Чикаго? Отлично! Там жил Джон Торио, приятель Фрэнки и хозяин львиной доли местных публичных домов. Он взял Аля под свое крыло, стал его новым боссом. Чикаго был особенным городом - совершенно беззаконным. Вернее, свои законы здесь диктовал нелегальный бизнес. И диктовал очень внятно. Например, в семидесятые годы XIX века в центре Чикаго, на улице "Героя Гражданской войны капитана Билли Уэллса" все дома оказались сплошь заняты борделями, и жители района написали мэру гневную петицию, требуя навести порядок. Зачем осквернять память героя? Мэр удовлетворил просьбу - и переименовал улицу в Пятую авеню. На ней и оказался спустя полвека лучший, публичный дом Торио, который Аль Капоне предстояло курировать.
С 1919 года Торио стал вторым наставником Аль Капоне. Но - совсем другим наставником. Если Фрэнки научил парня из приличной семьи итальянского парикмахера метко стрелять и вести себя запросто с самыми последними нью-йоркскими подонками, то Торио показал Алю путь наверх. Туда, где курят дорогие сигары и обсуждают оперных певичек. Не просто было совместить эти умения, мало кому удавалось такое. Капоне - удалось. Не прошло и года, а он уже насвистывал под нос что-то из классических опер и изящно носил фрак. Пистолет при этом лишь немного оттягивал карман...
Но наступил 1920-й год, и сухой закон все поставил вверх тормашками. Чикаго и так был под завязку набит нелегальным бизнесом: проституцией, игорными домами, казино. Все это казалось просто немыслимым без глотка-другого хорошего виски. И вот теперь выпивка становилась основным украшением злачных мест! Впрочем, не стоит преувеличивать: где-где, а в Чикаго к сухому закону власти отнеслись с должным пониманием. Никто пока не закрывал питейные заведения, с их вывесок просто убрали рекламу спиртного. Но само спиртное хозяевам баров и пивнушек нужно было где-то покупать! Для этого в городе и были такие люди, как Торио и Аль Капоне. Они скупали закрытые пивоварни и винные заводы в пригородах, давали взятки кому нужно, нанимали рабочих, и запускали подпольное производство. Но если бы это делали только они! Все чикагские гангстеры словно с цепи сорвались, когда поняли, что порция виски подорожала в десять раз. Особенно непредсказуемо вел себя глава "сицилийского союза", босс всех чикагских гангстеров Джимм Колозимо. Это был самый авторитетный в Чикаго человек, куда более уважаемый, чем сам мэр города. И он требовал, чтобы Торио и Аль Капоне вошли с ним в долю.
В сущности, как говорил позднее Капоне, "денег здесь было так много, что хватило бы на всех". Проблема была не в деньгах, а в том, кто будет контролировать бутлегерский бизнес в Чикаго. Торио и Аль были первыми - и не собирались отступать.
Тир
Телефонный звонок из Чикаго в Нью-Йорк. Несколько сухих фраз по-итальянски. Короткий ответ. Так начинались почти все серьезные дела Капоне. Чем серьезнее дело - тем короче разговор. Он обращался только к тем, кто понимал его с полуслова. И Фрэнки Йейл, который всегда считал себя кандидатом на место главы "сицилийского союза", охотно приехал в город на три дня. На третий день он заглянул на похороны Джима Коллосимо и отправился на вокзал. Внутри гроба, под крышкой, лежало тело Колозимо вместе с двумя пулями, выпущенными из "кольта" 45-го калибра, и, прежде чем уйти, Фрэнки обнажил голову вслед своим безвременно почившим пулям. Да, эти две пули удостоились самых помпезных проводов в последний путь! Центральные улицы Чикаго утопали в цветах. Гроб из красного дерева, отделанный золотом, несли заместитель начальника полиции и трое самых авторитетных гангстеров. "Странно это говорит о нравах нашего города!" - писали в те дни городские газеты. Но им предстоял еще не один репортаж о подобных похоронных процессиях. Убив Колозимо, Торио и Аль Капоне нарушили шаткое равновесие между гангстерскими группировками. И в Чикаго зазвучали выстрелы...
Стреляли в тех, кто пригонял грузовики с контрабандным виски и в тех, кто эти грузовики угонял из-под носа у конкурентов. Стреляли в тех, кто покупал спиртное у соседней банды, и в тех, кто отказывался покупать его у Капоне. Стреляли из всего что стреляет. Из револьверов. Винтовок. Охотничьих ружей. Но самым надежным оружием у гангстеров считался дробовик: в узких переулках, где нет времени целиться, он давал нападавшему больше шансов. И в банде, которой теперь руководил Капоне, чаще всего использовали такое оружие. Но однажды на глаза ему попался автомат Томпсона (он тоже запросто продавался в те годы по всем
Фрэнки Йейл, его лучший друг и первый наставник на гангстерской дорожке! Казалось, они с ним одной крови. И дело не в том, что оба итальянцы, это как раз сомнительно. Фрэнки был с юга Италии, из Калабрии, это особая порода. Недоверчивый. Хладнокровный. А Капоне родился в Нью-Йорке, и никогда не видел итальянских берегов, но темперамент получил от отца-итальянца. Вспыльчивость, необузданный нрав. Порой горячился по пустякам. И первое свое убийство совершил из-за сущей ерунды, вскоре после того, как вступил в уличную банду Фрэнки.
В каком-то отеле они играли всю ночь в карты с местными шулерами, и Аль, которому едва исполнилось восемнадцать лет, начисто проигрался, но за дверью подловил удачливого игрока, приставил к его груди пистолет и потребовал вернуть деньги. Тот согласился, но чорт его дернул пробормотать: "Что ты делаешь, ведь я тебя знаю!". Угроза? Или жалоба? Капоне не стал уточнять, он не раздумывая нажал на курок.
С тех пор говорили, что ему легче отправить человека на тот свет, чем чихнуть. Глупые рассуждения! Он, как и Фрэнки, никогда не убивал просто так. Фрэнки убивал по расчету. Капоне - в гневе. И в те времена, когда они были вместе, страх, который наводила "Черная" банда Фрэнки на Нью-Йорк, умножался десятикратно. Хорошие были времена для бизнеса!
