Кроме того, вот уже две недели вовсю общаюсь с fewral, а до сих пор не поприветствовал. Пытаюсь исправиться. Добро пожаловать, что ли!

Бродил на днях по случайным дневникам, причём на редкость удачно – в нескольких подписался в качестве ПЧ. А SavanaNoire даже ответила взаимностью. Привет! Надеюсь, что мыслеобмен между нашими дневниками окажется плодотворным для каждого :)

Когда все дороги ведут только вниз, это значит, что ты на вершине. Если всё, что ни сделаешь, – к худшему, значит, это и есть Рай на Земле. Самое лучшее состояние. Остаётся только ничего не делать. Почувствуй, когда без разницы!

...догнал, чтоб ещё добавить.

Я люблю тебя, чудная моя.
Не знаю, это в честь дня св. Валентина, или просто что-то носится в воздухе, только почему-то тянет изъясняться в любви.
И твоё присутствие вовсе не обязательно, лучше всего, если ты сейчас спишь. И место самое подходящее – всё равно ты никогда не читаешь мой дневник. В общем, от моего объяснения ты не зазнаешься. И это хорошо,тебе ещё надо подавлять своё вздорное эго. Также, как мне развивать своё. Я знаю твои недостатки, и не знаю, как с ними бороться, поэтому иногда раздражаюсь, но чаще просто люблю тебя, как сейчас, ибо что ещё с тобой делать? И – сегодня я понял – любовь не вечна, когда –нибудь эти маленькие трещинки, средние непонятки и большие наши друг к другу претензии доконают и её окончательно, и не хрен врать себе об обратном – и тем более, что остаётся делать сейчас, как не любить на полную катушку?
И, прочитай ты это сейчас, ты конечно решишь, что это не про тебя. И будешь права, хотя лучше меня знаешь,что никого, кроме тебя, у меня нет. Да, это не про тебя, хотя с тебя списано, ведь вы, женщины, по крайней мере те из вас, с кем я сталкиваюсь и кого замечаю – похожи все друг на друга, как похожи мои отражения в разных зеркалах. Женщина – самое нежное и самая жестокое, самое верное и самое эгоистичное, самое красивое и от того самое непримиримое существо на свете. Я знаю, что это отражение чего-то во мне внутри, но почему-то трудно разобраться, что-то застилает мозги, когда имеешь дело с женщиной. Меня связывали очень сильные отношения с некоторыми мужчинами, иногда очень трудно поддающиеся изменениям, но анализировать их было почему-то легче. С женщинами всё наоборот: очень легко изменить хоть всю свою жизнь, изменить себе, лишь бы не ей, – но очень трудно что-то проанализировать.
Значит, надо.
Не тратиться, так зарабатывать.
Люблю тебя. Но какой разною любовью!

Из написанных, но неотправленных комментариев
(Сойдёт самому до общей кучи)

