Это цитата сообщения
Янтарная_комната Оригинальное сообщениеТак уж повелось, что чрезмерно талантливого человека всегда дружно признают сумасшедшим и каждая
его экстравагантная выходка только подтверждает всеобщее мнение. Не то чтобы кто-то требовал
изолировать их от общества, а просто слышишь постоянно: «Ну, ясно же – сумасшедший гений. С таким
талантом поди не свихнись!». Ну и уж конечно одним из самых сумасшедших творцов ХХ века считается
Сальвадор Дали – человек, проявивший себя во множестве ипостасей, оставивший след везде, до куда
дотянулись язвящие щупальца его сюрреалистического сознания. Но был ли он действительно сумасшедшим?
Как многие творческие личности, он был подвержен разного рода психозам и маниям, легко впадал в
истерику и совершал необычные поступки. Однако, в отличие от настоящих сумасшедших, Дали прекрасно
знал все свои слабости. В его дневниках мы находим удивительные признания. Постоянная склонность
Дали к самоанализу позволяет нам оценить оригинальность его мышления. Так, например, он с упоением
рассказывает, что долгое время не мог расстаться с талисманом – маленьким кусочком дерева. Стоило
вещице затеряться среди прочих мелочей, Дали впадал в истерику и переворачивал все в доме вверх
дном, чтобы только найти ее. Так было несколько раз, но художник честно признается, что это было
совершенно ненормально, и в итоге Гала вылечила его. Гала – его жена, его друг, его муза,
совершенно неотъемлемая часть его жизни и творчества. Она жила во всем, что его окружало, она была
двигателем его жизни, она исцеляла, вдохновляла, указывала путь. Пожалуй, она была единственной
действительно болезненной страстью в его жизни. Страстью, заполнявшей все пространство и не
оставлявшей места для прочего. Он видел ее всюду: на знамени Христофора Колумба в виде Мадонны, с
лебедем – как Леду, в фас, в профиль, со спины, отраженную в зеркале. Он растворял ее силуэт в
испанском зное, разбивал ее тело на архитектурные элементы, ее лицо – на молекулы. Читая его
дневник, постоянно ловишь одну мысль, вечную, порожденную совершенно безумной любовью. Дали
постоянно проецировал события своей жизни на Галу. Как она это воспримет, как она посоветует, что
она сделает. Прошлое свое он видел, от самого рождения, лишь как преддверие встречи с ней.
Когда-то, в далеком детстве, его посетило видение, навеянное театром оптических иллюзий – он видел
русскую девочку, укутанную в меха. И девочка эта ехала в санях, запряженных тройкой по снегу и не
отрываясь смотрела на Дали. Много лет спустя он восклицал: «То была Гала? Я никогда в этом не
сомневался – то была она». Он давал ей множество имен, одно другого прекраснее. Свою книгу «Дневник
гения» он предварил посвящением: «моему гению, Гале Градиве, моей Елене Троянской, моей Святой
Елене, Гале Галатее Безмятежной». Надо заметить, что героиня одного романа Градива исцелила своего
возлюбленного от душевной болезни. Именно эту роль Дали отводил жене.
Дали нравилось говорить о своих ненормальностях. Он откровенничал с каким-то странным налетом
эксгибиционизма. Однажды жарким летним днем у себя в мастерской, рисуя натюрморт с мертвой рыбиной,
он вообразил, что покрывается чешуей. «Сердце в страхе колотилось с бешеной скоростью, и я вдруг
осознал, что отождествляю себя с той протухшей рыбой и уже чувствую во всем своем теле ее
застылость». В своем дневнике он подробнейше описывает свои ощущения, чешуйка за чешуйкой. Ну, и
что же в этом такого? Богатое воображение, сделавшее возможными для нас растекающиеся чесы и
горящих жирафов, имело полное право на этот маленький бунт.
Дали жаждал самовыражения. В принципе, этого хотят все. Но ему было мало найти свой стиль и
заявить о нем. Он хотел быть собой во всем. Чтобы его узнавали даже по поведению. Даже по странным,
бредовым выкрикам. В студенческие годы он любил вдруг начать подпрыгивать на улице, как можно выше,
выкрикивая при этом «Кровь слаще меда!». Прохожие оборачивались и смотрели ему в след с изумлением.
А ему нравилось именно это – внимание. Он тщательно продумывал свои шаги: что сделать, что сказать.
Так, чтобы все удивились и запомнили.
Жизнь и творчество для него были едины. Все, что подворачивалось под руку, становилось источником
вдохновения или основой для очередного шедевра. Он рисовал на стене вишни и прикреплял к ним
хвостики от оригиналов. А затем доводил сходство о абсурда, меняя местами древоточцев из стены и
червячков из вишни. Он ел мягкий сыр и изобретал текучее время. Он обнаруживал на чердаке костыль и
не мог с ним расстаться, пока не постигал истинный смысл этого предмета. Смысл для себя. «С того
дня костыль стал для меня – и пребудет, пока я жив, - в равной мере символом смерти и символом
воскресения». Костыль? Символ воскресения? Какая ерунда! Но нет, эта находка в сознании Дали
переплелась с другими событиями дня – он нашел мертвого ежа, встретил красивую девочку, образ
которой позже тоже сольется с «Галюшкой», и пережил восхитительную очищающую грозу. А еще он быстро
приспособил костыль в качестве подпорки для
Читать далее...