Она так танцевала
[347x521]

На пепле гадала.

Похож на всадника с тонкими ручками... А вот и голова лошадиная. Как будто быстро скачут.

А вот 2 фигурки. Одна к другой наклонилась. Обнимаются.

Это опять...
Хочется забыться сном.
Мне жалко его и себя. Зачем он так?.. Ради чего?.. Через год от него вообще ничего не останется. Не поймёшь какого пола существо, не поймёшь, чего хочет. Жалко. А ведь добрый, нежный...

Обидно.
Скучно.
Спать хочу.
С новым годом!
Тошнит от ванильной кока-колы.

Вопрос ко всем мужчинам: имея ворох несрочных дел, вы бы уделили время на то, чтобы трахнуться с девушкой, учитывая, что вы пол года ни с кем не трахались???

…Из книги вылетела старая чёрно-белая фотография. Он стоит, оперевшись о барную стойку. Даже если б фотография не была старой, то цветных предметов на ней не было бы. Разве что сероватые. Кожаная куртка, стены бара, полки, бутылки, лакированная стойка – всё чёрное.
Он не такой как на самом деле. Но я знаю – это он. Только молодой. У кого-то из друзей тогда случайно оказался фотоаппарат: «Давай, сфотографирую!». Конечно, он долго не соглашался, отмахивался. Потом развернулся к объективу лицом, ненадолго оторвавшись от стакана с минералкой, дожидаясь щелчка затвора…
Я рассматриваю фотографию. Кажется, она даже с синеватым оттенком. И каждый предмет на ней, каждая чёрточка – поразительно резкие. Фотография как будто слегка в движении! Его лицо становится более рельефным, изменяется положение головы.
Бейсболка. Чёрная бейсболка. И ещё надпись какая-то… Стараюсь прочесть, но буквы как будто расплываются… «Mor…», «Morphine»!

Его руки белыми птицами прыгали по столу. Они склёвывали невидимые мне зёрна, а хозяин лишь наблюдал: чтобы лишний раз убедиться, что они всё делают правильно.
Оранжевый прямоугольник его окна дрожал. Потому что дрожали мои пальцы, держащие бинокль.
Он перебирал что-то очень маленькое. На согнутой пополам газете. Он сворачивл в трубочку бумагу. Он сгибал газету, выравнивая в ней горстку невидимых "зёрен".
Трубочка вышла длинная. Наверное, в две обычные сигареты. Или в полторы Виржинии Слимз.
Сбоку выглянул профиль, до этого прятавшийся за тёмно-синей полоской стены. Значит, их двой.
Согнутая газета наклонилась над трубочкой и всыпала туда "зёрна".
Птицы снова стали руками, которые аккуратно поглаживали косяк, слегка сминали один его конец.
Теперь я знаю, зачем ему в форточке вентилятор.
Дым.

Я никогда не говорила ему: "Мне нравится как ты пишешь. Твой узорчатый язык, ирония и намёки фраз. Мне нравится твой герой. Такой загадочный и чёрно-божественный..." Ни-ког-да. Однажды я сказала: "М-да, твои рассказы намного хуже... Они не очень."
Это единственная и самая важная моя ошибка.
Прости, я была неправа...

"Снятие ломки через стакан" было достаточно популярным у прежнего, теперь почти, к сожалению, вымершего, поколения "классических" наркоманов.

В тех же случаях, когда это удается, больные наркоманией часто начинают злоупотреблять алкоголем: в ремиссии наркомании развивается вторичный алкоголизм. Это наблюдается и у тех больных, которым прежде не была свойственна наклонность к выпивке.

Самую большую опасность для больных представляет ухудшение состояния печени под влиянием алкоголя.

Кроме всего прочего, прием алкоголя больными наркоманией сопровождается извращенными реакциями. Многим наркоманам это известно. Например, даже небольшие дозы алкоголя вызывают неадекватное опьянение. Нередко вместо ожидаемого состояния приподнятости наступает депрессия, настроение становится тоскливым или угрюмо-раздражительным. Иногда развивается осложненное или даже патологическое опьянение с идеями преследования или другими психическими расстройствами.