«Меня тоже иногда несёт на крыльях маразма» – это что, тоже я где-то сказал? Хотя, может быть. («Ну да, я сказал,» – как говаривал герцог из фильма «Тот самый Мюнхгаузен».) Определённо, иногда несёт. Само по себе это не есть очень хорошо, тем не менее славные эти крылья, бывало, заносили в такие прекрасные дали, куда, гремя кандалами здравомыслия, и за 10 жизней не доберёшься. И, хоть я и ратую по жизни за здравый смысл, со здравомыслием он имеет мало общего: введённый в привычку, он вполне может превратиться в собственную противоположность. (Тому, к примеру, любая религия может служить образцом.)
Увы, двойственности мои и недовыраженности зачастую вызывают в людях Лёгкое недоверие, прводящее к тому, что либо «кипит наш разум возмущ… пардон, заинтригованный», либо же, можно взять лопату и начать меня копать: «А что вы подразумеваете под…», «Что, собственно, вы имеете ввиду, когда…» Что ж, я отнюдь не против. Замечено, что душа от перекопки становится плодороднее. Даже если вы наткнётесь иной раз на пни и корни, которые сразу не выкорчевать, – не отчаивайтесь. Потому что «Я знаю, саду цвесть…». Я же хочу немного пооправдываться в чисто историческом плане на тему, откуда я такой загадочный, двойственный и местами откровенно маразмический взялся.
Дело в том, что период моего психоэмоционального становления пришёлся на время заката советской системы, когда эзопов язык являлся высшей, если не единственной формой самовыражения. Это особенно чётко проявлялось в рок-движении, близ которого я одно время упорно пытался тусоваться. Помните? Сарказм Макаревича, дзенская романтика «Аквариума», дадаистские приколы «Странных Игр» – они и многие другие оказали существенное влиянье на мою неокрепшую юношескую шайбу. Поворот от классического мира точных наук, которыми я увлекался в школьные годы, к иррациональному миру чувств, полному неописуемых психоделических галлюцинаций, был, пожалуй, самым важным переломом в моей жизни, надолго превратив меня в авангардного художника, пытливого поползноВенчика из наркоманского оркестра “Popolznowenje” и редактора так и не вышедшего в свет журнала «Овдовевший Паразитолог». Хиппи с успехом заменили мне армию, а Карлос Кастанеда прояснил устройство мира немного лучше, чем Ленин и Егор Гайдар, вместе взятые.
Теперь всё давно по-другому.
Уже спала волна,
что нас волновала тогда,
Но я плавал, не чувствуя дна,
и я знаю, что значит «вода».
(цитируя себя, родимого)
Теперь другой стиль, другой сленг.
В моде всё очень конкретное. Короткие волосы, чтобы легче было выскользнуть, когда тебе пытаются набить морду (Вопрос «за что» даже не поднимается в таких случаях). Глаза навыкате, не обременённые бездной оттенков выражения. Вот только мне по-прежнему ближе музыка новых пространств; Чувства первооткрывателей, которые, желая только вспахать свой огород, открывали и осваивали целые континенты. Мне милей Недосказанность – родная сестра Беспредельности, рождённая от попытки сказать больше, чем можно, и оставляющая возможность открыть ещё больше. Просто продлив свою мысль в любом из окружающих тебя направлений.

8888888888888888888888888888888888888888888888888888888888
[показать]

индейская деревня:
[показать]
Aga! Vot i poluchilosj skopirovatj kartinku na verh dnevnika. Spasibo Skazochniku, u nego podslushal, kak.

Над городом уже пролился вечер
И стал бродить, подобный хулигану,
Врываясь в телефонные кабины,
Грозя Гидрометцентру ураганом.
Уже вечерний полусвет
Ласкал угрюмые бульвары,
Передавая им привет
Самой Луны, царицы старой.

Её одежды начинали
Светиться звёздным аметистом,
Колонны в сумрачном портале
Из серых стали серебристы,
Вошла она, Принцесса Ночь,
Вошла неслышно, босиком, -
Так оступившаяся дочь,
Сняв туфли, входит ночью в дом.

Подружка Ночь! Как часто ты, шаля,
Флиртуешь в круге сонных ротозеев,
Влезаешь в окна к юношам смиренным
И бередишь постыдные желанья,
Играешь в салки с ветром бесприютным,
Смеясь до слёзок звёздных в вышине,
Светилам голосуешь ты попутным,
И едешь, по перилам сна - ко мне.

Прорехи рек иглой мостов сшивая,
Сквозь ткани лет ворочаясь под боком,
Я знаю, ты - не призрак, ты - живая,
Я чувствую в руках твой нежный локон.
Когда его я вновь держу в ладонях,
Усталость, как одежда с нас спадает,
И смерть - я знаю, верю - нас не тронет,
Прошла сквозь нас, невидимых, и тает.

Всё было зря - как псы с цепи сорвались,
И зря под нами проломились льдины,
И пусть тебе часы остались,
А мне года, мы всё равно – едины.
Так улыбнись мне розочкой рассвета,
И я, как ветер, завершусь дождём.
Забудем жизнь, давай писать сонеты,
На жизнь, навек, в концы концов - вдвоём.

Всё идёт к тому,
Мне тоже противны
Законы Ньютона,
Согласно которым яблоко падает вниз,
В руки жаждущей повода Евы,
И плачет бедняжка прирученный Лис.

Всё идёт к тому,
Мы встали на рельсы,
Мы катимся вниз,
Куда когда-то скатился сияющий диск.
Ты можешь жать на тормоза,
Но онии скрипят,
И мне противен их визг.

