Это цитата сообщения Серебряный_стрелец Оригинальное сообщение

[296x418]


 

...Глаза мои сухи, как порох,
И горло пересохло в спорах;
У опозоренных позеров
Лица не видно за прыщом...
И зреет яблоком раздора
Скупое слово приговора,
И бесконечны коридоры,
Где выход тоже запрещён...

...

...Мне всё равно, о чем теперь писать:
О горе, об Изгое, о Гомере -
Поэты все слепцы в какой-то мере.
Приходит час на зеркало пенять...

... 

(Иосиф Бейн) 

Читать далее...

* * *

Пурпурный лист на дне бассейна
Сквозит в воде, и день погас...
Я полюбил благоговейно
Текучий мрак печальных глаз.

Твоя душа таит печали
Пурпурных снов и горьких лет.
Ты отошла в глухие дали,-
Мне не идти тебе вослед.

Не преступлю и не нарушу,
Не разомкну условный круг.
К земным огням слепую душу
Не изведу для новых мук.

Мне не дано понять, измерить
Твоей тоски, но не предам -
И буду ждать, и буду верить
Тобой не сказанным словам.

1910

[показать]

Молюсь оконному лучу -
Он бледен, тонок, прям.
Сегодня я с утра молчу,
А сердце - пополам.
На рукомойнике моем
Позеленела медь.
Но так играет луч на нем,
Что весело глядеть.
Такой невинный и простой
В вечерней тишине,
Но в этой храмине пустой
Он словно праздник золотой
И утешенье мне.

Молюсь оконному лучу...

Анна Ахматова

Три женщины - белая, черная, алая -
Стоят в моей жизни. Зачем и когда
Вы вторглись в мечту мою? Разве немало я
Любовь восславлял в молодые года?

Сгибается алая хищной пантерою
И смотрит обманчивой чарой зрачков,
Но в силу заклятий, знакомых мне, верую:
За мной побежит на свирельный мой зов.

[показать]

Проходит в надменном величии черная
И требует знаком - идти за собой.
А, строгая тень! уклоняйся, упорная,
Но мне суждено для тебя быть судьбой.

[показать]

Но клонится с тихой покорностью белая,
Глаза ее - грусть, безнадежность - уста.
И странно застыла душа онемелая,
С душой онемелой безвольно слита.

[показать]

Три женщины - белая, черная, алая -
Стоят в моей жизни. И кто-то поет,
Что нет, не довольно я плакал, что мало я
Любовь воспевал! Дни и миги - вперед!

В.Брюсов

[показать]

За селом на полной воле
Веет ветер-самолет.
Там картофельное поле
Все лиловеньким цветет.
А за полем, где рябинка
Вечно с ветром не в ладу,
Сквозь дубняк бежит тропинка
Вниз, к студеному пруду.
Сквозь кусты мелькнула лодка,
Рябь и солнца острый блеск.
Hа плоту грохочет четко
Дробь вальков под гулкий всплеск.
Пруд синеет круглой чашкой.
Ивы клонятся к воде...
Hа плоту лежат рубашки,
А мальчишки все в пруде.
Солнце брызнуло полоской.
Тени вьются словно дым,
Эх, разденусь за березкой,
Руки вытяну - и к ним!

Саша Черный.

Это цитата сообщения Sun_Ambrella Оригинальное сообщение

Фильм о Зинаиде Гиппиус

Фильм из цикла "ХХ век. Избранное" был сделан к 135-летию со дня рождения замечательной русской поэтессы и критика Зинаиды Николаевны Гиппиус (1869 - 1945), оставившей в своих воспоминаниях субъективные и яркие портреты современников - Александра Блока, Андрея Белого, Вячеслава Иванова - людей, составлявших круг ее общения. Одним из самых заметных фактов биографии Зинаиды Гиппиус стал ее союз с поэтом, философом и общественным деятелем Дмитрием Мережковским: они прожили вместе 52 года. Их квартира была одним их центров литературной жизни Петербурга, но в 1919 году супруги покинули Россию. В фильм вошли съемки в Москве, Санкт-Петербурге, Великом Новогороде.

