Мир, в котором нет тебя. Жить на стыке миров.
Там, где тополиный пух бьет по носу, чтобы привести в чувство, есть ты. Есть вишневое вино, и ветви яблонь, есть лён для мешочков, в которые мы собираем черемуховый цвет.
Милый мой, я не хочу никуда уезжать, мне с высокой горы наплевать, что там будет, с этим моим высшим образованием, я хочу свернуться клубочком у тебя на плече, запутать твои пальцы в рыжих волосах на подушке, и дремать на изголовье сосновых ветвей…
Я хочу украшать наш дом, где каждая уборка превращается в погром, которому несказанно рада наша чудесная зверя. Романтика быта. Глубина бытия.
Я хочу молока с медом, и ещё немного персика – так пахнут твои волосы, когда ты просыпаешься.
Я хочу быть с тобой, обнимать тебя – я так люблю твое тепло.
Мне все равно, что о нас думают – я повзрослела настолько, чтобы не замечать этого, и не желать ничего доказывать. А может быть, я снова стала ребенком настолько, чтобы просто – быть. И радоваться тому, что мы есть.
Бегать с тобой по набережной, задыхаясь от капель счастья, грызть яблоки, из которых ты неизменно забираешь себе – кожуру, делить пополам первую черешню, слушать, как пытается биться сердце, замершее от прикосновения твоих губ.
Да, я люблю тебя. Бесконечно и безумно, без определений и ступеней чувства, без желания что-то изменить.
Да, я влюблена в тебя, спустя этот год, и все так же бегу навстречу тебе, не замечая никого и ничего, только эта музыка, только эти полынные искры, только этот хмель воды из твоих ладоней, только это тепло…
Да, я люблю тебя
Друзья, я предлагаю вам игру.
Игру сонетов. Я пишу вам нечто,
На что вы отвечаете - конечно,
Так, как подвластно вашему перу.
О правилах: так, автор первых слов
Начнет игру. Другой - ему ответом -
Семь пар точеных строк сложить сонетомК
расиво должен. Если же улов
Из фраз и мыслей бесконечно мал,
То пусть ответит образу, который
Увидел он. И, избегая ссоры,
Рисует ветвь свою. Среди зеркал
Из образов - пусть выберет свободно.
Творить вольны мы - из чего угодно.
Да, нам никто не может приказать,
Но для Пути страшней всего – мы сами,
А встретившись с самим собой глазами,
Так невозможно сразу исчезать…
И купол из зеленого стекла,
Воздвигнутый над душами телами,
Так прочен, крепок - нашими делами,
Годами человечьего тепла…
Я вижу мир, которого здесь нет,
И музыку из-под крыла дракона
Я слышу ярче, чем когда б с балкона
Влетела ласточка. И сколько лет
Нам не идти, не уставать, не падать –
Хранители, судьба нам – наша память…
Есть хрупкие сумерки вкрадчивых полутеней стеблем вереска в старом ковре,
Есть выбеленные на солнце воздетые руки того мудреца на горе.
Есть горечь улыбки его, что похожа на маленький травный дымок
И яркая зелень зрачков, окунувшихся в белый звенящий амок.
И есть бесконечная боль нежелания крови уйти из порезанных рук.
И есть нежеланье следов осыпаться c краев на неловкий несдержанный звук.
Есть сладость и есть полнота тёмных вишен среди золотого песка.
И есть невозможность построить хоть что-то, и яростный пульс у виска.
Есть море из боли и ветра навстречу и крылья распахнутых глаз темноты;
Есть сталь в сердце - мощью двойного оркестра, звук рвущейся ткани...и ...ты
Есть мир, который не отпускает, даже когда уйдешь без оглядки, даже когда тысячу раз крикнешь -"Я отрекаюсь от тебя!"
Есть те, кому ты верил, кто глубоко в твоей душе, без кого ты не представлял, как дышать. Потому что, сидя рядом, ловил его дыхание, и сам дышал - в такт.
Есть те, чье предательство невозможно забыть, как ни гони их образ из своих потаенных снов.
Есть хрупкие сумерки вкрадчивых полутеней, есть острые грани под складками наброшенного на них полумрака, есть вереск на старом ковре, ты вырастил его сам когда-то.
И есть бесконечная боль нежелания крови уйти из порезанных рук. И есть нежеланье следов осыпаться песком на неловкий несдержанный звук. Есть сладость и есть полнота тёмных вишен среди золотого песка. И есть невозможность построить хоть что-то, и яростный пульс у виска. Есть хрупкие сумерки вкрадчивых полутеней стеблем вереска в старом ковре, Есть выбеленные на солнце воздетые руки того мудреца на горе. Есть горечь улыбки его, что похожа на маленький травный дымок. И яркая зелень зрачков, окунувшихся в белый звенящий амок. И есть бесконечная боль нежелания крови уйти из порезанных рук. И есть нежеланье следов осыпаться песком на неловкий несдержанный звук. Есть сладость и есть полнота тёмных вишен среди золотого песка. И есть невозможность построить хоть что-то, и яростный пульс у виска. Есть море из боли и ветра навстречу и крылья распахнутых глаз темноты, Есть сталь в сердце - мощью двойного оркестра, звук рвущейся ткани...и ...ты
Наверное, я очень глупая.
И не умею хранить то, что у меня есть.
А ещё я не умею ревновать, я умею испытывать боль.
Она сиреневого цвета
У меня остался месяц. Почти месяц снов на лезвии клинка.
Почти месяц рук сквозь преграду, почти месяц кошки на груди.
Никогда не думала, что испытаю на себе предсвадебную лихорадку.
И дорога сегодня шла - по самому краю, по некрашеному поребрику, в одной руке зонт, в другой - все деревья этой стороны. Полные росы ветви, полная вина - земля.
