– Хорошо. Попробуем зайти с другой стороны. Тебе иногда бывает страшно или весело, просто так, ни с того, ни с сего? Ты выходишь на улицу, спешишь по какому-то глупому делу и вдруг задыхаешься от невероятного, острого ощущения бесконечного счастья... А иногда бывает, что у тебя все в полном порядке, рядом спит любимая женщина, ты молод и полон щенячьего восторга, – и вдруг ты осознаешь, что висишь в полной пустоте, и ледяная тоска сжимает твое сердце, потому что ты умер... даже не так, ты никогда не был живым... А порой ты смотришь на себя в зеркало и не можешь вспомнить, кто этот парень, зачем он здесь. И тогда твое собственное отражение разворачивается и уходит, а ты молча глядишь ему вслед... Можешь ничего не отвечать, я и так знаю, что все это время от времени с тобой происходит. И со мною творится то же самое, Макс, только у меня было достаточно времени, чтобы привыкнуть. Это случается, потому что нечто непостижимое тянется к нам – кто его знает, откуда, зачем и что будет, когда оно прикоснется наконец к твоему рукаву... В общем, мы с тобой имеем талант к некоему странному ремеслу, в котором никто ни хрена не понимает. И если честно, то ничего я тебе толком пока объяснить не могу... Знаешь, об этом ведь не принято говорить вслух. Да и опасно: такие вещи должны оставаться в тайне. Есть один человек здесь, в Ехо, который понимает в этом деле побольше нас с тобой, когда-нибудь ты его увидишь... А до тех пор помалкивай. Ладно?
Это цитата сообщения brann Оригинальное сообщение
Слова Ванталы – это канонический текст старой китайской философской школы Дао Цзи Бай. Вантала – индийская версия имени основателя школы Дань Шеня. Священный текст (перевод с хинди, оригинала на китайском автору данного перевода найти не удалось), к сожалению, приводится не полностью.
Дела Ванталы
Ты не знаешь, чем обернется твое зло.
Мир слишком велик, чтобы повредить ему.
Ты не знаешь, что нужно Миру.
Твои ошибки не сокрушат Мир.
Возможно, твои ошибки – это то, что нужно Миру.
Любые дела, и злые, и добрые, – лучше, чем Хаос.
Любые дела, и злые, и добрые, найдут свое место в Мире.
Если твои дела нужны Миру, они будут нужны и тебе.
Не бойся нарушить обязательства, что нужно Вантале – нужно Миру.
Не бойся направить другого по ложному пути, ты ли знаешь какой – истинный.
Кое-чего тебе суждено достичь, только противясь судьбе.
Возможно, течение приведет тебя совсем не туда, куда ты думаешь.
Не бойся нарушить ход событий – укажи Миру слабое место!
Если то, что ты делаешь, трудно тебе – посмотри, нуждаешься ли ты в этом.
В следующий раз сделай или лучше, или по-другому.
Если ты можешь сделать нечто случайно, почему тебе не сделать этого нарочно?
Поддерживай то, что нравится тебе, и препятствуй тому, что не нравится тебе, ибо у тебя нет другого выбора.
То, что ты делаешь, делай молча.
Не иди по течению, не иди против течения, иди поперек него, если хочешь достичь берега.
Время от времени радуй кого-нибудь, хотя бы себя.
- Можешь ничего не рассказывать, ты уже сделал это у моего алтаря. - Пхаар внимательно посмотрел в глаза Эррила, хоть в этом и не было нужды, - Я помогу тебе воссоединиться с ней. Ты же, чтобы не считал меня добрым божком, сперва послужишь мне. Ясно?
Эррил кивнул. Взгляд и речь Ящера всё-таки действовали на него угнетающе.
- Между устьем Исходной и Красным Хребтом есть селение, - разглядывая свои когти, продолжил Пхаар, - Ты умертвишь его жителей.
- Всех?..
- Не обязательно. Я думаю... - Бог-Ящер сделал паузу, как будто нашёл под одним из когтей что-то действительно стоящее, - думаю, что сорока человек будет достаточно.
- Всего сорок? Кажется, для такого как ты это очень маленькое число..
Бог-Ящер с Ирркой разом усмехнулись.