Всё идёт к тому,
Знай, что это будет не вдруг,
Когда мы попадём в уютные камеры
С решётками из сомкнутых пальцев рук.

Всё идёт к тому,
Давай посмеёмся
Над нашим будущим,
Поплачем друг другу в рукав,
И я уйду не в окно, а в дверь,
Но всё идёт к тому,- я не хочу,
Но я прав.
1987г.

Как эдемская змейка, я полз сквозь кольцо твоих рук
Искушая тебя, - это цель моя глупая, мнимая.
Выполз весь, но остался. Попался, уже не уйду.
Я устал искушать. Я люблю тебя, непогрешимая.

И снова слова
Растут, как трава,
И их собирает
Моя голова,
Засушит и держит
В коробке стихов.
Вот - сбор от простуды,
А вот - от грехов.
В таком сочетанье
Они так вкусны,
Вот в этих - питанье,
А эти - как сны.
У тех назначенье
Я сам не постиг,
Продев их на нитку,
Сложив между книг,
Держу, упорядочив,
Их для того,
Чтоб не отравили
Собой никого.
Вот эти слова
Всегда зелены,
Вот эти несут в себе
Запах весны.
Вот эти уходят,
Прямы, как стрела,
Да всё возвращаются
Из-за угла.
Вот эти росли
В том саду, где я жил,
Мне голову даже
Их запах вскружил.
Вот этот стишок -
Как таблетка от лжи.
Тебе он так нужен?-
Ну, на вот, держи.
Вот в этих есть смысл,
Но отсутствует ритм,
К таким никогда
Не придумаешь рифм.
Вот этими я
Себе путь пробивал,
А эти, бывало,
Что и забывал.
Вот эти - хотел бы
Забыть,- не могу,
За эти вот - я
Перед вами
В долгу.

Повсеместно растёт производство продаж,
Цветёт колбаса.
В каждом доме есть верхний этаж,
А над ним - небеса.

Каждая сволочь небо коптит,
Если её кто-то ждёт.
Каждая хунта и душит, и чтит
Тех, кто в душе - рифмоплёт.

Каждый слепой собирает средства,
Чтобы ослепнуть вновь.
Каждый святой нас учил проливать
Вино, будто это кровь.

Каждый работник сферы услуг
Желает иметь слугу.
Каждый супруг, даже крепкий, как плуг,
Хотел бы уснуть в стогу.

Каждый пропойца - профессионал,
Каждый хирург - Ван Гог,
Каждое море в проекте - канал,
А в памяти - и каток.

Сегодня, 7 февраля, 1-й день Нового года согласно древнелатышскому (и не только) солнечному календарю, с чем всех и поздравляем. Вчера в доме Сказок Undine на территории Земли Драконов в Юрмале, Дубулты, в трезвой творческой атмосфере праздновали Метени – последний день уходящего года. Все желающие смогли попробовать свои силы в гончарном искусстве, росписи стекла и в создании скульптур зверей и драконов из природных материалов. Ваш покорный слуга, вместо того, чтобы вовлекать в творческую работу других, забрался от всех подальше на ткацкий станок, с коего весь вечер расписывал маслом потолок одной из комнат. Нарисовал огромного чёрта с признаками дебилизма («Не так страшен чёрт, как тот, кто его малюет» – взято у Грань_реальности ), русалку, больше похожую на содержимое вскрытой банки со шпротами, после чего принялся за полутораметровую фигуру Иисуса-Кецалькоатля Если при виде чёрта все шарахались и говорили «Какой ужас» (что я, естессно, принимал за признание творческого успеха), то в конце вечера зрителям приходилось придумывать более замысловатые способы отвлечь меня от творчества. Но я высидел до завершения эскизного замысла – настоящий талант способен твёрдым лбом пробить себе дорогу. За неимением дигитальных фото новых творений пришпиливаю образцы объектов дизайна, уже украшающих данную комнату, издранныекуски обоев, некогда 12 лет украшавших мою спальню:
[показать]

[показать]
оттуда же:
[показать]

[показать]

Скорей залей огонь в своей крови,
Пора менять тестостерон на мыло.
Голосовал за партию любви –
Любовь опять кого-то погубила.