Увы. Хорошие времена быстро проходят. Сначала произошел тот случай, после которого его, Капоне, стали называть "Scarface". Лицо со шрамами. Все из-за девчонки в одном из ресторанов Фрэнки, где Аль тогда работал вышибалой.
В тот вечер он был слегка пьян, и не понял сразу, что искренняя похвала: "Ах, какая у тебя попка, малышка!" прозвучит слишком грубо. Погорячился? Ну, нет. Все вокруг уже давно знали, каким бывает Аль, когда погорячится. Но тут не пришлось: брат той девушки погорячился первым, и три раза полоснул его по лицу ножом. А потом испугался, когда узнал, что Капоне человек Фрэнки Йейла, и сразу побежал к Массери, боссу всех нью-йоркских гангстеров, чтобы уладить дело миром. И Массери решил, что он прав, и запретил дырявить ему жилетку.
Но это была пустячная история, хоть и оставила на всю жизнь три шрама на щеке и дурацкую кличку, которую позднее стали повторять чикагские газетчики. Через пару лет в Бруклине с ним случилась история похуже. Они с Фрэнки уже три года воевали с "Белой" ирландской мафией за контроль над портом. Это была бойня, растянувшаяся на много лет. Но война шла по неписаным гангстерским законам - без лиц, без имен. А значит, без мести. Кто попал под пули - тот попал. Попадали чаще всего мелкие сошки, мальчишки, которым поручали самые глупые дела. А он, Аль, уже был правой рукой Фрэнки, не кем-нибудь. И вот однажды вечером он просто сидел в баре посреди Бруклина и выпивал, когда дверь открылась, и вошел этот ирландец. Кто знал, что это тоже "правая рука" Билла Ловета, главаря ирландской мафии? И кто его просил прямо с порога начать говорить непристойности в адрес Капоне? У них и до револьверов дело тогда не дошло, Аль просто переломал этому типу все ребра. А на утро Фрэнки позвонил ему, и сообщил, что ребята Ловета ищут итальянца с тремя шрамами на лице. Очень серьезно ищут. Так серьезно, что забыли обо всех других делах. И лучше бы ему, Капоне, уехать на время из Нью-Йорка. Например, в Чикаго...
|
Волны бьют в гранитное основание огромного утеса. Это Алькатрас. Тюрьма, построенная по распоряжению президента Соединенных Штатов специально для Аль Капоне. Место выбрано будто в насмешку над его именем: Аль. Сюда не подобраться даже вплавь, до берега две мили, пролив кишит акулами. Раз в неделю приходит катер, чтобы сменить охрану. Те, что приплыли, видят мрачную картину: черный утес, над которым вознеслось бесформенное сооружение, опутанное сотней рядов колючей проволоки. Со стороны - как старинный замок: караульные башни, мрачные стены. Внутри - как фантастический фильм про будущее: массивные электрические двери, магнитные детекторы, реагирующие даже на иголку, ровный, безликий электрический свет. Капоне здесь с 1933 года. Там, в Чикаго, его уже, наверное, забывают. Забывают враги. Забывают те, кто называл себя друзьями. Забывают женщины, с которыми он проводил ночь за сто долларов, и женщины, которые обещали любить его вечно. Да он и сам начинает забывать себя... |
|
|
На самом деле его не забудут никогда. Даже после смерти. Могилу придется перенести на другое кладбище, подальше от любопытных туристов. Виллу, где он жил, комнаты, в которых ночевал, бары, в которые заглядывал - все это превратят в музеи. Ему не укрыться. Кто бы знал, что это значит - все время быть зверем. Зверем, на которого охотятся. Зверем, которого запирают в клетку. Зверем, на которого приходят поглазеть. Зверем, из которого сделают чучело... |
|
Аль Капоне
16 января 1920 г. в Соединенных Штатах вступила в силу, принятая в конгрессе большинством голосов, 18-я поправка к конституции страны. Первый раздел гласил: "Через год после ратификации настоящей статьи в Соединенных Штатах и на всех подвластных им территориях запрещаются производство, продажа или перевозка, а также ввоз или вывоз опьяняющих напитков для потребления".
16 января 1920 г. в городе Норфолк, штат Вирджиния, евангелист Билли Санди во время церемонии символического погребения гроба с Джоном Ячменное Зерно, олицетворением опьяняющих напитков, произнес вдохновенную проповедь. Патетически воздев руки, Санди воскликнул: "Прощай, Джон! Ты был подлинным врагом бога и другом дьявола! Я всей душой ненавижу тебя!"
16 января 1920 г. в Соединенных Штатах был введен "сухой закон". Легально нельзя было хранить ни ячменное пиво, ни виски. Однако не все граждане в "богом избранной стране" до глубины души ненавидели алкоголь. Напротив, люди, не проявлявшие ранее интереса к алкоголю, после запрета начали выпивать. Спрос на горячительные напитки стал выше, чем прежде. В алкогольной индустрии появились новые понятия: муншайнер, бутлеггер, спикизи. Муншайнер - подпольный самогонщик - тайно, по ночам, при свете луны, изготовлял виски. Бутлеггер - контрабандист - доставлял в страну запрещенное зелье через океан или через канадскую границу. В спикизи -нелегальном притоне - шепотом с многозначительным подмигиванием заказывали чай и в чайной чашке получали горячительный напиток. На нелегальной торговле алкогольными напитками можно было заработать фантастические прибыли. Бутылка виски, приобретенная за 15 долл. за пределами США, приносила прибыль от 70 до 80 долл. Однако контрабанда алкогольных напитков была отнюдь не безопасным занятием. В борьбе с полицией приходилось прибегать к всевозможным уловкам и, прежде всего, нужно было иметь хорошо налаженную организацию. Таким образом, торговля алкогольными напитками стала сферой деятельности растущих как на дрожжах или уже существовавших гангстерских банд. Лишь они могли скоординировать множество '"профессий", связанных с торговлей алкоголем.
В этом деле нужен был моряк, который бы доставлял виски через море или океан. Банда должна была быть уверена в том, что он, получив для оплаты товара несколько десятков тысяч долларов, не возвратится с пустыми руками и не расскажет какую-нибудь историю о нападении, во время которого у него отняли все деньги. Далее, необходим был владелец грузовика, который находился бы вне подозрений у полиции и к тому же сумел бы подкупить полицейского, дать ему сколько следует - не слишком много, но и не слишком мало. Наконец, следовало создать обширный аппарат для продажи товара.