- Верно, но мне так не хочется оставлять тебя без работы, Эррил! Ты знаешь, где это селение. Днём получишь от меня один сувенир - он поможет тебе наладить отношения с закороньим народцем в целом и твоей возлюбленной в частности. И обеспечит тебя моим присутствием... И ещё. Знаю, что есть ещё одна вещь, о которой ты грезишь.
Действительно... Гвардеец вспомнил тех существ, что летали под ночным небом каждый раз, когда по нему проносилась Комета. Непостижимых, непредсказуемых, едва ли не самых могущественных существ во всём мире. Вспомнил, как ощущал себя бескрылой блохой даже при одном упоминании о них.
У Эррила закружилась голова, его начало тошнить. В голове будто зашевелился рой насекомых, практически не оставлявший места разуму. Сквозь шум этого роя были едва слышны последние за эту встречу слова улыбающегося, нет, скалящегося Пхаара.
- Ты получишь и это. Иди. На стену завтра можешь не выходить.
Эррил уже и не собирался. Последнее, на что он бросил ещё более-менее осмысленный взгляд - Иррка, сосредоточенно и как бы смущённо пытавшаяся намотать волоски на указательный палец. Отнюдь не головы волоски..
Гвардеец (или уже бывший гвардеец?) встал, с трудом осознавая себя, словно с сильнейшего похмелья, и пошёл прочь из зала, из логова Пхаара, из этого отвратного ущелья, кишащего тошнотворными тварями и запахами...
Утром влюблённый слуга богов, естественно, никуда не пошёл. Проснувшись ближе к полудню, всё ещё смятённый, он вздумал пошататься по Чистому Городу. Пантеон, казармы, парк, богатые улицы, редкие прохожие... Думать о чём-то было почти невозможно. Эррил предусмотрительно облачился в самые невзрачные одежды из имевшихся, и потому позволил себе спуститься через широкие ворота в Грязный Город, прибежище торгашей, сомнительных мореходов, гномов-невольников, мелких преступников, простых рабочих...
Эррил вышел к побережью, смешался с толпой. Так он бродил достаточно долго, не ведая цели. То в одну сторону, то в другую.. Мыслей не было, голова не работала, и в определённый момент он решил, что пора возвращаться. Повернул в сторону ворот, ускорил шаг... поравнялся с каким-то невзрачным женским силуэтом, укутанным в истёртое подобие плаща.. успел удивиться тому, как медленно она движется в бурном потоке..
Силуэт дёрнулся, и гвардеец словил резкий, стремительный тычок локтём в бок. Такой сильный, что у Эррила перехватило дыхание, а из глаз покатились слёзы. Гвардеец не успел среагировать, но разум его вновь стал чистым. Он вдруг осознал, что не взял с собой никакого оружия, а сейчас эта женщина уже схватила его за шею и прижала спиной к стене ближайшего дома. Он посмотрел в её лицо и замер: это была его вчерашняя собеседница, Иррка, богиня, спокойно расхаживающая по Грязному Городу!
Она лукаво улыбнулась ему, но через мгновение её взгляд вновь стал серьёзным.
- Ты отплываешь перед рассветом. Твой корабль будет четвёртым на главном причале. Не опоздай.
Эррил получил ещё один удар, в живот, на сей раз чем-то твёрдым и тяжёлым, замотанным в ткань. Когда он разогнулся, сжимая в руках "сувенир" от своего нового покровителя, женский силуэт уже сложно было выделить из толпы.
Монотонный стук семи пар окованных железом сапог заглушал всё. Голоса и суету на улицах, шум моря, крики гоблинов-торгашей... Погрузившись в этот звук, Эррил пытался отвлечься, не думать о том, о чём уже полторы кометы* как не мог не думать. Сейчас он во главе своей "семёрки" - основной ячейки имперской гвардии - бежал по широкой каменной стене, протянувшейся через весь Город-Остров и разделившей его на две далеко не равные по статусу части.
Эррил поднял глаза, сощурился от яркого солнца и бросил взгляд направо. С монолитной чёрной стены Башни Богов на него смотрело Око. Вроде бы просто красно-фиолетовый рисунок, но было в нём что-то, от чего становилось жутко. В городе каждый ребёнок знал, что это Око видит через любую стену, может заглянуь в любую смертную душу.