Наутро обязательно (вне зависимости от количества выпитого) развивается похмельное состояние, причем не обычного, типичного для алкоголиков, а "кумарного" типа: с болями в ногах, слезами, чиханьем и другими симптомами, характерными для опиоидной абстиненции.

Снижение переносимости алкоголя связано у больных наркоманией особой мозговой реактивностью, обусловленной изменением мозговой деятельности под влиянием психоактивных веществ.

Самые смелые наркоманы в попытках слезть с героина подвергают себя наиболее изощренному эксперименту: чередуют прием снотворных и опиоидов с массивной алкоголизацией, на смену которым могут прийти психостимуляторы или анаша.

Раздражительность, нервозность, бессонница, беззащитность перед стрессами, остаточные проявления абстинентного синдрома и, как следствие, сильнейшее влечение к наркотику – вот основная проблема больных, лишь несколько дней назад прекративших наркотизацию и почти неизбежно ее возобновляющих.

Итак, согласно научной статье в социологическом журнале одного уважаемого исследователя, я...

...наркопотребитель с разовым (эпизодическим) наркотическим опытом. Что, безусловно (а то многие считают иначе!), обусловлено не только заболеванием и вовсе не обязательно ведёт к наркомании.

...вхожу в 74% от тех, кто имеет опыт наркопотребления.

...основной фактор своей наркотизации я так и не нашла (легкомыслие? самоутверждение?)

Мечты осыпаются, оставляя горстку пыли. И вот ты стоишь и с удивлением смотришь на грязные пальцы...
Ёбаные визы, ёбаная бюрократия, ёбаные правила!..
Видимо, мечту надо заслужить: выстрадать, выплакать, выжать из себя всё... Просто так она, готовенькая к осуществлению на тебя не свалится. Так бывает только с вестью о её НЕвозможности...
И правда, а какого чёрта? Да разве я могу? Право имею? Вот Виктор мог бы... По крайней мере выстрадал, Голландия была бы ему наградой. ЕМУ. А мне не за что.
Но вот только и он и я пока сидим здесь.
Кто за всех всё решает?

«Nirvana»:
Rape Me

Rape me
Rape me my friend
Rape me
Rape me again
I'm not the only one
Hate me
Do it and do it again
Waste me
Rape me my friend
My favorite inside source
I'll kiss your open sores
Appreciate your concern
You'll always stink and burn

Изнасилуй меня, дружок!
Ты же знаешь, как я этого хочу,
Не делай вид, что нет.
Я только претворяюсь.
Я только вру.
Я ужасная лгунья!
Сделай мне больнее,
Так, чтобы кричать.
Ты такой отвратительный,
Я тебя ненавижу!
Изнасилуй меня.
Так, чтобы кричать!
Но ты смотришь прозрачными глазами
И я вижу, что тебе всё равно.

(c) Я

Это пиздец!
По-моему в меня влюблена одна девка...
Она толстая, обыденная и думает, что так надо!!!