Еще в 1920 г. гангстеры вошли в большой бизнес. На время Чикаго стал столицей алкогольной контрабанды. В число банд, занимавшихся этим бизнесом, входила также "Черная рука". В лице Большого Джима Колозимо она долгое время имела опытного и осторожного вожака. В 1915 г. другой мафиозо, Джонни Торрио, переселился из Нью-Йорка в Чикаго и дослужился здесь до адъютанта Колозимо. В Нью-Йорке с 1911 г. он держал под жестким контролем порт, за что получил кличку Грозный Джон.
В 20-х годах в Чикаго проживало уже около 130 тыс. итальянцев, составлявших надежный источник для дальнейшего расширения власти "Черной руки". К моменту вступления в силу "сухого закона", запрета на изготовление и сбыт спиртных напитков, Колозимо уже держал под своим контролем северную часть Чикаго. Именно в эти годы Торрио вызвал из Нью-Йорка молодого Аль (Альфонса) Капоне, который оказывал ему услуги в Нью-Йорке.
Капоне не был сицилийцем, он родился в Неаполе в 1899 г., позднее вместе с родителями эмигрировал в Америку. Альфонс вырос в "Малой Италии" в Нью-Йорке, в трущобах итальянского гетто, где нашли прибежище нищие иммигранты из Сицилии. Для преступлений здесь была особенно благодатная почва, Подростком Капоне входил в молодежную банду, члены которой, следуя примеру взрослых, обкрадывали овощные лавки. В одной из драк он получил глубокую ножевую рану на левой щеке. С этих пор Альфонс носил кличку "Лицо со шрамом". Молодой мафиозо был принят в банду Грозного Джона. С этого времени Торрио становится кумиром Капоне, со своей стороны Торрио убеждается в способностях молодого мафиозо.
В 1920 г. Колозимо был убит. Его дело наследовал Джонни Торрио. К тому времени доход мафии Чикаго составлял около 100 тыс. долларов в неделю. Со смертью Колозимо борьба между конкурирующими бандами не окончилась. Основным противником была банда Дайона О`Бениона, состоявшая главным образом из ирландских иммигрантов. Торрио и его адъютант Капоне решили нанести соперникам сокрушительный удар. Несколько мафиози, специализировавшихся на убийствах, - триггермены, называемые так потому,
Прошло много лет с тех пор, когда так называемый "законный" игорный бизнес не смог дать значительной прибыли в Лас-Вегасе. Только в семидесятых годах мафия постепенно стала возвращаться в этот город. Впереди всех на этот раз шла чикагская мафия во главе с Тони Аккардо. Аккардо был классическим авторитетом в стиле бурных двадцатых годов. Хотя в год принятия "сухого закона" ему было всего 14 лет, он уже прославился как подручный Аль Капоне. Его прозвище Джо Бейсболист не случайно: однажды он насмерть забил своего недруга бейсбольной битой. В 1929 году, пока Аль Капоне отсиживал свой срок, двадцатитрехлетний Аккардо входил в тройку главарей чикагской мафии. Двумя другими главарями были Джейк Гузик (Сальный Палец) и Фрэнк Нитти (Мочило). Вместе с Полом Рикки (Официантом) Джо Бейсболист значительно укрепил чикагскую банду, основанную Джонни Торио и Аль Капоне, и распространил ее влияние по всей стране. Год 1977 стал годом великого перелома: на великом толковище чикагская мафия приобрела права на Лас-Вегас. До этого Лас-Вегас был "открытым городом", то есть там можно было вершить дела без благословения других мафиозных кланов или картелей. Условием передачи Лас-Вегаса чикагской мафии было то, что нью-йоркская мафия получала права на Атлантик-Сити. Сделка эта оказалась очень неудачной. Лас-Вегас - курортный город, иногда там бывает ужасная жара. Атлантик-Сити - холодный и сырой. Правда, до Атлантик-Сити легко добраться из Нью-Йорка на автобусе. Но ведь и в Лас-Вегас тоже можно доехать на автобусе из Лос-Анджелеса. А для тех, кто ради удовольствия готов лететь на самолете, Лас-Вегас остается ни с чем несравнимым городом.
ВсехЪ с Наступаюсчим.)
***
Счасть , радости и побольше интересных весчей.))
***
Встретимся в 2006))
ЮЛИЯ ПРОХОРОВА
Italica, №8(10) сентябрь 2000 года.
Вернувшись с юга Италии, я делилась впечатлениями с одним из знакомых. Когда я сказала, что мне не у далось попасть на Сицилию, то в ответ услышала: «Ну, и к лучшему, ведь там мафия!»
К сожалению, печальная слава омываемого водами трех морей острова такова, что его имя вызывает воображении не восхитительные ландшафты и уникальные памятники культуры, не вековые традиции народа, а таинственную преступную организацию, опутавшую, подобно паутине, все сферы жизни общества. Такому представлению о «преступном синдикате» немало способствовали известные фильмы: о комиссаре Каттани, павшем в неравной битве со «спрутом», или о «крестном отце» доне Корлеоне, перебравшемся в Америку все с той же Сицилии. Кроме того, до нас дошли отголоски громких судебных процессов над главарями мафии в 80-х - 90-х годах, когда борьба с организованной преступностью в Италии достигла апогея. Однако никакие успехи властей и полиции в этом начинании не могут изменить укоренившийся в сознании общества постулат: «Мафия бессмертна». Так ли это на самом деле?
