне за ускальзающим временем много, но я просто не
успеваю их замечать. Я вообще многого не успеваю замечать. Наверное специально для таких как я придуманы
"тормозные бабки", которых не так уж просто обойти. В те секунды вынужденного торможения начинаю обращать
внимание на красоту осенних луж в которых отражаются печальные деревья с поникшей разноцветной листвой,
на мерцающий снежок несешно падающий в свете вечерних фонарей, на прелестных девушек, чьи короткие летние
юбочки дают вволю насладиться взгляду видом стройных ножек, на весеннюю слякоть и мусор, выползающий из под
растаявших сугробов. Всё это производит неизгладимое впечатление на моё искревлённое воображение.
Предполагаю что именно те кто передвигается медленно или те кто начинает вдруг беспорядочно оглядываться
по сторонам всё это замечают если не постоянно, то уж наверняка намного чаще меня. Вне всякого сомнения, такие
субъекты вроде меня, вечно куда-то спешащие вызывают у них особенное раздражение. Но вот что интересно, насколько
им интереснее, насколько больше они испытывают от всех тех повседневных картинок которые лишь изредка
доступны моему вниманию?

- Вот говорят: "должен быть снег!", а кому он должен? Вот этим людям, спешащим куда-то или этому городу? Может быть дворникам, они, наверное, соскучились по снегу! - Так ворчливо думала крыска, у которой было забот по горло. Следовало хорошенько подготовиться к февральскому празднованию китайского нового года имени её. Ей снег как раз помешал бы, поэтому она, пользуясь могуществом, которое уже потихоньку переходило к ней от свиньи, отменила снегопад. Крыска, она же маленькая, серая, ей в сугробах затеряться как нечего делать.
Собственно именно эта мысль и оказалась последней в её жизни. Она была безжалостно затоптана, даже не заметившим её потоком людей, хлынувших к выходу из метро "Щёлковская". Люди торопились, толкались. Кому-то надо было на автовокзал, чтобы успеть уехать к своим родным во Фрязино, Иваново или ещё куда, кто-то торопился докупить последние подарки или поздравить тех кого не сможет увидеть в новогоднюю ночь.
Было тридцать первое декабря.
На сам Новый Год люди дарили друг-другу сувениры с крыой, поздравляли друг-друга с наступившим годом крысы, совершенно забыв о том что он должен был наступить только седьмого февраля.
Но уже не наступит.
Ближе к вечеру дворничиха заметила маленький трупик и замела его в совок.
- Развелось этих тварей, - недовольно проворчала она себе под нос.