Все
Больше тебя нет
Боль
Вычеркнет твое
Все
Позабыт секрет
А значит нет ничего
Значит нет ничего
Все
Хватит мне тебя
Все
В лужах тает лед
Все
На земле весна
А значит все пройдет
Значит, все пройдет
Мягкие следы на песке
Отражаясь дали понять
Слезы на твоем рукаве
Сердце им не узнать
Сердце им не узнать
Губы целовали лицо
Пальцы, но не греется кровь
Значит, я скажу, не дано
Не твоя любовь
Не твоя любовь
Все
Ты вчерашний день
Он
Прожит как всегда
Все
Скрылась солнцем тень
А в море ушла вода
В море ушла вода
Все
Мир совсем другой
Был
И серьезным стал
Мой
Смысл не такой
А значит он устал
Значит он устал
Мягкие следы на песке
Отражаясь дали понять
Слезы на твоем рукаве
Сердце им не узнать
Сердце им не узнать
Губы целовали лицо
Пальцы, но не греется кровь
Значит, я скажу, не дано
Не твоя любовь
Не твоя любовь
Все
Больше тебя нет
Боль
Вычеркнет твое
Все
Позабыт секрет
А значит, нет ничего
Значит, нет ничего
Хочу революцию и повеситься...не знаю, чего хочу больше.
*П*Е*Ч*А*Л*Ь*
ОЧЕНЬ ВАС ПРОШУ, ПРОСТО УМОЛЯЮ!!! ПРОЧИТАЙТЕ ЭТУ СТАТЬЮ, ДА Я ЗНАЮ-ОНА ДЛИННАЯ И ВАС ЭТО МАЛО ИНТЕРЕСУЕТ, НО....ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЧИТАЙТЕ....МОЖЕТ БЫТЬ ОНА ПОТОМ ПРИГОДИТСЯ...МОЖЕТ ВЫ КОМУ-ТО РАССКАЖЕТЕ...КОМУ-ТО ОТКРОЕТЕ ГЛАЗА....ОЧЕНЬ ВАС ПРОШУ!!! ХОТЯБЫ РАДИ МЕНЯ!!!МОЖЕТЕ НЕ КОММЕНТИТЬ, НО ПРОЧТЕНИЕ НА ВАШЕЙ СОВЕСТИ...ОЧЕНЬ НА ВАС НАДЕЮСЬ!!!
9 августа 2005 г.
Сегодня Михаил Ходорковский был переведен из СИЗО №4 в СИЗО №1 «Матросской Тишины». Теперь он содержится в камере на 11 человек, больше не получает газет, лишен доступа к телевизору
Комментарий Алексея Мельникова, партия Яблоко:
«На мой взгляд, эта мера является ответом на то, что в противовес замыслу режиссеров этого судебного спектакля Ходорковский не сломался, не превратился в заключенного и продолжает оставаться очень значимой общественной фигурой в России. То, что это жестокая и бесчеловечная мера, понятно каждому. Но я хотел бы сказать тем людям во власти, которые приняли это решение, что этим им не удастся исключить Ходорковского из общественной жизни страны. И наша партия «Яблоко» сделает все возможное для того, чтобы его последнюю статью прочитало как можно больше людей в нашей стране».
ВОТ ЭТА СТАТЬЯ:
1 августа 2005 г.
М.Ходорковский: «Левый поворот»
Сегодня принято считать – и, к счастью, говорить, – что в стране неудержимо набирают силу авторитарные тенденции, причем в самом нетворческом, застойном, маразматически-черненковском варианте.
С этим трудно спорить. Однако неправы те многочисленные аналитики и наблюдатели, российские и зарубежные, кто связывает возрождение авторитарного застоя в России с Владимиром Путиным и его "ленинградской" командой. Пропуск в новейшую российскую историю авторитаризму выписали в 1996 г., когда очень специфическим образом Борис Ельцин во второй раз был сделан президентом России.