И ещё:

Захлестнуло стыда цунами,
И не дало побыть ребёнком.
Знать бы маме, что было меж нами,
И самой, что порвётся, где тонко.

Всю-то жизнь пела песни с волками,
Так, пока не увидела волка.
Не уйти, не погладить руками,
Не застыть, наведя двустволку.

Не позвать пообщаться в чатах,
Не любить, не убить и не ранить.
Эх, уйдёт он домой, к волчатам,
Нету в нём человечных граней.

Эх, уйдёт он домой с добычей,
Не сбежать от него сторонкой.
Уж такой у волков обычай,
Не остаться тебе ребёнком.

Если у умирающего воина сила ограничена, то его танец короток, если его сила грандиозна, его танец величественен. Но в независимости от того, мала его сила или величественна, смерть должна остановиться и быть свидетелем его последней стоянки на земле. Смерть не может одолеть воина, который пересчитывает оружие своей жизни в последний раз, пока он не закончил свой танец.
…Можно сказать, что это тот договор, который имеет смерть с людьми неуязвимого духа.
К. Кастанеда, «Путешествие в Икстлан»

Одиннадцать месяцев тому назад у меня скончался отец. Обстоятельства его смерти не были какими-то чудесными или необычными, тем не менее, событие это, коему я был не только свидетелем, но и в какой-то степени непосредственным участником , башню мне малость подвинуло. Рискну попытаться поведать, чем именно. Если интересно, можете читать дальше

в дневник Идущая
Придумать себе жизнь – можно. Труднее забыть, что всё это придумано тобой; забыть себя, чтобы позволить этой жизни воплотиться в реальность. «Истинно говорю вам: … если зерно, упадшее в землю, умрёт, то принесёт много плода…»

Придумай небо. Придумай мужчину.
Придумай Слово, в котором он прав.
Но Бог запустит твою машину –
Ценою жертвы водительских прав.

Забудь, что ты Бог. Стань своим персонажем,
Спустись, словно Индра, что стал свиньёй.
Тогда, я клянусь, мы тебе покажем
Хоть весь этот фильм, и он будет – твой.

Придумать жизнь – это сложно, но можно,
И, если ты смог, то ты теперь – Бог.
Но есть закон и для жизни Божьей.
Нет Бога другого. Ты стал одинок.

Вряд ли на пари
Забрались в колокольню и с вечера звонят,
Пытаясь разогнать
свалившийся на Землю сон,
Те, кого он чудом не коснулся.

Оглохли звонари,
А спящие спокойно спят,
Издалека он – слишком слабый звон…
…

И стала ночь темней,
Страшнее стали мысли
отчаявшихся звонарей,
Звуки стали тише,

Старанья звонарей
Бессмысленны за полночь.
И некоторые, ослабев, свалились с крыши,

Когда по очереди
Ползали смотреть на звёзды –
Звёзды были выше.
(Вит. Гожий)

[показать]

(в настроении дня)
У Лукоморья, в некотором царстве-государстве, жил-был царь. Очкень фидософски настроенный. И был у царя в услужении Емеля – дурак. Не, ну, дураком он, конечно, только прикидывался – от службы косил. Но иногда по дому кой-чего делал, – не сказать, чтоб совсем от него никакого проку не было. И были у них в хозяйстве Конёк-Горбунок на заднем дворе и четыре жар-птицы, чтобы заместо электричества дворец отапливать.
И был в том царстве-государстве тёмный дремучий лес, и жили в том лесу Баба-Яга – злющая, но все к ней давно привыкли, и Кощей Бессмертный, которого, если честно, вообще давно уже никто не видел. А за рекой, на высокой горе жила Василиса Прекрасная и Больно Умная, а охранял её Серый Волк.
И стали они все жить-поживать и добра наживать. А Вы что думали, что они ещё что-то делать должны? А зачем им приключений на свою голову искать, если и так у всех – полный ништяк, и всех всё устраивает? У них даже царь– и то философски настроенный, может быть, даже слишком. Вот они ничего и не делали, ну, разве что по Интернету друг с другом иногда переписывались. Тут и сказке – конец.

И вот, решил я, что достаточно пожил, чтобы начать писать мемуары. Читать дальше