Книгам с крупным шрифтом очень трудно меня удержать. Через большие промежутки между буквами, через дыры всяких «О», «Б» и «В» просачиваются деньги, томление, усталость, голод и чашка ароматного кофе – много всякой всячины... Иногда сквозь этот бумажный голландский сыр можно смотреть передачу о животных, подглядывать за акулами и львами, смеятся над проделками пингвинов, в какой-то богом забытой стране, где этим птицам позволено все. Книги с крупным шрифтом это сетка, о которой я быстро забываю и которая никак не мешает мне смотреть на окружающий мир.  В то время как мелий шрифт – это герметичная комната, стены которой прежде всего отделяют меня от меня. И нужно тщательно исследовать каждый миллиметр этой комнаты, чтобы выбраться из нее...

Очень часто я испытываю противоречивые чувства, наблюдая за бегом секундной стрелки в тихом холле старого здания... Тик-так похоже на медленное увядание. На Адскую Притчу Фробениуса – одну из лучших книг о смерти.

В жизни бывают такие мгновения когда хочется что-нибудь написать, но ничего писать не хочется. По коже бегают мурашки, и ты думаешь: какого-черта эта песня делает в моем плей-листе.

Большое спасибо всем, кто поздравил меня с днем рождения. Приходили открытки даже от тех, с кем я не общался давно или не разговаривал совсем, что меня удивило. Какое дело почти незнакомым людям до какого-то Индильхина (ну и дурацкое же имечко)?

Если честно, свой день рождения я не считаю праздником. Для меня это обычный денек. Не больше. Возможно, дело в каком-то комплексе, о котором я знаю мало (хотя нет, подумал; знаю достаточно). Но тем не менее, мне было очень приятно.

Еще раз всем большое спасибо!

P.S. А вот чужие Дни рождения я очень люблю и ценю. :)

Уважаемые постоянные читатели, спешу вам сообщить, что завтра вечером я уезжаю, поэтому если я не буду отвечать на ваши комментарии и сообщения, не стоит думать, что я посчитал вас подозрительным типчиком, или играю в молчанку, или надрался, обидевшись на весь мир, и валяюсь пьяный не в состоянии ответить. Я просто не буду иметь доступа в Интернет. Это продлится до пятницы. Возможно, до субботы.

P.S. И кто-нибудь, наконец, признается мне хотя бы в личку в том, что послал мне симпу без подписи.

В продолжение вот этого отрывка: http://www.liveinternet.ru/users/indilhin/post10331829/

Из тайных записей Лу.

Полночный зов Ласточки

Когда-нибудь ты приедешь ко мне. Я буду сидеть на унылом диване в синем шелковом халате, одетом на голое тело, и обреченно переключать телевизионные каналы. В пожелтевшей кружке будут дымиться восточные ароматизированные палочки, наполняя тоску комнаты запахом опиума и лотоса. Внутри меня будет царить мертвая пустота, когда ты внезапно отопрешь дверь ключом, который я когда-то сделала специально для тебя.

От неожиданности я замру, и только тяжелое дыхание и бешено стучащее сердце будут кричать о том, как я рада видеть тебя. Ты улыбнешься и скажешь: «Здравствуй, Лу», и я буду на грани сумасшествия от счастья слышать твой голос. Я брошусь к тебе на шею и сильно прижмусь к твоей колючей щеке. Твой запах и колючая щетина будут дурманить меня своей силой, мне будет казаться, что я спасена…

Ты обнимешь меня и поцелуешь… сначала в лоб, а потом в губы. Твой язык встретится с моим, пощекочет его, а потом игриво пробежит по губам. Моя голова пойдет кругом, весь мир исчезнет, я буду словно в невесомости и не смогу бороться с возбуждением. Тогда я расстегну ремень твоих брюк, и ты поймешь мое желание. Твои губы и руки придут на помощь моему вожделению… моей любви…

            Я буду стоять в коридоре у глупенького зеркала, уперевшись руками в белую дверь шкафа, а ты будешь сзади. Я закрою глаза и, потеряв контроль, буду стонать вместе со скрипучей дверцей. Твои руки будут ненасытными. Они освободят страсть моей груди, спасут жаждущие прикосновения спину и шею. В эти мгновения я буду счастлива от того, что я животное. Я буду любить тебя больше жизни за то, что твои руки так жадны до моего тела, за то, что в тебе есть власть, которой хочется отдаться… за то, что ты умеешь владеть мной и спасать меня.

