Я шла с закрытыми глазами.
Прошло совсем немного лет.
А я все помню. Все те здания.
И повороты в тишине.

Вот здесь был дом.Старинный. Ветхий.
Тут поворот. И новый дом.
Любимый. С башенкой и тихим
Пустым зеленым островком.

Чуть дальше - театр. Очень странный.
Я зрителей не вижу там.
Потом прокат. За ним подвалы.
Потом - прилавки. И Сбербанк.

Перекусить. В на скору руку.
Загар. Прическа. Красота.
Часы. И лампы. Золотые.
Вдруг светофор. И зебра там.

Там магазины дорогие.
А рядом - монастырь и поп.
Иду - вдоль изразцов зеленых.
Потом - какой-то поворот.
И магазин. И банк. И снова.
Потом кафе. И...
Вот и он...

Короче. в рифме запуталась. Но тосликвлю.

Получила посылку от Темы.
Посылку доставили только сегодня. Отправлял 6 мая. Экспресс-почтой. 17 дней шла. А обещали прислать 11-12. Коробка помята, заклеена скотчем в нескольких местах. И сама коробочка с флешкой (прозрачная такая, в которую бамажки всякие кладут, сами флешки и прочую фихню) вскрыта (обычно флешечные коробочки не так просто вскрыть, они там как бы запаяны). По его словам, коробочку он вааасче не вскрывал.
Из всего этого я делаю вывод - флешку проверяли на содержание всяких "шпиенских" материалов. Поэтому и вскрыли. Убивает только неуважение к моей персоне. Обычно подобные вещи должны делать быстро и незаметно. А тут только идиот не заметит.
Неприятно.
Хотя и понятно.


ЗЫ Как-то сразу перестало вериться в то, что мне отдадут загран. Я-то переживу. Но...

Когда огни уже погаснут,
Машину ты не заводи.
По бездорожью и в ненастье -
В несчастье можно угодить.

Поставь ее за поворотом,
Раскрой палатку у костра -
И грейся там, пока дорога
Еще не гонит в даль тебя.

ТАм отдохнешь ты, инаутро,
а может, чеРез пару лет,
..............
факк....ничего не выходит :-)

Устала... и как-то все не идет...

Андрей Петрович с тоской смотрел на огромную очередь в кассу метро. 1 число. 8 утра. Час пик. Работало только одно окошко. Собственно, силами некоторых бабулек (и вечный вопрос в голове - а эти-то зачем в такую рань приперлись?) очередь уже напоминала стихийный митинг времен глобальных забастовок. Это лишь молодежь приободрилась от этих псевдоревлюционных лозунгов, люди постарше с каждым выкриком все больше мрачнели. Кому веселье, а кому и...
Купив на последние деньги проездной, Андрей Петрович наконец-то зашел в метро. Непросто протолкнуться в утреннем поезде, но надо. Работа такая. И, виртуозно вытянув руку, он наклеил очередное объявление на двери. Потом напротив. ПОтом ухитрился дотянуться до стенки над сидячими местами. Другие двери. Еще. И еще 4 осталось. Иному олимпийцу не справиться. Пока перегон не закончился - пройти весь вагон, растолкать всех, извернуться и наклеить...
Объявления. О мужчинах на час. О массажистках на день. О похудании. И орифлейм. А еще о Ней.
...
Недорого.
И телефон.

На днях в метро ехала. Утро еще, народу много. Сесть не получилось, а каблуки высокие... Ех. Со сном борюсь. Всевозможные объявления о мужчинах на час стараюсь не читать. Во-первых, ассоциации неприличные, во-вторых, приличные - в тоску вгоняют. ВДНХ. В переполненный вагон заходит молоденькая девушка. На китайку похожа. Или корейку. Я еще не начала работать на международных конференциях, и не умею их различать. Главное - вошла. И давай милостыню просить. А одета - ну, не богато, конечно, но и не в тряпье... Странно. Потом вспомнила. Эта девушка вообще на нашей ветке попрошайничает. Правда, в другое время больше. Хорошая у человека работа, не пыльная...Да?
Голова склонилась к стенке. Какой-то волосок застрял в щелке. Больно. Вдруг взгляд падает на еще одно объявление. Оно висит над противоположными дверями.
Найду судьбу
Недорого
И телефон.

