- Инга, ну, конечно, мой морячок все понял. Еще до того, как я поняла. Еще бы. Я приходила с работы горячая, как печка-буржуйка. Раскаленная до красна, веселая. Белье купила новое, черное. И ничего ж не было, когда морячок ревновать начал. Все началось потом.
Левшин не приставал. Наоборот, старался подальше держаться. Видимо был опыт уже с малолетками. Ну, да, конечно. Мне-то 20, ему - 45 было. Ну, дело даже не в возрасте. В 20 у меня развитие эмоциональное и физическое было лет на 16. Вот он и шарахался. Помню, в бане, на Алтае, он меня парил веником. Простыня сбилась к пояснице. А попка у меня была, то что надо. Да еще зарумянилась, видимо, от веничка. И вот он меня хлещет. А я думаю об отчете и так далее. Поездка выдалась информативная. Чтоб не забыть, я факты в голове перебираю, все что удалось узнать для босса. Вдруг, он как раненный зверь метнулся из парилки - отдал веник какой-то кукле: Парь ее сама, я не могу!
Я даже не поняла в чем дело!!! Во глупая-то была))) Ну, эта кукла меня начала парить, сама пытается мне разъяснить. А у меня в башке одна работа.
Потом. Потом тоже ничего не было.
Все случилось, когда меня уже уволили. Я пришла беременная забрать трудовую из бухгалтерии. Выхожу, а он сидит в своем вольво. Видил, как входила. Ждал. И вот тут то все и закрутилось. И продолжалось вплоть до того, как его пристрелили. Даже обсуждали что он меня в жены возьмет, беременную от морячка. Рядо с Левшиным всегда было жарко. Он большую часть моего сердца унес в могилу. Очень большую.
Что ж. Не так уж и плохо это.
Меня стали заводить просто хорошо сложенные мужчины.
И даже скульптуры вызывают известное волнение.
Чувственность теперь не сосредоточена в конкретном мозговом отсеке - она по всему телу.
К сексуальному опыту добавились приятные ощущения от погружения в массажную ванную и одновременного созерцания копий итальянский скульптур. Мускулистое тело, четко вылепленные гениталии. Уххх... что будет? Что будет? Волнуюсь ужасно.
Допрыгалась. Гормоны, антибиотики - и оооуп. Я нормальный человек. Без горячки, безумных фантазии и галлюцинаций. Вот только... нежный трепет.
Когда я еще готова к твоему появлению, я еще ничего - держусь. Отвечаю не в попад, но хотя бы отвечаю.
Когда же вот так, из-за угла вдруг появляешься -моя чашка с горячим кофе - на полу - дверь захлопнута - я как идиотка стою и хлопаю глазами.
Интересно, как ты меня воспринимаешь?
Несуразную, нелепую, путающаю слова?
Или ты догадываешься?
"Поцелуй холодными губами Своего зазеркального Христа."
Это все, что я могу сказать. Одна строчка из песни ГО. Теперь я знаю, какой нерв щекотала эта песня. Спасибо тебе.
Зоркие окна
Кто согреет зоркие окна?
Пожалей беззвучными словами своего оловянного Христа
Жадные пальцы
Кто накормит жадные пальцы?
Обними голодными руками своего неспасенного Христа
Беглые тени
Кто поймает беглые тени?
Спеленай надежными цепями своего ненадежного Христа
Скользкие вены
Скользкие тревожные вены
Поцелуй холодными губами своего зазеркального Христа
Круглое небо
Кто накажет круглое небо?
Задуши послушными руками своего непослушного Христа
Самое жгучее - это рассказывать тебе, мой милый, про свои похождения на стороне.
Острое удовольствие обликать образы и ощущения в хлесткие фразы и слова.
Тянем, тянем резину, нежность и трепет.
Пока только шепот по телефону.
Беседы о всем подряд в Асе.
Даем чувству созреть и встать на ноги, чтобы выдержало шторм первых двух месяцев секса в суровых условиях жизни разными семьями.
Всвязи с медицинскими показаниями мне теперь доступен только виртуал. Всаживаю виртуальные переживания прямо в вену.
Разместила две анкеты.
По одной - замужняя.
По второй - разведенная.
Замужней пишут по 50 человек в день.
Разведенной - 1-2, но зато милые, приятные, нежные.
Один тип написал и туда и туда....
С замужней он был груб, резок, настойчив.
Как же он нежен и трогателен с разведенной.
Я тащусь от этого эксперимента.
Смотрю на подружек своей дочки, пятилетних малюток.
Отчетливо помню, что в этом возрасте уже знала о сексе не меньше, чем мои многие тридцатилетние подруги.
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Я насмерть поражен своим сознаньем,
Я ранен в сердце разумом моим.
Я неразрывен с этим мирозданьем,
Я создал мир со всем его страданьем,
Струя огонь, я гибну сам, как дым.