            А потом ты закричишь вместе со мной, и я почувствую, как твои горячие соки поливают мою спину и такими теплыми уютными капельками сбегают по моей попке. В этот момент я буду думать, что когда-нибудь обязательно захочу, чтобы ты оставался во мне до конца…

            Потом я потеряю себя, провалюсь в шелковую бездну, и твои нежные пальцы, медленно плывущие по изгибам моего тела, не дадут мне уйти насовсем. Ты наклонишься, чтобы поцеловать меня в шею, и я почувствую, как твой горячий член прижимается к моему телу. Я буду счастлива…

Одна из первых моих работ. Несмотря на это, сказочка не так уж и плоха. Захотелось выложить.

Laishёmanna

            Был теплый осенний день. Ондо аккуратно ступал по опавшим листьям, боясь вызвать малейший шорох. Молодой эльф направлялся к тайному месту, где он обычно выполнял обряд  lushta. У каждого мужчины из клана Lashtai nohawёa было тайное место, куда он уходил для лушты.

            Ондо очень устал за день, и потому сейчас лушта была просто необходима. Тишина и никого вокруг – вот настоящий отдых для lemehёlwё.

Он осторожно перешагнул ствол поваленного дуба и свернул в кустарник. Здесь была тропинка, о которой знали только члены его семьи: отец, мать, сестра и, конечно же, он сам. Погрузившись в заросли кустарника, Ондо оказался в сумраке. Темный лес и без того был далеко не самым светлым местом в Талушинэ. Но в кустарниках и хвойных борах даже днем царил настоящий мрак. Молодой эльф знал путь наизусть и потому, двигаясь в нужном направлении, быстро преодолел густые заросли. Еще немного и он окажется в Кедровом бору – так Ондо называл свое тайное место. Там росли не только кедры, можно было встретить ели, сосны и даже  пихты, но могучие кедры были гордостью этого места. Эти гиганты устремлялись далеко ввысь, сплетаясь вверху с ветками и, тем самым, образуя некое подобие крыши. Когда Ондо поднимал голову, пытаясь рассмотреть что-нибудь в кронах кедров, мир начинал таять, а голова приятно кружиться. Тогда он валился в мох и, закрывая глаза, слушал тишину.   

            Эльф спустился в небольшой овраг и пошел вдоль него. Весной здесь бежал ручеек, а теперь в ковре из желтых листьев торчали голые кустики и потускневшая трава. Кедровый бор с самого детства был убежищем Ондо от суеты. И, несмотря на то, что каждый в его семье знал путь

            - Ты бы видел себя.

            - А что такое?

            - У тебя нос грязный. Надо омыть, а то таким, ты мне не очень нравишься.

            - Не нравлюсь??? – Ондо изобразил испуг.

            - Нисколечко, - Ланка пыталась придать своему очаровательному лицу серьезный вид.

            - Тогда бежим быстрее. Здесь поблизости есть небольшая речушка.

            - Кажется, я подвернула ногу, - пошутила она.

            - Не думай, что ты сможешь воспрепятствовать восстановлению моей привлекательности, - сказал эльф, хватая девушку и усаживая себе на плечи.

            - Что ты делаешь? – смутилась Ланка.

            - Иду, – гордо выговорил Ондо, направляясь к одинокому холму вдалеке.

            - Ты забавный, - улыбнулась девушка.

            - Я это первым сказал про тебя. Не повторяйся. К тому же, мне этого мало, милая. Сейчас я доберусь до воды и стану не только забавным, но и привлекательным.

            Эльф нес Ланку на плечах, показывая ей места, с которыми было связаны события его детства.

