[336x247]
Привез массу впечатлений. Побывал в Черниговском-Гевсиманском скиту, в Троице-Сергиевой Лавре, по обычаю, в храмах Московского кремля (Благовещенский собор так и не открыли). Кроме того, побывал в музее Востока на выставке бурятского художника Зорико Доржиева «Степная история». Порогулялся по ВДНХ. О чем подробнее напишу ниже. Главным богатством принесенным, точнее, перенесенным из Москвы, стала ветряная оспа. Лежу сейчас с температурой, весь в зеленке и струпьях как африканский крокодил. Жду прихода врача. Однако времени зря не теряю. Читается с трудом и урывками когда температура немного послабляет, но я читаю. Чтением на теперешнем этапе у меня История философии Нового Времени. Вчера прочел только про Галилео Галилея и Френсиса Бэкона. Автор, Лега В.П., вопреки распространенному мнению историков философии, считает Галилея, а не Бэкона родоначальником современного научного мышления. Это Галилей произнес: «Книга природы написана языком математики», чем определил научный подход физики до его дня. Хотя есть места с которыми мне трудно согласиться, они оригинальны, но… Автор утверждает, что «наука, по Бэкону, должна служить религии». Конечно, у Бэкона был исследовательский подход названный им экспериментальной теологией (теология, основанная на знании мира), но не помню, чтобы он хотел сделать ее служанкой религии.
Хотя я немного отвлекся. Насчет привезенной болезни под тяжестью которой я истекаю потом: может кто-то даст совет как можно легче и безболезненней справится с этой «недетской» болезнью. Прошу молитв о здравии.

Вот и окончилась моя сессия. Сегодня приехал из Москвы в Белгород. Однако мыслями и чувствами ещё с теми людьми, с которыми общался последнее время. Учатся со мной люди религиозные и многие свидетельствуют о своей вере в жизни. Удивляюсь, насколько разными и индивидуальными могут быть пути этого свидетельства. Препоны и трудности, связанные с непониманием от внешних или агрессивно настроенных людей, а наипаче от «своих», названных апостолом «лжебратией», тоже различны. К примеру, есть у нас в группе Николай Алексеевич из Нижнего Новгорода. Работает он преподавателем в школе, зарплата, сами понимаете, «кот наплакал», однако издает православную газету. Качество, естественно оставляет желать лучшего, но материалы подобраны грамотно, интересно и, что называется, «на злобу дня». Рассматриваются разносторонне вопросы о частом причащении Святых Христовых Таин (святоотеческая традиция и современная практика), о таинстве исповеди, социальном служении мирян и другое. Вот только денег на издание подобного рода литературы достать практически невозможно. Предыдущий Владыка благословил издание, а теперешний за благословение просит денежную сумму, которую нашему энтузиасту не потянуть. Святейший Патриарх Московский издал указ, чтобы православная литература была благословлена местным архиереем, дабы под личиной православия не печатались разные отщепенцы псевдорелигиозных идеологий, особенно пропагандирующие «православный» экстиримизм. Но не были учтены пристрастия русских архиереев к наживе (хотя не стоит осуждать, ведь что такое в Росси архиерей без денег, если учесть что морального авторитета у паствы он не имеет, единственный критерий истинности такого архиерейства: дорогая иномарка). Хотя может Владыке, как говорится, «за Отчизну обидно». Ведь официальный печатный орган его епархии по содержанию ни как не может конкурировать с самиздатом Николая Алексеевича.

