* * *
Я знаю, ты моя награда
За годы боли и труда,
За то, что я земным отрадам
Не предавалась никогда,
За то, что я не говорила
Возлюбленному: "Ты любим".
За то, что всем я все простила,
Ты будешь Ангелом моим.
1916
Темный ельник снегами, как мехом,
Опушили седые морозы,
В блестках инея, точно в алмазах,
Задремали, склонившись березы.
Неподвижно застыли их ветки,
А меж ними на снежное лоно,
Точно сквозь серебро кружевное,
Полный месяц глядит с небосклона.
Высоко он поднялся над лесом,
В ярком свете своем цепенея,
И причудливо стелются тени,
На снегу под ветвями чернея.
Замело чаши леса метелью, -
Только вьются следы и дорожки,
Убегая меж сосен и елок,
Меж березок до ветхой сторожки.
Убаюкала вьюга седая
Дикой песнею лес опустелый,
И заснул он, засыпанный вьюгой,
Весь сквозной, неподвижный и белый.
Спят таинственно стройные чащи,
Спят, одетые снегом глубоким,
И поляны, и луг, и овраги,
Где когда-то шумели потоки.
Тишина, – даже ветка не хрустнет!
А, быть может, за этим оврагом
Пробирается волк по сугробам
Осторожным и вкрадчивым шагом.
Тишина, – а, быть может, он близко...
И стою я, исполнен тревоги,
И гляжу напряженно на чащи,
На следы и кусты вдоль дороги.
В дальних чащах, где ветви как тени
В лунном свете узоры сплетают,
Все мне чудится что-то живое,
Все как будто зверьки пробегают.
Огонек из лесной караулки
Осторожно и робко мерцает,
Точно он притаился под лесом
И чего-то в тиши поджидает.
Бриллиантом лучистым и ярким,
То зеленым, то синим играя,
На востоке, у трона Господня,
Тихо блещет звезда, как живая.
А над лесом все выше и выше
Всходит месяц, – и в дивном покое
Замирает морозная полночь
И хрустальное царство лесное!
1886 – 1901
Любовь, любовь... но все в жизни рано или поздно заканчивается. И любовь тоже. Что ж к этому можно отнестись с юмором и иронией и потом вспоминать все произошедшее, так как нам предлагает это сделать Николай Гумилев.
|
Индюк На утре памяти неверной Была в нем злоба и свобода, Ни шоколад, ни карамели, И вновь пришла беда большая, Но все проходит в жизни зыбкой 1920 |
Над головою подымая
Снопы цветов, с горы идёт…
Пришла и смотрит…
Благословляю твой приход.
В твоих глазах безумство. Имя
Звучит, как мира вечный сон…
Я наважденьями твоими
И зноем солнца ослеплён.
Войди и будь.
Вестей. И вот приносишь ты
Подсолнечник и ветви дрока –
Полудня жаркие цветы.
Дай разглядеть себя… Волною
Прямых, лоснящихся волос
Прикрыт твой лоб, над головою
Сиянье вихрем завилось.
Твой детский взгляд улыбкой сужен,
Недетской грустью тронут рот,
И цепью маленьких жемчужин
Над бровью выступает пот.
Тень золотистого загара
На разгоревшихся щеках…
Так ты бежала… вся в цветах…
Вся в нимбах белого пожара…
Кто ты? дитя? царевна? паж?
Тебя такой я принимаю:
Земли полуденный мираж,
Иллюзию, обманность… – майю.
7 июля 1913
http://www.youtube.com/watch?v=khnIm4W4Gk0
Век не серебряный, но все же.
Из фильма "Старомодная комедия"
Ещё немного и я - завершу эту книгу!
Я- люблю ВАС МАРИна!
И буду-любить ВСЕГДА!
Сказка.
Книга права - грустная это сказка,
в пламе огня - тает твоя краска!
Сердце - мало, зимой бело,
но всё равно, верит оно............
Скоро парад-
маленький мой солдат.....
Вечно судьба - строит бумажные замки,
шашки спешат, вечно пройти - в дамки..............
Но, как всегда в раме окна,
снова смотрю, я на тебя-
стойкий из олова мой-
Герой.
Жизнь, лишь одна, только любовь -выше!
Нет оставляй, даже на миг - слышишь:
"Я, так должна! Печь до красна.....
Вместе - сгорим, будет - весна!
Рядом с тобой,
нужен ли мне другой?!
Всё-это тонко, человек не имеющий музыкального слуха-не поймёт..................................
Твой ясный взгляд, в нём я себя ловлю, –
В нём необъемлемое вновь объемлю:
Себя, отображённого – люблю,
Себя, отображённого – приемлю.
Твой ясный взгляд: с ним утопаю я,
Исполненный покоя и блаженства, –
В огромные просторы бытия,
В огромные просторы совершенства.