То, какой неоднозначной и скандально известной личностью была Зинаида Николаевна Гиппиус, думаю, рассказывать не надо, это общеизвестный факт. Стихи, написанные от мужского лица, переодевания в мужскую одежду и очень злой и саркастичный язык создали вокруг нее ауру эпатажа и скандала, преследовавшую ее до самой смерти. Ее боялись и уважали. Блестящий ум, вкупе с очень интересной внешностью притягивали к ней различного рода богему, а слухи о тройственном союзе Гиппиус+Мережковский+Философов, напоминающую "высокие отношения" Бриков и Маяковского и вовсе превращали ее в желаннейший трофей. Быть в кругу ее друзей было почетно и считалось привилегией. К сожалению, в наше время ее имя не столь известно, как, например, имя Ахматовой, или Цветаевой, но, несомненно, Гиппиус нисколько не уступает в своей литературной и жизненной мощи упомянутым выше Богиням. О З.Н. снято не слишком много фильмов, и каждая новая лента воспринимается лично мной как огромное и радостное событие. Именно этим я и хочу с вами поделиться,дорогие читатели.
Приятного просмотра,
Ваша, Я))

[показать]

Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.

Цель творчества - самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.

Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.

И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.

И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.

Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.

И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

Борис Пастернак

[показать] Она, свои скрывая груди И лоно зыбким тростником, На мир, где колдовали люди, Смотрела из реки тайком. Ей был понятен их веселий И их забот вседневный строй Призыв пастушеской свирели, Костер рыбачий под горой. Она любила хороводы И песни дев издалека, Когда ложилась мгла на воды И стыла темная река. А в день весенних водосвятий, Из-под воды едва видна, Как речь таинственных заклятий, Молитвы слушала она. Когда же рой детей, купаясь, Шнырял по вспугнутой реке, Она звала их, откликаясь На непонятном языке. Но, видя проходящих парней, Вечеровой порой, в тиши, Еще нежней, еще коварней Смеялась, зыбля камыши. Валерий Брюсов

[500x500] В огромном городе моем - ночь. Из дома сонного иду - прочь, И люди думают: жена, дочь, - А я запомнила одно: ночь. Июльский ветер мне метет - путь, И где-то музыка в окне - чуть. Ах, нынче ветру до зори - дуть Сквозь стенки тонкие груди- в грудь. Есть черный тополь, и в окне - свет, И звон на башне, и в руке - цвет, И шаг вот этот - никому - вслед, И тень вот эта, а меня - нет. Огни - как нити золотых бус. Ночного листика во рту - вкус. Освободите от дневных уз, Друзья, поймите, что я вам - снюсь. Марина Цветаева 17 июля 1916 [333x95]

* * *
Я не буду Вас компрометировать дешевыми
объедками цветочными,
А из уличных тротуаров сошью Вам платье,
Перетяну Вашу талью мостами прочными,
А эгретом будет труба на железном накате.

Электричеством вытку Вашу походку и улыбки,
Вверну в Ваши слова лампы в сто двадцать свеч,
А в глазах пусть заплещутся золотые рыбки,
И рекламы скользнут с провалившихся плеч.

А город в зимнем белом трико захохочет
И бросит вам в спину куски ресторанных меню,
И во рту моем закопошатся ломти непрожеванной
ночи,

И я каракатицей по вашим губам просеменю.