[388x448]
В иконе мы видим большее значение света, который должен быть чистым, незамутненным, интенсивным, как бы передающим сияние преображенной материи. Форма становится четкой и конкретной, не допускающей какой-либо расплывчатости, туманности. Законченность формы выявляется столь же ясным контуром, соответствующим изображению первовещества. Если преображена земля, то преображен и сам огонь, впитавший свойства воздуха. Он стал ровным, мягким, бесстрастным. Для зрения огонь воспринимается как свет. Это свет «невечерний» или «умный», теплый и чистый, символизируемый золотом.
Именно золотом изображается на иконе то, что имеет прямое отношение к Силе Божией, к явлению Божией благодати. Это явление благодатного света икона передает золотым нимбом вокруг головы святого. Нимб - не аллегория, но символическое выражение конкретной реальности и является необходимым содержанием иконы. Золото на иконах символизирует свет, и в первую очеродь свет божественный. «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин. 1:5). Однако традиция исихазма отличает сотворенный свет от Света нетварных энергий. Они отличаются как образ и первообраз. Сам по себе образ света в своем качестве духовного символа выявляет две подлежащие четкому различению грани. С одной стороны, свет - это ясность, раскрывающая мир для зрения и познания, делающая бытие прозрачным и выявляющая пределы вещей. С другой стороны, свет - это блистание, восхищающее душу, изумляющее ум и слепящее глаза. Этот блеск может быть грозным, как та «слава света», от которой ослеп Савл (Дн. 22:11); он может быть явлен как «Свете тихий святыя славы...». В новозаветном видении Небесного Иерусалима оба проявления света - прозрачная ясность и тяжелое блистание - соединены таким образом, что в качестве их соответствий выступают субстанции стекла и золота: «... город был чистое золото, подобен чистому стеклу» (Откр. 21:18). Этот символ пронизанного Божественными энергиями, «обожженного» и постольку светоносного вещества сохраняет свою значимость для всей христианской традиции в целом, но по-разному материализуется в церковном искусстве Востока и Запада: если Византия разрабатывает мозаику с золотыми фонами, то Запад создает витраж. В мозаике даже и самое стекло смальты назначено отражать и преломлять, но только не пропускать свет; его блистание, как и блистание золота, не прозрачно. Напротив, в витраже торжествует именно прозрачность стекла, его «доступность» для внешнего мира. По-видимому, в витраже заключен зародыш новоевропейского художественного реализма. Так христианский Восток и христианский Запад по-своему расставляют акценты на двух различных полюсах двусоставного образа Апокалипсиса. Золото связано не просто со светом, но со светом солнца. В Ветхом Завете пророк Малахия так говорит о наступлении царства Мессии: «Взойдет Солнце Правды» (Мал.4:2). Для христианина Солнце Правды есть одно из имен Христа.

Это цитата сообщения anna_l Оригинальное сообщение

Я видел мусульман, которые больше жаждали слышать о Христе, чем многие христиане

Я видел мусульман, которые больше жаждали слышать о Христе, чем многие христиане

Может ли миссионер учиться у «неверных»? Протестантского пастора из Америки Максима Урбановича уважению к христианским таинствам научили обращенные мусульмане. Став православным миссионером, Максим говорит, что его работа – делиться радостью, которую он сам нашел в Православии.

[185x227]
Святитель Тихон выводит следующие способы к полезному слушанию слова Божия:
1. Чтение Священного Писания нужно слушать со всяким прилежанием и вниманием. Дабы не похищено было слово Божие лукавыми духами, и не оказался человек бесплодным.
2. Слово Божье, услышанное или прочтенное, нужно углубить и укоренить в сердце, поучаясь в словах Священного Писания день и ночь. Как это выразил псалмопевец: «В сердце моем сокрыл я слово Твое, чтобы не грешить пред Тобою» (Пс.118:11). Почему и сказано о праведнике: «Закон Бога его в сердце у него; не поколеблются стопы его» (Пс.36:31).
3. Но и воспринятое слово необходимо охранять и культивировать. Так как прихоти этого мира, как тернии семя, подавляют слово Божие. Иначе семя Божьего слова будет бесплодно.
4. Тот, кто хочет служить Богу, тот должен приготовить душу свою к искушению (Сир.2:1). Все искушения нужно побеждать терпением. Потому и говорит святой евангелист, что «услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении» (Лк.8:15). То есть хранение слов Священного Писания связано с аскетикой.
5. Слово Божие не прорастет само, поэтому необходима помощь свыше, от Господа Иисуса Христа. Желающему принести плод духовный необходима молитва. Молитва призовет благодать, без которой невозможно угодить Богу.
Беря образ от земледелия, святитель Тихон рассуждает далее: «У земледельцев семена от семян рождаются, так и у христиан от семени слова Божия духовные семена рождаются… У христиан семена – покаяние, печаль о Боге, воздыхание, слезы, молитва, благодарение, пение, дела милости, терпение и прочее».

