Тотапури отличался крепким сложением и почти не знал, что такое нездоровье, боли и недуги, не позволяющие сосредоточиться уму. Но сейчас воздух и вода Бенгалии плохо действовали на него, он страдал кровавой дизентерией. Когда болезнь впервые дала о себе знать, Тота собрался было уехать, но почувствовал, что ему трудно будет расстаться с Рамакришной, к которому он успел сильно привязаться. Он несколько раз намеревался подойти к Рамакришне и проститься с ним, но стоило им оказаться вместе, как они сразу же углублялись в дискуссии на духовные темы и Тота просто забывал о первоначальной цели своего прихода. Но теперь Тотапури быстро слабел и лекарства, добытые Рамакришной через Матхура, явно не помогали.
Тотапури всегда относился с пренебрежением к телу и полагал, что если плоть вторгается в осознание Брахмана, то она должна быть отринута. Однажды ночью, оставшись в полном одиночестве в Панчавати, Тота почувствовал, что не в состоянии сосредоточиться из-за боли. Отвращение к телесной слабости переполнило его, и он себе сказал: «Надо отделаться от этой помехи, чего ради я остаюсь в этом теле и мучаюсь? Я предам мое тело Ганге».
Рамакришна был одержим страстным желанием узреть Кали, Божественную Мать – познать Реальность в образе, которому он каждый день совершает поклонение в храме. Одержимый любовью к Кали и желанием увидеть ее, Рамакришна почти все время стал проводить в храме. Когда же, согласно обычаю, в полдень и на ночь двери святилища закрывались, он избегал общения, уходил один в дикие джунгли, которыми зарос весь северный край Дакшинешвара.
Хридай встревожился, он видел, что Рамакришна почти не спит и очень мало ест. И он знал, что дядя целыми ночами бродит в джунглях, чего не решается делать никто в Дакшинешваре, особенно по ночам. Там ведь когда-то было кладбище, значит, вполне могут встретиться призраки.
Как-то ночью верный племянник, преодолев страхи, тихонько последовал за Рамакришной. Хридай хотел напугать Рамакришну и заставить его вернуться, он бросал ему вслед камешки и гальку, но Рамакришна, будто не замечая, как они падают возле него, углубился в чащу. Наутро Хридай прямо спросил его, что он делал в столь зловещем месте среди ночи. Рамакришна объяснил, что там растет дерево амалаки – его терпкие плоды напоминают по виду сливы, – а в священных книгах сказано, что медитирующему под амалаки дается исполнение самого заветного желания. Рамакришна медитировал под этим деревом в надежде, что ему будет дано увидеть Кали.
Это еще сильней встревожило Хридая. По складу характера он был не в состоянии понять религиозную одержимость такого рода. Ему казалось, что Рамакришна выходит за пределы приличий, возможно, даже за пределы разума. В известной степени его опасения разделяли почти все в Дакшинешваре. Главный священнослужитель относился к религии серьезней, чем им казалось допустимым.
В другой раз Хридай пошел в джунгли, зная, что Рамакришна уже там. Он обнаружил, что дядя сидит в медитации под деревом амалаки. Рамакришна снял с себя не только дхоти, но и священный шнур брамина, он сидел в чем мать родила. Хридая это шокировало до такой степени, что он вывел Рамакришну из глубокой медитации и возмущенно спросил, не сошел ли тот с ума? Что он делает?
Рамакришна спокойно ответил, что это и есть правильный способ медитации. От рождения человека давят восемь форм порабощенности, пояснил он Хридаю, – это ненависть, стыд, страх, сомнение, отвращение, ханжество, гордость своим происхождением, гордость своей кастой. И все эти формы рабства сковывают ум человека. Мирские помыслы и желания мешают ему воспарить к духовному. Священный шнур все время напоминает человеку, что он принадлежит к высшей касте, что он брамин, и заставляет его гордиться этим. Значит, священный шнур должен быть отброшен, вместе со всеми прочими претензиями, правами владения, желаниями и отвращением, прежде чем можно будет через медитацию приблизиться к Матери.
По мере того как месяц за месяцем шел 1856 год, духовные усилия Рамакришны приобретали все большую интенсивность. Обращаясь к статуе Кали в храме, он жалобно вопрошал:
– Мать, в прошлом ты дозволяла Рампрасаду и другим увидеть себя. Почему же ты не хочешь показаться мне? Почему ты не отвечаешь на мои молитвы? Я так долго молю тебя о милости!
И Рамакришна заливался горькими слезами.
«Как же я тогда мучился, – вспоминал Рамакришна через много лет об этом времени. – Невозможно представить себе эту муку отлученности от Матери! Но все это было естественно –
Обычный человек не может обойтись без образа личного Бога для поклонения Ему.