Принято считать, что мафия представляет собой достаточно сложную разветвленную преступную организацию со своими жесткими законами и традициями, история которой уходит в Средние века. В те далекие времена в подземных галереях Палермо скрывались вооруженные шпагами и пиками люди, прячущие лица под капюшонами, - члены таинственной религиозной секты «Беати Паоли». Само название «мафия» появилось в XVII веке. Предполагается, что в основе слова лежит арабский корень, означающий «защита»; есть также другие его толкования •- «убежище», «нищета», «тайное убийство», «ведьма»...В XIX веке мафия представляла собой братство, защищавшее "несчастных сицилийцев от эксплуататоров-иностранцев", в частности, от правивших в то время Бурбонов. Борьба закончилась революцией в I860 году, однако крестьяне вместо прежних угнетателей обрели новых в лице своих соотечественников. Причем последние сумели внедрить в жизнь сицилийского общества отношения и кодекс поведения, сложившиеся в недрах тайной террористической организации. Криминальная ориентация быстро стала краеугольным камнем «братства», коррупция, с которой оно якобы боролось, на деле являлась основой его существования, взаимопомощь превратилась в круговую поруку. Умело использовав традиционное для населения региона недоверие к официальной власти, мафия сформировала альтернативную власть, практически подменив собой государство там, где могла действовать более эффективно, например, в такой сфере как правосудие. Мафия бралась решить любые проблемы крестьянина, причем - на первый взгляд - бесплатно. И бедняки обращались к ней за защитой, которую не могло обеспечить им государство. О том, что когда-нибудь настанет их черед оказывать услуги своему покровителю, крестьяне не задумывались. В результате в каждой деревне возник собственный мафиозный клан, вершивший свой суд. А распространенный миф о секретной, централизованной и разветвленной организации с тысячелетней историей весьма способствовал укреплению авторитета таких кланов как ее «местных подразделений».
1861 год - важная веха в истории мафии - она стала реальной политической силой. Опираясь на бедное население Сицилии, организация сумела выдвинуть в итальянский парламент своих кандидатов. Купив или запугав других депутатов, мафия получила возможность в значительной степени контролировать политическую ситуацию в стране, а мафиози, по прежнему опираясь на низовые преступные структуры, превратились в респектабельных членов общества, претендующих на место в высшем его классе. Исследователи сравнивают итальянское общество того времени со «слоеным пирогом, в котором связи между слоями осуществлялись не официальными представителями, а неформальными, т.е. солдатами мафии». Причем, не отрицая криминальной природы такого государственного устройства, многие из них признают его вполне рациональным. В книге Нормана Льюиса, например, можно прочитать, что в «мафиозном» Палермо домохозяйка спокойно могла забыть сумочку на столике в баре, поскольку на следующий день она непременно нашла бы ее на том же месте.
Тем не менее новая, «легальная» мафия не могла уберечь юг Италии от страшного обнищания, в результате которого между 1872 г. и первой мировой войной около 1,5 миллионов сицилийцев эмигрировало, преимущественно - в Америку. «Сухой закон» послужил благоприятной почвой для нелегального бизнеса и накопления капитала, бывшие члены братства вновь объединились и с успехом воссоздали на чужой земле свой привычный образ жизни - так родилась «Коза Ностра» (первоначально это имя применялось для обозначения именно американской мафии, хотя сейчас так нередко называют и сицилийскую).
В Италии мафия продолжала оставаться государством в государстве вплоть до прихода к власти фашистов в 1922 году. Как всякий диктатор, Бе-нито Муссолини не мог примириться с существованием каких-либо альтернативных властных структур, даже неформальных и извращенных. В
Власти, в ведении которых находился игорный бизнес в Лас-Вегасе, имея на то полное право, часто отказывали в выдаче лицензии на игорные заведения, если знали о связи просителя с мафией. Поэтому ставки оформлялись через подставных людей. Считают (и еще больше пишут), что за спиной казино "Сэндс" ("Пески") стояли такие авторитеты, как Мейер Лански, Джо Адонис, Фрэнк Костелло, Док Стахер. Казино "Птица-молния" первоначально управлялось Лански. Гостиница "Пустыня" принадлежала Мо Далитцу и кливлендской группировке. Отели "Ривьера" и "Сахара" финансировались Тони Аккардо (он же Джо Бейсболист), Сэмом Джанканом и братьями Фискетти.
В период от Джозефа (Джо Босс) Массерия до Винсента Джиганте, Семья Дженовезе, являлась самой мощной семьей “Коза Ностры” за последние сто лет.
В 1920-ых, Массерия, был признан лидерами итало-американских группировок третейским судьей для разрешения споров и одобрения принятых важных решений.
В начале 1920-ых годов, Массерия отправил одного из своих солдат в Чикаго, чтобы тот помог местному авторитету Джонни Торрио взять под свой контроль город. Однако Массерией руководили отнюдь не благие намерения. Какой нормальный босс допустит, чтобы босс другой семьи становился более могущественным, чем он сам? Джо Массерия отправил Аль Капоне в Чикаго с далеко идущими планами. Сначала молодой Капоне помогает Дону Торрио, потом (без конфликтов) занимает его место и становится Королем Чикаго. Но зачем Массерии делать Аль Капоне хозяином такого большого города? Затем, что лучше иметь “своего босса”, нежели своего друга – босса. Аль Капоне являлся ставленником Джо Массерии. И когда Аль Капоне занял место Торрио, он вошел в конфликт с семьей Джозефа Айело. Массерия встал на сторону Аль Капоне, отказав в поддержке семье Айело из Детройта.
Этот и другие конфликты в последствии переросли во всем известную Кастелламарскую войну.
Когда конфликт вышел за рамки Чикаго и перенесся в Нью-Йорк, Массерия столкнулся с силами во главе с Сальваторе Маранзано, первым боссом семьи Бонанно. Массерия был довольно серьезным противником, но все резко изменилось с убийством его главного стратега – заместителя Питера Морелло и Аль Минео, сильного сторонника и босса семьи, которую мы теперь знаем как Семья Гамбино.
Счастливчик Лучано воспользовался тяжелым положением Массерии, убивает его в одном из ресторанчиков Нью-Йорка.
Лучано легко берет на себя управление семьей. Спустя некоторое время в сентябре 1931, он обводит вокруг пальца Маранзано и убивает его, тем самым становясь неоспоримым лидером “Коза Ностры”.
В отличие от Массерии и Маранзано, Лучано понимал, что другие лидеры Мафии уже устали от беспредела, бесконечных воин, и возможности преждевременной смерти. Поэтому Лучано выступает с предложением о создании Комиссии, которая вначале состояла из семи боссов. Комиссия должна была решить в арбитражном порядке споры между семьями. Она должна была действовать подобно корпорации, и представляла собой некий Совет Директоров Мафии. Настоящий создатель схемы Комиссии неизвестен, но нет сомнения, что без Лучано, этот метод управления не был бы принят. Это было наиболее влиятельное и длительное по времени (имеется в виду, что Комиссия действует до сих пор) достижение Сальваторе Лучано.