Исходя из этого, Эррил тем более не понимал, почему Новые молчат ему.
Зато не молчат окружающие. Эррил далеко не первый день был одним из лучших фехтовальщиков не только в городской гвардии, но, как минимум, и на всех трёх островах Империи. На недавней тренировке его подняли на смех за невероятную рассеянность, а Крут, смотритель его сотни, намекнул, что ему очень не нравится состояние Эррила после того, как они вернулись из плавания за Хребет.
Какие-то пять дней, проведённые в гостях у тамошнего князя в качестве охраны послов, грозили Эррилу непредсказуемыми изменениями в жизни.
Он на мгновение закрыл глаза. Лицо той, кого он встретил в самых холодных землях, какие только известны миру, стояло перед его мысленным взором словно высеченное из камня.
Он не мог ответить себе на вопрос, почему, почему она? Почему недолгое пребывание в тех землях не ограничилось для него, как могло бы, питьём браги в компании дружинников князя?
Путешествие было мирным, охрана послов - смехотворной, а князь - на удивление гостеприимным, но Эррил (пожалуй, единственный из всех) был поражён стрелой настолько страшной, что вытащить её не в силах даже самый опытный лекарь острова.
Впрочем, Эррил, кажется, знал, к кому обратиться. Сегодня же он пойдёт и поговорит со жрецом.
Гвардеец отрешённо шёл по шумной улице, кишашей разношёрстными лицами, прямо к Пантеону. Логичнее всего было бы спросить связного Ниакки, у которого он был частым гостем, или, ещё правильней, Влои. Но мрачное настроение, охватившее Эррила, а, быть может, и что-то ещё, привело его к порогу храма Того, к кому он обращался раз или два, и с неизменной давящей тревогой. Бог Плоти, Бог Смерти, покровитель болезней и плотоядных насекомых. Тот, кого боялись, тот, встречи с которым стремились избегать любой ценой.
Пхаар...
Очереди не было. Эррил отодвинул полог, зашёл в тёмное помещение. Молча, неспешно сел на ковёр. Напротив него, за маленьким алтарём, сидел жрец Пхаара. Казалось, ему было почти всё равно. Жрец только поднял на гвардейца взгляд, ленивый, но пронзающий, казалось, до ледяных глубин души.
Эррил ждал. Заговаривать со жрецом первым было нельзя. Ждал, думалось, нестерпимо долго, но внезапно жрец весело улыбнулся, чуть наклонился к Эррилу и сказал:
- Сегодня пойдёшь к Нему в гости. Он сам хочет поговорить с тобой.
Затем жрец пару раз втянул носом воздух и, казалось, потерял к слушателю интерес.
Эррил вышел. Связной говорил так весело, как будто предлагал сходить в таверну или к шлюхам. Но речь шла о событии, от одной мысли о котором прошибает холодный пот - о разговоре с Богом. И не с Ниаккой-русалкой, а с Богом-Ящером и, возможно, его наркотически сексуальной подружкой.
Уже поздний вечер, гаргойл унеси. Путь "в гости к Пхаару" лежит через им же облюбованное ущелье на краю острова, сырое, заросшее, пахнущее гнилью.. Возвращаться через него придётся глубокой ночью... если вообще придётся возвращаться.
Но другого пути Эррил не видел. Не пройдя ещё и половины пути до ущелья, он почувствовал равнодушие ко всей устрашающей атмосфере как места встречи, так и предстоящей беседы в целом.
В сыроватом прохладном зале пещеры перед столом, стоящим у дальней стены, орудовал Пхаар. Подле горела печь, гудел дымоход, пронзающий потолок пещеры.
Внушительного размера Человек-Ящер разделывал мясо. Он орудовал то когтями, то грубым железом. Мясо было чуть тухлое, чешуйки телесного цвета на его руках по локти блестели от жира.
На запах мяса в пещеру вбежала кошка. Ничего необычного - одно ухо белое, другое чёрное, обыкновенная, домашняя кошка. Она посмотрела в рептильи глаза Пхаара, на мгновение прищурилась и сказала "Мррр...". Убедившись, что просьба осталась без внимания, кошка повторила её.