Это просто было. Никаких сравнений, никаких догадок. Голые факты.
Обычный пятничный вечер. Слушала электронную музыку, перед сном писала заметки к роману… Мне хотелось что-то делать, был душевный подъём. Я даже расстроилась, что усталость взяла верх. Было пол второго ночи. Я пошла спать.
Теперь я сплю в комнате одна. Занавески не завешаны и в комнате белая полоса света от ночного неба. Засыпая, кутаясь в два одеяла от охватывающих в последнее время приступов холода, я вспомнила, что в детстве очень боялась темноты. Мне казалось, что в темноте есть те, кого нет при свете. И подумала, что сейчас я иногда испытываю лишь слабую тревогу…
Сон был яркий и чёткий, причём я могла контролировать свои действия. Бессмысленный. Но у каждого человека во сне была ярко-синяя вещь. Такой красивый голубой, сочный ультрамариновый. Такие цвета я не видела в обычной жизни. Потом был какой-то вялый кошмар, который неожиданно прервался.
Я проснулась будто разбуженная. Открыла глаза – глухая темнота. Я закрыла глаза, решив, что уже слишком поздно. Но тут я поняла, что ощущаю постороннее присутствие у своего изголовья. Эта мысль меня настолько поразила, что я решила не двигаться, не открывать глаза. Я ясно ощущала, что что-то стоит возле меня, смотрит на меня. Я чувствовала этот взгляд! Причём «это» было невысокого роста, как мне казалось, примерно с пятилетнего ребёнка.
Но кто может быть в моей комнате ночью?! Стоять и смотреть!!! И тут я почувствовала, что стало резко холодно. Не мне, а вокруг. Я была скована ужасом. И единственное, что мне тогда представилось – это просто лежать и не двигаться, претвориться спящей. Самое ужасное, что я вдруг почувствовала, что просто не могу двигаться! Не могу! Словно моё тело удерживало тёплое недвижимое покрывало.
Я лежала на боку. И то, что было рядом, стояло рядом со мной. И тут я услышала нарастающий, как будто приближающийся издалека звук, похожий на ускоряющийся вентилятор… Или стук сердце. Он становился всё чётче и быстрее.
Мне захотелось орать, но я боялась, тело покрылось холодным потом. Я стала судорожно вспоминать всё, что связано с религией. Но память выдала лишь страницы Библии с нечитаемым текстом и лубочные картинки из «Библии для детей». Мне пришло в голову, что если «это» читает мои мысли, то, наверное, ему очень смешно, ведь я решила запугать его единственным, что было в моей власти – мыслями…
И тут «оно» коснулось меня! Волна мягко и уверенно прошла по моему телу. Как будто огромной ладонью. Ещё раз… Как будто «он» трогал меня! Мой ужас был неописуем. А гул «вентилятора» нарастал! «Тыр-тыр-тыр-рр-р-р-р…» Сердце колотилось просто бешенно. Я никогда не думала, что он может биться так быстро. Но я была поглощена тем, что стоит возле меня. Мне показалось, что он схватился за край одеяла и хочет стянуть его! Холод был невыносимый.
Очередной раз пройдясь волной, касание остановилось на моих согнутых коленях и стало поглаживать их. Это было пыткой! Причём «он» делал это всё с меньшей амплитудой и всё быстрее. Мне показалось, что «оно» меня бьёт. Часто-часто, как будто хочет разбудить, небольно, легко касаясь, вызывая волну дрожи во мне… Как будто маленькая ручка пришла в восторг от своих движений и стала почти барабанить по моим коленям. В ушах гудело что-то размеренное, вращающееся.
«Что, что он от меня хочет?! Господи, за что?! Что это?!?!» - кричала в мыслях я. Вдруг я услышала слабый щелчок и ощущение чьего-либо присутствия вмиг пропало, в глаза светило что-то яркое, я поняла, что могу двигаться.
Я открыла глаза и тут же привстала. Комната была серебристо освещена ночным небом, но каким ярким казался мне этот свет!
Я вскочила и побежала в другую комнату к маме. В теле была слабость, сердце билось как после пробежки, я дрожала, но не от холода.
Я сбивчиво пересказывала, что чувствовала и голос казался мне не своим. Вдруг я разрыдалась и не могла остановиться. Я вздрагивала и плакала. Я задыхалась в своих всхлипах…
Потом я смотрела на себя в зеркало: лицо было белым как мел, огромные заплаканные глаза, яркие припухшие губы и непередаваемый застывший испуг.
Я не знаю, что это было. И любые догадки будут лишь сравнением случившегося с моими знаниями. А кто сказал, что мои знания истины и конечны?!
Сегодня весь день как в тумане. Как после марихуаны. Слабость, заторможенность мыслей. И непроходящая тревога.