«Можно говорить о безличной сущности и подобном, мы - обыкновенные смертные и только в человеке можем увидеть Бога. Поэтому наше понятие о Боге и наше почитание Его, разумеется, носит чисто человеческий характер».
В комнату вошли санньясины, принадлежащие к секте Нанака, и приветствовали Учителя, произнеся: "НАМО НАРАЯНАЯ". Шри Рамакришна пригласил их сесть.
Учитель: "Нет ничего невозможного для Бога. Никто не может описать в словах Его природу. Для Него все возможно. В одном месте жили два йогина, которые практиковали духовную дисциплину. Однажды мимо проходил мудрец Нарада. Поняв, кто перед ним, один из йогинов сказал: "Ты только что пришел от Самого Бога. Чем Он сейчас занимается?" Нарада ответил: "Как вам сказать? Я видел, как Он заставляет верблюдов и слонов пролезать туда и обратно через игольное ушко". На это йогин сказал: "Чему здесь удивляться? Для Бога все возможно". Но другой йогин сказал: "Что? Заставлять слонов пролезать через игольное ушко - разве это возможно? Ты никогда не был у Бога".
Вивекананда учил не пренебрегать ничем: «Тот, кто знает, как лучше набить трубку гостю, знает, как медитировать. И кто не умеет отлично готовить пищу, никогда не будет хорошим санньясином. Если пища не готовится с полной концентрацией и не согревается теплом сердца, она не может быть питательной и никогда не принесет никому никакой пользы». Работа никогда в то же время не будет выполнена отлично, если работник привязан к работе. «Только великий монах,— сказал однажды Вивекананда,— может быть великим работником, потому что он не привязан... Не было в мире работников более великих, нежели Будда и Христос. Никогда Они не работали для себя. Их работа была поклонением людям, обожанием людей».
Первым долгом всех, живущих в монастыре, было самоотречение. Как высоко ставил Вивекананда этот атрибут монашеской жизни! «Никогда не забывайте: служение людям и реализация Бога — вот идеал монашеской жизни. Пусть это станет Природой вашей! Между монахом и его Господом нет посредников! Монах представляет каплю океана Милосердия, монах — представитель Господа в мире. Помните это и идите прямой дорогой самоотречения — олицетворением мира, свободы, благоволения!»
Монахам, которые искали личного освобождения, он говорил: «Вы хотите свободы? Отдайте себя на служение другим — это самый короткий путь для достижения освобождения! Убейте в душе желание личного спасения! Это самая великая духовная дисциплина! Работайте, мои мальчики, работайте всем вашим сердцем, со всею вашей душой. Это приведет вас к освобождению! Шри Рамакришна пришел в мир, чтобы отдать себя без остатка. Я старался подражать Ему. Вы должны работать. Вся наша работа это только самое, самое начало. Поверьте мне, кровью нашего сердца мы оросим землю, которая взрастит духовных гигантов, героических сотрудников, воинство Господа, которое осуществит в мире революцию Духа».
Свами Никхилананда
ВИВЕКАНАНДА
Виджой: "Как можно увидеть Бога?"
Учитель: "Человек не может видеть Бога без чистоты сердца. Из-за привязанности к "женщине и золоту" ум становится испачканным - покрытым грязью, так сказать. Магнит не может притянуть иголку, если иголка залита грязью. Смой грязь, и магнит притянет ее. Подобно этому, грязь ума может быть смыта слезами наших глаз. Пятно удаляется, если человек проливает слезы покаяния и говорит: "О Боже, я больше никогда не сделаю этого". Вслед за тем Бог, который подобен магниту, притягивает к Себе ум, который подобен иголке. Тогда поклонник вступает в самадхи и обретает видение Бога.
Природа Брахмана неописуема. По поводу Него каждый остается безмолвным. Кто может объяснить словами бесконечное? Как бы не высоко парила птица - есть области еще более высокие. Что вы скажете?
Проповедник: "Да, господин, так это излагается в философии веданты".
Учитель: Однажды соляная кукла пошла к океану измерить его глубину. Но она не смогла вернуться, чтобы доложить о ней. Согласно одному направлению мысли, мудрецы, подобные Шукадеве, видели и касались Океана Брахмана, но не погружались в Него.
Один раз я сказал Видьясагару: "Все кроме Брахмана осквернено, так сказать, как пища, тронутая языком". Другими словами, никто не способен описать - что такое Брахман. Вещь, однажды
Истинно ведантический дух не отправляется от какой-либо системы предвзятых идей. Он абсолютно свободен и с не имеющей себе подобия среди других религий смелостью относится к данным наблюдения и гипотезам, предложенным для того, чтобы их привести в систему. Не зная особого сословия жрецов, которое бы его связывало, он предоставляет каждому полную свободу искать, где он хочет, духовного объяснения явлений вселенной. Как напоминает Вивекананда, было даже время, когда можно было встретить рядом верующих, атеистов и крайних материалистов проповедующими свое учение в одних и тех же Арамах; в дальнейшем я покажу, какое почтение Вивекананда публично выражает к крайним материалистам Западной науки. «Свобода, — говорит он, — единственное условие духовного прогресса». Европа, которая сумела ее осуществить (или потребовать) с гораздо большей энергией, чем Индия, в области политической, в бесконечно меньшей мере сумела достичь (и даже осознать) ее в области духовной. Взаимное непонимание и нетерпимость наших так называемых свободомыслящих и ваших различных религиозных исповеданий перестали даже вызывать у нас удивление: нормальное состояние ума среднего европейца сводится к словам: «Истина — это я».
