между смуглым дыханием глаз и прозрачным движением руки задыхаюсь
инеем покрываюсь от трех линий звуков на строгом белочерном полотне
ты не скажешь мне
что рассвет пробирается в форточку а я только дверь отворила
мне постыло
моё утро с глазами закрытыми ты не скажешь мой благовоспитанный
ты не ..

За что Вам бывает неловко?

храню за кадром кадр
в глазах уставших
историй наших
линялый аватар

орехи с курагой
в песочном тесте
как ожидание
нежданной вести.
от тебя

целует ночь плечо
в ночь кутаюсь уютно
ночь вспоминает смутно
как было горячо.
с тобой

бетонный воздух крыш
дрожит сквозь звезды
я не умею жить
счастливо. просто.
без тебя.

Странно, что сегодня есть слова.
Странно, что внутри что-то бьется.
Что-то справа болит. Точно не сердце. ?
Кольца
Лоб оправляют. Свет отравляют. В путь отправляют.
Не вернется
Алая нитка. В сумку пожитки. И рыжие слитки
Солнца.

...будто случайно выстреливает клейким плевком лжи
уходи...
забудь, чтобы посмотреть мне в глаза. и не вспомнить меня.
глухо извиниться, подобрать рассыпавшиеся книги и отвернуться. будто и не было.
я не хочу сделать тебе больно.
слишком дорог. ты мне.

опять трудно дышать
у смерти нет другой двери
и она проходит сквозь меня хлопая занавесками
и бросая пыльные кирпичи на грудную клетку

я не знаю что значит думать

вчера случилось заплакать
и так же случилось перестать

кожа горела долго
с непривычки

позавчера потянулось обнять
а вчера было все равно
сегодня только уйти

я не помню как задавать вопросы.
что делать? нет. это не-мой вопрос.

Yellow boat
Change the mode
My old pal
Feel that smell?
Horny
Stay away
Break my day
Climb the stairs
Give me my shares
Ad(ign)ore me

страхи перемен снедают нутро
страхи отражения бросают взгляд на пол
зеленая бумажка бесстыдно из-за клавиатуры
не куплюсь. останусь. все уйдут. пусть.

когда зрачки разрезают границы ярко-оранжевого и беспощадного синего и наступает физическая боль,
рождается страсть.

и одиночество тогда - то, что у тебя никому не отнять.

ангелы скалятся- век тебе маяться..

Я смотрю на карту и вижу тебя
Там где дома из высокого белого камня
Там у людей смуглая кожа и светлые глаза
Они носят на шее горошину жемчуга
А во лбу зеленый ромбик
Там всегда пахнет солью
И там ты улыбаешься
Только там

Ты теряешь любовь к ней, а потом
Теряешь ее,
А потом потеряны оба,
И ничто не совершенно так, как бы тебе этого хотелось.

В этом откровенно обычном мире
Невероятная боль мешается с житейскими пустяками,
Потеря кажется огромной и все же
Ничего нельзя досконально объяснить и расставить по полочкам.

Тебе страшно.
Если б ты нашел идеальную любовь
Она бы ошпарила тебе руки,
Содрала бы кожу с твоих нервов,
Устроила бы бардак в автоматизированном сердце.

Ты теряешь любовь к ней а потом теряешь ее.
Ты не хотел сделать больно, но
Все, до чего ты дотрагивался начинало кровоточить.
Ты пытался исправить то, что исправить нельзя,
Ты пытался, не как дурак и не как неуклюжий новичок,
Спасти то, что спасти нельзя.

Но все пошло прахом,
И теперь она где-то там,
И ее ночь и твоя ночь
– абсолют пустоты.

Как легко было бы,
Если б любовь можно было принести домой, как заплутавшего котенка,
Или собирать в корзинку, как землянику,
Как это было бы здорово;
Но ничто не совершенно так, как тебе этого хочется.

//милн.

будто скоро день
которым обычно подводят черту
под очередной главой романа
он должен быть праздником
так меня учили когда-то..
вокруг сумрак
внутри ветер
отсыревшие стены с лицемерными огнями
небо проколотое хищными ветками
территория нигде
взгляд в никуда
так холодно....

вот так
умирают пьяные ангелы
с разнузданной улыбкой на глазах

я жду когда ты откроешь глаза
и перестанешь улыбаться от боли

чудо - оно как фруктовое мороженое
тает когда его долго держишь в руках
становится липким и приторным

фиолетовые сумерки обволакивают оконный проем
а подушка кажется зверьком наблюдающим за твоим взглядом

удаляющиеся шаги беззаботного дня оставляют тебе следы присыпанные сахарной пудрой
фу как сладко
лучше горького чего-нибудь
да
кофе
такого жесткого яростного дерзкого кофе
чтобы к утру сил хватило лишь на то чтобы скинуть надоедливую подушку на пол
и растянуться на матрасе
с непристойной улыбкой на глазах

состояние последних дней
состояние где-то в себе
состояние не в себе
там нет названий
там нет слов
там светятся тонкие линии ультрафиолета
там подхватывают покалывающие прохладные волны