Пхаар, лицо которого, не будь на нём чешуи, можно было бы назвать человеческим, добродушно ухмыльнулся и отрезал для кошки кусочек жира. Кошка начала его грызть и замурлыкала; больше ей сейчас не нужен был ни Пхаар, ни кто-либо ещё.
На границе зала и коридора, ведущего в него, появилась черноволосая женщина. Она была одета... впрочем, хаотичные лоскуты чёрной кожи, чёрной же ткани и
Пишу "попсовое" фэнтези. Впрочем, вероятно, это только мне кажется, что оно попсовое, так что жду критики. Писалось за достаточно непродолжительный период времени, да и это ещё только начало.
Сам рассказ будет постом выше.
Жду конструктива.
[показать]Шакалы здесь - это то же самое, что гиены в прериях.
Имел возможность видеть, как от мертвой свиньи килограмм в 60 за ночь их стараниями остались только мочевой пузырь и мааленький кусочек внутренностей. Этот пятнистый хряк с пулевой дыркой в щеке голодал две недели, изредка мне неожиданно попадаясь, и ещё не раз приснится мне в страшных снах.
Одной недавней ночью мне выдалась честь впервые услышать шакалий вой, метрах в ста. Тональность точь-в-точь как у сирены, высокая.
Жаль, что только один раз.
Большая просьба - если хочется что-то у меня спросить - либо терпите, либо спрашивайте _у_меня_. Я не для красоты два мыла написал и аську завёл новую.
Бессмысленно пытаться делать из других людей "справочник по Тальону".
Вертишь вот так вот иногда в пальцах сигарету или капсулу от УДАРа и осознаёшь, что кое-кто из небезразличных тебе людей делает что-то очень неправильное, плохое, но сделать с этим ты ничего не можешь, а слова твои - ничего не значат.
Сейчас меня по утрам у порога встречает либо громкое гудение пчёл, если солнечно, либо обречённо серое небо и непривычно сильные, резкие, шумные порывы ветра.
Творческий кризис.
Очень скоро частично закрою блог, по крайней мере для незарегистрировавшихся точно. Хочу знать, кто меня читает.
Эриола!..
Наш новоизбранный немец явно делает успехи.
"Семь смертных грехов - уже не актуально" - решил он и добавил в список ещё несколько, поактуальней. Среди них есть и "генетические манипуляции", и пресловутая "социальная несправедливость".
Интересно, когда ботаник типа Билла Гейцца вырастает и становится гендиректором корпорации, получая денег порой в тысячи раз больше, чем его подчинённые - это социальная несправедливость или нет?
Признаться, я огорчён. Новые пункты списка оставляют больше вопросов, чем ответов, да и нарушать их не так просто, как изначальные. Интересно, когда в этот список включат блоггерство?
Что касается изначальных 7 смертных грехов (похоть, чревоугодие, алчность, праздность, гнев, зависть, гордыня), то, каюсь, каждому из них я предавался не один раз, а половине из них - с нескрываемым удовольствием.
За чревоугодие заставляли есть крыс, за похоть - сжигали, за гнев - разрывали на части заживо, за праздность - бросали в яму к змеям. Это только мои "любимые" из грехов, и я даже боюсь точно сказать, как меня можно было бы за это наказать. Я имею в виду - в каком порядке?
Думаю, что ответ кроется в этих исполненных Божественной мудрости глазах, выражающих, как мне кажется, решительную готовность даже и сейчас спасать грешников таким образом.
[показать].. в интересное время и место я попал.
Надолго в моей памяти останется картина того, как здесь встаёт полная луна при, пожалуй, первый раз за этот снегопад кристально чистом небе. Точно напротив Луны, на западе, небо над горами ещё светлое, как днём. Туда-сюда по снежной корке бегает Рэм, четырёхлапый раздолбай, а я стою на полутораметровом снегу в снегоступах и с лопатой.
Соня, вторая собака, нервничает и лает на Рэма, когда он подходит. Еду охраняет; раньше она и на меня так лаяла.