Ещё не все собрано - но только не растерять то, что уже есть.
Как много губ, гортаней рождали эти слова : "Я отдал бы все..."
Но ведь все проще, -
Я принесу тебе в ладонях мир мой.
Видишь, рукоять меча на постели белого льна обвила зеленая ветвь…
Я пытаюсь любить тебя..
Так суждено.
Сколько бы мне ни хотелось быть слабой, сколько бы ни хотелось проходить в ворота, построенные другими - так суждено, что этому не бывать.
И ничего тут не поделаешь, и никто тут не виноват, просто - так случилось.
Быть матерью тем, кто приходит и кладет голову мне на колени.
Быть невестой - кто протягивает ладони к моему сердцу.
Быть жрицей - даже для себя.
Быть священником - на своем венчании.
Быть ночью - тем, кто ищет покоя.
В кругу Видящих нет ступеней и званий. Когда место пустует, на него становится тот, кто вправе и в силах.
Так суждено.
Да будет так.
Кельты - на взлёт!!!
Бельтайн на носу!!!
Бельтайн и Майское Древо. Девы, шейте платья, белые с алым, вышивайте платы, готовьте овсяные лепешки. Каждая - потаённо мечтая о зеленых рукавах. Каждая - с трепетом выбора. Каждая - с сердцем в подоле.
Костры Бельтайна. Юноши, надевайте рубашки с каймой по вороту, точите клинки, набирайтесь сил.
Сила Земли, сила Весны, сила Огня. Сила страсти проснувшихся глубин.
Сила молодых листьев берёзы.
Король и Королева Майского Древа - пейте ночь до дна, ибо по чести вам это будет!
Друзья, в эти выходные, на Бельтайн, состоится наша помолвка.
Всех , кто захочет прийти, мы будем очень рады видеть.
Предполагаемое место и время - следующие выходные, ночь на первое мая,
лес, в котором прошлой осенью мы играли "Акру".
Пожалуйста, сообщите, сможете ли вы разделить с нами этот праздник.
Миа
Инквизитор
И вообще:
Я - в весну.
Кто со мной?
Наступило странное время - время надевать туфельки.
Это совершенно особое время, когда зимние башмаки становятся тяжелыми, и если сбросить их - уйдёт вся темнота, боль и холод.
Время, когда для полёта не так уж нужны крылья.
Время - те самые две недели - когда в Гранаде цветут апельсиновые деревья.
Время танца и крови.
Не забыть, не уйти, дождаться.
Но как же хочется отпустить крылья на волю...
А нельзя пока.
Поторопись!
Звучит земля.
Я снова слышу музыку. Только если раньше она была прекрасна, то теперь она – словно огонь, поглощающий мои мысли.
Ведь это мысли – секвенция за секвенцией, непрерывно, не останавливаясь, не прекращая течения, не разобрать уже – сколькоголосие – мысли, темной рекой, фиалковым глазом, чашей без дна - звуки, отзвуки боли, от которых меняется сама суть твоя.
Я не могу спать. Задремав, я выхожу на реальный бой и у меня завязаны глаза.
Бой с зернами фасоли. Отбить все. Не упустить ни одного. С той стороны, о которой забуду – вонзится сталь.
Я не могу петь. Вся суть моя – эта музыка, не разобрать уже – сколькоголосие- мысли, горечью дерна, сточенной гранью, лунным зрачком.
Избавь меня – ей нет предела.
У самой тёмной реки порой бывает белое дно
Очередной уровень.
Господи, как надоело проходить испытания. И, вылезая с перепачканной физиономией из очередной трубы с обрезанными краями, ждать очередного апгрейда.
Черт возьми, это же жизнь, а не игра!
Силы иногда бывает слишком много, но не тогда, когда они нужней всего.
Немного времени назад я мучалась, пытаясь объяснить тебе, как строить розу ветров перемен.
Не получалось. Сил было много, и Зрение мешало просто быть с тобой, как на краю, как в последний день.
А теперь – у меня их мало. Так, что я уже не выдерживаю, когда меня заставляют играть в мелодраму, когда всё висит на ниточке подлости, в которую ты не верил.
Твоя сила – в том, что ты в неё не веришь.
Но и слабость – потому что ты позволяешь подлости делать с тобой все, что угодно.
Она побеждает по капельке, по чуть-чуть, по волоску, по половинке грани. И потом ты уже не помнишь, как это случилось – и не можешь поверить. А уже все.
Если я так ничего и не смогла показать тебе, так ничему и не смогла научить – ты позволишь победить себя.
Это твой бой. Я в нем – всего лишь твой оруженосец. А пока что, по совместительству, и маг, и духовник, и знамя защиты.
Так что изволь слушаться, паразит!!!
У меня два "рабочих стола". На одном из них живешь ты, маленький, обхвативший колени руками, по самые уши - в травах и облаках.
На втором - ирисы, переплетённые с полынью.
Я верю тебе.
Но даже когда ты просишь меня завязать глаза и идти, куда ведут - я слышу, с какой стороны придет следующий удар, и готовлюсь к нему.
Я смогу спокойно идти с тёмным шелком на глазах, только когда ты ведешь меня за руку, или я просто рядом с тобой -
Я верю тебе.
Радость моя, боль моя, мир мой - как ты прикажешь мне - Видящей - не видеть?
Мир мой - в твоих ладонях, и за него я спокойна -
Я верю тебе.
Твой мир - в моих руках. И мне ли ждать, пока его разобьют?
Проходя мимо киоска "Союзпечати", цепляю взглядом картину:
Радостно вперясь в мокрое стекло, на прилавке стоят двое.
Розовый слон-копилка, с шариком и мечтательными ушами,
И за ним, с гаденькой ухмылкой - голубой.