да
я знаю
я помню
что неуютно чувствую себя в этом году

защитная реакция-
погружаться в анабиоз
на фоне группы комбинация и корнелюка
думать ни о чем
смотреть как сохнут намокшие тетради
окунать руки в кипяток
курить нон-стопом
машинально крутить колесико настройки
найти ровный голос электронной музыки
и чувствовать ничего
выловить еще один намокший листок
и ждать
вдруг что-нибудь проявится
как свежая фотография
ничего

2005
второй день
в пепельнице остается пять сигарет
и две- в пачке
что было в начале
и что будет
пошло и реально



p.s."... пробовать обожженным языком шоколад
или отрывать от пальца высохший кусочек кожи
или играть гаммы" (C)

я люблю знать что страница на которой пишу не тронута мыслями прошлого дня
я люблю знать что обратная сторона листа чиста как дорога перед рассветом
я люблю смотреть на белую бумагу
сквозь медленно рассеивающийся дым
я люблю расслабленно водить ручкой по тетради под тома уэйтся
и сжиматься внутри под тома йорка
закрывать глаза и прислоняться виском к кафельной плитке
а потом открывать глаза
и замечать
что полотенце на самом деле- банкнота в сто долларов
ржавчина- томатный соус
а сигареты- трупы

и все-таки
разрушить то что есть потому что его нет
или
разрешить думать что есть потому что было

я оставлю две сигареты
на всякий случай
дослушаю тома - последнюю песню

i'm sorry for that
time to say goodbye
there's a gap in between
don't you cry

библиотека где мне не удается найти одну книгу
я не знаю что именно я ищу
но понимаю что пока поиски бесплодны

и ты напоминаешь мне о том
что пора

я киваю головой
или не киваю
я не понимаю откуда ты взялся
и слабо улыбаюсь
не верю что ты здесь можешь быть

потому что это мои голубые розы
потому что мое небо розовое
потому что даже она не знает
то чего не знаю я
ее нет здесь
и я уже давно не знаю
о чем ее мысли
лишь иногда случайно попадаю в ноты
но это всего лишь случайность
ничего не осталось
и ниточки давно порвались
нелепое совпадение

сине-белые блюдца
растворяются в снежной пыли
время- какое странное слово
я начинаю постигать время

если я приму его
то мне придется перестать играть во взрослого?

время убирать елки
время падать на скользкие дороги
и смеяться от боли
время ждать весну
и вспоминать то что было
с улыбкой
время переходить задумавшись дорогу на все цвета радуги
и орать шепотом
жмурясь на подтаявшее солнце

теперь ты- мой учитель
ты застенчиво листаешь журнал
неуверенно говоришь что-то
а я делаю вид что мы незнакомы
на парте стопки книг
моя соседка не теряется
и ловко отвечает на твой вопрос
колкой репликой
парты белые
потолок тоже
очень высокий
метра три с половиной
после звонка ты собираешь книги
и почему-то уходишь
ведь ты должен был остаться
мы спускаемся вниз
в коридоре я держу книги
пока алла роется в своей папке
я держу книги и смотрю в окно
на белую тропинку
по ней уходишь ты
снег засыпает твои следы

твоя тетрадка
она осталось
твоя тетрадка с волшебными словами

Когда ему было пятнадцать, у него наступил период допросов Жюли по поводу местных пляжей, магазинов и парков. Было очевидно, что он не поверил, когда она рассказала ему о мире снаружи, и ее попытки быть объективной вскоре уступили место просто правдивым рассказам о том, какое все дерьмо. Но Люк этого тоже не понимал, и в конце концов Жюли сдалась, решив позволить ему думать, что дела в Эссексе выглядели как телевидение Лос-Анджелеса, но когда они смотрели празднование миллениума по телевидению, Люк подумал, что все это лажа. Было так же трудно убедить его, что шоу и фейерверки всамделишные, как и то, что "Беверли Хилз 90210" - фикция, и, хотя у его матери была кухня как в сериалах, у большинства людей в домах был бардак, в раковине жирные тарелки, а в корзине грязное белье.
/скарлетт томас/

я иду
и чувствую вибрацию сердца
шум машин
всплеск луж
звон проводов
рекламный радиоролик
не помеха мерному ритму стуков
моего сердца
вдруг я не чувствую ничего
это был
пропущенный звонок
на телефоне

комната
четыре стены из кафельной плитки
далекий потолок
тусклый свет
одинокая раковина
приоткрытая дверь
и ты за ней
в темном коридоре у окна
ты разговаривал
ты не знал что я за дверью
и нельзя было чтобы ты узнал

но
ты вдруг вошел
не знаю откуда у тебя такая улыбка
довольного спокойствия
и прямой взгляд
наверно от меня
потому что мои глаза упали
голова пошла кругом
ноги споткнулись о твой чертов рюкзак
а кто-то сказал
ох уж этот чертов рюкзак

ты остался там
в комнате
где четыре стены из кафельной плитки
далекий потолок
тусклый свет
и одинокая раковина