Захажу в балаган, где она привязана на цепи. Соня умоляюще смотрит, скулит, чтобы погладил. Разгребаю лопатой снег, делаю ей спальное место из старого матраса, ухожу.
Какие-то сто метров по дороге вверх до домика с появлением метра снега превращаются в нечто почти бесконечное, хотя от яркого света полной луны становится немного веселее.
Самодельный снегоступ в очередной раз соскальзывает с ноги; материться уже надоело. Кое-как одеваю его обратно и осторожно иду дальше.
Рэм обгоняет меня и уже было подходит к тому месту, где он обычно сидит на цепи. С появлением большого снега он выкопал из конуры этакую нору и сидел рядом с с ней, как хоббит.
Чёрта с два, Рэм, сегодня на свободе ночуешь.
14 февраля.
[показать](хоть источник и "не одобряет" копирования)Существует множество путей прожить жизнь, но подавляющее большинство людей предпочитает следовать за толпой по широкой и легкопроходимой ровной дороге, ведущей лишь к духовной посредственности и застою. Достигая конца дороги, они не оставляют за сбой никаких следов своего существования и попросту предаются забвению. Подобно скоту они следуют за пастырем пред собой, не слишком задумываясь над тем, что они делают, и следуют прямиком в небытие. Они избирают этот путь, потому он дает им наименьший отпор и самую удобную жизнь.
Но есть и иные пути, иные тропы, по которым человек может пройти жизнь. Естественно, тропы, по которым ступали наши предки, ныне заросли. Никто не ступал по ним в течение очень долгого времени, и дикая природа поглотила большинство из них. Нам приходится тщательно искать их, чтобы хотя бы узнать об их существовании. Однако эти тропы не легки. Идущие по заросшим тропам будут спотыкаться по пути о покрытые мхом камни и корни в темных лесах, они будут часто соскальзывать и падать в грязь, застревать в трясинах, им придется переплывать опасные течения. Не считая случайного странника, с которым можно столкнуться в глуши, эта тропа совсем безлюдна. Идти приходится по большей части одному.
Когда заросшие тропы пересекают проторенную дорогу толпы, одинокий путешественник - немытый, часто грязный и одетый в лохмотья - встречается потоком брани; с насмешками, презрением, страхом и даже ненавистью. Скот покорно следует за пастырем пред собой, не терпя вмешательства. Человек, следующий в другом направлении, или пересекающий путь, всегда будет вызывать смятение и неясность в их глупых рядах.
Толпа не находит никаких секретных таинств, никакого духовного просвещения или древних знаний на проторенных путях. Руны и золотые частицы богов возможно найти только в зеленой траве или подо мхом, на заросших тропах. Просвещение будет достигнуто лишь тем человеком, который оторвет свой взгляд от следов впереди идущего человека и для разнообразия взглянет на небо. Древние знания будут могут познать лишь те, кто идут по пути древних и поступают как наши предки.
Не легко найти путь, ведущий с проторенной дороги к заросшим тропам. Большинство людей проносятся мимо них, даже не зная, что они там находятся. Их приходится искать, часто в самых неожиданных местах, и даже вы можете не найти их. Иные более удачливы, в том смысле, что им указывают направление другие. Наверное, все дело в судьбе, и те, кому предопределено найти заросшие тропы, в любом случае со временем найдут их. Хотят они того или нет.
Я иду по одной из таких заросших троп, и, возможно, поэтому некоторым людям бывает трудно понять то, что я говорю, делаю и думаю, и вот почему многие относятся ко мне с отвращением или боятся, независимо от того, что я делаю или говорю. Но что с того? Я знаю, что действительно имеет значение в жизни, и мне нравятся лишь "духовные герои и героини", эйнхерии и валькирии, которых я иногда встречаю в глуши, которые нашли свой собственный путь, ведущий прочь с проторенной дороги. Мне нравятся только сильные люди, находящиеся в поисках рун, золота богов, в зеленой траве. Я по-настоящему уважаю только тех, кому я нравлюсь и кто идет заросшими тропами. Посредственные массы меня ничуть не интересуют. Валгалла не для овец.
