Одним из своих главных недостатков я считаю неискренность. Я редко говорю людям о них правду. Чувство жалости к людям и забота о собственном авторитете перевешивают во мне чувство справедливости. Вместо того, чтобы прижигать раны правдой, я оставляю их незаметными гнить на солнышке моей доброжелательности. Это не принцип, это предрасположенность, поэтому от нее трудно отказаться. Но это еще не беда, трудно - не значит невозможно. Порок мой в том, что я следую за СВОЕЙ жалостью к людям, забывая о самих людях.
Привет всем, кто читает мой дневник и тем, кто не читает - тоже здравствуйте. :) У меня в фотоальбоме появились новые фото. Если у кого-нибудь будет желание взглянуть, вот ссылка на новый раздел:
Не бойся падать. И даже если твоя плоть горит огнем, оставляющим от тела лишь обугленные кости, помни, есть маленький шанс, что какой-нибудь мечтатель, взирающий на ночное небо в ожидании падающей звезды, заметит тебя среди миллионов огней. Тогда твоя гибель может стать исполнением чьего-то желания. Такая смерть не бывает напрасной. Помни об этом. Каждый перед смертью имеет маленький шанс стать падающей звездой.
(о первой любви из рассказа "Джон Доу")
- Вы не перестаете удивлять меня, док, своей искренностью и человечностью. Я начинаю в вас видеть себе подобного, а не робота, которого запрограммировали выпотрошить мне мозги. Вы справедливо заработали свой ход. Итак, что вы хотите услышать от меня на этот раз?
- Пока довольно о сексе. Расскажите о вашей первой любви.
- Хм… О моей первой любви, о моей первой любви, - задумчиво потирая лоб, бубнил Джон. – Ах, о моей первой любви! Конечно, почему бы и нет. Я тогда был в шестом классе и только перешел в новую школу. ОНА была первой девчонкой, которую я там увидел. Не знаю, чем она запала мне в душу, но факт остается фактом: я сох по ней. Само собой я даже не был с ней знаком. Когда она была рядом, ноги становились ватными, язык прилипал к нёбу, а лицо наливалось краской. Какое уж там - говорить или дружить, я бы умер прямо на месте. Но я любил ее тайно, по-юношески чистой любовью. Вот, я даже вырезал на указательном пальце левой руки первую букву ее имени.
Джон протянул доктору руку, показывая шрам в виде буквы Н.
- Ее звали Н****?
- Да. А вы проницательны, док - Джон шутливо улыбнулся. – У нее был братец. Паскуднейший тип. Я дружил с ним только для того, чтобы иметь возможность чаще видеть ее. К тому же, я всегда старался предстать перед ним в хорошем свете, надеясь, что потом этот урод похвалит меня перед своей сестрой.
- Почему вы отзываетесь о нем так негативно?
- Потому что он был пройдоха и негодяй. Он был на год старше меня, но я его нисколько не боялся. Зато боялся испортить с ним отношения из-за сестры. Он, конечно, не знал, что я по уши влюблен в его сестру, но то, что я странным образом привязан к нему, было для него не секрет. Я часто заходил за ним в надежде, что откроет ОНА. Придумывал, что ей сказать, как повести. Меня никогда не пускали внутрь, а оставляли ждать в коридоре. Бывало я зайду к нему с мороженным, а он говорит: «Дай лизнуть». И когда я делюсь с ним, просто-напросто забирает его и, ныряя в квартиру, запирает дверь. А я стою и ничего не могу сделать. Ни накричать, ни устроить драку, ничего. Боюсь потревожить ЕЕ покой или упасть в ЕЕ глазах. Дурень, будто я был кем-нибудь в ее глазах! Я был самым обыкновенным ничтожеством. В общем, этот урод частенько проделывал со мной такое. Отберет чего-нибудь или неожиданно даст под зад ногой и убегает. Если это происходит не тогда, когда я торчу у него под дверями, а где-нибудь на улице, я гоняюсь за ним,
Предыдущим постом я выложил отрывок из не очень давнего моего рассказа "Джон Доу". Этот отрывок касается довольно интимной темы и, возможно, то, что там представлено не каждому придется по вкусу. Сразу говорю, ругать меня можно. Высказывать свое мнение - тоже. Ну, и к безразличию я тоже терпим; так что поступайте как вам вздумается - мне доставит удовольствие, если вы будите со мной откровенны (не важно чем: словом или молчанием).