Нас соплетает солнечная мощь,
Исполненная солнечными снами…
И наши души, как весенний дождь,
Оборвались слезами между нами.
Горенье, пенье, озаренье глаз
Пучинами мерцающими молний, –
Горенье, пенье, озаренье глаз: –
Всё – ярче, ослепительней, огромней.
И "ты" и "я" – перекипевший сон,
Растаявший в невыразимом свете…
Мы встретились – за гранями времён
Счастливые, обласканные дети…
1918
В предутренних потьмах я видел злые сны.
Они меня до срока истомили.
Тоска, томленье, страх в работу вплетены,
В сиянье дня — седые космы пыли.
Предутренние сны, безумной ночи сны,—
На целый день меня вы отравили.
Есть белый нежный цвет,— далёк он и высок,
Святая тень, туманно-голубая.
Но мой больной привет начертан на песок,
И тусклый лень, так медленно ступая,
Метёт сухой песок, медлительно жесток.
О жизнь моя, безжалостно-скупая!
Предутреннего сна больная тишина,
Немая грусть в сияньи Змия,
Святые ль наизусть твердишь ты имена,
Ты, мудрая жена седого Вия,
Предутреннего сна больная тишина,
Но где ж твои соперницы нагие?
Иль тусклой пеленой закроется закат,
И кто за ним, то будет Тайной снова,
И мёртвой тишиной мучительно объят,
Сойду к Иным без творческого Слова?
Мучительный закат, безжалостный закат,
Последний яд, усмешка Духа Злого.
21 апреля 1902
ПЕРЕД СУДОМ
Что же ты потупилась в смущеньи?
Погляди, как прежде, на меня.
Вот какой ты стала — в униженьи,
В резком, неподкупном свете дня!
Я и сам ведь не такой — не прежний,
Недоступный, гордый, чистый, злой.
Я смотрю добрей и безнадежней
На простой и скучный путь земной.
Я не только не имею права,
Я тебя не в силах упрекнуть
За мучительный твой, за лукавый,
Многим женщинам сужденный путь...
Но ведь я немного по-другому,
Чем иные, знаю жизнь твою,
Более, чем судьям, мне знакомо,
Как ты очутилась на краю.
Вместе ведь по краю, было время,
Нас водила пагубная страсть,
Мы хотели вместе сбросить бремя
И лететь, чтобы потом упасть.
Ты всегда мечтала, что, сгорая,
Догорим мы вместе — ты и я,
Что дано, в объятьях умирая,
Увидать блаженные края...
Что же делать, если обманула
Та мечта, как всякая мечта,
И что жизнь безжалостно стегнула
Грубою веревкою кнута?
Не до нас ей, жизни торопливой,
И мечта права, что нам лгала. —
Всё-таки, когда-нибудь счастливой
Разве ты со мною не была?
Эта прядь — такая золотая
Разве не от старого огня? —
Страстная, безбожная, пустая,
Незабвенная, прости меня!
11 октября 1915
"...Там цветут и клевер пышный,
И невинный василёк....
...Ты не видишь там,в тумане,
Я увидел - и сорву! "
Блок А.А. 7августа1898г.Дедово
Василий Костенко.
ПОРТРЕТ БЛОКА
Когда случайно взгляд наткнётся
На след давно ушедших дней,
То чей-то образ улыбнётся
Чрез тьму погасших фонарей.
И вглядываясь в фото давние,
Ловлю давно угасший взгляд,
И позы, нам теперь чуть странные,
И постаревший весь наряд.
И вдруг, представив на мгновение
Столетней давности пейзаж,
Я ощущаю вдохновение,
Что не могу найти сейчас.
Я вижу в Питерской окраине,
Среди скучающих особ
Сидит поэт, немного пьяненький,
Рукою подпирая лоб.
Среди обычной шумной публики,
Где правит винный и порочный дух,
А за окном лишь крендель булочный,
И пьяных крики не ласкает слух.
Он видит сквозь туман и марево,
И только лишь ему видна,
Как незнакомка в перьях траурных
Одна садится у окна.
К ВаМ. 20.05.2006г.
Сегодня День памяти Сергея Александровича Есенина - поэт ушел из жизни с 27 на 28 декабря 1925 года. Что это было: убийство или самоубийство? Факты, расследования, экспертизы до сих пор так и не пришли к единому мнению. Нам же остались прекрасные стихи, в которых душа и вся жизнь этого великого человека...
|
С. Есенин. Москва. 1925 г |
* * * Мы теперь уходим понемногу Милые березовые чащи! Слишком я любил на этом свете Много дум я в тишине продумал, Счастлив тем, что целовал я женщин, Знаю я, что не цветут там чащи, Знаю я, что в той стране не будет 1924 |
Могила поэта на Ваганьковском кладбище вчера 27 декабря 2008 года. Сегодня цветов будет еще больше, соберутся почитатели, будут звучать стихи, песни и воспоминая о поэте. Народ помнит сына России...