Это цитата сообщения Collete Оригинальное сообщение

Для тех, кто любит шпинат и грибы.

Читать далее...

Это цитата сообщения Ведьмочка_Ока Оригинальное сообщение

Бабушкины весенние салаты!

Салаты по рецепту моей бабушки! Скоро уже все начнет прорастать со страшной силой - и на даче будем есть бабулины салаты))
Читать далее...

[200x300]
16 апреля нужно ехать на сессию. В последние дни всё привожу в порядок, так как на Страстной и на Светлой негоже отвлекаться на бытовые проблемы. Вчера ходил к стоматологу и… Мне напрочь вырвали зуб мудрости… теперь я глупее на один зуб. На месте бывшей мудрости ноющая боль. Воистину «Природа не терпит пустоты». Сегодня еще идти преподавать… Затем посетить библиотеку… Зайти в аптеку…Подумать о покупке билета на поезд… Потом читать, писать… и многое, многое другое. Прошу у своих ПЧ молитвенной поддержки.

[187x246]
Святитель Тихон сравнивает слово Божие с семенами. Божие слово духовно. «Посеянное на сердце человеческом, рождает человека подобным себе, то есть делает его духовным, добрым, небесным, святым, живым». При этом святитель Тихон призывает прислушаться, рождаются ли при слушании слова Божия мысли и желания духовные. Если же человек не чувствует силу действие слова Божия, то это знак того, что семя слова Божия погибает в нем. Здесь святитель использует образ евангельского сеятеля (Мф.13:3), где семя - слова Божии, а поле – сердца человеческие. Поэтому восприятие слов Священного Писания зависит от того, насколько почва сердца подготовлена к слушанию и исполнению сказанного в Библии.

[360x500]
По античным и средневековым представлениям мир, как известно, состоит из четырех стихий: земли, воды, воздуха и огня. Эти стихии символично представляют весь космос. Символы этих стихий в иконе, как бы сгущаются, поляризуются в два центра. Из четырех элементов в иконе остаются лишь наиболее противоположные: земля и огонь, которое образуют новое единство – земля преображенная огнем. Человеческая фигура - стихия земли «земля еси и в землю отыдеши» (Быт.3:19); окружающий человека золотой фон - стихия огня. Водная стихия, родственная земле, включена в земное естество и рассматривается как ее часть, а воздушная стихия, родственная огню, как бы поглощена и заменена огнем. Отсюда вытекает невозможность изображения фактуры различных видов материи в иконе - все сведено к первоматерии, земле, но земле преображенной в рай.

[220x277]
Читаю Тихона Здонского «Сокровище духовное, от мира собираемое». Неудивительно, что он стал прототипом христианских гуманистов в произведениях Г. Успенского и Ф. Достоевского. Простота и реальное отношение к жизни лишенное крайностей мистицизма и рационализма. Хотя Флоровский много говорит о влиянии латинского образования на богословские воззрения святителя Тихона, однозначно с ним не во всем можно согласиться. Святитель Тихон в своих словах больше обращает внимание на нынешнюю жизнь, а не на будущую. Призывает подвизаться и потрудиться здесь, имея лишь надежду на то, что семена здесь посеянные дадут всходы и принесут плод. Но этой надежды вполне достаточно для трудящихся. Он сравнивает христиан с сеятелями. Замечательный евангельский образ. Этот образ динамичен и лишен юридизма и духовной коммерции. Я имею в виду те рассуждения о спасении, которые мы видим в схоластике: Согрешил – уплати, заработал – получи. Святитель Тихон говорит иное: сей и надейся, работай над собой – это главное.

