На белом небе всё тусклей
Златится горняя лампада,
И в доцветании аллей
Дрожат зигзаги листопада
Кружатся нежные листы
И не хотят коснуться праха...
О, неужели это ты,
Всё то же наше чувство страха?
Иль над обманом бытия
Творца веленье не звучало,
И нет конца и нет начала
Тебе, тоскующее я?
Максимилиан Волошин
|
ОНА В напрасных поисках за ней |
Peter Severin (or Soren) Kroyer
Summer evening at Skagen
|
Пожалуйста, киньте в комментариии стихи о матери своих любмых поэтов...
Премного благодарна заранее...
[300x357]ТАТЬЯНИН ДЕНЬ
Ты помнишь снег, и запах снежный,
И блеск, и отблеск снеговой,
И стон, и крик, и скок мятежный
Над безмятежною Москвой,
И неба синие шинели,
И звёзды пуговиц на них,
И как пленительно звенели
Разливы песен молодых,
И ночью тихой, ночью сонной
То смех, то шёпот заглушённый,
И снег, о! снег на Малой Бронной,
На перекрёстке двух Козих?!..
В кругу содвинутых бутылок
Наш глупый спор, российский спор,
Его поток и милый вздор,
Фуражки, сбитой на затылок,
Академический задор,
И тостов грозные раскаты,
И клятвы мщенья за грехи,
И все латинские цитаты,
И сумасшедшие стихи!
Потом приказ — будите спящих!
Зажечь костры!.. И, меж костров,
Ты помнишь старых, настоящих,
Твоих седых профессоров,
Которых слушали вначале,
Ты помнишь, как мы их качали,
Как ватный вырвали рукав
Из шубы доктора всех прав!..
Как хохотал старик Ключевский,
Как влез на конный монумент
Максим Максимыч Ковалевский,
Уже толстяк, ещё доцент…
Потом, ты помнишь, кони-птицы
Летят в Ходынские поля,
Танцуют небо и земля,
И чьи-то длинные ресницы,
Моей касаяся щеки,
Дрожат, воздушны и легки.
Снежинки тают, мчатся, вьются,
Снежинок много, ты одна,
А песни плачут и смеются,
А песни льются, льются, льются,
И с неба, кажется, сорвутся
Сейчас и звёзды, и луна!..
…Промчалось всё. А парк Петровский
Сегодня тот же, что вчера.
Хрустит, как прежде, снег московский
У Патриаршего пруда.
И только старость из тумана
За нами крадется, как тать.
Ну, ничего, моя Татьяна…–
Коли не жить, так вспоминать.
1926
|
Сегодня я видел, как Ваши тяжелые слезы |
|
Собака
Вздыхая, ты свернулась потеплей Но я всегда делю с тобою думы: 1909 |
И.А. Бунин. Грасс, 1930-е годы |
8 ноября 1953 года 55 лет назад не стало Ивана Алексеевича Бунина прозаика, поэта, публициста, лауреата нобелевской премии 1933 года «за строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы».
|
Первая любовь Я уснул в грозу, среди ненастья, Облака бегут — и все теплее, Веет легкий, чистый ветер с поля, |
И.А. Бунин. 1911 год |
"Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, - высшее, что обещают человеку над его гробом, это память вечную. И нет той души, которая не томилась бы втайне мечтою об этом венце." (один из афоризмов И.А.Бунина)
СНЕЖИНКА
Светло-пушистая,
Снежинка белая,
Какая чистая,
Какая смелая!
Дорогой бурною
Легко проносится,
Не в высь лазурную,
На землю просится.
Лазурь чудесную
Она покинула,
Себя в безвестную
Страну низринула.
В лучах блистающих
Скользит, умелая,
Средь хлопьев тающих
Сохранно-белая.
Под ветром веющим
Дрожит, взметается,
На нем, лелеющем,
Светло качается.
Его качелями
Она утешена,
С его метелями
Крутится бешено.
Но вот кончается
Дорога дальняя,
Земли касается,
Звезда кристальная.
Лежит пушистая,
Снежинка смелая.
Какая чистая,
Какая белая!
Константин Бальмонт
«Шестнадцати лет безумно полюбила Наполеона I и Наполеона II, целый год жила без людей, одна в своей маленькой комнатке, в своем огромном мире...»
(из письма М.Цветаевой В.В.Розанову 1914 г.)
