За двенадцать лет я много думал о своих поступках. Вся молодость осталась в тюрьме. А сейчас я стою перед ее воротами, и не знаю, куда идти. Столько хотелось сделать на свободе. А сейчас я просто растерян. Кто-то окликнул меня. И это резануло слух. Как давно – целых двенадцать лет никто не называл меня Костей. Оглянулся. И не мог узнать этого человека. Потом дошло – это Саша. Как изменился! Из девятнадцатилетнего, веснушчатого, веселого парня он превратился в солидного мужчину. В галстуке и пиджаке. И только глаза смотрели все также доверчиво, и искренне. Надо же. Кто бы подумал. Перед глазами предстал тот знакомый паренек. Рыжий, в оранжевой футболке, красных брюках, оранжевых кедах. Как все изменилось. Мы обнялись. На глаза выступили слезы. Все так же пахло от него чем-то необычайно знакомым. Из его машины вышла девушка. Сомнений не было – это она. Моя Натали. Хотя, она уже давно не моя. Она совсем не изменилась. Ее голубые глаза смотрели так же печально-грустновато, робкая улыбка на губах, такие же красивые иссиня черные волосы. Как много лет прошло. Мы обнялись. Она такая же легкая, как и тогда, когда я носил ее на руках. Да, время не стерло в памяти ничего. На ее безымянном пальчике блеснуло кольцо. Безумно хотелось прикоснуться к ней. Но она уже не моя. Наверное, давно не моя. Как нежно звучало мое имя, произнесенное ею. Как окутывала меня тихая, нерешительная печаль. Новость, произнесенная Колей, застала меня врасплох. Мама умерла через три месяца после того, как меня осудили. Бедная моя. Не дожила до освобождения своего непутевого сына. Квартиру завещала Натали. Чтобы когда меня освободят, она передала эту квартиру мне. Мы сели в Сашкину машину и тронулись. Тут я, конечно, выразился неправильно. Мы тронулись в путь, а не умом. Хотя я был близок к этому. Натали сидела рядом на заднем сидении. И я вдыхал знакомый запах ее волос.
Судебное заседание закончилось. Государственный обвинитель убедил суд вынести приговор до двенадцати лет лишения свободы. Как бы ни старался мой адвокат, мне не дали меньшего срока. Но суд не учел одну вещь. Ведь начал я действовать в состоянии аффекта. Но мне себя не жаль. Я выйду на свободу в тридцать один год. Может быть, заживу по-старому. Может, под влиянием колонии строгого режима, стану рецидивистом. Не знаю. Видно будет. Лежу на холодном полу весь в крови. Подрался. Странно. То ли мне кажется, то ли я действительно стал мутно видеть. Во рту неприятный вкус крови. Нет никакой жалости к себе. Хотя я никогда не смою своей кровью кровь тех, кого убил. Они глубоко засели в памяти. Их лица перед смертью. Их глаза, выражающие все чувства. И испуг. Как странно. Никто из них не ведал такого конца. Странное удовлетворение в душе. Тихая печаль о свободе.
A la guerre comme à la guerre. |
на войне как на войне
Bouche de miel, coeur de fiel. на языке мед, а в сердце лед |
De la discussion jaillit la lumière
в споре рождается истина.
Il n`est pire eau que l`eau qui dort.
в тихом омуте черти водятся
L`amour fait passer le temps, et le temps fait passer l`amour.
любовь убивает время, а время убивает любовь