А вы, нанизывая витрины на пальцы,
Обнаглевших трамваев двухэтажные звонки
Перецелуете, глядя, как валятся, валятся, валятся

Искренние минуты в наксероформленные зрачки.
И когда я, обезумевший, начну прижиматься
К горящим грудям бульварных особняков,
Когда мертвое время с косым глазом китайца

Прожонглирует ножами башенных часов, -
Вы ничего не поймете, коллекционеры жира,
Статисты страсти, в шкатулке корельских душ
Хранящие прогнившую истину хромоногого мира,

А бравурный, бульварный, душный туш!
Так спрячьте ж запеленутые сердца в гардеробы,
Пронафталиньте Ваше хихиканье и увядший стон,
А я Вам брошу с крыш небоскреба

Ваши зашнурованные привычки, как пару дохлых
ворон.

[показать]

О, царица светлых фей,
Ты летаешь без усилий
Над кустами орхидей,
Над цветами белых лилий!

Пролетаешь над водой,—
Распускаются купавы,
И росою, как звездой,
Блещут ласковые травы.

Ты везде роняешь след,
И следы твои блистают,
И тюльпан, и златоцвет
За тобою расцветают.

Пролети в душе людской,
О, властительная фея.
Пусть гвоздика и левкой
В ней вздыхают пламенея.

О, царица светлых фей,
Мы — невольники усилий,
Мы не видим орхидей,
Мы не знаем белых лилий.

К.Бальмонт

[400x360]
Создателями акростихов могут быть лишь поэты, в совершенстве владеющие поэтической формой. Николай Гумилев был, одним из таких мастеров. Вот два его стихотворения, посвященные Анне Ахматовой.

Аддис-Абеба, город роз.
На берегу ручьев прозрачных,
Небесный див тебя принес,
Алмазный, средь ущелий мрачных.
Армадин сад…Таи пилигрим
Хранит обет любви неясной.
Мы все склоняемся пред ним,
А розы душны, розы красны.
Там смотрит в душу чей-то взор,
Отравы полон и обманов,
В садах высоких сикомор,
Аллеях сумрачных платанов.

Ангел лег у края небосклона.
Наклоняясь, удивлялся безднам.
Новый мир был темным и беззвездным.
Ад молчал. Не слышалось ни стона.
Алой крови робкое биенье,
Хрупких рук испуг и содроганье,
Миру снов досталось в обладанье
Ангела святое отраженье.
Тесно в мире! Пусть живет, мечтая
О любви, о грусти и о тени,
В сумраке предвечном открывая
Азбуку своих же откровений

Несколько удивляет, что сообщество называется СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК, но в нём нет раздела (а может быть даже и стихов, не проверял) Велимира Хлебникова!

Создайте уж!

Все знают, что не будь Хлебникова (и его детища - футуризма), Серебряный век назывался бы "веком гомосексуальных манерных эмо-позеров". Так как же без Хлебникова? Без Хлебникова никак!

Для начала хочу выложить одну из величайших и самых пророческих его поэм, "Ладомир".
Выкладываю именно её не только потому, что она совершенна, но и потому что в гугле её найти не так уж просто. Особенно в последней редакции, из которой автор выбросил неудачные строки.

ЛАДОМИР

I.

