Dedales,

[414x80]

странную сказку за шторами век мне показали сегодня ночью:
если лечь в снег и смотреть на снег – одна из снежинок меня прикончит.
не сразу, конечно, часа через три тонкого нежного белого злого.
небо – снаружи – ближе – внутри – дальше нет никакого слова.
думаю, эти ребята не врут, даже если не знают сами:
можно увидеть её маршрут, можно почуять её касанье.

ненужная сказка, наверняка, но чтобы ясней и ещё чудесней:
мне показали того ямщика в степи глухой из народной песни.
вижу, как степь начинает тускнеть, тулуп, телега, лежит, поёт
прямо в снегу и смотрит на снег, долго смотрит и ждет её.
если лечь в снег и смотреть, смотреть, если лечь в снег и смотреть назад –
можно запомнить её и спеть, можно увидеть её глаза.

странную сказку за шторами век мне показали сегодня ночью:
если лечь в снег и смотреть на снег – будет тихо сказочно точно.
именно так: прикончит одна. день – люди – лето – я её вижу:
облако – белый колодец без дна, вот она падает ниже, ниже...

(с)

Рассветами дышит небо, одетое в синий шёлк,
дорога уходит в лето, чтоб я тебя не нашёл,
растрёпанную свободу уносишь в своей груди,
и столько сумбурных мыслей оставлено позади,
и столько парней случайно оставлено в дураках,
и стольким счастливым людям уютно в твоих руках,
и столько веснушек цвета просоленного песка...
И где бы ты ни скрывалась, я буду тебя искать.

Проспекты встречают мокрый, кипучий и горький май,
когда ты ухватишь счастье, пожалуйста, не сломай,
по тонким звенящим рельсам уносятся поезда,
мне страшно слететь на вдохе, прорваться – и опоздать,
приехать в ненужный город, пустой и почти что злой,
себя убеждая, думать, что просто не повезло,
и слушать, как дождь играет на ржавой своей трубе...
Дорога уходит в лето. Дорога ведёт к тебе.

(с)

Я рождаюсь твоею тенью,
обнимая тебя за плечи,
мне не то, чтобы легче вторить,
мне, наверное, легче жить.
У меня нет с собой ни пенни,
мне платить за свободу нечем,
и осталось безмолвным вором
подбирать за тобой гроши.

Только долгими вечерами
я меняю тебя на стены,
на брусчатку и перекрёстки,
на асфальт и фонарный свет.
Мы фантомы. И рядом с нами
тени-звери и птицы-тени
проживут до утра, а после
исчезают в сырой листве.

Я рождаюсь твоею тенью.
У меня нет иных привычек,
у меня нет других наречий,
у меня нет чужих имён.
Всем известно, что отраженья
погибают без ламп и спичек.
Ты, пожалуйста, каждый вечер
зажигай для меня огонь.

(с)

мне так сложно быть мудрой -
я живу всего лишь пятую жизнь...
мне так сложно быть мудрой -
моё прошлое - мои этажи...
моя лестница в небо
недостроена,
но я иду вверх...
наконечники копий
ждут в высокой траве...

наконечники копий
ждут в высокой - высокой - высокой - высокой траве...

настоящее - в малом -
как от камешка круги по воде...
настоящего - мало -
с века вряд ли наберётся на день...
время складывать камни -
из меня, увы,
плохой Тамерлан...
две последние даты -
родилась - умерла...

мне так сложно быть вещей -
на коленке разворачивать сны...
сторожи мои вещи,
мою душу, моё тело и с ним -
мою лестницу в небо...
я спускаюсь ненадолго -
вернусь...
я хочу напоследок
пробежаться по дну...

наконечники копий
признают лишь меня - лишь меня - лишь меня - лишь меня одну...

(с)

Спотыкается дождь, встречаясь с усталым лицом,
а в кармане твоём – бестолковый счастливый билет.
Напиши на ладони наивно-цветным леденцом:
"Ничего невозможного нет".

Собирай города на бессчётные нити дорог,
обнимай, выдыхай, уходи и запутывай след,
и читай каждый раз, ступая за чей-то порог:
ничего невозможного нет.

Покупай на последние деньги батон и вино,
потому что на кухне до ночи не выключат свет,
потому что быть нужным – сплошное безумие, но
ничего невозможного нет.

Проживай, прожигай, не считая ни лет, ни монет,
а потом, когда будешь на Божьих коленях лежать,
Он прочтёт на ладони твоей "невозможного нет".
И не сможет тебя удержать.