Середина 1930-х годов, стала для Лучано тяжелым моментом в его жизни. Он стал главной мишенью известного “врага рэкетиров”, Томаса Дьюи, и скоро выступил в суде в качестве обвиняемого в организации проституции в Нью-Йорке. Результатом судебного разбирательства стало вынесение приговора, по которому Счастливчик Лучано был осужден сроком от тридцати до пятидесяти лет.
По идеи, внушающий страх заместитель, Вито Дженовезе стал бы действующим боссом после заключения в тюрьму Лучано. Однако, Дженовезе был обвинен в убийстве и ему пришлось сбежать в Италию. Капо – Фрэнк Костелло был следующим на кого пал выбор, как приемника Лучано, который надеялся добиться отмены обвинительного приговора.
Лучано не должен был получить амнистию, но после того, как закончилась Вторая Мировая Война, он был освобожден и выслан в Италию.
Позже, в 1946, Лучано тайно посещал Кубу. Благодаря Джо Бонанно мы знаем, что начиная с 1931, “Коза Ностра” проводила национальные встречи каждые пять лет. В своих воспоминаниях, Бананно упомянул как раз 1946 год, но не назвал место, где проходила эта встреча. Вероятно, что известный нам съезд боссов “Коза Ностры” в Гаване в конце 1946 года был именно этой встречей. Очевидно, Лучано стремился присутствовать на этой встрече, чтобы подтвердить свою власть. Ведь требовалось некоторое разъяснение ситуации, касающейся лидерства недавно освобожденного Лучано и Вито Дженовезе, с которого не за долго до этого было снято обвинение в убийстве.
Если лидерство Лучано в семьи было подтверждено в Гаване, то это было скорее негласное соглашение. Присутствие Лучано на Кубе стало известно американскому правительству, которое оказало давление на Кубу, чтобы та выслала его обратно в Италию. Вскоре после этого, Сальваторе Лучано отправился на теплоходе, возвратившей его в Италию. Вся прежняя власть, которой он обладал в те годы, была теперь практически утеряна. В течении следующих 15 лет, Лучано принимал участие в других делах. Занимался торговлей наркотиками, которые шли из Азии через Италию в США, но официально никогда не был обвинен в этом. Однако, очевидно, что он больше не являлся главной фигурой американского преступного Синдиката, который создал в своей молодости. Он умер от сердечного приступа в 1962 году в аэропорту Неаполя. Его подробная автобиография была выпущена в 1974 году.
К 1950, Лучано был определенно вне игры
Ист-Чикаго, штат Индиана, 15 января 1934 г. Через полчаса кассы Национального банка закроются на обеденный перерыв. В это время к порталу банка медленно подъезжает синий шестиместный ''крайслер". Из него выходят пятеро молодых людей. Несмотря на холодное время года, все они одеты по-летнему и у каждого через правую руку перекинут дождевик. Редкие прохожие не обращают на них внимания или думают, что эти пятеро, уверенно поднимающиеся по ступеням, имеют отношение к дирекции банка. И никто, конечно, не подозревает, что у каждого под дождевиком скрывается 32-зарядный автомат американской федеральной полиции! Водитель "крайслера" тоже достает из-под сиденья автомат, кладет его рядом с собой и неторопливо закуривает сигару. Тем временем остальные прибывшие уже скрылись под порталом здания. Один из них становится за дверью, точно швейцар, и, достав из кармана табличку с надписью, что операционный зал временно закрыт, прикрепляет ее к стеклу. Пожилому господину, не заметившему этой таблички, человек с дождевиком очень вежливо объясняет, что не может, к сожалению, впустить его. Другие четверо уже в величественном зале, где сотня посетителей занята различными банковскими операциями. Снова один из вошедших останавливается в дверях, а остальные трое, вежливо извиняясь, если им случается кого-либо задеть, проходят к окошкам, за которыми находится огромный, открытый в данный момент настежь сейф. Вдруг все четверо, как по команде, левой рукой срывают с правого предплечья дождевики, открывая длинные черные стволы и коричневые ложа автоматов. Занятые своими денежными расчетами люди в первый момент не замечают этого. Тогда стоящий у двери поднимает автомат, нажимает указательным пальцем на спуск и длинной очередью прошивает потолок, разбивая орнаменты и плафоны и обрушивая на пол дождь осколков. Посетители банка мгновенно падают и замирают, не смея поднять головы. Смотреть им, впрочем, незачем. Они и так знают, что происходит. Последнее время газеты еженедельно сообщают по меньшей мере об одном таком случае, И тот, кто стоит у двери, мог бы обойтись без предупреждения, которое он делает, направляя еще дымящееся дуло автомата на неподвижных людей: - Мы грабим банк! Кто шевельнется, будет застрелен! С тем, кто будет лежать спокойно, пока мы не уйдем, ничего не случится! Гнетущая пауза следует за этим коротким объявлением, сделанным на резком чикагском говоре. Люди, лежащие на полу, не смеют пошевелиться. Они лихорадочно соображают, пытаются собраться с мыслями. У некоторых есть при себе оружие, и им приходит в голову, что хорошо бы незаметно достать его из кармана и выстрелить. В конце концов, их здесь целая сотня. Четверо гангстеров не в состоянии уследить за каждым. Достаточно кому-нибудь начать... Кое-кто думает об этом, но в тот же миг в памяти возникают газетные заголовки, прочитанные всего несколько дней назад: "262 человека застрелены при нападении на банки!" И у каждого только одно желание: не оказаться 263-м! Сидящий непосредственно у открытого сейфа кассир в черных нарукавниках тоже сначала думает о сопротивлении, о белой кнопке сигнала тревоги, которая всего в каком-нибудь полуметре, тогда как ближайший автомат находится на расстоянии добрых пяти метров по другую сторону барьера. Он думает и о том, как завтра газеты писали бы: "Герой-кассир предупреждает ограбление банка", как на первой полосе появился бы его большой портрет, как дирекция банка произвела бы его в старшие кассиры. Ему достаточно сейчас только незаметно протянуть руку, и через несколько минут полиции будет здесь! Но он вовремя успевает сообразить, что пули из автомата несравненно быстрее преодолеют расстояние в пять метров и что тогда газеты, может быть, даже в черной рамке, известят: "Верный служебному долгу, он пожертвовал жизнью..."