ту би ка

Пожалуйста,
побудь еще со мной,
пока не тренькнул
отходящий поезд,
пока такси
на шумной мостовой
еще стоит и ждет,
когда закончу...

Пожалуйста,
побудь еще со мной,
пока мы можем
целовать друг друга,
пока разлука
тусклою тоской
не запечатает
нам губы.

Пожалуйста,
побудь еще со мной,
позволь обнять
улыбку на прощанье,
коснись лица
прозрачною рукой
еще хоть раз.
вздохни и уходи.
пора.

Я закаты и рассветы
соберу в один мешок,
Звезды, луны, самоцветы
Выброшу я за порог.

Соберу я слезы, ласки,
Взгляды, мысли и слова,
Выкину их без оглядки,
Чтоб не видели глаза.

Все улыбки и печали,
Завернув в один конверт,
Подложу с дровами в пламя,
И пойду жевать обед.

Пожалуйста,
побудь еще со мной,
пока не тренькнул
отходящий поезд,
пока такси
на шумной мостовой
еще стоит и ждет,
когда закончу...

Пожалуйста,
побудь еще со мной,
Пока мы можем
целовать друг друга,
Пока разлука
тусклою тоской
не запечатает
нам губы.

Пожалуйста,
побудь еще со мной,
последний раз
взгляни в мои глаза,
Последний раз
коснись меня рукой,
Последний раз
Вздохни и уходи.
Пора.

Если придет зима,
Когда вы ее не ждали -
Колючие холода
Ворвутся в раскрытые ставни,

Вы застегните сердца,
ЗАкутайте в шубы души,
Северные ветра
Чтоб не забрались глубже.

Если придет зима -
Серого снега стужа
Хлопьями белого льда
Вас в хороводе закружит -

Не торопитесь за ней,
Спрячьтесь за старой печкой,
Шепот горящих поленьев
Вас обогреет под вечер.

Под снегом теплым мы с тобою
Ждем рассвет...
Снежинки нежною рукой
Ловлю тебе...
Луна и солнце для меня
Слились в одно...
Светлая-светлая, кружись зима,
В нежные, теплые, смотрю глаза...

За страницей страница,
За строчкой строка,
Буквы свой хоровод выплетают.
Клякса - дрогнула это рука
Словом "нет" то письмо завершая...

Снег идет вверх…

Интересно, откуда он тут взялся? Вы только посмотрите – он падает прямо со звезд! На небе ни одного облачка, а снег идет… Откуда? Только со звезд! И не надо смеяться надо мной – вы только присмотритесь, вы тоже заметите это! Обязательно заметите, я знаю! Я поймала снежинку, которая долго падала со звезды…ах, какая жалость – не знаю астрономии – как же называется звездочка с которой ты упала, малышка? Не скажешь? Ну что ж… Мы сами придумаем, ты не боишься, что твоя история перевернется с ног на голову? Нет? Молчишь? Не согласна? Или…? Ну смотри! Если что не так – я тебя предупредила. Ой, и вот только не надо так высокомерно поблескивать на меня – не разжалобишь! Сиди и слушай мою твою историю.
И сажаю снежинку на плечо своей огромной серой куртки, уже облепленной товарками моей героини, и бреду себе дальше куда-то, поглядываю на небо, где нет ни одного облачка, удивляюсь тому, что снег все еще падает откуда-то…И начинаю сочинять.