            - Вот здесь я сломал ногу. Мне было жутко больно, но я сам добрался до дома. Тогда мой отец сказал, что я по праву заслужил носить такое

Ресничка, упавшая со скалы

или

туда и обратно

Посвящается тем, кто сможет осилить это произведение (16 глав). Хотя, я даже и не мечтаю о том, что таковые будут.

«Состояние Сидпа подвержено влиянию сильного ветра кармы, который несет умершего человека в кружащем вихре… Иными словами, в состоянии Сидпа нет возможности вернуться назад…»

(из психологического комментария Юнга к Тибетской Книге Мертвых)

1

Мое возвращение начинается с того самого момента, как я выхожу из квартиры. Уже тогда я возвращаюсь. Двигаясь все дальше и дальше от дома, я словно иду к нему навстречу. В этом парадоксе мое прибежище. Благодаря этой абсурдности моего существования, я еще жив и держусь наплаву. Когда я ковыряюсь ключом в замочной скважине для того, чтобы запереть дверь, я помню, что делаю это для того, чтобы когда-нибудь открыть ее. Все двери, которые я запирал, рано или поздно были открыты.

Если капнуть еще глубже, то можно обнаружить, что мое возвращение начинается намного раньше. Еще тогда, когда я собираю сумки. Или даже тогда, когда я только узнаю о том, что мне предстоит покинуть дом. Да, я начинаю возвращаться тогда, когда в моей голове появляется только мысль об уходе.

Иногда мне кажется, что моя жизнь – это бесконечная череда возвращений.

Почему я вдруг заговорил об этом? Все очень просто, сегодня я умер. Да-да, я не шучу. Ровно в 6:02 утра по минскому времени мое дыхание остановилось, сердце перестало биться, и кровь прекратила свой бег. Ровно в 6:02 непослушное тело вытолкнуло меня из себя, закрыв перед моим носом ворота жизни. Вы себе и представить не можете насколько это печально. Я глядел на то, что некогда было моим, на то, что некогда я считал собой и постепенно понимал что со мной произошло.

Я умер.

Рядом с моим безжизненным телом тихо сопела Лу, даже не подозревая, что я, бессильно опустив руки, стою возле кровати, а с ней в постели лежит медленно остывающий труп.

«Состояние Чёньид – это состояние кармической иллюзии, т.е. иллюзий, которые возникают из оставшихся в психике следов предыдущих существований».

(из психологического комментария Юнга к Тибетской Книге Мертвых)

2

На загробном вокзале, несмотря на ранее утро, было много людей. Точнее, таких как я призраков. Тех, кто умер, но еще не ушел. Внешне обычные люди – глаза, нос, рот, одежда и все такое, а если присмотреться, так призраки призраками. Мертвые какие-то. Такое ощущение, словно они стрелы, выпущенные из лука, которые залетели далеко за приделы жизни и начинают постепенно терять скорость, опускаясь всё ближе и ближе к земле.

И я такая же стрела.

Я сел на поезд до Чистилища. Проводницей оказался ничем не примечательный дух женщины лет сорока. Она озвучила для меня номер места в вагоне и я, поднявшись по ступенькам, вошел внутрь. Вагон оказался купейным. Мне повезло. Видимо моя карма позволяла некоторую роскошь. Неплохо. Я подумал о тех духах, которым придется трястись в общем вагоне целых двенадцать часов и мне стало их ото всей души жаль. Хотя, думаю, это не самое страшное в их загробном существовании.

Вместе со мной в купе оказался призрак мужчины, который ушел из жизни в возрасте около тридцати лет. Когда я вошел призрак читал книгу. Как я потом понял – Булгакова. Не знаю, какое именно произведение он жадно поглощал своими эфирными глазенками, но в том, что это был Булгаков, я был уверен. Твердая обложка серого цвета, на ней белым курсивом выведена фамилия автора «Собачьего сердца» и «Мастера и Маргариты». Если быть точнее, том второй. Наверное, такая есть почти у каждого.

Ну, почти.