Разменяв пятый десяток, босс чикагской мафии, Большой Джим Колоссимо, влюбился по уши, как последний дурак. Неожиданно для себя, а особенно для своих друзей и коллег, он открыл свое сердце для любви. Верные ему люди хмурили брови за его спиной. Для них любовь представлялась как болезнь и являлась самой худшей из всех постыдных слабостей. Предметом его обожания и безумной любви явилась одна певица, с которой его познакомил журналист Жак Ле в 1917 году. В этот вечер Джим Колоссимо разволновался так, что его длинные усы затрепетали. Девятнадцатилетняя, весьма привлекательная Дэйл Уинтер благодаря заботливому воспитанию, природному таланту, высокому и чистому голосу выделялась из всего хорового ансамбля методисткой церкви на Саут-Парк-авеню. Большой Джим Колоссимо пригласил ее выступать в своем “Кафе Колоссимо”.
Тогда разразился скандал. Методисты осудили поступок этой овечки, сбившейся с пути истинного и идущей к своей гибели. Ее выгнали из хора. Это как раз и нужно было Колоссимо, который к тому времени уже успел превратиться из безжалостного гангстера в безобидного ягненка. Выполняя все ее капризы, он пригласил послушать ее великого Энрико Карузо и короля Бродвея самого Флореса Зигфилда. Оба искренне подтвердили, что у Дэйл исключительный талант. Ей предлагали невероятные контракты, но она предпочла обустроить свою личную жизнь, нежели сделать карьеру.
Они обожали друг друга. Колосимо размяк окончательно. Начал вести себя более, чем странно. Дошло дело до того, что он готов был щеголять в жокейских брюках по улицам Чикаго, только потому, что она обожала верховую езду. В добавок ко всему он стал сентиментальным и бросил однажды такую фразу, что ни на шутку перепугал своих близких. “Я словно заново родился, начал понимать, что значит жить, понял, куда я иду”.
Большой Джим нанял себе учителя, чтобы обучиться хорошим манерам и не шокировать своим деревенским поведением изящную и благовоспитанную Дэйл. Занятый манерами хорошего тона, пятидесятилетний Ромео совсем забыл о манерах жестокого бизнеса. Первым забеспокоился его племянник - Джон Торрио. Глава империи размяк окончательно. Между собой рядовые члены “семьи” стали обсуждать поведение босса, скрывать от него доходы. Год назад одной реплики хватило бы, чтобы отправиться в мир иной. Кто не идет вперед, тот скатывается назад. Кто перестает добывать, рискует потерять добытое. Большой Джим забыл об этом. 20 марта 1920 года он оформил развод с Викторией, освободившись от преград счастья. 4 мая Колосимо ввел свою молодую жену в роскошно обставленные апартаменты в одном из кварталом Чикаго, чтобы начать новую жизнь. Но не долго пришлось насладиться голубкам семейным счастьем. Буквально через неделю, 11 мая, племянник Джон Торрио позвонил своему дяди, попросив принять груз с очередной партией виски. Колосимо не торопясь принарядился, нацепил на мизинец кольцо с бриллиантом в пять каратов, вставил в петлицу пиджака красную розу и направился заниматься этим “глупым делом”. В 16:25 двумя выстрелами в гардеробе своего кафе Большой Джим Колосимо расплатился за безумную любовь к женщине.
Не большая рекламка нового сообщества: http://www.liveinternet.ru/users/internet_links/ – Где находятся самые интересные ссылки инета… (Ждем ваших ссылок, заходите…)
Арнольд Ротштайн по прозвищу “Голова” родился в набожной обеспеченной еврейской семье в 1882 году, в старом кирпичном доме на 47-й Восточной улице в Нью-Йорке. Получил отличное образование, но уже в юном возрасте воспротивился воли отца, отказавшись изучать еврейскую историю и культуру. “Тут Америка, не Иерусалим. И я американец” - будущий король гемблинга.Он ушел из дому, продавал сигареты, накопил 2000$ и стал профессиональным картежником. Вскоре он приобрел широкую известность в среде игроков, деньги потекли рекой.
Ему приписывали фальсификацию результатов чемпионата США по бейсболу 1919 года, организацию производства игральных автоматов, налаживание контрабандной доставки спиртного и организацию международной торговли наркотиками.
В 1923 году килограмм героина можно было купить за 2000 долларов и после неоднократного “разбавления” продать в США примерно за 300000 долларов. Проблема заключалась в том, что источники героина находились очень далеко - в Европе и на Дальнем Востоке.
К 20 годам достиг пика своей преступной деятельности. Известность получил благодаря крупной афере на Wall-Street. Его отель стал центром азартных игр. Также гемблинг на трансатлантическом лайнере для толстосумов. Арнольд Ротштайн был для Лански и Лучано чем-то вроде крестного отца, вне мафиозного понятия этого термина. Он взял шефство над Лански, а за одно и над Лучано. Ротштайн ввел их в высший свет.
Арнольд Ротштайн был лидером гамблинга экстракласса. Ему не было 30, но он имел громкое имя в преступном мире. Владел фешенебельным казино на Манхэттене. Его друг и известный лидер гемблинга Ники Арнштейн однажды обратился к отцу Арнольда Ротштайна из-за того, что тот, владея миллионами, никак не мог удержаться от обмана. И во время игры всегда шулерствовал. Арнольд Ротштайн не мог прожить без надувательства. Как-то он ответил на вопрос, почему он так поступает. “Почему вы едите каждый день? ... Игра часть меня самого. Я просто не могу остановиться. Я не знаю, что движет мною, но я буду играть в тот день, когда умру”. 4 ноября 1928 года в Центральном парке Нью-Йорка он был убит .Смерть Арнольда Ротштайна привела к глубокой перестановке сил во всей системе гемблинга.