Откуда же ты прилетела, красавица колюченькая? Наверно, я была права – раз тучи рядом нет, ты упала со звезды. “Ну упала, ну и что? Тоже мне событие!” – скажет кто-нибудь. Да ну, как же вы не понимаете – упасть с тучи и упасть со звезды – поступки совершенно, абсолютно, категорически разные! Со звезд не падают! Нет, конечно, если мы нацепим на ухи очки и вспомним уроки физики и астрономии, то сразу сообразим, что от звездочки запросто могут отлепиться какие-нибудь тепловые лучи и прочая гадость. Но не снежинки! Понимаете? Вы понимаете, что снежинки не падают со звезд? Вот! Значит это – не простая снежинка, и ее подружки и подруги – это не тучные, не обычные зимние летуньи, а пришельцы – да-да, не смейтесь – с далеких звезд, которым зачем-то понадобилось именно сегодня, сейчас и здесь упасть на наши головы. Наверно, им стало скучно на этой далекой и наверняка скучной звезде. Вы только подумайте – каждый день (хотя, кто знает, может, у них там совсем не днями измеряют время?) видеть одних и тех же соседок по звездочке, одна и та же погода, никаких событий! СКУ-КО=ТА! Вот именно, я бы тоже сбежала! Вот только как? И куда?
Ну, со вторым проблем у них и нет: звезда висит высоко и видит далеко. Наверно, наша снежинка и ее подружки присмотрели себе нашу малышку землю и решили залететь в гости. Вполне возможно. Но как настоящих сказочных исследователей, нас волнует еще очень важный вопрос: КАК они смогли улететь?
Я смотрю на снежинку – загадочно улыбается и молчит. Ну и пожалуйста!
На их месте я бы прицепилась к какому-нибудь лучику и полетела. Наверно, они так и сделали: подружились с лучом, сели все дружно ему на шею и полетели к нам…

Однажды, слишком жарким и зеленым утром Лучик проснулся. Приподнявшись со своей белоснежной подушки, лежавшей на склоне самой высокой горы, он улыбнулся дню. И в тот же миг немножко грустно вздохнул. Он уже много раз летал вокруг своей Звездочки, но еще никогда не заглядывал далеко, не отрывался от своего дома, и всегда мечтал об этом.
Вот и сейчас Лучик с улыбкой и легкой тоской заглядывался на далекие и неизвестные звезды. Все пытался представить, какие они, есть ли у них планеты, живут ли на планетах какие-нибудь сказочные существа. Знакомая Снежинка как-то подарила ему обрывок старинной карты. Они еще качались вместе на ветвях одинокой сосны, потягивали воздушный лимонад и разглядывали миры. Множество миров. Миллиарды и миллиарды миров.
Лучик и Снежинка тогда как зачарованные следили тогда за линиями, оставленными когда-то пером древнего исследователя… Каждый мир был не похож ни на один другой. А с другой стороны – чем-то неуловимо похож на их родной мир.
И только один был совершенно удивительным. Звездочка там была оранжевая, напоминавшая бабушку, которая целыми днями печет для внучат пирожки да блинчики. И планет у той Звездочки было много. А одна – не похожа вообще ни на одну из тех, что они видели на карте. Бирюзовая, с белыми барашками, напоминавшими морскую пену. На карте кто-то даже написал, что там жили странные существа… Двуногие, с золотистыми волосами. Неизвестный составитель писал, что они общались с помощью языка, и не умели читать мысли друг друга…
С тех пор они все мечтали оказаться там. Но – никак не могли решиться покинуть свою родную Звездочку навсегда.
Вот и этим утром, достав из старинной шкатулки потрепанную уже карту, Лучик настроил лупу на тот Бирюзовый мир и долго вглядывался в его очертания. Вдруг что-то звякнуло в сторонке. На Сосну опустилась Снежинка.
Они ничего не говорили друг другу. Все было ясно без мыслей. И этим утром они тоже не смогут решиться оторваться от Звезды и броситься в безумный космос.
Так прошло много дней. Они летали над Звездой. Выглядывали из ее теплых объятий в Космос и сразу же спешили обратно, боясь оторваться от дома. Иногда, по утрам, Звездочка приводила иногда своих подружек, все они закутывались в Лучика и разглядывали вместе с ним Карту.
А однажды в его лупе села батарейка. Она были ужасно старой, и ни одна Молния не бралась зарядить ее. Снежинки каждый Читать далее...