У меня тоже была с собой книга. «Хроники Заводной птицы» Харуки Мураками. Я начал читать ее незадолго до смерти, и теперь она в том же виде, что и при жизни, лежала в боковом кармашке моей сумки. Я прекрасно понимал, что это всего лишь эфирная копия, а настоящая книга лежит себе дома на полке и отдыхает от назойливого читателя.

Лежит.

Отдыхает.

Рядом с мирно спящей Лу.

Лу.

Как бы я хотел оказаться сейчас рядом с тобой. Лежать на полке вместо книги и отдыхать, зная, что когда ты проснешься, твои руки возьмут и раскроют меня. Твой взгляд

«Кармическая иллюзия происходит из веры в иллюзорный мир, который не согласуется с нашими рациональными суждениями, но является продуктом ничем не сдерживаемого воображения. Это чистой воды мечтание или «фантазия»…никто не сможет с первого взгляда распознать различие между такого рода фантазиями и фантасмагориями сумасшедшего».

(из психологического комментария Юнга к Тибетской Книге Мертвых)

3

Я проснулся от шума в тамбуре. Кто-то громко шлепал по полу. Когда шаги стали совсем близко, на пороге вырос огромный силуэт проводницы. Она боком протиснулась в купе и плюхнулась радом с моим спутником. Картина была просто великолепна. «Слон и Моська». Я ничего не имею против толстушек, особенно если они умеют себя держать в обществе, но представшая моему взору экспозиция была настолько гротескна, что мысли вырвались сами, словно неожиданная отрыжка в ресторане. Простите.

Мой билет утонул в холмистой местности ладошки проводницы и оттуда перекочевал в ее папку, где покоились остальные билеты. На этот раз постель была включена в стоимость, поэтому дополнительно  заказывать не пришлось.

Когда проводница встала, чтобы, словно Вини-Пух после сытного завтрака, попытаться протиснуться через нору кролика, мой сосед (далее буду называть его Тощий) спросил:

- Можно мне не сухой паек, а горячий?

Проводница была так сильно поглощена вылезанием из нашего купе, что не расслышала его слов… ну, или сделала вид, что не расслышала. Если честно, мне показалось более верным второе.

Тощий повторил свой вопрос, но толстушка, снова никак не прореагировав, направилась к следующему купе.

Через несколько мгновений в свете тамбура нарисовался еще один силуэт. На этот раз духа-мужчины. Он запустил руку в пакет и, вынув оттуда два, упакованных в пластиковые коробочки, пайка, швырнул нам на стол.

- Я бы хотел горячий паек, - обратился к мужчине Тощий, но тот уже мчался дальше.

Тощий улыбнулся мне для того, чтобы приглушить неловкость ситуации и направился следом за разносчиком. Через минуту он вернулся и, взяв со стола журнал с громким названием «Загробный Бизнес», принялся рассеянно листать. Спать мне больше не хотелось, и я продолжил покорять томик Мураками.

Оказывается, на этом эпопея о сухом и горячем пайке не закончилась. В наше купе вновь забежал тот самый мужик. На этот раз он уселся рядом с

«Во втором Бардо усопший, если только он не достиг Просветления, в большей или меньшей степени находится в плену иллюзии о том, что, хотя он и умер, но тем не менее все еще обладает таким же телом, как тело из плоти и крови. Когда он начинает осознавать, что в действительности у него нет такого тела, в нем начинает развиваться непреодолимое желание обрести его…».

(из введения Эванса-Вентца к Тибетской Книге Мертвых)

4

Утром, проснувшись, я сходил в туалет умыться. После съел йогурт из сухого пайка и выпил горячего чаю с печеньем. Когда поезд дополз до станции назначения, я уже был во всеоружии. Вещи сложены в сумку, на мне пальто, шапка и ботинки. Не только это, конечно, были еще и трусы, и джинсы, и водолазка, но все это я опустил для упрощения пересказа. К тому же, разве вся эта возня с одеждой имеет значение в загробном мире.

Насколько я понял, меня занесло в один из периферийных городков рая.  Почему именно сюда, не знаю. Я ехал по билетам, которые обнаружил после смерти у себя на письменном столе.