Она окружила себя книгами, гравюрами, портретами, связанными с ними. Марина вставила в киот портрет Наполеона, на которого готова была – молиться. Когда рассерженный отец попытался убрать Наполеона из киота с православными иконами, Марина в ярости бросилась на отца с тяжелым подсвечником в руке. Она любила Наполеона как великую личность и как великую загадку. Марина собирала и читала все, что было написано о Наполеоне и его времени на трех известных ей языках: мемуары, исторические документы, исследования, стихи... Эта влюбленность в шестнадцать лет подвигла ее на самостоятельную поездку в Париж, чтобы прослушать в Сорбонне краткий курс истории старофранцузской литературы.
|
БОНАПАРТИСТЫ Длинные кудри склонила к земле, Бедная ива казалась сестрой День Аустерлица - обман, волшебство, С раннего детства я - сплю и не сплю - "За Императора - сердце и кровь, |
Jacques-Louis David
Napoleon in His Study. 1812.
The National Gallery of Art, Washington,USA
|
Боясь, что Наполеон Бонапарт для нее Великая и недосягаемая личность, Марина Цветаева всю свою любовь перенесла на его сына - герцога Рейхштадского. Франц, герцог Рейхштадский. Он же - Наполеон Франсуа Жозеф Шарль Бонапарт, король Римский. Он же - Наполеон II. Он же – единственный законный ребенок и наследник императора Наполеона, вошедший в историю под прозвищем «Орленок». С ним связана еще одна страничка биографии М.Цветаевой, но об этом в другой раз..
Гамлет
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю Твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
Мое самое любимое стихотворение у Пастернака. А уж как его Высоцкий исполнял...
Кончается октябрь, бесснежный и туманный,
Один день - изморозь, тепло и дождь - другой.
Безлистый лес уснул, гнилой и безуханный,
Бесцветный и пустой, скелетный и нагой.
На море с каждым днем все реже полотенца:
Ведь осень, говорят, неряха из нерях...
И ходят две сестры - она и инфлюэнца,
Две девы старые, - и топчутся в дверях.
Из скромных домиков их гонят: кто - дубиной,
Кто - жаркой банею, кто - ватным армяком;
Кто подогадливей, их просто гонит хиной,
Легко тягающейся с крепким тумаком.
Пора безжизния!.. И даже ты, телега,
Не то ты ленишься, не то утомлена...
Нам грязь наскучила. Мы чистого ждем снега.
В грязи испачкала лицо свое луна...
Игорь Северянин
[699x465]
Вы вершинами встречались,
В легком ветре вы качались,
Но, блаженства не видав,
Вы умрёте, стебли трав.
Свод небесный поседел,
И земля, сказавши слово,
То, что старо, то, что ново,
Свой изведала предел, -
Свод небесный поседел.
В роще шелест, шорох, свист.
Тихий, ровный, заглушенный.
Отдалённо-приближенный:
Умирает каждый лист,
В роще шелест, шорох, свист.
Сонно падают листы,
Смутно шепчутся вершины,
И березы, и осины;
С изменённой высоты
Сонно падают листы.
Константин Бальмонт
В 1932 году из-под пера Марины Ивановны Цветаевой выходит на свет эссе "Письмо к амазонке”, написанное по-французски и переработанное два года спустя. Амазонки довольно часто встречаются в поэзии, прозе и письмах Цветаевой. Это некий образ. Как известно Марина Ивановна очень много размышляла на тему женской гомосексуальности, да и сама была склонна к лесбийской любви.
Элис Пайк Барни "Natalie in Fur Cape" (1897).
Амазонка, к которой обращено упоминаемое эссе - это прежде всего знаменитая “амазонка” Натали Клиффорд Барни (Natalie Clifford Barney, 31 октября 1876, Дейтон, Огайо - 2 февраля 1972, Париж) американская эмигрантка, лесбийская писательница, писавшая в основном по-французски. Любовные успехи Барни у женщин создали ей легендарную славу, так что ей завидовали и видели в ней соперника многие мужчины, в том числе и ее друг, писатель Реми де Гурмон, который без памяти влюбился в нее, дал ей прозвище “Амазонка литературы”. По некоторым исследованиям литературоведов Цветаеву и Барни связывали любовные отношения. Цветаева была представлена Барни своей парижской подругой, Еленой Извольской на одной из “пятниц” у Барни. "Письмо к амазонке" Цветаева написала как отзыв на книгу Барни "Мысли амазонки" (1918). (эссе М.И.Цветаевой можно прочесть вот здесь: ПИСЬМО К АМАЗОНКЕ ).