Полная версия. Легенда о кинжале с бирюзовой рукоятью...
Сашка всегда был немножко странным. Пока он не стал постарше, бабушка даже тайком подумывала, что у него аутизм. Он всегда был немножко угрюмым, обычные детские забавы его не веселили, да и книжки он предпочитал не по годам серьезные.
А однажды он даже упал в обморок. После в классе все дразнились, мол, совсем как девчонка. А он с тех пор стал еще более нелюдимым. Постепенно, конечно, Сашка и приятелей нашел, по интересам, и даже с девушками стал любезничать. Но друзей не было. Да и ни одна не полюбила его так, как должна та, Единственная…
Но одна странность в нем осталась навсегда.
Дело в том, что, будучи историком, специалистом по европейскому средневековью, он просто обязан был разбираться в холодном оружии. Но - увы - это было единственное слабое место Александра Дмитриевича - каждый раз, когда он брал в руки какой-либо кинжал, а особенно один из экспонатов музея, в котором он работал, его бросало в дрожь. кружилась голова, и больших трудов стоило сдержать себя, не упасть в обморок.
А все началось тогда, с того самого первого...
Когда Сашка учился в 3 классе, выпустили новый фильм "Три мушкетера", всем классом они пошли как-то в кинотеатр, и после этого уже ни один мальчишка не мог себе позволить ходить без шпаги или на худой конец - кинжала. Игрушечных, конечно. Их классная руководительница сначала посмеивалась, а потом решила на этой волне увлечь ребят историей. Поэтому в мае, когда заниматься уже не было сил, она устроила им экскурссию в музей Колющих Предметов.
Мальчишек было не оторвать от витрин, а уж когда их привели в зал, где можно было даже Дотронуться до этих чудесных мечей и кинжалов...
Да только Сашке вдруг стало плохо. С каким-то необыкновенным восхищением он осторожно взял в руки немного потемневший кинжал с голубыми камушками в рукоятке - и вдруг куда-то провалился. Потерял сознание.
В классе потом, конечно, посмеивались над ним. Не просто посмеивались, а даже злобно подшучивали иногда, как это бывает с детьми. Но стали держаться еще дальше. Просто все заметили, как он изменился с тех пор…

Затаившись, Сашка прижался к холодной стене…
Мимо него какие-то люди в балахонах провели закованную в кандалы девушку. Глядя им вслед, он все пытался понять, почему его не заметили, но от какого-то первобытного ужаса все крепче и крепче прижимался к стене… И вдруг в свете факела увидел еще одного человека. Но капюшон не скрывал его лица…
Сашка закричал и очнулся.

Потом ему несколько раз снилась та сцена. Появлялись все новые подробности. Но каждый раз, взглянув в глаза тому мужчине, Сашка в ужасе просыпался.

Закончив школу, он поступил на истфак МГУ. Когда они изучали Средние века, старый профессор предложил студентам написать рефераты, Сашке досталась тема об инквизиции… Точнее, об орудиях пыток.
Писалось все легко, благо, материалов на эту тему – множество. Но ему и самому было интересно. Особенно после того, как в одной статье Сашка обнаружил упоминание о проклятье Инквизитора. И кинжале с рукоятью, отделанной бирюзой.
И за подробностями он опять отправился в Музей…

Когда старушка-хранительница рассказала ему то, что знала о виновнике его детского позора, и подвела к стенду, Сашка увидел Его. И едва взглянул – как опять провалился куда-то…

Рефераты сданы. Все сессии закрыты. Диплом защищен. И вроде радоваться надо, но радости – нет. Все чаще и чаще Александра мучают видения…

Он не видел Проклятого и вообще не чувствовал своего тела. Зато видел ее. С какой-то беспечной улыбкой она наблюдала за тем, как монахи заковывали ее ноги в испанский сапожок. Скрипнула дверь, улыбка стала еще шире.
Обвинитель. Именем Инквизиции…Шлюха. Ведьма. Правду…
В каморку влетел какой-то солдат, и сквозняк срывает капюшон с обвинителя.
Презрительное:
- Раб!
И тут Александр понимает, что смотрит она на него. И говорит – о нем.