Калибр: 9x19mm Luger/Para
Вес: 3.2 кг
Длина (приклад сложен/раскрыт): 418 / 660 мм
Длина ствола: 200 мм
Темп стрельбы: 550 выстрелов в минуту
Емкость магазина: 20 , 32 или 40 патронов
Эффективная дальность: 200 метров
M12 построен по схеме со свободным затвором. Огонь ведется с открытого затвора, ударник жестко установлен на зеркале затвора, который большей частью своей длины набегает на казенную часть ствола. М12 оснащен автоматическим предохранителем в виде клавиши на рукоятке, расположенной под спусковой скобой, а также кнопочным неавтоматическим предохранителем. Более поздняя модификация, M12S, имеет трехпозиционный рычажковый предохранитель-переводчик режимов огня (есть возможность огня очередями или одиночными выстрелами). Ствольная коробка вместе с горловиной магазина и двумя рукоятками выполняется штамповкой из стали, затем две половины (левая и правая) соединяются сваркой. Приклад может быть складным вбок или фиксированным деревянным. Рукоятка заряжания расположена слева в передней части ствольной коробки. М12 отличается хорошей устойчивостью при стрельбе и как следствие - хорошей точостью огня.
don Salieri
Мейер Лански - интеллектуал гемблинга. Он придумал: хозяева лавочек получали от Лански и Лучано каждую неделю по 150 $ - огромная по тогдашним временам сумма. А в их задачу входило немногое: их постоянные клиенты заключали пари на скачках, когда приходило время пожинать плоды от этого вида гемблинга, лавочники звонили по телефону людям Лански и Лучано, которые обходили лавочки и собирали свой урожай. Лански придумал "лошадиные гостиные" - прекрасно обставленные помещения, где была изысканная кухня, лучшие вина и приличное общество. Содержание "лошадиных гостиных" обходилось очень дорого, но все расходы окупались втрое. Вскоре из "лошадиных гостиных" сделали миниатюрные казино с рулетками и игральными автоматами. К середине 20-х годов позиции Лански и Лучано котировались очень высоко. Они занимались гемблингом и бутлегерством, а не проституцией и наркотиками. Азартные игры - это относительно приличный способ делать деньги, вот почему политические деятели не чураются мафии, когда речь идет об их взносах в кассы политических партий за счет доходов гемблинга. И они содействовали его развитию. Официально Лански и Сигал занимались прокатом автомашин. Лански предложил идею, спустя десятилетия которая была положена в основу множеству официальных лотерей. Каждый день должен быть свой счастливый номер. Три цифры от 000 до 999. Каждый день определялась выигрышная комбинация цифр, например для лошади, которая выиграет забег, для индекса акций на бирже и т.д. угадавший получает выигрыш в 600 кратном размере. Ставки могли быть минимальными. Был опробован в Гарлеме в 1925 году. Идею поддержал Фрэнк Костелло, который управлял Гарлемом, как римский консул
Сальваторе Лучано родился 24 ноября 1897 года в Леркара-Фридди на Сицилии. Третий ребенок и второй сын Антонио Лучано и его супруги Розали, урожденной Капорелли. Он отличался от старших Джузеппе и Франчески и от младшего Бартолло. Мать обожала маленького Сальваторе.
В 1907 году, спасаясь от нужды, Антонио Лучано уезжает в США, устраивается на работу и копит деньги, чтобы перевести за собой всю семью. Проходит два года и в апреле 1909 года вся семья переезжает в США и обосновывается в Лауэр Ист-Сайде. В юношеские годы Лучано трудился простым рабочим за грошовую почасовую заработанную плату. Его отец тоже работал на шахте горняком.
Будущий босс “Коза Ностры” жил в том же районе “Малой Италии” Нью-Йорка, что и Джон Торрио и Аль Капоне. После окончания школы он познакомился с Мейером Лански и Багсом Сигалом. С этими двумя людьми он будет дружен до последних дней своей жизни.
Чуть позже он знакомится с Франческо Кастильей (Фрэнк Костелло). Произошло это во время одной из операций, когда Лучано столкнулся с шайкой, работающий на 104-й улице. Конфликт был улажен в результате разговора с их боссом - Франческо. Фрэнка сопровождали - брат Эдди и подросток Вилли Моретти (душа компании). Так же вместе с ними был уроженец Англии Оуни Мэдден.
25 июня 1911 года Министерство просвещения помещает Сальваторе Лучано в одно из учреждений Бруклина для перевоспитания трудных подростков. Потом он знакомится с Максом Гудманом, изготовителем дамских шляп. Макс полюбил обаятельного паренька и взял к себе на работу курьером. За работу платил чуть больше, чем остальным, приглашал к себе на обед. Со временем, когда Лучано станет непререкаемым авторитетом, он не будет брать с Гудмана налоги, при этом защищая его как своего отца.
Оставаясь на этой работе, молодой Сальваторе принимает предложение Джорджа Скоплона, который имел знакомых как в полиции, так и на политической арене, заняться доставкой наркотиков. Лучано действовал просто, разнося дамские шляпки клиентам, он прятал туда порошок, доставлял его адресату, а потом относил шляпку.
В начале июня 1916 года он был арестован в бильярдной на 14й улице при попытке доставить наркотики. 26 июня его осудили всего на один год в исправительную тюрьму Хэмптон-Фарис. Но через шесть месяцев выпустили на свободу за примерное поведение.
Восхождение Чарли Лучано на Олимп организованной преступности начиналось с тяжелого тернистого пути рядового гангстера, которых в то время развелось по всей Америки в бесчисленном количестве. Перечень его преступлений составлял рэкет, ограбление, торговля наркотиками, организация подпольных игорных домов, сутенерство, контрабанда и многие другие виды преступной деятельности, благодаря которым можно было нажить состояние и заработать авторитет.
Сначала он был всего лишь скромным рядовым членом “семьи” Джузеппе Массерия, одной из двух крупнейших в Нью-Йорке гангстерских банд. В то время шла война между Массерией и Маранзано за область влияния в городе.
В 1929 году в центре Нью-Йорка на углу 50-й стрит и 6-й авеню его втолкнули в машину. Вывезли Лучано из Манхэттена на Стейт-Айленд и на одной из безлюдных трасс, подвесив на дереве стали горящими сигаретами “прижигать” лицо. Это были люди Маранзано, пытавшиеся выведать у Чарли тайник с наркотиками, но он ничего им не сказал. Гангстеры подумали, что он мертв и оставили его на дороге без признаков жизни. Проезжавший мимо патруль подобрал Чарли и отвез в больницу, где на Лучано наложили 55 швов. Он выжил. Его близкий друг Мейер Лански прозвал Лучано “Счастливчиком”.