Варг "Локи" Викернес
(Декабрь 2004)
(Наше золото - не золото профанов)
P.S. Ещё некоторое время назад я размышлял о том, как бы я назвал оффлайн-журнал, если бы сам издавал его. Детский лепет, конечно, но граф Гришнак, сам того не желая, подсказал мне название ) До этого вариантами были "Лесными тропами", "Шёпот Леса"...
За последние 2 с лишним месяца я испытал многое. Скажу больше: в обычной жизни - такой, какой я жил раньше - за 2 с лишним года я бы испытал меньше, чем за этот срок.
Самое главное и самое большое, чему я научился - это то, что разум, слова, мысли, эмоции в каждом человеке - словом, всё то, что мы привыкли называть личностью и отождествлять с нами самими и друг с другом - не является по сути чем-то главенствующим, определяющим в нас. Более того, эта часть нас (та, в отношении которой мы говорим "я") подчас является самой немощной и беззащитной частью человека как организма.
Проще всего это почувствовать, когда тобой овладевает голод, страх, любая сильная эмоция; а тем более, когда тебя эти эмоции испытывают на фоне одиночества.
Незнающий человек не поймёт, что это такое, когда ты теряешь контроль над собой; когда твоё так упорно называемое "я" теряется и затмевается чем-то, что кажется приходящим извне.
Это называют "зверем", кое-кто даже "чёртом" или "дьяволом"; но на самом деле это всего лишь часть тебя, которая тебе незнакома, неподконтрольна.
Когда, например, идёшь час по почти полностью тёмной лесной дороге без света, да и вообще почти без ничего, или когда оказываешься полностью один даже в таком несложном месте, как Сьяны, заброшенные каменоломни - очень чётко осознаёшь наличие этого элемента, этой части себя, которую принято считать приходящей извне (а откуда, по-вашему, берутся страх призраков, духов, демонов, а также страх "искушения", страх потерять контроль над инстинктами и неизвестным-в-самом-себе?).
С этим Зверем нужно стараться находить общий язык, как с привязанной на цепь незнакомой собакой (или, более ванильный пример, как с "нелогичным", "абсурдным" в женщине). Этого Зверя не нужно бояться или тем более "бить палкой" (усмирять, душить в себе, отрекаться от него, как этому бесстыдно, но навязчиво учит христианская мораль).
Нужно строго отдавать себе отчёт в том, что он есть и всегда будет внутри тебя, будет дышать с тобой одним воздухом и в большинстве случаев крайне сложно поддаваться контролю.
написано около месяца назад.
Очень часто приходится сталкиваться с людьми, ратующими за принципиальное отличие людей от животных: мол, первые обладают разумом, аналитическим умом, а у вторых только инстинкты.
Ну какие-такие инстинкты? В чём же, по вашему, состоит отличительная особенность инстинктов, которыми и человек наделён в избытке? В непроизвольности? В недальновидности?
Недальновиден до отупения может быть и человек. В процессе моего непосредственного общения со свиньями я понял, что в среднем человек от них не сильно-то и отличается.
Написано: 28 дек. 2007г.
Это изложение истории, как раз не произошедшей со мной между 2 и 3 января.
Я сидел за столиком, ждал, пока закипит чайник. Сидел как сидел, в одних подштанниках и футболке - хорошо протопил сегодня. На заднем плане трещали дрова, и на печке в кастрюле уже добрых два часа барахталась свинина.
Сидел я, хоть и напротив окна, при керосиновом свете - стемнело минут пятнадцать назад. Приблизился рёв мотоцикла. Не "дрын-дын-дын" деревенского "Ижа", а звук настоящего, хорошего мотоцикла.
Как только я понял, что он заезжает во двор, я вскочил, выключил уже кипящий чайник и одел свои кожаные штаны - уже истёртые, все в царапинах и давно не мытые.
Я вышел, когда он уже развернул свой мотоцикл прямо перед моим окном, заглушил его, слез, снял шлем.
Я хорошо разглядел его, несмотря на темноту. Косуха и штаны - как мои - сидели на нём как влитые, а козлиная бородка, в отличие от моей, не была растрёпана. В отличие от меня, он не носил очков - я не мог сказать, были ли это линзы или он не был, как я, близорук.
Сомнений не было - я приехал в гости к самому себе.