Она молча глядела на них. До крови кусала губы, не кричала, и смотрела… Признания не выбили. И, хотя можно было обойтись и без него, инквизитор приказал доставить девку в особую комнату.
Все вышли. Капюшон слетел.
- Итак, я внимательно тебя слушаю.
А раньше эти глаза смотрели с восхищением, с теплом, с лю… нет, любви там, видимо, не было… разве может любовь обернуться таким кошмаром?
Сейчас – взгляд хищника, загнавшего, наконец, добычу. Подойдет и возьмет. И мешать ему не станут…
- А разве вы не давали обета безбрачия?..
Такого ценителя женской красоты еще поискать надо.
Все-таки, зря открыл лицо. Услышат еще… Ничего страшного, но любые неприятности лучше предупредить. Поздно.
- И скольких любовниц ты спровадил тем же способом?
Заткнись уже. Пальцы перебирают бирюзу на рукояти кинжала.
Странно, в таком состоянии они обычно уже не соображали. Ударить что ли…
Остановил взгляд.
- А ты проклят. И душа твоя не умрет до тех пор, пока испытает всего того унижения, на которое обрекла других…

Когда стражники вернулись, все было кончено. Комната залита кровью. И даже сверкавшие каким-то Читать далее...

Я облаку тихонько прошепчу -
Лети туда, где вечно правит лето,
Где зеленью луга всегда цветут,
И птицы в небе голубом щебечут.

Я облаку летящему отдам
Души своей другую половинку,
Чтоб без зимы ты летом не скучал,
И снились тебе тающие льдинки.

А с облаком спешащим я прощусь,
Ведь не бывать зиме и лету рядом,
Его я поцелую - и умчусь -
Кроить деревьям белые наряды.

Например о любви...
Бывают домовые, бывают сенные, банники, тинники, даже вагонные появились. А есть мы - путины. И не думайте, не родственники. Мы просто следим. За путями. Пути, они разные ведь бывают. Вот я - все в метро, за рельсами слежу, за поездами гляжу, на пассажиров покрикиваю. А то ведь как бывает: сидишь на рельсе, не трогаешь никого. А на платформе стоит такой. Весь из себя. И ведь все равно ему, что люди кругом, что убираются здесь, да силы свои на чистоту-порядок отдают. Как плюнет - похлеще верблюда, аккурат мне на лоб. Меня он, конечно, не видит. Но это все равно не извиняет. Разве ж наша ямочка для слюней предназначена? Лучше уж потерпи, да не расшвыривайся своими слюньми, а то и правда потом верблюдом станешь... Правда, и так уж не далеко ушел, раз такое творишь. Ну да ладно, это я все к тому, чтобы вы поняли, какая непростая у нас работа. Много нас в Метро. Но - в нынешние времена не справляемся. Тяжело стало. Верблюды развелись. Падальщики всякие. О несонательных вообще говорить не стоит - давление поднимется. Чего уж там... Служба такая. Вот и терпим.
А давеча тут такая история приключилась, что все наши-то переполошились. Никогда еще подобного не бывало. Ну, может, и было... в стародавние времена, с коллегами нашими - домовыми, или еще кем. Но у них своя бухгалтерия - и тайнами да позором своим с собратьями не делются. А вот у нас - впервые. Стыдобища - страшная. Но - рассказать нужно. Молодым в урок.

