случилась авария. выделили отдельные поезда для туристов и школьников. всех остальных выдавили на поверхность. авария. выхода нет
сначала поезд вез школьников под землей. потом вдруг начался снег. синее небо. слепящее солнце, смех. старый город в подробностях. город-подросток. желтые стены, граффити, костлявые лестницы, шифер на крышах, накрытый черным полиэтиленом. вереница школьников, лезущих по крыше. белые майки, загорелые плечи. злая игра в снежки.
вид из окна - темная степь, ветер, буря, где-то скитается лир.
профессор на огромном коне соловой масти со свитой. скачет куда-то влево. вновь возвращается и уносится прочь, уже насовсем. я смотрю из окна. я смотрю из окна. никогда не рассказать сколько бессильной горечи в том, что я просто смотрю из окна.

***
бездомный (в клинике стравинского): - я нормален. где у вас выход?
гелла: выхода нет.

в.а.: (о "плеяде") они полагали себя наследниками орфея.
аудитория: ха! (сдержанно хихикает)
в.а.: да вы скептики...

в пустом утре, как в молоке возвращаться домой. шатаясь.
треск электричества. горячего чаю. без четверти шесть, все закрыто.
желтые колготки, темно-зеленый ковер в коридоре. не пылесосили недели две. грязно. лампочки горят, но на улице давно светло.
там не обязательно говорить вообще, даже если вы незнакомы. пустая трата времени. кто-то целует в ухо. в холодильнике на этаже с вечера половина арбуза. ключи. во мне одна ложь, полтора миллиона разных улыбок, тошнота, голос коричневого цвета и стая птиц.

поворачивает ключ, входит в комнату, падает на кровать лицом вниз, оставляя туфли на полу. обстановка: круглый столик у большого окна, два стула. две другие кровати стоят у стены, аккуратно застеленные голубыми покрывалами. около третьей раскрытый чемодан, вещи уже несколько расползлись по полу. сверху лежит розовый шлепанец. стены белые, без картин. балконная дверь раскрыта. на порожке, головой в комнату, на животе лежит человек. белые, полупрозрачные шторы колышутся. в соседней комнате кто-то спускает воду.
камера установлена в самом углу. видна и кровать с девушкой, и лежащий человек. он не двигается, она подтягивает к себе подушку, сворачивается поудобнее. ясно, что она его не видит. камера неподвижна. ясно слышатся звуки утра - особенная тишина, пение птиц, какой-то хруст, отдаленные шаги. некоторое время ничего не просиходит. потом девушка поднимается и идет в ванную, слева. сквозь раскрытую дверь видно, как она включает воду и стоит над раковиной. потом выключает воду, вытирает сухое лицо полотенцем и выходит в комнату. замечает лежащего человека. садится на пол.
встает, берет один из стаканов, стоящих на столе. идет в ванную, набирает полный стакан воды и подходит к человеку, останавливается над ним. стоит. делает глоток из стакана, медленно глотает, отходит и садится на застеленную кровать. человек по-прежнему не двигается.
камера теперь находится на месте третьей кровати. с этого места лежащий человек не виден. видна сидящая девушка, большое окно, первые лучи солнца, падающие слева. очень тихий соседний дом.
девушка допивает воду, кладет стакан на кровать и ложится, подобрав ноги. пустой стакан оказывается около ее головы. протянув руку, смахивает его на пол. стакан падает, но не разбивается - звук при падении круглый. некоторое время ничего не происходит.

что дальше?

это также красиво как горчичное зерно
или как сгнивший виноград
или как грязные ноги старика
или как сливовая косточка в кулаке ребенка
все это одинаково
везде бог

и я, маленький грецкий орешек в голубой миске, тоже

и ты тоже
зачем ты приехала? - спрашивает убийца в квадратных очках на резинке
море, - едва слышно говорит женщина. в руках ее апельсин.
зачем ты сюда приехала? - спрашивает убийца с узкой фигурой
я боюсь
птицы и ветер
песок
телефонная станция на берегу моря, разбросанные будки, вам в шестую, говорит москва, черная собака бежит по берегу
где-то под утро, не в 4.48 ровно, но где-то рядом, я просыпаюсь и глядя в потолок боюсь неподвижности также как и движения, боюсь наступления утра также как и того, что стрелки двинутся назад; кроме как здесь нигде больше; не могу говорить; чтоэто, чтоэто, чтоэто; может быть черная дыра под сердцем или может быть змея под сердцем или может быть просто

хочется подводить итоги, хочется в сентябрь с кофейными тенями и янтарными утрами в кондитерской, хочется в конец августа с яблочным духом в воздухе, с холодком от земли по утрам, с двумя день рожденьями с перерывом в два дня, хочется в свой позавчерашний день, когда еще не больно дышать и все почти в порядке, хочется в зал с пузатыми зелеными креслами, где е.м. выбегает на сцену в оранжевом платье, что-то теребя в руках и пища, садится, обхватив голову, на вопрос петруччо об имени отвечает злым басом "катарина", и после паузы, кокетливо, добавляет "-чка!"...
мне хочется подводить итоги, в восемь пятнадцать в монастырь сан-марко (десять минут пешком), после обеда в город ареццо (сорок пять минут на седьмом автобусе), мне хочется поменьше светских игр, посмотреть "изображая жертву" и "мне не больно", но мне больно и уже не выходит этим гордиться и любоваться;
я не люблю птиц, - говорит ф. облетает сирень. он сидит под сиренью, и завязывает галстук не глядя, потом берет две бутылки с цветастой жидкостью и идет по ярко-зеленой в пасмурный день траве; фриц, не любит птиц, облетает сирень.
два часа, я слушаю, кто это?
ничто так не угнетает, как надежды
в городе солнца никого не казнят просто так. прежде другие жители убеждают его, что он виновен и должен быть казнен. пока он сам не согласится и не пойдет на казнь добровольно. убеждают. добровольно.

