— Она сказала, что будет танцевать со мной, если я принесу ей красных роз, — воскликнул молодой Студент, — но в моём саду нет ни одной красной розы.
Его услышал Соловей, в своём гнезде на Дубе, и, удивлённый, выглянул из листвы.
— Ни единой красной розы во всём моём саду! — продолжал сетовать Студент, и его прекрасные глаза наполнились слезами. — Ах, от каких пустяков зависит порою счастье! Я прочёл всё, что написали мудрые люди, я постиг все тайны философии, — а жизнь моя разбита из-за того только, что у меня нет красной розы.
— Вот он наконец-то, настоящий влюблённый, — сказал себе Соловей. — Ночь за ночью я пел о нём, хотя и не знал его, ночь за ночью я рассказывал о нём звездам, и, наконец, я увидел его. Его волосы темны, как тёмный гиацинт, а губы его красны, как та роза, которую он ищет; но страсть сделала его лицо бледным, как слоновая кость, и скорбь наложила печать на его чело.
— Завтра вечером принц даёт бал, — шептал молодой Студент, — и моя милая приглашена. Если я принесу ей красную розу, она будет танцевать со мной до рассвета. Если я принесу ей красную розу, я буду держать её в своих объятиях, она склонит голову ко мне на плечо, и моя рука будет сжимать её руку. Но в моём саду нет красной розы, и мне придётся сидеть в одиночестве, а она пройдёт мимо. Она даже не взглянет на меня, и сердце моё разорвётся от горя.
Эта полянка пользовалась дурной славой. Жители Леса обходили ее стороной. Потому что на поляне росли только ядовитые нарциссы, а над ними летали жирные трутни, больше похожие на синих навозных мух.
Нарциссы очень гордились своей красотой и своей полянкой, на которой, кроме них, никого не росло. И у каждого нарцисса был свой трутень, очень хорошо умевший жужжать о любви, при этом думая только о том, как залезть в цветок и поесть пыльцы. Ведь больше на поляне нечем было поживиться, так что трутни приспособились наслаждаться тем, что было: гордой красотой нарциссов, их тычинками-пестиками. Для этого надо было всего лишь немного пожужжать, и любой нарцисс раскрывался, веря во все, о чем жужжали трутни. Ведь ни один нарцисс на поляне не сомневался, что именно он самый прекрасный, самый удивительный и неповторимый. И каждый трутень очень хорошо научился говорить то, что от него хотели слышать, чтобы получить свое. Ведь жужжать о любви очень просто. Намного проще, чем любить...
Но однажды на полянке проклюнулся странный росток. Сначала все нарциссы вокруг подумали, что это родился один из них, и с нетерпением ждали, когда появится цветок, чтобы рассказать ему о себе, о своей удивительной красоте. Каждый нарцисс на поляне только и делал, что без устали говорил о своей красоте и удивительных качествах, и всегда искал тех, кто еще не знал об этом. Но когда новый цветок наконец раскрылся, нарциссы вокруг ахнули.
- Кто это? - почти хором спросили они. А потом также хором воскликнули:
ОНА приходит незаметно: подкрадывается сзади, падает на голову с неба, подстерегает за углом, томится годами и не находит выхода… ее не видно, но ОНА всюду… в каждой улыбке, каждом жесте, взгляде, голосе… ее нельзя потрогать и осознать, но ее присутствие легкое, как паутинка, как вечно ускользающий шлейф от духов, как яркий и заразительный смех малыша, как лучики вокруг глаз, как мамин голос, как отцовские руки, как летний закат или аромат июльской ночи с жужжанием ночных жуков и шелестом прибрежных камышей, как чуть тронутая лапками водомерок поверхность озера, как тяжелые капли летнего ливня, как прохлада ночи, как туман застилающий плащом из белой органзы утренний лес, как млечный путь на чистом южном ночном небе, как осенний листопад в безветренную погоду с тихо падающими и шелестящими под ногами листьями, как снегопад, заставший водителя ночью по пути в город, как легкое прикосновение ветерка, пробегающего по струям волос…
ОНА во всем: в стуке сердец, в родстве душ, в нежности и заботе, в искренности, в вечности, в дружеском рукопожатии, в объятьях влюбленных, во взгляде преданного хозяину пса, в свете ночника, в расцветке бабочки и пушистой спинке шмеля, в аромате полевых цветов и запахе спелой пшеницы, в синеве прозрачных счастливых глаз и взмахе кокетливых ресниц.