Когда я вышел из вагона, ко мне подошел низенький призрак с крючковатым носом и спросил:

- Йогурт? Йогурт Фруктовый?

Я вспомнил, что меня так теперь зовут, и ответил:

- Да.

- Идемте за мной. Нас уже давно ждут.

После этих слов призрак повернулся ко мне спиной и зашагал к выходу из вокзала. Я последовал за ним.

- Это вы меня позвали? – спросил я, нагнав крючконосого.

- Да. Мы вас заказали.

- То есть, как это заказали?

- Вот так. Нам нужна была ваша помощь, пришлось кое-кому звякнуть, чтобы нам помогли отключить ваше сердце и вот вы здесь.

- Так. Я умер по вашей вине?

«Разглядев в Белой Фигуре, окутанной голубым пламенем, Себя, почувствуй объятье Божьей Матери Простора на своей шее, стань Белым Буддой».

(Чёньид Бардо – Тибетская Книга Мертвых)

7

После перерыва начался второй этап. Все уже были в сборе и ждали лишь генерального директора. Тот влетел в комнату с папкой под мышкой и сразу же плюхнул свой архангельский зад в свободное кресло напротив экрана. Далее все было, как и в первом этапе.

Сухарь представил меня и я, поздоровавшись, хотел начать. Меня остановил голос Мануила.

- Только давайте погромче, чтобы мне было хорошо слышно.

Обычная фраза. Причем, сказана вполне не агрессивно, даже как-то рассеяно. В другое время я бы не обратил на нее никакого внимания, но не сейчас. Она была произнесена с такой интонацией, некой еле уловимой брезгливостью и высокомерием, что я сразу же проникся презрением к архангелу.

Пока одно мое «Я» демонстрировало возможности кармической деятельности, другое подошло к Мануилу и, медленно обмотав, вокруг шеи ничего не подозревающей жертвы ее собственный галстук, принялось душить. Лысая голова дергалась из стороны в сторону, из ангельского рта, словно червяк выполз синий язык, и капала слюна, а я все туже и туже затягивал свою удавку. В голове гремела органная Токката Баха. Сатана позаботился о саундтреке к сему ужасному действу. А я упивался силой. Вместе с Мануилом я душил в себе некие глубоко запрятанные страхи, с каждым мгновением что-то плохое во мне умирало. Убивая архангела, я словно поднимался над собой. Столкнувшись с такой властной личностью как Мануил, я,  вместо того чтобы забиться в темный уголок, смеялся. Смеялся и убивал эту власть своей властью. А в моем сознании, ураганом вертелись таинственно ужасные звуки органа.

Внезапно дверь в комнату приоткрылась и, появившийся в проеме, дух позвал архангела. Я по-прежнему сидел на своем месте. Мануил на своем. Все было так, словно ничего не произошло. Я не карал архангела, а его глотка не издавала предсмертных хрипов. Вся моя сила мне только привиделась.

Генеральный директор встал и, одернув свой и без того идеально сидевший бардовый пиджак, вышел. Я не знал, продолжать мне или нет. По сути, весь второй этап был рассчитан на архангела. Я вопросительно глянул на Усы и тот, жестом попросил меня подождать.

Когда дух, позвавший архангела, вернулся, я уже начал засыпать. Переминаясь с ноги на ногу, он провозгласил, что генеральный директор не сможет присутствовать на презентации и просил продолжать без него. По просьбе Господа Бога он заказным самолетом улетел в Чистилище на срочное совещание.

«Твое Сознание, зияющее, растворенное и нераздельное с Великим Блеском Предвечности, не имеет рождения и не знает смерти. Оно само и есть Вечный Свет».

(Чикхаи Бардо – Тибетская Книга Мертвых)

11

Во сне я увидел моего друга Сатану. Он сидел в позе лотоса и смотрел на меня.

- Здравствуй, Сат.

- Здравствуй, Йогурт.

- Что ты делаешь?

- Медитирую.

- И как?

- Что ты хочешь, чтобы я ответил?

- Не знаю. Правду.

- Тогда я промолчу.

