А.Д.


просто знай: воздух весной лекарственный;
медленно пей его, не гонись за ответами в стиле блиц;
улыбайся игристо, поворачивай голову царственно,
обретай невесомость, избегай неприветливых лиц,
не выдумывай условностей и границ;

просто поверь: ты будешь жить долго и счастливо,
и самая светлая сказка
однажды сойдёт к тебе
со страниц.

(с)

В белоснежном нигде, что за самой далёкой тучей,
Там, где мальчики с крыльями будут со мной на "ты",
Я, скорее всего, перестану быть невезучей,
И не буду бояться простуды и темноты.

В этом городе цвета асфальта и серой туши,
То, что хочется в руки – обычно лежит на дне.
Ты прости, но сегодня я точно не стану лучше,
Да и завтра, наверно, не стану умней вдвойне.

Это дань пустоте, расстоянью и перспективе,
За которой чужой и такой одинокий день...
Если долго стоять одному на крутом обрыве,
То становишься также не нужен, как чья-то тень.

Только вечер опять непонятно и дурно отлит,
И, на звёздное небо набросив тугую сеть,
И не Вам, и не мне, но отчетливо: "будь ты проклят!",
И уже сомневаешься, стоит ли так висеть...

Доживём до весны, и апрель нас жестоко бросит.
Ну и к чёрту его, и не нужен, и в бок рога.
Доживём до весны, и неважно, что завтра осень.
Всем назло доживём.
Ну, хотя бы до четверга...

(с)

Время года - зима, время года - терять.
Ты уже потерял, но ещё не остыл ко мне...

(с) Диана Арбенина


Время года - февраль.

Ты меня достаёшь козырем из рукава
и на стол кладёшь. Вычеркнуть и забывать,
пока ветер сдувает шарф, принимается вышивать
на стекле, словно руны, символы и слова...
Время года - "кто кому врал".

Время года - устать.
Мои плечи всё те же, что ты целовал,
но забыл и не вспомнил. Зима острова
разметала по прошлому, сотнями ватт
тишины оглушила. Из рукава
ты меня достаёшь -
выиграть и встать.

(Я сейчас дорисую - пустой коридор,
выдох публики, шаг твой и гладкие стены.
Твой уход замыкает все звенья системы,
пока ветер на стёклах рисует узор.
Здесь - налево. Ступенька.
Забудь и стирай.
Это просто февраль...)

Время года - февраль.

(с)

муравей муравей что за сволочь тебя кроила
почему ты такое безжалостное горнило
почему без тебя ей сразу приходят вилы
прямо здесь под большим и красивым её кустом

как готовила дом как стол тебе собирала
яркой радугой перекрашивала забрало
только только
только только
этого мало
погляди как последний взрывается вальс бостон

у зимы нет глаз и холодные злые пальцы
вот приходит зима под протяжный напев нанайца
вот зима крошит лапки сяжки накрылья
зайцем
не проехать в июнь никуда не приводят мечты

стрекоза не сшила ни шубки ни спасжилета
у неё ни припасов ни совести ни ответа
но придёт когда-нибудь лето огромное лето
и тогда муравей
ну с кем же попляшешь ты

(с)

Февраль был пуст и гулок, потому
молчание его сродни, наверно,
твоей улыбке, судя по всему,
подаренной не мне; столь эфемерна
была слепая радость; сквозь глазок
почти одушевлённый, в белой раме
взирая на порхающий песок
за полуотворёнными дверями,
где только март, и он один, и где
глаголом мелким рассыпаясь в лето,
я снова там, в стихах, как в пустоте
заимствую себя у них, и это
случайный повод, разомкнув кольцо,
довольствуясь предпринятым побегом,
столкнуться вдруг во сне лицо в лицо
с последним, свежевыбеленным снегом...

(с)

Я как terra incognita, новое государство – сам себя отыщи, завоюй, разделяй и властвуй, мне не выданы номер, герб, президент и паспорт, я последний уцелевший абориген. Я заложник всех колоний и резерваций, приучивший сердце больше не разбиваться, но природа продолжает сопротивляться, оживляя какой-то необъяснимый ген. Он мешает дышать, он, как вирус, идёт по венам, подчиняя, стирая, делая чьим-то пленным, бьётся током – неожиданно, как антенна, если ты её надёжно не заземлишь. Я спасаюсь горячим кофе, закрытой дверью, мантрой "я не люблю, не хочу, не могу, не верю..."

Ты приходишь спазмом в левое подреберье, получаешь вид на жительство.

И болишь.

(с)

Bereginia_Ludmila,

[500x500]

февраль здесь побудет пока — из вежливости,
но — слышишь?— звон нарастает,
то март по карманам ищет
завалявшиеся ключи;

рёбра ноют — так прорастает нежность
тёплым цветком на истоптанном пепелище,
застит глаза, щекочет горло,
горчит.

край мой, рай мой, где тебя носит?

мне хочется света и воздуха,
мая позднего,
грозного;

а с остальным —
Бог с ним.