Замечу, что выложен лишь отрывок, который нисколько не характеризует рассказ в целом, а лишь открывает одну из его сторон.
Еще хочу сказать, что все истории, упоминаемые в этом отрывке, имели место в жизни, но лица, которые послужили прототипами для героев рассказа по некоторым причинам останутся в тайне.
Приятного прочтения. :))))))
В колонках играет: Elend - Ardour
- Когда вы последний раз исповедовались кому-нибудь, док?
- Я не хожу в церковь.
- Да, бросьте, док! Вы поняли, о чем я. Когда вы последний раз рассказывали кому-нибудь о себе такого, чего бы вам совсем не хотелось никому рассказывать? Могу поспорить, что никогда. Вот что я решил, док, вы от меня не услышите больше ни слова правды, если не поделитесь со мной хотя бы одной своей тайной. И вообще давайте будем справедливыми друг по отношению к другу. Вы хотите знать обо мне все, оставаясь для меня безликой тенью. Ну, уж нет. Если хотите продолжать разговор, то будьте любезны поделиться со мной своими секретами. Моя тайна в обмен на вашу – вот что я предлагаю.
- Ну, что ж. Тогда разговор окончен, - доктор встал, чтобы покинуть комнату.
- Эй, док, не надо шутить. Вы никуда отсюда не уйдете. Подумайте, я предложил вам справедливую сделку.
- До свидания.
Доктор подошел к двери и, дернув за ручку, понял, что она заперта. Он несколько раз стукнул в дверь:
- Охрана! Охрана! Э-э-э-й!
В ответ тишина.
- Черт знает что! – выругался доктор и на этот раз забарабанил в дверь сильнее.
Звуки ударов гулким эхом разносились по комнате.
- Про вас забыли, док, - захихикал пациент.
- Фигня какая-то, куда подевалась охрана?
Приложив ухо к двери, доктор стал прислушиваться в ожидании приближающихся шагов.
Очередной отпуск закончился.
Теперь я снова в он-лайне.
В колонках играет: Ian Brown - F.E.A.R.
Вот мы и вернулись...
Дэн и Митя, большое вам спасибо.
Сейчас за окном ползут тучи...
Глубокомысленный полумрак...
Узоры из пузырьков в бокале с пивом.
И "Silent Tomorrow ".
А потом будет прохладный душ...
"Экстаз" Рю Мураками...
И погружение в головоломку Линча "Шоссе в никуда".
P.S. Тем москвичам, с которыми не удалось встретиться: нам очень хотелось вас видеть. :)
Уматываем в Москву на выходные...
Мне кажется, что нечто радикально новое можно создать только из великой неудовлетворенности, злобы, брезгливости, неустойчивости, ненависти, обиды и других проявлений темной стороны личности. Гармония, равновесие, безмятежность и самодостаточность ведут к блаженному сну с красивыми картинками, к забвению, к сложенным на груди ручкам, к удовлетворенной улыбке и мирному посапыванию.
Если хотите убить творца, сделайте его счастливым.
В колонках играет: Apollo 440 - Electro Glide In Blue
...Несколько мгновений и пляска смерти была закончена.
<Почему цветы не растут здесь?
Мне так одиноко без них.
Мне холодно.
Засадите меня цветами.
Меня нет.>
Билли спокойно спрятал пистолет в карман куртки. Упершись ногой в безжизненный кусок мяса, вырвал дубинку из залитой кровью головы и направился к стонущему Дядюшке Джеку.
Тот лежал на животе и истекал кровью. Без лишних слов Билли замахнулся и сильным ударом раскроил ему череп.
Потом еще удар…
И еще…
< Очень тихо…
Пожалуйста, включите музыку, я боюсь тишины.>
А потом медленно, словно совершая некий мистический ритуал, Билли вытер руки о белую рубашку Дядюшки Джека, расплывшегося на полу подобно жидкому дерьму, и…
Заплакал.