- С семь-плюс-первым тебя, - на пратчеттовский манер сказал он, улыбнулся и шагнул навстречу. Я ответил "взаимно" и протянул руку.
Он пожал её по-славянски, за кисть, и мне сразу стало проще, свободней. Да, давно у меня не было хороших гостей.
Я выкладывал гречку, а он сел за стол и выдохнул.
- Хорошо ты тут устроился, - сказал он, оглядывая печку, стены, утварь, - жаль, что я уже так не могу.
Мы сидели за столом, и я постепенно что-то рассказывал о том, как я живу здесь, и чего навидался за последнее время. Он же почти ничего не говорил, только кивая и подталкивая к продолжению монолога. Рассказывать было легко - я умел слушать.
Последних событий, произошедших со мной, он не испытывал. Последним нашим общим знакомым был Соболь:
- Да, будем вдвоём с Соболем кататься, когда он свою колымагу соберёт, - усмехнулся он, когда я спросил его, собирается ли он и дальше ездить в одиночестве.
Когда гречка со свининой была съедена, я достал свою чашку и ещё одну (выбрал побольше), рассыпал кофе и залил кипятком.
Сел, достал сигареты. Одну в зубы, пачку на стол. Кивнул ему на неё.
- Я не курю, - отмахнулся он, - бросил, ещё тогда, год назад, когда слёг с температурой. Сейчас только балуюсь иногда.
Я щёлкнул зажигалкой, закурил. Он же, в свою очередь, посмотрел на меня так, будто он уже решил за меня мою судьбу. Потом опуситил взгляд, взял пачку в руки и покрутил её, рассматривая.
- Diablo Nero, - усмехнулся он. - даже три шестёрки на штрихкоде.
Затем он встал и со словами "пойду отолью" вышел за дверь. Я услышал два шага и звук льющейся воды. Мда, я никогда не грешил особенной церемонностью.
Ни он, ни я не были удивлены такому стечению обстоятельств. Пожалуй, мы оба знали, что это произойдёт - я не раз размышлял на эту тему, как и на многие другие.
Именно поэтому я и знал, что делать. Посмотрел на два ножа, лежащих рядом. Оба использовались самое жестокое для разделки свинины, но, попади они в руки участкового или, тем более, привокзальных ментов, их однозначно приняли бы за холодное оружие.
Я взял тот, что попроще, подошёл к кровати, положил под подушку. Как только я поднял руку, он вернулся.
- Устал? - спросил я. Он молча и серьёзно кивнул.
Кровать была двуспальная, я распорядил ему спать у стенки. Вскоре он уже развернулся лицом к стене и посапывал в давно знакомом мне коричневом спальнике.
Я лежал, глядя в потолок, и не знал, что делать. Хоть он и выглядел спящим, я прекрасно понимал, что если я кажусь спящим и даже соплю - это ещё ничего не значит.
"Ладно.. Убить его необходимо, но делать это сейчас - не лучшая идея. Он из города, а я здесь привык вставать с рассветом. Будет лучше, если я сделаю это утром."
****
Ещё не рассвело. Молодой человек с аккуратной рыжей бородкой вышел из домика и сел на мотоцикл. Достал ключи. Вздохнул, встал и вернулся в домик, а через секунду вернулся с зажжённой сигаретой. Пока он её курил, взошло солнце. Он сел на мотоцикл, бросил на дверь полный неизбежной грусти взгляд и тронулся с места. В домике на полу распростёрлось мёртвое тело двадцатилетнего юноши, а кровь из перерезанного горла ещё растекалась по полу неровной лужей.
Это цитата сообщения naviy Оригинальное сообщение
Бывают такие сны после которых долго отходишь. Я проснулся в 4.30 и долго и задумчиво хлебал чай, переживая случившееся во сне. Такой четкости и памяти происходящего давно не было. К сожалению, к утру уже многое забылось.