(с)

Не буду и спрашивать, как ты. А я – окей. Пока что не замужем – с этим спешить не стоит. Зато отдаю что-то тёплое людям – как Прометей, конечно, хочу семью и растить детей, но всё в моей жизни какое-то холостое.
И, ты представляешь, теперь у меня есть кот, хотя я не так уж любила животных вроде. Встречает с работы, тычется мне в живот, цветов не дарит, песенок не поёт, но в ухо мурлычет сотни простых мелодий.
И, ты представляешь, теперь у меня есть дом, просторная кухня и чашки на ней в горошек. Приходят ребята, я делаю чай со льдом, такие чудесные – верится в них с трудом, до них никогда не встречала таких хороших.
Не буду и спрашивать, как ты. А я – дышу, живу нараспашку, и, знаешь, хотя б отчасти, но Бог выполняет то, о чём я прошу, и сердце моё раскрыто, как парашют, и до приземления – годы и годы счастья.
Желаю тебе ещё сто лет не упасть, и – и это последнее, что я о тебе пишу.

(с)

О путях твоих пытать не буду,
Милая! - ведь всё сбылось.
Я был бос, а ты меня обула
Ливнями волос -
И - слёз.

Не спрошу тебя, какой ценою
Эти куплены масла.
Я был наг, а ты меня волною
Тела - как стеною
Обнесла.

Наготу твою перстами трону
Тише вод и ниже трав.
Я был прям, а ты меня наклону
Нежности наставила, припав.

В волосах своих мне яму вырой,
Спеленай меня без льна.
- Мироносица! К чему мне миро?
Ты меня омыла
Как волна.

(с)

Утро такое тихое, что лучи, преодолев пространство оконной рамы,
будто рождают звук. На столе ключи, свет преломляя, как струны перебирая,
кажется, зазвенят, приручив тепло, комнату наполняя игривым светом...

Я подбираю внутри себя сотни слов,
чтобы когда ты проснёшься, сказать об этом.

Утро такое тихое, что когда я пробираюсь на цыпочках делать кофе,
ты ещё спишь. Свет льётся по проводам, словно художник, город рисует в профиль.
Город - медовые соты на солнце, где
свет, распускаясь внутри, на ладонях держит
утро, для нас создающее новый день.
Тихий настолько, что слышно, как дышит нежность.

(с)

Фиалка_Монмартра,
[500x340]

Сохрани тебя Бог. И не только, конечно, Бог – сохрани тебя всё, что может тебя хранить.
Этот грёбаный мир пока не настолько плох, чтоб совсем оборвать непрочную эту нить,
что связала меня с тобой; но ещё чуть-чуть – и окажемся мы на разных концах Земли.
Что-то станет опорой – дай Бог – твоему плечу, и останется мне скучать. А ещё – молить

тормоза машин – чтоб они не давали сбой, и замок – чтоб закрыл ворота в безлюдный парк,
и удачу, конечно, – чтоб вечно была с тобой, и носки – чтоб они не теряли фабричных пар,
маяки – чтобы ты никогда не бродил во ржи, фонари – чтоб светили даже в глухую ночь,
и ещё – чтоб тебе не осточертело жить. Помоги тебе всё, что может тебе помочь.

Я прошу для тебя огня, чтобы руки греть, я прошу, чтоб на все твои письма пришёл ответ,
я прошу все лампы в доме твоём гореть, чтобы ты возвращался с работы в тепло и свет,
чтобы чайник, вскипая, издал долгожданный вздох, чтоб она умела любить тебя и шарлотку печь.
Сбереги тебя Бог. И не только, конечно, Бог – сбереги тебя та, кто сможет тебя сберечь.

(с)

gedichte,

[262x40]

Проста история, в целом, как в мае зелень,
такое дело:
он выбил у неё из-под ног землю -
она взлетела.

Она говорила с северными ветрами
на их наречии;
была на грани, после была за гранью
за человечьей.

Она ждала его, готовила ужин, -
но в урагане
кружила, там, где больше никто не нужен,
где под ногами

земли не надо, не надо, не надо больше.
Вот птичий гомон.
Вот дом, где жили. Вот городская площадь.
Вот город. Город.

Вот вся великолепная и большая
земля - до края.
Вот белые кучевые, вот синий шарик.
Он улетает.

(с)

Это - кувшин с каменным круглым дном,
верой спасающий сотни заблудших душ:

однажды он воду сделал хмельным вином, - и люди приходят, подолгу молчат и ждут.
Смотрят с укором, требуют, что ни день, мудрости, тайны, причастия, волшебства...
Вера есть чудо. Кувшин не творит чудес, но разве им объяснишь это в двух словах? -
Упрямо приходят, воду к нему несут, и пробегает ропот по всей толпе.

Я долго спасал вас. Я - камень, пустой сосуд.
Капли дрожат, застывшие на весу...

Будь по вере твоей:
что нальёшь в меня, то и пей.

(с)

Мы выбираем, нас выбирают,
Как это часто не совпадает...