Тогда я понял, что Малыш Билли это я.
Я был им с самого начала. С самого чертового начала!
<Согрейте, соберите меня.
Я потерял себя, разбился в холодной пустоте.
Кто-нибудь! Кто-нибудь!>
Я сидел, прислонившись спиной к стене, и рыдал.
Месть не принесла мне ожидаемого наслаждения. Я не испытал радости и облегчения. Я не почувствовал, что все кончено.
Нет.
Боль стала лишь сильнее. Потому что я понял, что даже сотни смертей не вернут мне обратно мою Камиллу.
<Очень тихо…
Пожалуйста, включите музыку, я боюсь тишины.
Меня нет.
Если вы случайно столкнетесь с пустотой, знайте, это не я, потому что меня нет.>...
В колонках играет: Hans Zimmer - The Jablonsky Variations On A
Не хочу показаться неблагодарным по отношению к тем, кто поздравил меня с такими праздниками как <День Рождения Брамса> и <День Радио>... а посему ( несмотря на то, что этот день для меня не более важен, чем все остальные, а может, даже и менее ) :
СПАСИБО ВАМ!
P.S. Думаю, вы понимаете о чем я. :)
В колонках играет: VA - Crucifixion
...В это мгновение, громко хлопнув дверью, вошел Иуда Искариот. Все испуганно вскочили и вначале даже не поняли, кто это, а когда разглядели ненавистное лицо и рыжую бугроватую голову, то подняли крик. Петр же поднял обе руки и закричал:
- Уходи отсюда! Предатель! Уходи, иначе я убью тебя!
Но всмотрелись лучше в лицо и глаза Предателя и смолкли, испуганно шепча:
- Оставьте! Оставьте его! В него вселился сатана.
Выждав тишину, Иуда громко воскликнул:
- Радуйтесь, глаза Иуды из Кариота! Холодных убийц вы видели сейчас - и вот уже трусливые предатели пред вами! Где Иисус? Я вас спрашиваю: где Иисус?
Было что-то властное в хриплом голосе Искариота, и покорно ответил Фома:
- Ты же сам знаешь, Иуда, что учителя нашего вчера вечером распяли.
- Как же вы позволили это? Где же была ваша любовь? Ты, любимый ученик, ты - камень, где были вы, когда на дереве распинали вашего друга?
- Что же могли мы сделать, посуди сам,- развел руками Фома.
- Ты это спрашиваешь, Фома? Так, так! - склонил голову набок Иуда из Кариота и вдруг гневно обрушился: - Кто любит, тот не спрашивает, что делать! Он идет и делает все. Он плачет, он кусается, он душит врага и кости ломает у него! Кто любит! Когда твой сын утопает, разве ты идешь в город и спрашиваешь прохожих: "Что мне делать? мой сын утопает!" - а не бросаешься сам в воду и не тонешь рядом с сыном. Кто любит!
Петр хмуро ответил на неистовую речь Иуды:
- Я обнажил меч, но он сам сказал - не надо.
- Не надо? И ты послушался? - засмеялся Искариот.- Петр, Петр, разве можно его слушать! Разве понимает он что-нибудь в людях, в борьбе!
- Кто не повинуется ему, тот идет в геенну огненную.
- Отчего же ты не пошел? Отчего ты не пошел, Петр? Геенна огненная - что такое геенна? Ну и пусть бы ты пошел - зачем тебе душа, если ты не смеешь бросить ее в огонь, когда захочешь!
- Молчи! - крикнул Иоанн, поднимаясь.- Он сам хотел этой жертвы. И жертва его прекрасна!
- Разве есть прекрасная жертва, что ты говоришь, любимый ученик? Где жертва, там и палач, и предатели там! Жертва - это страдания для одного и позор для всех. Предатели, предатели, что сделали вы с землею? Теперь смотрят на нее сверху и снизу и хохочут и кричат: посмотрите на эту землю, на ней распяли Иисуса! И плюют на нее - как я! Иуда гневно плюнул на землю.
- Он весь грех людей взял на себя. Его жертва прекрасна! - настаивал Иоанн.