ЕЮ наполнены наши мечты, самые глубокие мысли, скрытые желания, безумства молодости и неторопливая мудрость зрелости.
Без НЕЕ не начинается и не заканчивается ни один наш день, ни один поступок не остается без ее неизменного присутствия, ОНА успокаивает и согревает в минуты волнения и тревоги, помогая найти гармонию и ощутить душевный комфорт… ..мы не можем без НЕЕ, ибо жизнь теряет смысл и направление своего течения, когда ОНА оставляет нас. Пропадает легкость и ощущение полета, ускользает вера в осуществление самых невозможных планов, умирает желание бороться во имя защиты интересов, притупляется острота восприятия и пропадает вкус к жизни… …а самое главное – без НЕЕ невозможно понять что же такое СЧАСТЬЕ!
Теплые маленькие пушистые комочки счастья, смотрящие огромными лучистыми глазами в мир. Очаровательные вечно двигающиеся зверьки. Иногда создается впечатление, что чья то невидимая рука заводит их по утрам, и они бегают, бегают, бегают… пока завод не кончится… Потом падают и внезапно засыпают, в какой-нибудь неимоверной позе и месте, в котором, кажется, не то что заснуть – сидеть не удобно…
Ласковые солнечные зайчики. Создается впечатление, что они светятся даже во сне. Тонкие взъерошенные чуть завитые волосы обрамляют нежное личико. Надутые губки сложены в милой гримаске. Длинные ресницы аккуратно лежат на пушистых как кожа абрикоса щечках…
Не смотря на отсутствие знаний об окружающем их большом мире, в них есть некая жизненная мудрость, наивная правда, легкое божественное дуновение. Они часть чего-то большого, важного и давно забытого взрослыми. Они умеют летать во сне и понимают язык зверей, растений и птиц. Их мир наполнен цветами и яркими красками, сказочными героями и волшебными замками, плюшевыми медведями и воздушными шарами, любовью и нежностью родителей. Там нет места деньгам, власти, ненависти, лицемерию и затаенным обидам. Жизнь льется, как звенящий ручеек, выплескивая реакцию мгновенно, как только она появляется в маленьких белых головках. Их души открыты всему белому свету, и мир находит в них отражение всех своих граней.
I.
"Как хочется тепла… - монотонно бормотал дождь, бродя бесцельно по спящему городу, путаясь в узких изогнутых улочках. - Как хочется тепла…"
Он знал, что обязательно подойдет к этому окну.
Потом, позже.
Кружил по городу, подолгу смотрел на отражения фонарей в лужах и знал, что где-то там, на окраине города, зовет к себе теплым мерцанием полукруглое оконце под крышей.
Чтобы еще раз увидеть её.
Она стояла у окна, зябко кутаясь в кружевную шаль, всматриваясь в ночь - как всегда.
Как всегда, дождь незаметно подкрался поближе и замер, любуясь уже такими знакомыми очертаниями хрупкого силуэта.
"Фея… - с какой-о непонятной тоской вдруг подумал дождь. - Фея."
Девушка слегка напряглась, прислушиваясь - и распахнула створки окна.
Дождь отпрянул, рассыпав стаккато капель по мостовой.
- Да? - негромко откликнулась девушка.