И замки мирового торга,
Где бедности сияют цепи,
С лицом злорадства и восторга,
Ты обратишь однажды в пепел.
Кто изнемог в старинных спорах
И чей застенок там на звездах,
Неси в руке гремучий порох -
Зови дворец взлететь на воздух.
И если в зареве племен
Уж потонул клуб дыма сизого,
С рукой в крови взамен знамен,
Бросай судьбе перчатку вызова.
И если меток был костер
И взвился парус неба синего,
Шагай в пылающий шатер,
Огонь за пазухою - вынь его.
Когда сам бог на цепь похож.
Холоп богатых, где твой нож?
Холоп богатых, улю-лю,
Тебя дразнила нищета,
Ты полз, как нищий, к королю
И целовал его уста.
Высокой раною болея,
Снимая с зарева засов,
Хватай за ус созвездье Водолея,
Бей по плечу созвездье Псов!
Это шествуют творяне,
Заменивши д на т,
Ладомира соборяне
С Трудомиром на шесте.
Это Разина мятеж.
Долетев до неба Невского,
Увлекает и чертеж
И пространство Лобачевского.
Пусть Лобачевского кривые
Украсят города
Дугою над рабочей выей
Всемирного труда.
И будет молния рыдать,
Что вечно носится слугой,
И будет некому продать
Мешок от золота тугой.
Смерть смерти будет ведать сроки,
Когда вернется он опять,
Земли повторные пророки
Из всех письмен изгонят ять.
В день смерти зим и раннею весной
Нам руку подали венгерцы
Свой замок цен, рабочий, строй
Из камней и ударов сердца.
И, чокаясь с созвездьем Девы,
Он вспомнит умные напевы
И голос древних силачей,
И выйдет к говору мечей.
И будет липа посылать
Своих послов в совет верховный
И будет некому желать
Событий радости греховной
И пусть мещанскою резьбою
Дворцов гордились короли,
Так часто вывеской разбою
Святых служили костыли.
Когда сам бог на цепь похож,
Холоп богатых, где твой нож?
Вперед, колодники земли,
Вперед, добыча голодовки,
Кто трудится в пыли,
А урожай снимает ловкий.
Гайда, колодники земли,
Гайда, свобода голодать,
А вам, продажи короли,
Глаза оставлены рыдать.
Туда к мировому здоровью,
Наполните солнцем глаголы,
Перуном плывут по Днепровью,
Как падшие боги, престолы.
Лети созвездье человечье
Все дальше, далее в простор
И перелей земли наречья
В единый смертных разговор.
Где роем звезд расстрел небес,
Как грудь последнего Романова,
Бродяга дум и друг повес,
Перекует созвездье заново.
И будто перстни обручальные
Последних королей и плахи,
Носитесь в воздухе печальные
Раклы, безумцы и галахи.
Учебников нам скучен щебет,
Что лебедь черный жил на юге,
Но с алыми крылами лебедь
Летит из волн свинцовой вьюги,
И пусть последние цари,
Улыбкой поборая гнев,
Над заревом могил зари
Стоят окаменев.
Ты дал созвездию крыло,
Чтоб в небе мчались пехотинцы,
Ты разодрал племен русло
И королей пленил в зверинцы.
И он сидит король последыш
За четкою железною решеткой,
Оравы обезьян соседыш
И яда дум испивший водки.
Вы утонули в синей дымке,
Престолы, славы и почет
И, дочерь думы - невидимки,
Слеза последняя течет.
Читать далее

Владимир Георгиевич Сорокин - замечательный современный русский писатель, одной из наиболее значимых литературных способностей которого является безукоризненное подражание стилю и настроению великих поэтов прошлого века.

Я делюсь с вами его поэмой "Три ночи", стилизованной под бессмертную Анну Ахматову.

Когда я читал эту поэму, до этого зачитав всё творчество настоящей Ахматовой до дыр, я не мог поверить что это - банальное подражание. Казалось сама великая поэтесса руководила пером поэта, когда он создавал эти великие строки.

Теперь, когда В. Г. Сорокин начал публиковать свои собственные работы в Интернете, я могу без всякого страха навредить гению, показать вам эту удивительную поэму, которую называют духовным продолжением великого "Реквиема".

Анна Ахматова-2

Три ночи

I

Я молилась виадукам и погостам,
Растопила лед вечерних подворотен,
Забывала про печаль неосторожных,
Выходила на заросшую тропинку,
Да спешила на пожарище слепое,
Чтобы ветер не сорвал мои одежды,
Чтобы ворон не закапал черной кровью,
Чтобы девушки не проронили звука.
Читать далее

Это цитата сообщения Sun_Ambrella Оригинальное сообщение

Редкий фильм о Есенине "Дорогие мои, хорошие!"Исправленная версия

В этом фильме собраны подлинные видео-материалы о великом поэте Сергее Есенине. Интервью с его матерью и потомками. Попытка разъяснить людям, ПОЧЕМУ певец России до сих пор непонятен нам до конца.
Исправленная версия
Очень советую всем, кто интересуется поэзией Серебрянного века и личностью Есенина