Я улыбнулся.

- Я запомню эту правду, Сат. Обязательно. Мне кажется, это самая правдивая из всех истин, - я замялся. – Сат, я все хотел спросить. Можно?

- Валяй, - устремив в мое «Я» просветленный взгляд, умиротворенно сказал Сатана, - задавай.

- А что со мной будет, если я умру… по настоящему, окончательно? Что станется с тем, что было моим сознанием?

- То, что люди зовут характером, будет разрушено. Ты потеряешь себя. Превратишься в чистый листок бумаги, который будет брошен в новый печатный станок. Перед этим ты сойдешь с ума, твое умирающее «Я» заполнит весь, накопившийся в тебе мрак. От каждой из сторон света придут чудовища. Когда ты перестанешь бояться и примешь их, ты по настоящему умрешь, а твой накопленный за годы жизни опыт вернется к самому дну существования, к самому потаенному и глубокому миру, который последователи теории психоанализа Юнга называют коллективным бессознательным.

- А какое оно это дно? Какой этот мир?

«Ты - этот труп, и ты - пожирающий. Соедини одно с другим и придет освобождение».

(Ченьид Бардо – Тибетская Книга Мертвых)

13

Собрав вещи и сдав гостиничный номер, я без приключений добрался до вокзала. Часы показывали 17:30. У меня еще было время, чтобы прийти в себя. Я сел в зале ожидания и стал осторожно присматриваться к окружающим духам. Не исключено, что Сухарь решит устроить мне ловушку на вокзале. Нужно быть начеку.

Женский голос уже объявил начало посадки, а ничего подозрительного так и не произошло. Я вышел на платформу и заспешил к своему вагону. 

Когда поезд тронулся, я увидел мою злополучную троицу. Сухарь, Пенопласт и Деревяшка стояли на платформе и смотрели прямо на меня. В них было что-то такое нереальное, мертвое даже для этого призрачного мира. На синем от моих ударов лице Пенопласта не было никаких эмоций. Деревяшка тоже был пуст и холоден, как глыба льда. Один лишь Сухарь улыбался. И в его улыбке я прочел: «Беги-беги. Скоро ты все равно вернешься. Я буду здесь ждать тебя». Эта уверенность меня насторожила.

Чего я не знаю?

Неужели, Сухарь думает, что сможет умертвить меня снова?

Вряд ли.

А даже, если он и сделает это, я ни в коем случае не поеду к нему навстречу.

Так на что он рассчитывает?

Мне захотелось стереть эту улыбку вместе с его уверенным лицом. В тот самый миг, когда во мне родилось такое желание, Сухарь перестал улыбаться. Его губы начали медленно таять, размазываясь по лицу, то же самое происходило с носом и глазами. Под невидимым ластиком за одно мгновение исчезли борода и брови.

Перед тем, как я потерял Сухаря из виду, его лицо представляло собой гладкую маску.

***

Моим соседом по купе оказался отставной военный. Не знаю, какой он пост занимал в армии, но то, что он был до ужаса болтлив, могу сказать с уверенностью. Его язык молол всякую чушь без остановки. Я надеялся побыть в тишине, чтобы осмыслить все, что со мной произошло, но не тут то было. Мало того, мой сосед относился к разряду тех людей (или духов),

Посидел у компа.

Выпил бокал холодного темного пива и пошел читать "Кафку на пляже".

Потом посмотрю "Земляничную поляну" и на боковую.

Я вернулся.

Кстати, чуть не забыл. Хотя я временно и не появляюсь в дневнике, но это оставить без внимания не мог. Всех с прошедшим Днем Грешного Либертина и с наступившим Днем Святого Валентина! Пускай то, что (или кого)  вы желаете, достается вам с большим трудом, чтобы вы ценили свои достижения. Всем удачи!

Не доверяйте словам и истинам других, а если хотите следовать за ними, то помните, что, уча, каждый говорит о себе. И все их боги и демоны, ад и рай – это они сами. Не доверяйте и мне.

( Из книги без названия. Глава «Ловушки Лабиринта» )