...по узкой лестнице из "рэд рум". Перед глазами - разноцветная волна рук, которые ловят музыку, греются в ней, ласкают. На экране - джанки в пумовких толстовках. Пиннают мяч. Мяч летит в сетку. Мусорные баки. Бег. Неоновые лучи в темноте. Чёрный силуэт, застывший в прыжке на алом фоне. Снова джанки.
Кофейный танцовшик в чёрной маске раздвигает перед собой пространство, ловя бесчисленные взгляды. Мягкие огни, мерцая, скользят по его гладкой коже. Он движется так, как хочет музыка. И, пропуская через себя знакомые ритмы и слова Тима Мааса и Браена Молкоу, мы кричим в один голос: "It`s a first day..!"
Мы вместе, мы такие молодые, мы такие красивые, мы такие счастливые, как никто и ни-ког-да..! Я распадаюсь на микрочастицы счастья.
...мы движемся под музыку в тёплых объятьях. Я не хочу поворачиваться к нему лицом, а он кладёт голову мне на плечо и мы вместе покачиваемся на волнах хауса. Басы - это он. Басы, которые проходят сквозь тело. Он кладёт горячие руки мне на талию, под рубашку, и прижимает к себе. Мы - неоновые бабочки, кружащие над танцполом, сливающиеся в один поток света, растворяющиеся в дыму. Ближе, ближе... И вот мы лицом к друг другу. Я держу его за плечи, мы улыбаемся в полумраке. Его дыхание у меня на щеке. Мы как два зверёныша, обнюхивающих друг друга. Можно ближе, можно ещё ближе, но только дыхание!.. Тёплое, влажное. Я хочу, чтобы ты был во мне. Как этот хаус.
...по-волчьему серая кофта с капюшоном, обросшие пепельные волосы, пергаментное лицо, тёмные стёкла очков - хищный взгляд. Я знаю, что он убийца. Мой бывший одноклассник. Я не видела его несколько лет.
...утро наступает от вспышек и нарастающих басов. Шаман-диджей правит вечеринкой, неожиданно ускоряя ритм. Движемся, потому что музыка вселилась в нас. В нас дух музыки. Музыка - это мечта.
...я узнала по глазам, безумным от счастья. Танцевать всё ночь. Всё утро. Ему нужна только музыка. Только сейчас она непоторимо прекрасна. Как никогда в обычном состоянии. Существует только она. Мальчик в деревянных бусах.
"Кислородную зону" закрыли, поэтому уходим через главный вход.

1-й. Я искала его. Я знала его дом. Стояла и ждала. Одноэтажный персиково-розовый домик с полисадником. Но одновременно я боялась встретиться с ним.
Из дома вышла его мама. Высокая, худая, с распущенными вьющимися волосами. Она бросила на меня раздражённый взгляд. Но я не понимала за что. И каждый раз проходя мимо, она смотрела на меня так, как будто хотела сказать: "Ну чего ты ждёшь?! Ты ведь так мешаешь!"
И, когда я, стоя возле дома знала, что сейчас выйдет его отец и скажет мне что-то раздражённо-злое, я проснулась...
2-й. Я шла по своим улицам. Но многоэтажек на них не было. Серая корка льда покрывала асфальт, и я видела купола церкови рядом с дорогой. Я шла и думала, получил ли Виктор мою картину с шаманами. Я очень боялась, что он выбросит её, что она затеряется. Но в то же время я знала, что этих картин много, но меня интересовала только та, что у него. И тут на одном из столбов я увидела свою картину. И ни минуты не сомневалась, что она побывала у Виктора. Картина была крепко привязана к столбу скотчем, как будто тот, кто приклеивал её знал, что я пойду именно этим путём. Это было что-то вроде знака, что Виктор понял меня, что получил мой подарок...
3-й. Я ищу его по каким-то полуразрушеным блочным домишкам, захожу в тёмные холодные подъезды, но мне совсем не страшно, мне очень хочется его найти! Захожу в обшарпанную квартиру с голыми бетонными стенами, хозяин встречает меня уважительно. Он странно похож на Санька-наркомана. Иду за ним на кухню. Не смотря на то, что кругом признаки разрушения и ветхости, грязи я не замечаю, брезгливости нет.
За столом на табуретке сидит Виктор. Взгляд безучастный. Санёк наркоман стоит рядом и смотрит на нас, типа: "Ну вот он, тот, кого ты искала". Он кивает на Виктора и говорит что-то вроде: "Вот, посмотри до чего он дошёл! Худой, вся одежда висит. Он не был таким!" Виктор сидит в кожаной полурастёгнутой куртке и джинсах. "Да, - думаю я. - Худой, но я его всегда таким видела. Разве это опасно для него?"
Но как я рада видеть того, которого так предано искала! Мне горько, безумно горько видеть его искалеченным наркотиками, но я счастлива, что теперь с ним! Я осторожно расстёгиваю на нём куртку и нежно-нежно целую в смугло-жёлтую кожу шеи и плеч. "Что же ты делаешь... Я же весь больной. Не трогай", - говорит он. И я начинаю плакать. Плакать и целовать его ещё больше, ещё нежнее...