- Нет, вы на себя взяли весь грех. Любимый ученик! Разве не от тебя начнется род предателей, порода малодушных и лжецов? Слепцы, что сделали вы с землею? Вы погубить ее захотели, вы скоро будете целовать крест, на котором вы распяли Иисуса! Так, так - целовать крест обещает вам Иуда!
- Иуда, не оскорбляй! - прорычал Петр, багровея.- Как могли бы мы убить всех врагов его? Их так много!
- И ты, Петр! - с гневом воскликнул Иоанн.- Разве ты не видишь, что в него вселился сатана? Отойди от нас, искуситель. Ты полон лжи! Учитель не велел убивать.
- Но разве он запретил вам и умирать? Почему же вы живы, когда он мертв? Почему ваши ноги ходят, ваш язык болтает дрянное, ваши глаза моргают, когда он мертв, недвижим, безгласен? Как смеют быть красными твои щеки, Иоанн, когда его бледны? Как смеешь ты кричать, Петр, когда он молчит? Что делать, спрашиваете вы Иуду? И отвечает вам Иуда, прекрасный, смелый Иуда из Кариота: умереть. Вы должны были пасть на дороге, за мечи, за руки хватать солдат. Утопить их в море своей крови - умереть, умереть! Пусть бы сам Отец его закричал от ужаса, когда все вы вошли бы туда!
Иуда замолчал, подняв руку, и вдруг заметил на столе остатки трапезы. И с странным изумлением, любопытно, как будто первый раз в жизни увидел пищу, оглядел ее и медленно спросил:
- Что это? Вы ели? Быть может, вы спали также?
- Я спал,- кротко опустив голову, ответил Петр, уже чувствуя в Иуде кого-то, кто может приказывать.- Спал и ел.
Фома решительно и твердо сказал:
- Это все неверно, Иуда. Подумай: если бы все умерли, то кто бы рассказал об Иисусе? Кто бы понес людям его учение, если бы умерли все: и Петр, и Иоанн, и я?
- А что такое сама правда в устах предателей? Разве не ложью становится она? Фома, Фома, разве ты не понимаешь, что только сторож ты теперь у гроба мертвой правды. Засыпает сторож, и приходит вор, и уносит правду с собою,- скажи, где правда? Будь же ты проклят, Фома! Бесплоден и нищ ты будешь вовеки, и вы с ним, проклятые!
- Будь сам проклят, сатана! - крикнул Иоанн, и повторили его возглас Иаков, и Матфей, и все другие ученики. Только Петр молчал.
- Я иду к нему! - сказал Иуда, простирая вверх властную руку.- Кто за Искариотом к Иисусу?
- Я! Я с тобою! - крикнул Петр, вставая. Но Иоанн и другие с ужасом остановили его, говоря:
- Безумный! Ты забыл, что он предал учителя в руки врагов!
Петр ударил себя кулаком в грудь и горько заплакал:
- Куда же мне идти? Господи! Куда же мне идти!
Иуда давно уже, во время своих одиноких прогулок, наметил то место, где
Лживый градусник и сдури надетый теплый свитер…
Подпись поручителя, поставленная моей рукой и ухоженный холл банка…
Одна очередь и другая, архимедлительная тётя в почтовом отделении, мои скверные мысли по этому поводу и странное письмо…
Нервы, люди, и нервные люди в поликлинике, тянущееся время и Лавкрафт…
Печальная прививка в спину (от столбняка) и веселая медсестра…
Черный дрозд во рту, глубокий вдох и стекло пульмоскана у груди…
Магазин, пожирающий человечество, десяток яиц, кефир и шоколад…
Дом, тряпка, запах средства для мытья раковин на руках и сытный ужин…
Музыка, привезенных Дэном Summoning и Godgory…
Ожидание Чуви…
Понедельник…
«Заглянешь ты в это зеркало и увидишь правду».
(Суд – Тибетская Книга Мертвых)
15
Внезапно у меня в голове заиграла музыка.
Сатана.
Да, это он.
- Что это играет, Сат? – спросил я.
- Синфония в Б миноре. Вивальди.
- Печальная мелодия.
- Да. За это она мне и нравится.