Я хорошо помню мрачноватый январь 1996-го. Тогда большинству либералов и демократов (а я, конечно же, не слишком вдумываясь в трактовку слов, относил себя и к тем и к другим) было трудно и тоскливо на душе от безоговорочной победы КПРФ на думских выборах – 1995. Но еще больше – от готовности многих и многих представителей ельцинского истеблишмента выстроиться в очередь к Геннадию Зюганову и, не снимая правильной холопской улыбки, получить прощение за все прежнее свободолюбивое буйство – вместе с пачкой свеженапечатанных талонов для сверхнового спецраспределителя.
Впрочем, в ту пору у меня и моих единомышленников не было ни малейшего сомнения, что Зюганов выиграет предстоящие президентские выборы. И вовсе не потому, что Ельцин, как тогда казалось, то ли тяжко болеет, то ли сурово пьет, то ли попросту утратил интерес к продолжению собственной власти. Мы тогда еще не знали умных политологических терминов, но уже понимали: изменилось нечто, что можно назвать национальной повесткой дня.
В 1990–1991 гг., посреди очевидной бессмысленности затянувшегося советского строя, страна бредила свободой. Правом быть собой, думать, говорить, читать, слышать и видеть, ездить за границу, не ходить на партсобрания и еженедельные политинформации, забить болт на овощные базы и не отчитываться за каждый свой шаг перед первым отделом. Мы ждали демократии как чуда, которое само собой, безо всякого человеческого участия и усилия решит все наши проблемы на десятилетия вперед. И Советский Союз, стоит ему воспользоваться волшебным рецептом демократического зелья, всего за каких-то 400–500 дней (да и тех много!) станет очень большой, богатой и чистой Швейцарией. На худой конец – Финляндией.
Но к середине 90-х стало ясно, что чудо демократии как-то не задалось. Что свобода не приносит счастья. Что мы просто не можем быть честными, умеренными и аккуратными по-буржуазному, по-швейцарски. Перед страной и ее – нашим – народом стали в полный рост совсем другие вопросы:
справедливость: кому досталась советская социалистическая собственность, которую кровью и потом ковали три поколения? Почему люди, не блещущие ни умом, ни образованием, заколачивают миллионы, а академики и герои, мореплаватели и космонавты оказываются ниже черты бедности? Значит, не таким плохим был советский социализм, будь он трижды благословен и проклят одновременно...
чувство собственного национального достоинства: почему, когда мы жили в плохом Советском Союзе, нас уважал или, во всяком случае, боялся весь мир, теперь же, в дни свободы, презирают как недоумков и наглых нищих?
нравственность в политике: мы не любили ЦК КПСС и ЦК ВЛСКМ за их цинизм и незаслуженные привилегии, но разве заслужили мы правителей вдесятеро более циничных и стократ более вороватых, чем партийные бонзы, которые на фоне новых кажутся уже милыми дачными дедушками и бабушками?
страх
История ...
Девушка: Помедленней, мне страшно!
Парень: Нет, это весело.
Девушка: Ничего подобного. Пожалуйста, это слишком страшно!
Парень: Тогда скажи мне, что ты меня любишь.
Девушка: Хорошо, Я люблю тебя. Тормози!
Парень: Теперь обними меня ОЧЕНЬ сильно.
*Девушка обнимает его*
Парень: Можешь снять мой шлем и надеть его на себя? Он мне надоел....
(в газете на следующий день)
--------------------------------------------------------------------------------
"Мотоцикл разбился о здание из-за неполадки в тормозах. На тот момент на нём было два человека, и лишь один выжил."
--------------------------------------------------------------------------------
На самом же деле, на половине пути по дороге, парень осознал, что тормоза сломаны, но он не хотел, чтобы девушка об этом знала. Вместо этого, он попросил её сказать, что она его любит и обнять в последний раз. Затем он заставил её надеть его шлем, чтобы она осталась жива, несмотря на то, что это означало, его смерть.
*Если вы любите кого-нибудь так же сильно, скопируйте это к себе в дневник*