Михаил Танич "Чёрное и белое"


...Ты любишь, ты жить без него не можешь. Ты дуешь на воду, на молоке обжёгшись не раз, но сейчас, похоже, журавль оказался в твоей руке. Он рядом с тобой, он смешно курлычет, с тебя не сводя восхищённых глаз, о чём-то своём, журавлином, птичьем, безмерно далёком, но в этот час ты склонна поверить всему на свете – любым отговоркам, словам любым. Ты каждую ночь расставляешь сети, которые столь же легки, как дым, которые дразнят ажурной вязью и кружевом чёрным к себе влекут. Он пойман надёжно, надолго, разве что время избавит его от пут. Ведь он для тебя, как счастливый случай, как сказка, как солнечный луч зимой. В приватных беседах с подругой лучшей ты гордо его называешь – "мой".
Сначала он пил из ладоней воду, теперь выпивает тебя до дна ночами. Однажды вкусив свободы, он хочет её получить сполна. Он – вольная птица, ему не двадцать, и правда его, как полынь, горька.
"Ты знаешь, а я не готов влюбляться. Пока не готов. Не готов пока..."

...Он любит, ему без тебя тоскливо. Он слишком доверчив и терпелив. Довольно туманные перспективы сменились отсутствием перспектив. Но он всё равно безнадежно верит, бессмысленно верит в тот миг, когда на стук осторожный откроет двери, увидит тебя и услышит "да".
Ему воплощением грёз о принце не стать, и синицей не быть в руках. Он мог бы, наверно, пойти на принцип – сказать сгоряча, накричать в сердцах, дать волю слепой безрассудной злости, сквозь боль наконец-то шагнуть вперёд, но страшно разрушить тот хрупкий мостик, который над бездной к тебе ведёт.
Он ищет причину в себе, невольно листая страницы ушедших дней. Твоё равнодушие ранит больно, молчание ранит ещё больней. Он знает, ему воздалось сторицей за сделанный в спешке неверный шаг. Ведь всё по-другому могло сложиться, но что-то однажды пошло не так. Возможно, он мог поступить иначе, и правда твоя, как полынь, горчит.
"Мы всё обсудили уже. А значит, мы просто расстанемся без обид".

Такие дела... Во фригийский узел сплетается с миру по нитке жизнь. Вращается калейдоскоп иллюзий, рождая стеклянные миражи. Играют оркестры на полустанках. Грачи прилетели, но улетят. Амур для Психеи завел шарманку, исполнив балладу слепых котят. Усталый Харон продаёт билеты, они раскупаются нарасхват...

...Ты любишь, любима, как жаль, что это два разных мужчины. Таков расклад.

(с)

...Однажды опора выскользнет из-под ног
и запах жасмина накроет тебя волнами…
Душно, родная. Ночь подкатилась под бок.
Это время, знаю, нарочно придумал Бог,
чтоб собирать открытки, стихи и камни.

Когда город изгибами улиц врастает в туман,
мне кажется, что шумит в голове не виски,
а дышит прибоем мой внутренний океан.
Неоновый свет разбивается в соль и брызги,
и вот уже нет ни комнаты, ни земли.
В туманных фиордах тоскливо поют сирены.
И у причалов усталые корабли
ложатся горячим брюхом в морскую пену.
А к утру, утихнув, волна отступает вспять.
Я дышу бризом и повторяю: "Боже,
если ты позволяешь настолько легко терять,
то найти ты позволишь тоже?.."
Но под рукой – лишь бутылочное стекло,
галька и ветка искусственного коралла...
...Я просыпаюсь.
И старое одеяло
хранит под колючей лапой твоё тепло...

Я помню твои признания наизусть.
Первые письма и полудетский почерк.
Доброй ночи, моя любимая. Доброй ночи.
Я через много приливов к тебе вернусь...

(с)

Фанклуб_Алёны_Чистяковой,

[500x387]

время?..

ты знаешь
оно ведь и вправду пройдёт

белой ли ночью
стуча сквозьвисочно
капелью
или цветочной
теплолепестковой метелью
или песочною струйкой
насквозь протечёт

это не больно
и кто не отпустит
малыш
кто может нам запретить
уплывать от причала?

милая
знаешь
когда начинаешь с начала
в надцатый раз
то не страшно
ни в омут
ни с крыш
ни...
это пройдено
как там потом назовут
главное
пить этот вкус
и ловить этот отклик

дай свой хрусталь
и плевать нам
что станется после
пей
это соль
переполненных
жизнью
минут

(с)

Jenny_E-va,

[394x317]

брось
какой ещё кризис
я просто хочу покоя
тишины и
покоя зеркальной озёрной глади
утра -
сливок левкоев кофе

продрогла, роясь
в мокрых россыпях гальки
единого слова ради

подберёшь его
отшлифованным халцедоном
в гуще смальты пристроишь
слегка языком прищёлкнув
ай да строчка

а строчка тебя через год догонит
и сверкающей поварёшкой залепит по лбу

получи
небеса в алмазах
с доставкой на дом
захлебнись этой манной
емеля
твоя неделя

фейерверки?
оплачены
бонусом - канонада

...а ведь знаешь
и тишины-то совсем не надо

лишь бы бабочки
под ногами
не так хрустели

(с)