[450x310]
Охранник, безусый красноармеец, рыжий и веснушчатый, передал Анне записку, в которой знакомой рукой было написано чернильным карандашом: «Не волнуйся из-за меня, чувствую себя прекрасно, пишу стихи и читаю Гомера». Она не удивилась и не заплакала. Анна знала его характер, знала его сердце: оно билось сейчас спокойно, невзирая на то, что жить ему осталось около десяти часов.
Я закрыл «Илиаду» и сел у окна,
На губах трепетало последнее слово,
Что-то ярко светило – фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.
Она вспомнила эти строки, которые он подарил ей несколько лет назад. Она не знала тогда, что в этих строчках отражена его трагическая судьба, как и в том стихотворении, который написан задолго до его ареста
Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Невой,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.
Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.
Она шла по набережной мимо дома поэта, смертельно раненного на черной речке, который просил своего друга Даля дать ему горсть морошки. Она подумала: а что попросил бы он, если б такое произошло с ним? Она вспомнила кокосовые орехи, которые привозил ей этот вечный путешественник из далекой Африки, и защемило сердце. Она только теперь поняла, что видела его лицо, улыбку, перечеркнутые решеткой, последний раз. Завтра серым петербургским утром его убьют, как убивали до этого десятки российских поэтов – на дуэли, на эшафоте, на кавказских горных тропинках, куда попадали они не по собственному желанию… А через несколько дней после его смерти, ее вызовут в губчека и вручат справку, гласящую о том, что офицер Николай Гумилев, обвиненный в участии в контрреволюционном заколоте, расстрелян 24 августа 1921 года. 1303 книги, принадлежащие ему – сборники его любимых поэтов – Вийона, Малларме, Рембо… ы его собственные поэтические откровения, дивные плоды его «сада души», в одном из которых (она это хорошо помнила) есть такие строки:
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
Не по залам и по салонам,
Темным платьям и пиджакам –
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.
Я люблю, как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в диком плюще…
Вспомнилось, как приехала в Царское Село осенью 1910 года и издалека увидела его, высокого и стройного, в черном пальто и цилиндре, а рядом с ним невысокого ростом Сергея Ауслендера в потертой студенческой шинели. . Они ждали ее, но так увлеклись разговором, что не заметили ее появления. Над их головами ветер шелестел листьями клена. Гумилев взмахнул рукой, напоминая чем-то рассерженного журавля, а Сергей слушал его. Вдруг они увидели Анну и засмеялись весело и беззаботно. Пешком шли к дому, где жил Николай со своими тетушками. Он говорил по-французски. Анна поняла, что Гумилев встревожен. Спросила, о чем они говорили с Сергеем и услышала ответ Ауслендера: «Сегодня ваш жених играл роль пророка. Гумилев уверен, что через несколько лет над Европой пронесется ураган войны и Россию ждут страшные испытания. Соотечественники будут убивать друг друга, победители будут уничтожать всех, кто хотя бы чем то будет напоминать им об их злодеяниях».Вечером, когда сидели около камина, говорили о журнале «Аполлон», в котором работали Николай и Сергей, Гумилев неожиданно побледнел, тень грусти и боли пробежала по его лицу и он прочел наизусть стихи Константина Бальмонта
Когда опричники, веселые, как тигры,
По слову Грозного, среди толпы рабов,
Кровавые затеивали игры,
Чтоб увеличить полчища гробов, -
Когда невинных жгли и рвали по суставам,
Перетирали их цепями пополам,
И в добавленье к царственным забавам
На жен и дев ниспосылали срам, -
Когда, облив шута горячею водою,
Его добил ножом освирепевший царь, -
На небесах, своею чередою,
Созвездья улыбалися, как встарь…
Разве могла знать Анна, что ее жених заглянул в трагическое будущее, которое оборвет жизни миллионов людей и его собственную.
Записка от Гумилева была последней ниточкой их нескончаемого, как ей тогда казалось, диалога. Ангелы, которые спасали ее сероглазого короля от когтей африканских хищников, от смертельной жары абиссинских пустынь, от шальных пуль на германском фронте, были не в силах спасти его от Читать далее...