***
Я еду электричкой по унылой раннеосенней России. Поезд останавливается и я выхожу. Я в своей экипировке для походов - рюкзак, горка, ботинки. С одной стороны от железной дороги небольшой провинциальный городок, с другой полудеревенька-полудачнй поселок расположенный на окраине леса. Тона природы зеленоватые, очень тихо. Сейчас мне тяжело вспомнить детали, но здесь мне предстояло провести немало времени. Окружающее было очень четким, я помню улицы и расположение деревни, большой старинный особняк где я остановился на постой у аристократическо-деревенской семьи (замашки и одежда как у дворян 19 века). Я фактически жил жизнью туриста, но лишь некоторые эпизоды запомнились мне. Многое было странно в этом городе и деревне. Временами мне казалось что это причудливая смесь времен - от дохристианства до современности. Я уже не помню всех деталей, но дивился я часто.
Я захожу на ничем не примечательный деревенский двор. Девушка в простой сельской одежде выходит и начинает спрашивать кто я такой. Я вижу коловрат на стене их дома и спрашиваю не язычники ли они. Девушка приглашает меня в дом. Там меня кормят и распрашивают. На вопрос об вероисповедании я говорю что придерживаюсь языческого мировоззрения, тут девушку как подменяют. Она кричит что от меня несет духом церкви, что как я , крещеный, могу именоваться язычником, ведь я не знаю ни одного ритуала. Я встаю из-за стола а мне : "не поблагодарив хозяев встал, нутро твое еды не примет! "И меня начинает сильно тошнить. Я отступаю к двери. "Через порог переступишь без прощания - лихо свое на дороге встретишь!"Она стала очень страшна - развивающиеся волосы, горящие глаза. Я хватаю топор с верстака у двери, а мне "Против хозяев принявших лихое замыслил!" За окном потемнело, раздался вой и возня во дворе, за тем рык. Я вышел спиной вперед с крыльца и наугад выставив топор пятился к калитке. Выйдя за дверь наваждение спало - вокруг был день.
Я шел по дороге, уже давно здесь живя. Вдалеке показался путник. Он подходил все ближе и я узнал Талиона. В запыленных кожаной косухе и штанах, осунувшийся, его волосы выцвели на солнце и были в беспорядке, за спиной объемистый рюкзак, за сапогом рукоятка ножа,на плече под расстегнутой курткой кобура. Он неторопливо подошел ко мне.
-Билл, вот уж не думал что так скоро встретимся. Быстро наши пути здесь пересеклись.
- Здесь? Я тоже удивлен, думал ты пойдешь на юг. Он устало смеется, сплевывает.
-Разве ты еще не понял? Здесь - Навь. И теперь ты тоже ходишь ее дорогами.
-Навь? Я просто приехал сюда на электричке, это обычная станция...Я помню все детали своего пуьешествия сюда.
- Значит, ты просто случайно здесь, или что Нави нужно от тебя. Уезжай отсюда сегодняшним вечером, иначе останешься здесь навсегда. Поспеши, если я не ошибаюсь,последняя электричка через час. Потм ты будешь обречен жить здесь.
- А ты?- А я хожу теперь своими путями. Как знать, может и встретимся еще. Он повернулся и медленно побрел к лесной опушке, а я впал в какое-то оцепенение. После того как я в очередной раз моргнул, его фигура стерлась на фоне леса, а с меня спало наваждение. Я поспешил в дом где я живу за рюкзаком, где хранилось много дорогих мне вещей. Там была попойка, везде бардак. Я заскочил в свою комнату. На кушетке рядом с моим рюкзаком лежала пресимпатичная худенькая блондинка. Она была абсолютно голая.
- Ооо, вы собираетесь похищать меня? - спросила она без тени страха или смущения, с явным иностранным акцентом.
- Нет мазель, простите мне мое вторжение, но я вынужден забрать свои вещи. Блондиночка обиженно надула губки, но мне было совсем не до нее. Схватив рюкзак я поспешил к перрону. Электричка уже отходила. Я бросился в догонку. В последнем вагоне на мое счастье было открыто окно. Я втолкнул туда рюкзак а потом из последних сил и сам влез. В вагоне никого не было. Через пару минут езды поезд как будто пробил какую-то пелену - звуки и цвета стали ярче, засветило солнце после дней хмурого неба, а еще через несколько минут поезд подъехал к другой платформе и люди хлынули в вагон с перрона. А машинист объявил следующую остановку - это была моя родная станция.