Я познакомилась с сумасшедшим. На курсах цифровой фотографии.
Он хихикал: "Хи-хи-хи". И меня это жутко смущало. Он спрашивал про меня. Я боялась говорить много ("Мало ли?"). Ещё он сказал, что вчера ему исполнилось 40. Но выглядит он максимум на тридцать. Голубоглазый, востроносый, коренастый. В рыжей рубашке, широких штанах с карманами. В общем, пиздец полный.
Мы с Дашкой впервые увидели его, когда стояли в холе особняка. Стояли и молчали. Тут открывается тяжёлая дверь и входит он. Слегка улыбается (мне даже красивым сначала показался), посмотрел на нас (точнее на нас только и смотрел, а ещё точнее - на меня) и... улыбнулся. Мы с Дашкой недоумённо переглянулись. Потом она сказала про него: "Что за дурак так одеваться! Не поймёшь сколько ему лет..."
Потом я проводила Дашку, а сама пошла вверх по Некрасовской. Рядом шёл Сумасшедший. Лицо светилось безумной радостью. Он что-то говорил в сотовый, но телефона не было видно и мне показалось, что - мне. Я пришла в ужас от фразы: "Пойдём к тебе в гости!" Потом он сложил телефон, засмеялся и сказал: "Ты думала, что я тебе говорил?.."
Мы вместе ехали в маршрутке. Он как бы пригласил меня, я хотела поехать на трамвае. Ну по пути мы разговаривали. Мне было и интересно и жутко страшно. Я всё больше уверялась, что он - сумасшедший. Хотя ничего такого он и не говорил, но жесты... Норовит невзначай прикоснуться, глаза бегают, улыбается. Как человек в крайнем возбуждении.
Увидел у меня кулон в виде конопляного листа, заулыбался и почти юношеским голосом произнёс:
- Это у тебя конопля? Она отнимает.
- Что отнимает?
- То, что у тебя внутри. Тебе кажется, что даёт, но она забирает. И оставляет дым. У тебя, надеюсь, нет дыма в голове?
- Дыма? Да нет.
После паузы добавила:
- А ты откуда знаешь?
- На собственном опыте. Пожалуйста, не кури. Не надо. - и он захлопал голубыми ангельскими глазками.
Ещё он сказал, что у меня азиатская внешность.
Все, с кем у меня завязывается общение, как правило выглядят значительно моложе своих лет. И все сумасшедшие.
Его зовут Саша.

Я встретила его случайно на урбании. Узнала по джинсам. Был с белой девкой. Она никак не вписывалась в неформальную обстановку. Виталий обнимал её. Мне стало до злобы обидно. Он увидел меня, обрадовался, бросил девку, подошёл. Поцеловал в щёчку. Ушли оттуда. Купила ему пива. Сидели в долбаном сквере. Холодно. Ветер. Я сказала ему, что он не голубой, а он ответил, что это вопрос убеждений. Спросил, почему я не пью пива. Ответила, что просто. И вкус не нравится, а в общем не знаю. Просто не пью.
Подгребли его друзья-подруги с площади. Всем на вид лет по 16. Грязные, неряшливые, полупьяные. С одной девкой даже разговаривала. Виталий исчез. Посидели и пошли искать его с Дэном. Нашли в сквере с той белой девкой. Другие девки сказали, что она – первая блядь. Потом Виталий спал на лавочке. Одна девка с лицом восточной царицы валялась на траве, спрашивала про свои узкие зрачки и сообщила, что «приходы лучше лёжа». Она была прекрасна в лучах заката.На меня ночь внимания. Все окончательно пьяны. Разговоры о хрени несусветной, даже не помню о какой. Белой девке надрали волосы. Виталю разбудили. Я спросила у девки, что с ним, она сказала, что «надо меньше пить». Виталя – проклятый пьяница. Но мне плевать. Для него не существовало ничего, а уж тем более меня. «Сволочь, фиг тебе ещё пива! Никакой отдачи!» - подумала я и тут же покаялась. Всё-таки сама купила, хоть он и просил… Он свалил, потом и я.