 "80" – в нимбе знака,
как некий новый святой.
Раздавленная собака
валяется на осевой.
Не я же её зарезал,
зачем же она за мной
как по дрезинной рельсе
несётся по осевой?
Рана черна от гнуса
Скорость в пределах ста.
Главное – не оглянуться.
Совесть моя чиста…
 

[показать] На час запомнив имена, Здесь память долгой не бывает, Мужчины говорят: война... И женщин наспех обнимают. Спасибо той, что так легко, Не требуя, чтоб звали милой, Другую, ту, что далеко, Им торопливо заменила. Она возлюбленных чужих Здесь пожалела, как умела, В недобрый час согрела их Теплом неласкового тела. А им, которым в бой пора И до любви дожить едва ли, Все легче помнить, что вчера Хоть чьи-то руки обнимали. К.Симонов

Это цитата сообщения NADYNROM Оригинальное сообщение

Надежда Львова



Мне хочется плакать под плач оркестра.
Печален и строг мой профиль.
Я нынче чья-то траурная невеста…
Возьмите, я не буду пить кофе.

Мы празднуем мою близкую смерть.
Факелом вспыхнула на шляпе эгретка.
Вы улыбнётесь… О, случайный! Поверьте,
Я — только поэтка.

Слышите, как шагает по столикам Ночь?..
Её или Ваши на губах поцелуи?
Запахом дышат сладко-порочным
Над нами склонённые туи.

Радужные брызги хрусталя —
Осколки моего недавнего бреда.
Скрипка застыла на жалобном la…
Нет и не будет рассвета!

Осень 1913 года

[321x500]

В понедельник 25 ноября 1913 года [все даты до 1918 года приводятся по старому стилю — ВлВ] скучающие обыватели под заголовком «Самоубийство курсистки» прочитали в московской газете «Столичная жизнь» такое вот небольшое сообщение:

Вчера, вечером, в доме Константинопольского подворья, по Крапивенскому пер., застрелилась из револьвера слушательница Высших женских курсов Полторацкой, дочь надворного советника, Надежда Григорьевна Львова. Незадолго до смерти она говорила с кем-то по телефону. Никаких записок покойная не оставила. Смерть наступила мгновенно: пуля попала в сердце.

Вспоминает Владислав Ходасевич («Брюсов», 1924 год):

… Часов в 11 она звонила ко мне — меня не было дома. Поздним вечером она застрелилась. Об этом мне сообщили под утро.
Через час ко мне позвонил Шершеневич и сказал, что жена Брюсова просит похлопотать, чтобы в газетах не писали лишнего. Брюсов мало меня заботил, но мне не хотелось, чтобы репортеры копались в истории Нади. Я согласился поехать в «Русские ведомости» и в «Русское слово»…
Читать далее

Источник

Корабль гибнущий
Сонет

Горячий ветер креп... И дрогнули канаты,
Как мышцы палача, дающего удар,
И палуба тряслась — стонали сотни пар,
Друг к другу ласково и жалобно прижаты,

Предсмертным трепетом томительно объяты.
Был вопль трусливых душ беспомощен и яр,
Жестокостью слепой казались миги кар,
И все они клялись, что девственны и святы.

За мачтой притаясь, весь в брызгах белой пены,
Измученный, как все, напрасною борьбой,
Я жадно созерцал, как гибнул этот рой,

Цепляясь яростно за сломанные стены.
Пусть горло мне зальет соленою волной,
Но муки судорог певучи, как сирены.

1904

Читать далее...