Великий Ведантизм ближе к тому, чтоб объявить своими слова Уитмена: «Все есть истина». Он не отвергает ни одной из Предлагаемых попыток объяснения; из всего он стремится извлечь зерно прочной реальности: отсюда его отношение к западным наукам, которые для него являются чистейшими проявлениями истинного религиозного духа, то есть проникновения м искреннего стремления уловить сущность Истины.
Ромен Роллан
Вселенское Евангелие Вивекананды
Учитель, к госвами: Как можешь ты говорить, что единственной истиной о Боге является то, что Он имеет форму? Это верно, бесспорно, что Бог сходит на землю в человеческой форме, как в случае с Кришной. И верно также, что Бог появляется перед Своими поклонниками в различных формах. Но и верно, что Бог является бесформенным - Он есть Неделимое Абсолютное Существование-Знание-Блаженство. Он был описан в Ведах и как бесформенный, и как наделенный формой. Он также описывается там и как лишенный атрибутов, и как наделенный атрибутами.
Знаешь, что я имею в виду? Сатчидананда - это как бесконечный океан. Сильный холод замораживает воду в лед, который плавает по океану в виде льдин различной формы. Точно также, благодаря охлаждающему влиянию бхакти человек видит формы Бога в Океане Абсолюта. Эти формы предназначаются для бхакт, поклонников Бога. Но когда встает Солнце Знания, лед тает - он становится той же водой, что была прежде. Вода наверху и вода внизу, везде ничего, кроме воды. Поэтому одна молитва в Бхагавате гласит: "О Господь, Ты имеешь форму, и Ты являешься также бесформенным. Ты ходишь перед нами, О Господь, в образе человека; с другой стороны, Ты описываешься в Ведах как пребывающий по ту сторону слов и мысли".
Храм, похожий на храм Дакшинешвара, был открыт для преданных в Титаграхе, пригороде Калькутты, на берегу реки, 12 апреля 1875 года (30 чайтра 1281) Шри Рамакришной Парамахамсой - храм Шива-Шакти Аннапурна
Храм был построен младшей дочерью Рани Рашмони Джагадамбой Деви. Она была замужем за Матхур Моханом Бисвасом, покровителем Шри Рамакришны, который после смерти своей первой жены, второй дочери Рани Рашмони Карунамойи, женился на Джагадамбе Деви.
Величественный храм стоит на гхате Рани Рашмони около Барракпура.
Наверное, глядя на его безмятежность, которая контрастирует с ныне беспокойным Дакшинешваром, полным тысяч людей, можно лучше представить храм Кали, каким он был при жизни Шри Рамакришны.
Меня просили сказать хотя несколько слов о практическом значении философии Веданты. Я говорил уже, что, как теория, философия эта несомненно хороша; но как применить ее к практике? Всякая теория, если она непрактична, решительно ничего не стоит, за исключением разве того, что может служить гимнастикой для ума. Поэтому и Веданта, чтобы стать религией, должна быть вполне практична и применима во всех областях нашей жизни. Но этого еще недостаточно; Веданта проповедует единство жизни во всем, и – следовательно – раз она становится религией, кажущееся различие между религией и жизнью должно исчезнуть. Религиозные идеалы должны обнимать все поле жизни, проникать каждую нашу мысль и все больше и больше выражаться в нашей деятельности.
В разных Упанишадах мы находим одну и ту же мысль, что философия Веданты представляет собою не результат размышлений в лесах, но большею частью была продумана и изложена умами, больше всего занятыми нашими житейскими делами. Мы не знаем людей более занятых, чем абсолютные монархи, неограниченно властвующие над миллионами народа, а вместе с тем, эти правители были и глубокими мыслителями.
Человек думает: "Я практиковал немного молитву и аскетизм, - поэтому я выиграл победу над другими". Но победа и поражение зависят от Бога. Я видел проститутку, умершую в Ганге и сохранявшую сознание до конца".
Господин Чоудхури: "Как можно увидеть Бога?"