- Почему ты сейчас включил ее?
- Хотел поговорить с тобой.
- Ты хочешь уйти, потому что я уже почти вернулся? Ты это хотел сказать, правда?
- Нет.
- А что?
Вместо ответа Сатана спросил:
- Как твоя кармическая деятельность?
- Ну, вполне нормально. GodLight Corporation купила лицензию на ее использование, так что у меня сейчас много кармы, достаточно для того, чтобы вернуться. Еще и останется. Может, даже поделюсь с Лу.
Сат грустно улыбнулся.
- Вернуться, - повторил он за мной. – Ты по-прежнему хочешь этого?
- Да. Хочу. Хотя почему-то Сухарь был уверен, что у меня ничего не получится, – я замолчал, ожидая воодушевляющих слов Сатаны, но он не отвечал, и я продолжил. – Наверное, Сухарь просто мне завидовал. Да. Именно поэтому и был против того, чтобы я ушел. Хотел, чтобы я сделался таким как он – призраком. Знаешь, у людей, а теперь я убедился, что и у духов, такое бывает. Когда они не могут достичь каких-то высот, вместо того, чтобы карабкаться вверх, они стараются опустить тех, кто уже поднялся. Так им спокойней прозябать в своем мраке. Того же хотел и Сухарь. А нет. Я убежал. Я свободен и еще не до конца мертв. Я возвращаюсь.
- Ни Сухарь, ни его друзья больше не помешают тебе.
- Почему? Откуда ты знаешь, Сат?
- Я видел, как ты стер их. Они исчезли.
Я вспомнил гладкую маску на месте лица Сухаря.
...Когда мне было плохо, я всегда звонил Лу.
Некоторое время из трубки доносились длинные гудки, потом я услышал заспанный женский голос:
- Алло.
- Здравствуй, Лу.
- Малёк, это ты? Привет, - в её заспанном голосе слышалась радость. По выдоху в трубку, я понял, что она улыбнулась. – Что случилось?
Я представил Люсю, на том конце провода. Темно-русые волосы завязаны в хвостик. На щеках лежат две слегка подвивающиеся пряди, которые придают ее лицу особую очаровательность. На Лу свежая, еще сохранившая запах стирального порошка, пижама. В руке трубка, которую она прижимает к левому уху. Большие карие глаза неотрывно смотрят в пустоту, вяло сражаясь с остатками сна.
Это только мои фантазии. Бред. Откуда хвостик в три часа ночи… Идиот!
Видимо я молчал достаточно долго, потому что Лу взволновано спросила:
- Малёк, почему ты молчишь? С тобой всё в порядке?
- Нет, Лу. Со мной не все в порядке, - я сделал паузу и тихим голосом продолжил. – Я схожу с ума. Мне плохо, Лу. Со мной творится что-то непонятное. Я не нахожу себе места. Не могу заснуть. Мое тело обезумело. Оно взбесилось и восстало против меня. Всё против меня. Весь мир.
- Я с тобой, Малёк. Я с тобой.
- Спасибо, Лу. Ты всегда помогаешь мне.
- Что с тобой стряслось?
- Не знаю. Я хочу умереть. Разбиться на мелкие осколки, только бы заставить себя замолчать, вырвать СЕБЯ из головы. Я засел внутри себя и издеваюсь над собой. Мне плохо, Лу. Когда я гуляю по городу, то не могу оторвать от девушек глаз. Каждая из них видится мне рядом со мной. Я хочу, чтобы меня любили, чтобы мной гордились. Хочу, чтобы страстно жаждали мое тело. Эти мысли и желания возникают против моей воли. Я чувствую, как они насилуют мое сознание... И крик о помощи тает в темноте. Знаешь, - я нервно улыбнулся, - я сегодня ехал в автобусе, передо мной стояла девушка в синих джинсах. Боже, как я люблю девушек в джинсах! Ты же знаешь, Лу. Так вот я подумал, как бы было хорошо, если бы она была моей девушкой. Мне показалось, что если бы я мог целовать эти пухленькие губы, гладить эти ножки, сжимать ягодицы, если бы я только мог отдаться кому-нибудь, я был бы самым счастливым человеком в мире. Понимаешь, Лу?