- Ты читаешь мои мысли?! - дождь черезвычайно удивился и перестал таиться: слишком все это было неожиданно.
- Нет, - в её голосе явственно слышалась улыбка. - Просто отзываюсь на это имя. Иначе как же я узнаю, что меня зовут? Я ведь действительно Фея. Фея Ягодного Варенья. Заходи.
И прошла в глубь комнаты к двум стоявшим у камина креслам.
Дождь немножко помялся и, решившись, неуклюже перелез через подоконник.
Прошлепал к креслу, оставляя мокрые следы на полу, и осторожно опустился в него - ему еще не приходилось сидеть в креслах.
Фея улыбнулась и легко опустилась в соседнее.
- И часто зовут? - преодолевая неловкость, спросил дождь. - Я намочил пол…
- Ерунда! - отмахнулась Фея. - Высохнет. Я добавлю дров в камин, ты не возражаешь?… Никогда. Никогда не зовут.
Плакала Она тихо и долго – крупными прозрачными слезами, которые, звеня падали на землю. Когда в них играло весеннее солнце – слезы вспыхивали, словно алмазная россыпь. Ветер невольно стих и залюбовался, заслушался. Но Ей было не до того – ее оставил Любимый. Пришла Весна – Мороз сорвался вслед ее безудержному веселью, оставив Сосульку на произвол судьбы. Совсем недавно Она была стройна и столь прекрасна, что звезды задерживались на ее острие, заливая все вокруг радужным сиянием, а теперь – Она таяла и заливала все вокруг своими слезами.
- О чем убиваешься? – не выдержав, спросил Ветер.
- О нем, - капнула Сосулька, - Он бросил меня, я умираю.
- Неправда! Ты не можешь умереть – вода – сущность всего живого! Мороз сковал, заморозил тебя!
- Ты прав! Но он сделал меня прекрасной…
- Нет, он украл твою свободу! Твоя красота была ледяной – взвыл Ветер.
- Возможно… Но без него – я уже не я, - и последняя капля ушла в песок.
- Да, ты перестала быть сосулькой, но ты снова стала собой, - прошелестел Ветер над образовавшимся ручейком – Всему свое время.
Следующей весной Ветер вновь навестил знакомый дворик. Он был поражен – на месте ручейка весело щебетала маленькая речушка. Рядом расцвел неописуемой красоты розовый куст. Вода нежно ласкала его корни. Ее хрустальный звон наполнял округу радостью и любовью.
И через год куст был еще пышнее и прекраснее, а звон воды – громче и веселее.
- Ты возродилась? – вздохнул Ветер.
- Я обрела себя и дала жизнь молодому росточку, который вырос в великолепный розовый куст и теперь украшает наш двор!
- Ты была столь безутешна…
- Я должна была пройти через боль, чтобы сейчас приблизиться к пониманию того, НАСКОЛЬКО Я СЧАСТЛИВА! Ты был прав. Всему свое время!
Ветер вдохнул благоуханье роз и, подхватив несколько легких лепестков, отправился в далекую страну, где ранняя весна лишь вступала в свои права, а на крыше дома горестно рыдала сосулька.
You in the dark
You in the pain
You on the run
Living a hell
Living your ghost
Living your end
Never seem to get in the place that I belong
Don't wanna lose the time
Lose the time to come
Whatever you say it's alright
Whatever you do it's all good
Whatever you say it's alright
Silence is not the way
We need to talk about it
If heaven is on the way
If heaven is on the way
You in the sea
On a decline
Breaking the waves
Watching the lights go down
Letting the cables sleep
Whatever you say it's alright
Whatever you do it's all good
Whatever you say it's alright
Silence is not the way
We need to talk about it
If heaven is on the way
We'll wrap the world around it
If heaven is on the way
If heaven is on the way
I'm a stranger in this town
I'm a stranger in this town
If heaven is on the way
If heaven is on the way
I'm a stranger in this town
I'm a stranger in this town