Душа может получать побуждения только от другой души, и ниоткуда больше. Мы можем изучать книги целую жизнь, можем сделаться очень развитыми умственно; но в конце увидим, что совсем не развились духовно. Неправда, что высокое умственное развитие идет рука об руку с развитием духовной стороны в человеке. Изучая книги, мы иногда впадаем в заблуждение, думая, что этим помогаем себе духовно; но, рассмотрев ближе влияние изучения книг на нас самих, увидим, что из такого изучения, если и извлечена польза, то только нашим умом, но не духом. Недостаточность в изучении книг для ускорения духовного роста и есть причина, почему, - хотя почти каждый из нас может говорить удивительно хорошо о духовных материях, - когда дело доходит до применения, до того, чтоб на самом деле жить настоящею жизнью, мы оказываемся так ужасно несостоятельны. Чтобы оживотворить дух, побуждение должно исходить от другой души.
Чтобы сообщить побуждение какой-нибудь душе, необходимо, во-первых, чтобы душа, от которой оно исходит, обладала силою передать, и, во-вторых, чтобы душа, которой оно передается, была способна воспринять его.
Есть одна лишь форма единения с Абсолютом, какой бы одеждой наименования ум ни стремился, до и после, облечь Абсолют. Душа должна, согласно Плотину, освободиться от всякой формы и всякого содержания; от всякого зла и всякого блага, чтобы соединиться с тем, что не есть и форма, ни содержание, ей благо, ни зло, ни мысль. Не познавать, но быть. - Таково же и ведантическое учение: „Знать, - говорит Вивекананда, - это уже значит опуститься одной ступенью пониже. Мы - уже Он. Как же говорить о познании Его?..“ (Гйана-йога, Человек действительный и кажущийся).
Таково же и знаменитое учение Docta Ignorantia христианских мистиков: познание сверх всякого познания. Ни один человек в мире не описал его с такой психологической мощью и полнотой, как Св. Иоанн Де-ла-Круа в своем знаменитом трактате Темной Ночи - двойной ночи, Ночи чувств, Ночи ума. Primo derelinquere omnia sensibilia, seconde omnia intelligibilia…» сказал уже святой Бонавентура (Itineratium mentis ad Deum). Она должна освободиться даже от мысли о Боге, чтобы стать единой с ним. {«Душа должна быть лишенной формы, если она хочет, чтобы никакое препятствие не мешало ей быть наполненной и просветленной первоначальной Природой (VI, 9, 7). Первичное Начало, не имея в Себе различия, присутствует всегда, и мы сами предстоим Ему всегда, когда и в нас тоже нет различия (VI, 9, 8). Душа должна удалить от себя зло, добро и что бы то ни было, чтобы принять Бога один на один… Она даже не будет знать, что соединилась с Первичным Началом (VI, 9, 7). Она не есть более ни душа, ни ум, ни движение… Сходство с Богом должно быть полным. Душа, наконец, не думает о Боге, ибо она вообще не думает… (VI, 7, 3, 5). Когда душа стала подобной Ему, она вдруг видит, как Он появляется в ней: нет более расстояния, нет двойственности, оба составляют одно… Такому единению подражают в нашем мире любящие и любимые, которые стремятся к слиянию в одно» (VI, 7, 34).} Когда душа достигает этого, Он является в ней. Она стала Богом, или лучше, - она есть Бог… Так центр совпадает с другим центром… Это совершенное тождество. Душа
Рамакришна продолжил: "Сущность всего этого в том, что каждый должен развивать горячее стремление к Богу и практиковать различение и отречение".
Господин Чоудхури: "Господин, иметь видение Бога без помощи гуру невозможно?"
Самое высшее небо внутри нас и самый благородный из всех храмов – это душа человека. Веданта говорит: "Эта земля больше, чем какое-либо небо, потому что нигде, ни в каком небе мы не можем научиться так отчетливо и ясно понимать действительность, как здесь, в этой жизни, внутри души". Все остальное только перемена мест.
В Индии я думал, что некоторые пещеры дадут мне более ясное видение, но убедился, что нет. Тогда я надеялся, что лес окажется полезнее, потом мечтал о Бенаресе, и все с тем же результатом. Везде мы находим одно и то же, потому что мы сами создаем себе наш собственный мир. "Если я зол, говорит Упанишад, – мне весь мир будет казаться злым. И то же применимо везде. Если бы я умер теперь и пошел на небо, я нашел бы там то же положение вещей, что и здесь. Пока человек не стал чистым, для него совершенно бесполезно бежать в пещеры, или леса, в Бенарес или на небо. А раз вы отполировали свое собственное зеркало, для вас безразлично, где ни жить, так как вы увидите действительность, как она есть. Поэтому совершенно напрасный труд бежать выше и выше, тратя энергию, которая должна быть употреблена на полировку зеркала". Ту же идею вы находите иначе выраженной. "Никто не может видеть Его. Никто этими глазами не может видеть Его форм. Только чистым умом Он может быть видим. Так достигается бессмертие".