(с)

Куда заведут нас дороги-пути кривые –
никто не предскажет, никто не наворожит.
Смотри на меня – я живее, чем все живые,
хотя и не то чтобы очень умею жить.
И если рискуешь – тогда я рискую тоже,
давай выбираться из этой слепой возни.
И вот тебе – силы, мурашки бегут по коже,
и новое,
     новое,
          новое,
               чёрт возьми!

(с)

Приснись мне, обязательно приснись мне...
В какую-нибудь ласковую среду,
Когда зима почти сойдёт на нет,
Не важно - ночью или же к обеду
(Я выходная. Буду спать в обед)
Приснись мне, обязательно приснись мне...

Приснись мне в чёрно-белом, как тогда.
Нет, не в костюме, просто в чёрно-белом.
Как те, кто ниоткуда в никуда,
Которым всё на свете надоело...
Приснись мне в чёрно-белом, как тогда...

Приснись мне. Я давно не вижу снов.
И это страшно. Вниз, как по касательной,
Не ощущая остроты углов,
Сквозь пустоту. Без мыслей и без слов.
Приснись мне! Слышишь?!
Только обязательно...

(с)

Мы ползём в темноте – куда заведёт кривая –
И живём навзрыд, до конца, доходя до точки,
Потому как то, что нас в жизни не убивает,
Зачастую просто ломает нам позвоночник.

(с)

как только придёт весна, я раскрою настежь все окна и двери,
оставлю свой дом: я ничего не должна этим глиняным кирпичам;
переставший страшиться — неуязвим для печали, стихии и зверя,
переставший ждать — выходит искать себе новый причал;

но, Господи, можно — в меня кто-нибудь будет верить?
кто-нибудь, кто никогда меня не встречал.

(с)

Когда-нибудь я вспомню эту зиму –
И улыбнусь, и вовсе не пойму,
С чего мне было так невыносимо
И так печально было почему.

И сосчитаю все твои улыбки,
Что расточались щедро и светло –
Как этот снег, вещественный и зыбкий,
Летящий прямо в чёрное стекло...

Когда-нибудь, из будущего лета,
Из небывалых дней я загляну
В больной февраль прощающийся этот,
В его зрачков немую глубину –

И не пойму, за что такое счастье
Так незаметно было мне дано,
И захочу опять сюда попасть – и
Лететь, как снег в раскрытое окно...

(с)

Почему моё имя не Кай?
убегай от меня в тёплый май,
моя Герда,
всегда горда,
в города
такие, как этот,
мальчик смотрит и видит лето.
Вместо сердца кусочек льда.
Почему я не в тёплый дом?..
Почему под её зонтом
много снега и запах груш?
На рубашке осталась тушь.
Кто ты? Где ты?
Но ты не Герда.
Ты - осколки ночного бреда,
незаметный её побег.
Мальчик смотрит и видит лето
за окном,
где летает снег.

(с)

Погляди, он скажет, шар голубой и воздушный колокол,
молоко тумана, ранние сумерки вдоль берегов.
Господи, нет ничего тяжелее облака.
Горше мёда нет ничего.

Погляди, он скажет, набело перелистаны
перелески, выселки, двери с пустых петель.
Дети мои осины, синицы, лиственницы.
Не плачь, не пугай детей.

Погляди, он скажет, водоросли и волосы,
корни и руки, золото и шитьё.
Господи, нет печальней воды, поющей о воздухе.
Нет счастливей её.

(с)

утекает лишнее, испаряется сложное,
растворяется всё в восхитительной пустоте,
так не нужно, наверное, просто – так можно, и
при этой, заполняющей полости, доброте
вызревает – сама собою – стальная решимость.
(столько дней "я сам-себе-пряник-и-кнут" впереди)
ты не можешь дать мне новую одержимость? –
мимо иди,
иди-иди.

(с)

Почти что нежность, только на грани хамства:
Поглаживать заряженный пистолет.
Но мне хватает выдержки и упрямства.
И сигарет.

Я сочиняю даже контрольный выстрел,
Под грохот Muse в наушниках шаг дробя.
Прости, что я придумываю так быстро.
И не тебя.

На эту скорость нужен особый почерк.
Я на часы смотрю с тревогой не просто так.
Меня там ждут. Париж. Лиссабон. Цвет ночи.
И Пустота.

Мне мир чеканит: детка, послушай, хватит.
Ты знаешь цену каждой своей минуте.
И помни, что не дернутся, не заплатят,
Они ведь - люди.

И мир откроет дверь, и за этой дверью
Орлы вернутся в небо, а овцы - в стойло.
Тебе вот этот текст читать, поверь мне, -
Не стоило.

Мы можем миру жаловаться и хвастать,
Да, вызывая ревность, обиду, зависть.
Но я готова слышать однажды: "Баста!
Мы доигрались".

Усталый голос в трубке. Нажать отбой.
И быть собой.

(с)

Слишком много в тебе зеркал...

Слишком мало во мне имён...

Промежуток безбожно мал
Между сердцем и февралём...

По ту сторону тонких век,
Невесомый, как свет и звук,
Слишком громко ложится снег
На твою и мою судьбу,
Так похожий на белый флаг...

Даже ветер сегодня стих...

Белый шум снегопада - как
Колыбельная для двоих...

В отражении глаз твоих...

(с)