Разогнали раскаты громовые
Смутных снов налетевшую стаю.
Перед бездной огнисто-лиловою
Разорвалась завеса до краю.
Шумно льются потоки назревшие,
Гром гремит, словно чем-то утешен…
Вижу очи твои потемневшие,
Хоть дождём от тебя занавешен.
Вдруг затихло… Там кто-то прощается,
И просветы лазури открыты…
Но двоится твой взор: улыбается
И темнеет грозой позабытой.
18 июня 1896
Владимир Соловьёв
Зачем слова? В безбрежности лазурной
Эфирных волн созвучные струи
Несут к тебе желаний пламень бурный
И тайный вздох немеющей любви.
И, трепеща у милого порога,
Забытых грёз к тебе стремится рой.
Недалека воздушная дорога.
Один лишь миг – и я перед тобой.
И в этот миг незримого свиданья
Нездешний свет вновь озарит тебя,
И тяжкий сон житейского сознанья
Ты отряхнёшь, тоскуя и любя.
Начало сентября 1892
Владимир Соловьёв
Я был один в моём раю,
И кто-то звал меня Адамом.
Цветы хвалили плоть мою
Первоначальным фимиамом.
И первозданное зверьё,
Теснясь вокруг меня, на тело
Ещё невинное моё
С любовью дикою глядело.
У ног моих журчал ручей,
Спеша лобзать стопы нагие,
И отражения очей
Мне улыбалися, благие.
Когда ступени горных плит
Роса вечерняя кропила,
Ко мне волшебница Лилит
Стезёй лазурной приходила.
И вся она была легка,
Как тихий сон, – как сон безгрешна,
И речь её была сладка,
Как нежный смех, – как смех утешна.
И не желать бы мне иной!
Но я под сенью злого древа
Заснул… проснулся, – предо мной
Стояла и смеялась Ева…
Когда померк лазурный день,
Когда заря к морям склонилась,
Моя Лилит прошла как тень,
Прошла, ушла, – навеки скрылась.
Еще переменится все в этой жизни - о, да!
Еще успокоимся мы, о былом забывая.
Бывают минуты предчувствий. Не знаешь когда.
На улице, дома, в гостях, на площадке трамвая.
Как будто какое - то солнце над нами встает,
Как будто над нами последнее облако тает,
И где - то за далью почти уж раскрытых ворот
Один только снег бесконечный и белый сияет.
По широким мостам... Но ведь мы все равно не успеем,
Этот ветер мешает, ведь мы заблудились в пути,
По безлюдным мостам, по широким и черным аллеям
Добежать хоть к рассвету, и остановить, и спасти.
Просыпаясь, дымит и вздыхает тревожно столица.
Окна призрачно светятся. Стынет дыханье в груди.
Отчего мне так страшно? Иль, может быть, все это снится,
Ничего нет в прошедшем и нет ничего впереди?
Море близко. Светает. Шаги уже меряют где - то.
Будто скошены ноги, я больше бежать не могу.
О, еще б хоть минуту! Но щелкнул курок пистолета.
Не могу... Все потеряно... Темная кровь на снегу.
Тишина, тишина. Поднимается солнце. Ни слова.
Тридцать градусов холода. Тускло сияет гранит.
И под черным вуалем у гроба стоит Гончарова,
Улыбается жалко и вдаль равнодушно глядит.
Улетели листья с тополей -
Повторилась в мире неизбежность...
Не жалей ты листья, не жалей,
А жалей любовь мою и нежность!
Пусть деревья голые стоят,
Не кляни ты шумные метели!
Разве в этом кто-то виноват,
Что с деревьев листья улетели?
ТЫ ЛЮБИШЬ?
Был человек. И умер для меня.
И, знаю, вспоминать о нем не надо.
Концу всегда, как смерти, сердце радо,
Концу земной любви - закату дня.
Уснувшего я берегу покой.
Да будет легкою земля забвенья!
Распались тихо старой цепи звенья...
Но злая жизнь меня свела - с тобой.
Когда бываем мы наедине -
Тот, мертвый, третий - вечно между нами.
Твоими на меня глядит очами
И думает тобою - обо мне.
Увы! в тебе, как и, бывало, в нем
Не верность - но и не измена...
И слышу страшный, томный запах тлена
В твоих речах, движениях,- во всем.
Безогненного чувства твоего,
Чрез мертвеца в тебе,- не принимаю;
И неизменно-строгим сердцем знаю,
Что не люблю тебя, как и его.
1896