- Да, я понимаю тебя, Малёк. Кто тебя еще поймет, кроме меня.
- Иногда, возвращаясь в свою квартиру холодными зимними вечерами, я мечтаю о том, как меня ждут дома. Что я говорю? Иногда? Нет, это происходит почти всегда. Я вижу себя открывающим двери, а ко мне навстречу выбегает ОНА. Моя "анима". Девушка моих мечтаний. У нее нет лица и нет тела. Она тень. Она пустота, которую могут заполнить… которую должны заполнить… Должны. Иначе я умру. Или сойду с ума. Тебе, наверное, неприятно слушать этот бред. Зачем тебе такой сумасшедший друг, правда? – я сделал тупое выражение лица и промычал, подражая умалишенным. – Я больной, да?
- Не говори так. Ты мне нужен. Я…
Ее прервали. В трубке послышался другой сонный голос.
Мужской.
«Люси, кто это там?» - голос был полон недовольства и раздражения.
Я почувствовал себя дураком.
- Лу, прости. Я не знал, что ты не одна. Звоню посреди ночи со своими глупыми бреднями.
- Не обращай внимания, Малёк. Это всего лишь мой бойфрэнд.
«Всего лишь?» - услышал я возмущенный мужской голос, – «Ну, знаешь ли!».
- Нет, Лу, ты занята. Я поступил необдуманно. Пока, Лу. И… извинись перед своим бойфрэндом за меня. До встречи.
- Малёк. Подожди…
Она молчала, словно не решаясь продолжить.
- Что, Лу?
- Хочешь… я приеду? – ее голос дрожал.
- Да. Ты нужна мне, Лу - сказал я и положил трубку.
После разговора мне стало еще хуже. Я сидел в темноте, обхватив голову руками, и плакал. Ненавижу плакать и никогда этого не делаю, но сегодня слёзы лились сами помимо моей воли. Я утирал их, а они продолжали скатываться по щекам. Если бы было возможно, то я бы втолкнул их обратно себе в глаза, лишь бы не плакать. Я ненавижу себя. Дурак-дурак-дурак!
Встав с кровати, я взял трубку и снова позвонил Люсе.
- Лу, не надо. Не надо приезжать. Я справлюсь. Не надо… Прости.
- Ты уверен? – разочарованно произнесла она и замолчала.
Я слышал, как Лу тяжело дышит в трубку. Она была чем-то взбудоражена. Испугавшись, что не вынесу этого мучительного молчания, я спросил:
- Как твой бойфрэнд?
- Он ушел. Я порвала с ним.
- Прости, мне очень жаль.
- Ты подумал, что это из-за тебя? Нет, Малёк. Не стоит винить себя. Я давно хотела расстаться с этим типом. Он совсем не в моем вкусе, - Люся наигранно рассмеялась, и я понял, что она врёт. – Забудь о нём. Ты точно не хочешь, чтобы я приехала?
- Нет, Лу. Не хочу. Я решил, что справлюсь сам.
Молчание...
- Ну, тогда пока.
- Подожди, Лу.
- Что?
- Прости меня.
- Не бери в голову. Все в порядке. Мы – друзья навеки, правда?
- Правда, Лу. Друзья навеки.
Она положила трубку.
- Прости, - сказал я коротким гудкам в трубке...
В колонках играет: Summoning - Mirkwood
«Счастье - есть Близость Любовная. Соединись с Богиней - обретешь бессмертие. Соединись с Собой - всепроникнешь и не будет тайны для тебя».
(Ченьид Бардо – Тибетская Книга Мертвых)
14
В Чистилище я прибыл рано утром и тут же помчался на вокзал «Последней Надежды».
Только бы с Лу было все в порядке.
Я очень волновался за нее и хотел как можно быстрее оказаться на месте, чтобы убедиться, что моя любимая добралась без происшествий.
Лу ждала меня на скамеечке у самого входа в зал ожидания. Я думал, что она будет сидеть где-нибудь в центре и потому сразу не заметил ее. Обегав весь зал, я вернулся к точке, с которой начал, и только тогда увидел знакомую коричневую дубленку.