Я кончился, а ты жива.
И ветер, жалуясь и плача,
Раскачивает лес и дачу.
Не каждую сосну отдельно,
А полностью все дерева
Со всею далью беспредельной,
Как парусников кузова
На глади бухты корабельной.
И это не из удальства
Или из ярости бесцельной,
А чтоб в тоске найти слова
Тебе для песни колыбельной.
1953
НЕ ИСЧЕЗАЙ
Не исчезай... Исчезнув из меня,
развоплотясь, ты из себя исчезнешь,
себе самой навеки изменя,
и это будет низшая нечестность.
Не исчезай... Исчезнуть — так легко.
Воскреснуть друг для друга невозможно.
Смерть втягивает слишком глубоко.
Стать мертвым хоть на миг — неосторожно.
Не исчезай... Забудь про третью тень.
В любви есть только двое. Третьих нету.
Чисты мы будем оба в Судный день,
когда нас трубы призовут к ответу.
Не исчезай... Мы искупили грех.
Мы оба неподсудны, невозбранны.
Достойны мы с тобой прощенья тех,
кому невольно причинили раны.
Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг,
но как нам после встретиться в столетьях?
Возможен ли на свете твой двойник
и мой двойник? Лишь только в наших детях.
Не исчезай. Дай мне свою ладонь.
На ней написан я — я в это верю.
Тем и страшна последняя любовь,
что это не любовь, а страх потери.
1977
27 февраля 1918 года зал Политехнического музея переполнила публика. Поэт Н.Гумилев проводит "шутливое" мероприятие - выборы короля поэтов. В конкурсе участвуют К.Бальмонт, О.Мандельштам, В.Маяковский, В.Хлебников, Н.Гумилев, Г.Иванов, А.Ахматова, С.Городецкий и другие.
Звание присуждалось "всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием". Присутствующим были розданы листки бумаги для письменной подачи голоса в пользу того или иного кандидата. Брюсов, Вячеслав Иванов, Андрей Белый участвовать в вечере отказались и фаворитами зала стали футуристы. Известные и никому неведомые поэты сменяли друг друга на эстраде. Выступил Владимир Маяковский. В заключение программы читал Игорь Северянин. Он появился на эстраде в черном длиннополом сюртуке и исполнил стихи из "Громокипящего кубка". Слушали его баритональный голос в полном молчании, покоренные энергией ритмов и мелодией строф. Когда Северянин кончил чтение, зал разразился аплодисментами и криками восторга.После подсчета голосов было объявлено: королем поэтов избран Игорь Северянин. Второе место занял Владимир Маяковский, третье – К. Бальмонт.
|
Рескрипт короля Отныне плащ мой фиолетов, Меня не любят корифеи — Лишь мне восторг и поклоненье Я так велик и так уверен В душе — порывистых приветов 1918 |
 [показать] |
Он умер 20 декабря 1941 года в оккупированном немцами Таллине, в нищете и безвестности, вдали от родины. Ему шел только 55-й год... Похоронен поэт на Александро-Невском кладбище в Таллине. На его могиле стоит плита с высеченным на ней двустишием из сборника «Классические розы»:
«Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!».
***
Она в густой траве запряталась ничком,
Еще полна любви, уже полна стыдом.
Ей слышен трубный звук: то император пленный
Выносит варварам регалии Равенны;
Ей слышен чей-то стон,— как будто плачет лес,
То голоса ли нимф, то голос ли небес;
Но внемлют вместе с ней безмолвные поляны:
Богиня умерла, нет более Дианы!
3 октября 1894
***
И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова.
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
А не то... Горячий шелест лета
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.
1939
* * *
И ночи и дни примелькались,
Как дольные тени волхву.
В безжизненном мире живу,
Живыми лишь думы остались.
И нет никого на земле
С ласкающим, горестным взглядом,
Кто б в этой томительной мгле
Томился и мучился рядом.
Часы неизменно идут,
Идут и минуты считают...
О, стук перекрестных минут! -
Так медленно гроб забивают.
12 января 1896
***
Расстались мы - и встретимся ли снова,
И где и как мы встретимся опять,
То знает бог, а я отвык уж знать,
Да и мечтать мне стало нездорово..
Знать и не знать - ужель не все равно?
Грядущее - неумолимо строго,
Как водится... Расстались мы давно,
И, зная то, я знаю слишком много...
Поверьте то, что знание беда, -
Сбывается. Стареем мы прескоро
В наш новый век. Так в ночь, от приговора,
Седеет осужденный иногда.
1845