Служил тут у нас путенок один, Шпалем кличут. На Таганке, значит, за главного поставлен был. Но так уж приключилось, что Сами решили на ремонт станцию-то закрыть. А мы, хоть и за путями следить поставлены, да без Самих ниак не можем. Как нынче-то говоится - человеческий фактор - штука наиважнейшая. Ну вот, а мы собрались все, кольцевые, да и подумали - зачем на пустом участке-то силы свои псу под хвост спускать? Лучше мы товарищев наших на какие ответственные, стало быть, пункты переселим. Туда, где работы побольше.
На том и порешили. Да отправили Шпаля, как работника хорошего, ответственного, аккурат на Киевскую. Участок там непростой, думаем, лишние путины никогда не помешают. День прошел, другой, месяц - а смотрим - дела у Шпаля все хуже и хуже идут. Сначала решили - ну, не обвыкся еще, молодой... Но нет - никак он не соберется. К нему даже Старшие приходили. Беседовать. А он сидит сиднем в своей яме-то, да видеть никого не желает. А потом вообще - пропал. Дней пять не было. Наши все переполошились - где ж это видано, чтоб работу бросать, да исчезать еще непонятно куда. Возмущались, кричали, кто-то даже предлагал его на Лось сослать Временно. Чтоб понял, на каком месте-то сидит. Глупость, конечно же, страшная. Ну сами подумайте, ну как ты Шпаля сошлешь-то, коли вообще его и нету тут!
Так бы мы еще долго обсуждали да рядили, да тут верхние, дорожные, объявляются, да и говорят - мол, сбил вашего Шпаля кортеж. Ну тот, Самого Главного. Ведь это только в нашей местности никакие ихние железяки нам не страшны, пусть хоть 100 поездов проедет - хоть бы хны. А у верхних-то все иначе...
Поплакали мы о Шпале, а сами думу все думаем - ну на кой его туда потянуло-то? А тут новенький на Киевской, значит, на Шпалевом месте завелся, он и рассказал. У того в яме-то письмо лежало. К ней. Так и написано было. Тут мы и узнали - писал там Шпаль о чувствах своих к ней непонятных. Читали мы читали, да и прочитали - в Саму он влюбился. Да=да! Каждый день, пишет, в семь часов у первого вагона на Таганке вставала. И уезжала. В сторону Курской. Пишет, красивая была = жуть. Ну, по нашим-то меркам, Сами - они не очень-то. Так прямо и скажем. Но у Шпаля, и так понятно, не все в порядке в этом месте=то, с мозгами-то было. Вот он каждый день и смотрел, как она там выстаивала, да как в поезд садилась. А однажды видел, что плачет она. Да так горько, что готов он был бросить службу свою, да с нею на Курскую-то и уехать. Да тут как раз начальство наше заявилось. Не смог.
А в другой раз - с Самим каким-то стояла, да бесстыже уж очень (ну, по словам евойным-та) целовалась. Шпаль-то страдал, конечно. Бумажка его - будто в бочке с рассолом побывала - солью слезной от нее за версту несет. Обчихались, пока читали.
А потом Сами-то станцию закрыли, а Шпаля мы перевели. Он уж метался, метался, да не нашел свою красавицу. Потому и решил наверх выйти, там поискать. А там-то с ним и приключилось.
Вот оно как бывает. Шпаля-то жалко, конечно, ну да сам виноват! Зачем же у нас путинки есть? Да и с домовихами иногда ух как хорошо бывает! А эти-то ...Сами...да не видят они нас! Да и не нашего они калибру, как один мой знакомый дорожный говаривал... Нельзя нам самих-то любить. Чувства, они ведь работе-та мешают! Так что учтите это, да на самих не заглядывайтесь! Нечего, вон - работы сколько!

Корица.
Шоколад.
Грейпфрут.
Их запахи меня влекут.

Лаванда.
Мята.
Мандарин.
Зимою лето охладили.

Мимоза.
Кофе.
Молоко.
От них бегу я далеко.

Арбузы.
Дыни.
Дикий мед.
Их сладость горечь мне дает.

Но продолжать не буду я...
Тут официантка подошла.

Мечтать люблю. Но ненавижу ложь.
Фальшивые себе же обещанья.
Раздумья. Поиски. И нож,
Срезающий минуты до прощанья.

Смотрю в глаза. И прячусь я от век,
Скрывающих слезу в густых ресницах.
Я, кажется, обычный человек,
Но боль терплю - как тянут нитку спицы.

Слова летят. Но мысли исчезают.
Бессилие толкает в самолет.
Я на земле. Осталась. Не рыдаю.
Мечты украли. Снова гололед.