- Лу, - позвал я.
Она обернулась, ее лицо светилось улыбкой.
- Здравствуй, Йогурт.
Я присел рядом.
- Как добралась, Лу?
- Нормально. А почему ты зовешь меня Лу? Не зови меня так. Моё имя Вишенка.
- Вишенка?
- Да, так было написано в билете. Не Вишня, а именно Вишенка.
- Хорошо, буду звать тебя Вишенкой.
Она снова улыбнулась, и я поцеловал ее.
- А как ты здесь оказалась? Ну, в смысле, как ты попала в загробный мир?
- Очень просто. Вчера вечером, я нажарила в дорогу мяса, - она похлопала по сумке, стоявшей у нее на коленях, - а потом легла в ванну с теплой водой и перерезала себе вены. В такой смерти есть какая-то прелесть. Будто уезжаешь. Собрал собойку, а потом лезвием по венам доехал до начала пути. Оказывается всё так просто.
- Тебе было больно?
- Нет. Только немного страшно. Ощущения, словно уезжаешь и больше уже не вернешься. Тоскливо, страшно и немного холодно. Но теперь я ничего не боюсь. Я ведь с тобой.
- Да, ты со мной.
Я прижал ее к себе и погладил по волосам.
- Пока я тебя ждала, здесь резвились котята. Они такие замечательные! Ты бы их видел! Жаль, что они мертвы. Они так весело игрались. Здесь живет душа их мамы. Она проходила пару раз мимо меня. Полосатенькая такая, с погрызенным ушком. Пойдем, поищем их, ты должен увидеть, как они играются!
«Твое Сознание, зияющее, растворенное и нераздельное с Великим Блеском Предвечности, не имеет рождения и не знает смерти. Оно само и есть Вечный Свет».
(Чикхаи Бардо – Тибетская Книга Мертвых)
11
Во сне я увидел моего друга Сатану. Он сидел в позе лотоса и смотрел на меня.
- Здравствуй, Сат.
- Здравствуй, Йогурт.
- Что ты делаешь?
- Медитирую.
- И как?
- Что ты хочешь, чтобы я ответил?
- Не знаю. Правду.
- Тогда я промолчу.
Я улыбнулся.
- Я запомню эту правду, Сат. Обязательно. Мне кажется, это самая правдивая из всех истин, - я замялся. – Сат, я все хотел спросить. Можно?
- Валяй, - устремив в мое «Я» просветленный взгляд, умиротворенно сказал Сатана, - задавай.
- А что со мной будет, если я умру… по настоящему, окончательно? Что станется с тем, что было моим сознанием?
- То, что люди зовут характером, будет разрушено. Ты потеряешь себя. Превратишься в чистый листок бумаги, который будет брошен в новый печатный станок. Перед этим ты сойдешь с ума, твое умирающее «Я» заполнит весь, накопившийся в тебе мрак. От каждой из сторон света придут чудовища. Когда ты перестанешь бояться и примешь их, ты по настоящему умрешь, а твой накопленный за годы жизни опыт вернется к самому дну существования, к самому потаенному и глубокому миру, который последователи теории психоанализа Юнга называют коллективным бессознательным.
- А какое оно это дно? Какой этот мир?
- Его трудно описать. Он не похож ни на какие другие миры. Это не материальное, не астральное и не ментальное измерение. Тибетские ламы говорят, что он похож на бесконечный океан, куда впадают души освободившихся умерших. Огромный многоцветный океан знания и опыта всех живых созданий. Про лам, скажем, я преувеличил, но что-то похожее в их тайной науке имеется.
- Напоминает Гайю из «Последней фантазии».
- Может быть, может быть, друг мой. Но в отличие от Гайи, мир коллективного бессознательного не живет своим разумом. Он – это бесконечность жизненных сил, мечтаний, страхов и желаний. Он не скрывается в земле и не представляет собой плазму. Если Гайя – это единый дух Земли, то коллективное бессознательное – дух Вселенной. Но дух не в философском и не в религиозном понятиях, а в поэтическом смысле. Иначе, я не могу его описать. Очень скоро ты увидишь его…
- И тогда пойму?