Узнать место, где спрятаны наркотики, был лишь тонко продуманный предлог. На деле это были люди Маранзано, купленные Массерией, для того, чтобы втянуть “Счастливчика” в войну против Маранзано.
Но этот случай доказал сразу две положительные черты характера Лучано. Во-первых: он молчал и не раскололся во время пыток. Во-вторых: он проявил хладнокровие по отношению к обидчику. Проанализировал ситуацию, взвесив все “за” и
На Сицилии открыт музей мафии
В сицилийском городе Корлеоне открылся первый в Италии музей мафии. В экспозиции музея - предельно натуралистические фотографии мафиозных разборок и документация по судебным разбирательствам лидеров Cosa Nosrtra. Мэрия Корлеоне надеется, что музей лишит мафиози романтического ореола.
Уникальный в своем роде музей был открыт в первых числах сентября в сицилийском городе Корлеоне. Название города стало нарицательным после выхода в свет романа Марио Пьюзо "Крестный отец" и снятой по сценарию книги одноименной кинотрилогии Фрэнсиса Форда Копполы. В центре сюжета "Крестного отца" - судьба мафиозного клана Корлеоне. Именно в Корлеоне на протяжении 20 лет действовала преступная группировка, возглавляемая легендарным Тото Рина, арестованным в 1993 году и ставшим прототипом главного героя романа Марио Пьюзо.
Одним из инициаторов создания музея стала мэрия Корлеоне. Городской глава Джузеппе Чиприани, по его словам, давно преследовал цель "избавить сицилийцев от предрассудков и добиться того, чтобы из "мафиозной столицы" Карлеоне превратился в столицу антимафиозную". Под предрассудками городской мэр понимал такие широко известные принципы мафиозной субкультуры, как обет молчания, защита и привилегии. Обет молчания, или "омерта", в частности, предполагал неминуемую смерть за доносительство властям. По словам заместителя мэра Корлеоне Джузеппе Говернале, элементы этого мафиозного кодекса бытуют (преимущественно в среде старшего поколения) и по сей день.
Чтобы лишить мафиозную деятельность налета романтики, администрация музея сделала центром экспозиции предельно натуралистические фотографии, запечатлевшие убийства и взрывы, которые Cosa Nosrtra осуществила за последние 30 лет. На одной из фотографий, сделанной в 1975 году, запечатлена эксгумация трупа, покоившегося на так называемом "кладбище мафии". На другой - мостовая, залитая кровью сицилийца, отказавшегося уплатить Cosa Nosrtra деньги за так называемую "защиту". Правда, самих орудий убийства и устрашения в музее не представлено. Городские власти, по их словам, вовсе не желали сделать из музея "собрание ужасов".
Помимо воспитательного музей будет иметь и сугубо утилитарное значение. В экспозиции будет представлено большое количество печатных и видеодокументов, рассказывающих о деятельности правоохранительных и судебных органов по привлечению Cosa Nosrtra к ответственности. Кроме того, на базе музея, находящегося под патронажем университета Палермо, будут проходить ежегодные конференции по борьбе с оргпреступностью. Создание музейного архива будет также возложено на плечи сотрудников университета Палермо.
Архив, или "центр документации", расположенный на верхнем этаже здания, бывшего до этого сиротским приютом, был открыт лично президентом Италии Карло Адзелио Чампи. Присутствие на церемонии первого лица государства было воспринято жителями Корлеоне как знаковое. Открытие музея свидетельствует, по словам корлеонцев, о серьезных планах Рима покончить с "местными" мафиозными традициями и идеологией Cosa Nosrtra.
Четырнадцать гангстеров были обвинены в целом ряде преступлений, включая 18 убийств. Это стало одним из самых крупных ударов по чикагской мафии.
В понедельник один из подозреваемых был найден мертвым, в то время как два других избежали ареста. Еще двое из обвиняемых – бывшие полицейские, которые выдавали информаторов, используемых полицией, другим членам мафиозного клана.
"Сегодня правосудие взяло верх", - сказал по этому поводу Прокурор США Патрик Фитцджеральд, имея в виду членов группировки, которой когда руководил Аль-Капоне.
В Нью-Йорке появился новый клан мафии!
21.10.2003 18:26:14
Такого в жизни нью-йоркской мафии не было слыхано за последние 40 лет: один из ее канонизированных кланов переименован.
Специалисты привыкли загибать пальцы, перечисляя семьи Коломбо, Гамбино, Дженовезе, Луккезе и Бонанно, но сейчас бруклинская федеральная прокуратура на 35 страницах обвинительного заключения утверждает, что клана Бонанно больше нет, а есть мафиозная семья Массино по фамилии ее главы Джозефа. Этого господина обвиняют в трех убийствах, и следователь федеральной прокуратуры Кеннет Маккейб на прошлой неделе заявил, что клан Бонанно «теперь называют семьей Массино». Маккейба допрашивали как эксперта, и он рассказал, что с тех пор, как в 1963 году Джозеф Валачи дал показания специальному сенатскому комитету, признавшись, что был «солдатом» в преступной семье Дженовезе, журналисты и правоохранители называли эти семьи по именам их крестных отцов того периода: Вито Дженовезе, Джозефа Коломбо, Карло Гамбино, Томаса Луккезе и Джо Бонанно.
Точно так же поступали и члены этих кланов, хотя Луккезе умер в 1967 году, Дженовезе в 1969; Коломбо в 1971; Гамбино в 1976, а Бонанно в прошлом году. Сейчас семью Бонанно называют кланом Массино, но в ФБР это переименование ничего не значит. «Они могут называть себя как угодно, — сказал заместитель директора ФБР Паскуале Д’Амуро. — Можно переставлять кресла на палубах “Титаника”, но он все равно потонет». Бывший федеральный прокурор Джим Уолден предположил, что это переименование, согласен с ним Джозеф Массино или нет, может быть последним гвоздем в гроб мафии. «Если Массино считает, что проведет остаток дней за решеткой, то почему бы и нет», — заявил Уолден. Дэвид Брейтбард, адвокат Джозефа Массино, поспешил заявить, что он в жизни не слышал о таком клане. «Меня больше волнует, может Массино рассчитывать на справедливый суд, если его считают крестным отцом мафии», — сказал адвокат, повторив избитый тезис своих коллег, защищавших самых разных подсудимых от Джона Готти до Вячеслава Иванькова.