Sneg idet vverh…

Interesno, otkuda on tut vzalsa? Vi tolko posmotrite – on padaet pramo so zvezd! Na nebe ni odnogo obla4ka, a sneg idet… Otkuda? Tolko so zvezd! I ne nado smeatsa nado mnoi – vi tolko prismotrites, vi toge zametite eto! Obazatelno zametite, I znau! I poimala sneginku, kotoraia dolgo padala so szezdi…ah, kakaia galost – ne znau astronomii – kak ge nazivaetsa zvezdo4ka s kotoroi ti upala, malixka? Ne skagex? Nu 4to g… Mi sami pridumaem, ti ne boixsa, 4to tvoa istoria perevernetsa s nog na golovu? Net? Mol4ix? Ne soglasna? Ili…? Nu smotri! Esli 4ti ne tak – I teba predupredila. Oi, I vot tolko ne nado tak visokomerno pobleskivat na mena – ne razgalobix! Sidi i sluxai mou tvou istoriu.
I sagau snegimku na ple4o svoeie ogromnoi seroi kurtki, uge obleplennoi tovarkami moei geroini, I bredu sebe dalxe kuda-to, pogladivau na nebo, gde vse exe net ni odnogo obla4ka, udivlaus tomu, 4to sneg vse exe padaet otkuda-to…I na4inau so4inat.
Otkuda ge ti priletela, krasavica kolu4enkaia? Naverno, I bila prava – raz tu4i radom net, ti upala so zvezdi. “Nu upala, nu I 4to? Toge mne sobitie!” – skaget kto-nibud. Da nu, kak ge vi ne ponimaete – upast s tu4i I upast so zvezdi – postupki soverxenno, absolutno, kategori4eski raznie! So zvezd ne padaut! Net, kone4no, esli mi nacepim na uhi o4ki I vspomnim uroki fiziki I astronomii, to vspomnim, 4to ot zvezdo4ki zaprosto mogut otlepitsa kakie-nibud teplovie lu4i I pro4aia gadost. No ne sneginki! Ponimaete? Vi ponimaete, 4to sneginki ne padaut so zvezd? Vot! Zna4it eto – ne prostaia sneginka, I ee podrugki I podrugi – eto ne tu4nie, ne obi4nie zimnie letuni, a prixelci – da-da, ne smeites – s dalekih zvezd, kotorim za4em-to ponadobilos imenno segodna, sei4as I zeds upast na naxi golovi. Naverno, im stalo sku4no na etoi dalekoi I navernaka sku4noi zvezde. Vi tolko podumaite – kagdyi den (hota, kto znaet, moget, u nih tam sovsem ne dnami izmeraut vrema) videt odnih I teh ge sosedok po zvezdo4ke, odna I ta ge pogoda, nikakih sobityi! SKU-KO=TA! Vot imenno, I bi toge sbegala! Vot tolko kak? I kuda? Nu, so vtorim problem net: zvezda visit visoko I vidit daleko. Naverno, naxa sneginka I ee podrugki prismotreli sebe naxu malixku zemlu I rexili zaletet v gosti. Vpolne vozmogno. No kak nastoaxih skazo4nih issledovatelei, nas volnuet exe o4en vagny vopros: KAK oni smogli uletet?
I smotru na sneginku – zagado4no ulibaetsa I mol4it. Nu I pogaluista!
Na ih meste I bi pricepilas k kakomu-nibud lu4iku I poletela. Naverno, oni tak I sdelali: podrugilis s lu4om, seli vse dugno emu na xeu I poleteli k nam…

Eh…razme4talas…posmotrela na nebo – a tam lunu uge zakrila malenkaia tu4ka…hm…nado ge… razme4talas!

Почему-то зимой,
Когда светят огни,
Я с тоской вспоминаю о лете.
Как безжалостно быстро
Веселые дни
убегают от нас на рассвете.

Только летом,
В сухую и томную ночь,
Когда мечутся по небу звезды,
Я мечтаю о снеге,
И с той же тоской
вспоминаю февраль и морозы.