В своей работе «Образы и символы» Мирча Элиадэ пишет: «Символ, миф образ принадлежат сущности духовной жизни… Их можно прятать, искажать, повреждать, но их невозможно искоренить». Символическая мысль единосущна человеческому существу: она предшествует языку и дискурсивному мышлению. Символ способен открыть самые глубинные реальности. Символ есть центральный элемент человеческой культуры. Признание того, что визуальное предшествует вербальному, говорит о могуществе образа над абстрактным словом или рациональной идеей. Образ способен нести в себе сразу несколько символов. Поскольку человек буквально живет образами, то, что исходит из него, может исполнять роль очищения и освящения. «Искусство, - говорит Мишель Кено, - может перенимать эстафету у слов, когда они спотыкаются перед невыразимым. Тогда за языком идей следует язык образов в прямом восприятии бессознательного». Если слова и идеи обращены к разуму, то образы обращены непосредственно к сердцу человека. Воздействие образа насыщенного символами не может быть контролируемо разумом, его воздействие на чувства варьируется в зависимости от культурного развития личности. В конечном итоге все зависит от качества взгляда. «Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то всё тело твое будет светло» (Матф.6:22). Восприятие образа зависит не только от точки зрения предложенной художником, но и от зрителя, когда произведение начинает жить в нем собственной жизнью.

Икона – это откровение Божье, высказанное через иконописца языком линий и красок, всей Церкви. Картина, под которой следует понимать не только произведения светского характера, но и живопись на религиозные темы, представляет собой художественный образ, созданный творческой фантазией художника и являющийся формой передачи его собственного мироощущения. Икона вне времени, она – отражение инобытия в нашем мире. Мироощущение же художника зависти от объективных причин: исторической ситуации, политической системы, от типа и характера самой личности художника, от образа его жизни. Все выдающиеся художники умели чувствовать то, что волнует их современников и, преломляя общественный нерв эпохи через себя, оставляли на полотне сконцентрированный художественный образ своего времени.
Иконописание – не самовыражение, а служение и аскетическое делание. Кисть иконописца бесстрастна: личные эмоции не должны иметь место, ибо икона – это молитва иконописца. В литургической жизни церкви икона подобна монотонному чтению псалтири; сопереживание произносимым словам псаломщика, как и восприятие иконографических символов, происходит не в эмоциональной сфере, а на духовном уровне. Если на законченной картине художник ставит свою подпись, что означает не только авторство, но и меру ответственности за произведение, то на иконе надписывается имя того, чей лик явлен на иконной доске. Картина непременно должна быть эмоциональна, так как искусство – форма познания и отражения окружающей действительности через чувства. Картина принадлежит психологической сфере.

[247x370]
Несмотря на то, что есть иконы так называемого «академического» письма, привнесенного к нам с Запада, каноническая икона имеет ряд отличительных черт, которые не позволяют спутать ее с картиной.
Основным принципом иконографического искусства является не отражение проблематики жизни, а ответ на нее, поэтому икона с самого начала является проводником евангельского учения. Иллюзорное трехмерное пространство уступает место реальной плоскости, связь между фигурами и предметами становится условно-символической. Образ сводится к минимуму деталей и максимуму выразительности. Подавляющее большинство фигур изображается обращенными лицом к молящимся, так как важно не только действие и взаимодействие изображенных лиц, но и их состояние, обычно молитвенное.
Иконописец жил и мыслил образами и приводил формы к предельной простоте, глубина содержания которой доступна только духовному взору. Он понимал, что, с одной стороны, нужно оторваться от чувственного наслаждения, с другой - что для выражения духовного мира надо пользоваться всей видимой природой, ибо, чтобы передать мир, невидимый нужна особенная четкость и точность выражения. Авторство иконописца намеренно скрывается, поскольку икона – творение соборное. Картине же присуща ярко выраженная индивидуальность автора. Она находит свое выражение в своеобразной живописной манере, специфических приемах композиции, колористическом цветовом решении.

[230x304]
Подлинная, каноничная икона выражает опыт святости. Лишенную грубых черт земного натурализма иконографию часто воспринимают как идеализированную форму выражения, совершенно лишенную реализма. Это недоразумение проистекает из того, что светское и церковное понимание реализма различно. Если светский художник-реалист стремится воспроизвести только видимую физическую реальность мира, то церковное видение мира таинственно прозревает во временном - вечное, в зримом - незримое, в тленном – нетленное. Это видение Церковь и раскрывает в иконописи. Искусство иконописцев Церковь рассматривает как очевидное свидетельство святости, богословие и благочестие в образе и цвете. Смысл иконы и ее ценность заключаются не только в ее вещественной красоте, но и в духовной красоте первообраза. В иконописи Церковь выражает догмат Преображения; преображение человека и всей твари понимается и передается как вполне объективная реальность. Гармония и мир в Церкви, охватывающей весь космос, - вот основная мысль православной иконописи. Преодоление греховного разделения мира, преображение вселенной, где вся тварь объединится так, как объединены в Едином Божеском Существе три Лица Святой Троицы - основная тема, которой в древнерусской религиозной живописи все подчиняется.

[205x246]
Иконописные каноны создавались не только изографами, но и отцами Церкви. К таким иконописным правилам относятся 73-е, 82-е, и 100-е правила Трульского собора 691 года. Именно с этого собора начинается выработка особых канонов иконописания, призванных защитить священное письмо от «изобразительной ереси». В правиле 73-м напоминалось о почитании святого Креста; в 82-ом запрещалось изображать Господа Иисуса Христа символически, в виде агнца. Этим правилом подчеркивался догмат о реальном воплощении Бога. Правило 100-е запрещало изображение картин растлевающих нравы. Седьмой Вселенский Собор, состоявшийся 787 году, утвердил догмат иконопочитания и определил место и роль священных изображений в литургической практике Церкви. Значение канона для изографа, как часть Предания Церкви, приобретает иконописный подлинник. Одним из ранних иконописных подлинников дошедших до нашего времени является отрывок из «Древней церковной истории Ульпия Римлянина о наружном виде богоносных отцов» датируемый 993 годом. Каноны иконописания сохранили священные образы, не дав им смешаться с живописью на религиозные темы или быть сведенными до уровня иллюстрации священной или церковной истории и портретной живописи изображающей святых. Здесь необходимо подчеркнуть, что каждый святой являет лик Христа, по слову апостола: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2:20). В отношении образа Господа Иисуса Христа можно сказать, что он слагался и по преданиям, и по непосредственным откровениям, и чудным образом. Нерукотворный образ Господа Иисуса – это собственноручное свидетельство Христа о Своем облике. С его переносом в Константинополь из Эдессы в середине Х столетия церковное искусство получило совершенный иконографический образец, но основе которого уже в следующем веке был выработан строгий канон изображения Спасителя. Естественно описывается не только Лик, но и «багряница тела».

Критерий, определяющий соответствие иконы церковному Преданию, должен быть тот же, который мы применяем по отношению к священным и богослужебным текстам, то есть каноничность. Икона не только по своему содержанию, но и по характеру его раскрытия должна строго соответствовать догматам веры. В иконе недопустим произвольный полет фантазии художника, как это наблюдается в религиозной живописи. Светские критики усматривают в этом «консерватизм Церкви», препятствующий якобы развитию искусства. Но это - очевидное непонимание характера и цели христианского искусства. «Художественному творчеству, - писал священник Павел Флоренский, - канон никогда не служил помехой, и трудные канонические формы во всех областях искусства всегда были оселком, на котором ломались ничтожества и заострялись настоящие дарования».

[230x289]
Икона говорит о красоте Царства Небесного проявившего себя в земной реалии. Она воплощает идеал красоты. Если обратиться к технике иконописания, то, по терминологии иконописцев, процесс создания иконы предстает как символический процесс постепенного раскрытия изображения, когда изображение, уже заранее данное, проявляется, выступая на поверхности доски: тем самым иконописец не создает изображение, но открывает его. Так мастер, пишущий «доличное», раскрывает доличное; краска, которой он при этом пользуется, называется «раскрышкой».
В Деяниях Седьмого Вселенского Собора Евангелие было связано с изобразительностью. Что слово сообщает через слух, то живопись показывает молча, через изображение. В этом понимании икона есть Евангелие, написанное красками. Церковь смотрит на икону не просто как на живописную иллюстрацию к повествованиям Священного Писания, но как на особую форму Откровения Божественной реальности. Образ становится не только символическим выражением истины, но представлением о ней. Однако здесь стоит отметить одно из основных положений средневековой и в первую очередь византийской эстетики – тезис о невозможности адекватной передачи зрительными образами священного текста. Зримый образ не может и не должен воплощать всего содержания Писания буквально, он представляет собой лишь одну из степеней приближения, лишь знак, за которым должно открыться Иное.

[235x300]
В работе «Мир как осуществление красоты» Николай Лосский говорит: «Красота есть ценность». В отношении иконы это утверждение более чем уместно, поскольку икона открывает нам красоту как ценность не только в эстетическом, хотя икона передает осознание красоты как гармонии формы и содержания, но более в понимании духовном и онтологическом. «Красота ее несказанна», «исписана дивно», «величество и красоты ее не можно исповедати», «высотою же и величеством и прочим дивно устроена» - вот какие высказывания о церквях и иконах встречаем мы в древнейших русских письменных памятниках. Особенно это подчеркнутое выражение красоты мы находим в русских иконах, начавших приобретать черты самобытности уже в ХII веке. Одна из древнейших икон Новгородской иконописи дошедшая до нас, икона «святой Георгий Победоносец», этому подтверждение. Иконописец искусно моделирует лицо путем тонких плавей, постепенно переходя от света к тени. Лик Георгия лишен византийской сумрачности и характерных асимметрических сдвигов. В его облике получило отражение народное представление о красоте юноши, который «аки цвет цвьтый в уности своей».

[200x350]
Русский богослов протоиерей Сергий Булгаков подчеркивает особое значение святых икон для православного миросозерцания, в своем труде «Православие» он говорит: «Каждой исторической ветви вселенского христианства дан свой особый дар, преимущественно ее выделяющий: католичеству – организаторский дар власти и организации, протестантизму – этический дар честности житейской и интеллектуальной, православным же народам, и прежде всего Византии и России – дано ведение умной красоты духовного мира». Эта красота воплотилась в Господе Иисусе Христе, ибо Он «прекраснее сынов человеческих» (Пс.44:3). Икона в этом плане – Христоцентрична.
Красота – это одно из имен Бога. По-славянски слово «красота» - более емкое понятие, оно звучит как «доброта» (отсюда перевод греческого «Филокалия» как «Добротолюбие»). Здесь красота раскрывается как добротность, то есть соответствие замыслу, пригодность для определенной цели. Красота для человека – это богоподобие. Святость, как свидетельство о небесной красоте, осмысливается в богословии образа как путь человека к преображению, обретению образом идеального сходства с Первообразом. Это аскетический путь красоты. Красота «приходит за Христом путь своего распятия… поэтому она есть красота крестная». Только такая красота способна спасти мир.