итоги мои просты и незамысловаты; жутко отводить глаза и избегать друг друга; про мою маму и меня - не было года хуже; папа, я хочу сказать тебе что-то, - не сказала; больше всего вновь хочу увидеть на сцене граню и хоть что-то сказать лене, потому что момент узнавания в последний вечер...; как сыграть смерть; как у стоппарда; просто уход и невозвращение; сейчас, и через десять минут, и завтра тоже; не надо крови и паденья тел; уход, уход и невозвращение.
невозвращение
господи

умиретьможно
москва, сентябрь, каррент 93 в "икре" два вечера подряд
так страшноздорово
так страшнодорого
так страшно

такая хорошая, но такая дура
не понимаю как можно забыть
не понимаю оправданий
не понимаю ничего вообще
за все эти дни два мгновения выхвачены - глория говорит "я загнана" и... и потом... и вот
и ночью сегодня телефон вздрагивает и тянусь к нему, выгнувшись, сворачиваюсь с ним в уголке, смотрю и осознаю долгие, очень долгие секунды, от кого мне пришло сообщение
и проваливаюсь во все свои подушки и одеяла
еще до прочтения счастливая счастьем, которое похоже на запах безумных цветов, сладкий, холодный и простодушный
все остальное это все остальное
все остальные это все остальные
весь вчерашний день я тихо плакала в городе
и ничего не хотела

заболела, потеряла память, загналась, уехала, заперласьвванной-неможетвыйти
вернулась домой с острым желанием поесть зеленых яблок

Актер. Вы не понимаете этого унижения - быть лишенным единственной вещи, которая делает эту жизнь выносимой, - сознания, что кто-то смотрит... Мы уже вошли во вкус, уже лежало два трупа, и тут мы обнаружили, что - никого, что раздеваемся донага в пустоте, что мы - нигде. ...Мы - актеры, мы нечто обратное людям! ... мы отказались от самих себя, как требует наша профессия, - уравновесив это дело мыслью, что кто-то на нас смотрит. Оказалось - никто. Нас купили. Пока продолжался длинный монолог убийцы, мы, не смея шелохнуться, застыв в своих позах, сначала с надеждой, потом с неуверенностью, потом уже в полном отчаянии обшарили глазами каждый куст, каждый бугорок, каждый угол - но вас нигде не было. И все это пока убивец-король клялся горизонту в безмерных своих прегрешениях... Потом головы зашевелились, шеи стали вытягиваться - осторожно, как у ящериц, труп невинной Розалинды подал признаки жизни, и король запнулся. Даже тогда сила привычки и упорная надежда, что наша публика все-таки следит за нами из-за какого-нибудь куста, еще долго заставляла тела наши бессмысленно двигаться, рты раскрываться - хотя уже ни складу, ни ладу не было, - пока все это, как телега о камень, не споткнулось о тишину. Никто не подошел. Никто нас не окликнул. Тишина была ненарушимой, гнетущей, бесстыдной. Мы сняли наши короны, и мечи, и золотое тряпье и молча двинулись по дороге к Эльсинору.

Том Стоппард
"Розенкранц и Гильденстерн мертвы"

поцелуйте мою рыбу, пожалуйста )
http://kiss.ksan.ru/fruit-688-4.html

а потом погуляйте по саду)

господи, что было вчера
как он вдруг запел и понял, что не попал, что нет слов, какое лицо было у лены, как все упали и сквозь роли хохотали
спектакль иногда из-за таких вещей разваливается, и будь сторонним зрителем, не нравилось бы; но он таким уже родным стал, господи.
как на "скучно! скучно!" бросался на стенку; а потом на Геллу, которая встала между ними, как сидел в углу совершенным ребенком; как Бегемот увидел ежа, как первый ряд неприличнейшим образом не смеялся даже, а ржал, как встретились взглядами и я до сих пор не знаю, что почувствовала
предпоследний в сезоне
танцевала после спектакля на тверской среди людей с красными флагами

резвиться на просторах лексикологии можно больше не
мама сказала, что теперь моя фамилия полинина
видела путеводитель по флоренции, сказала я маме
мама ничего не сказала
лето - едиственная тема, на которую мы говорим спокойно
где-то год назад мы сходили в театр.док и возвращались обе домой такие счастливые. весна, светлое облачное небо, прямо фонари его освещают, и мы шли по улицам вверх куда-то, под мелким дождем, и говорилиговорилиговорили, взявшись за руки.
а больше и не говорили почти, и за руки уж точно не держались.


посмотрела "обаяние дьявола"
как красиво все, обреченно как и течет все, течет как густые воды
-и я умру? - жестом, глухонемая девочка со спокойными руками
- и ты умрешь
- когда?
- когда-нибудь... завтра
- завтра?
- давай завтра

прозрачный белый занавес. видеопроекция - падающий (или летящий вверх) снег. звучит слабая и тонкая, усталая музыка. на сцене лежит женщина в алом платье. это настасья филлиповна.

***
тучи сегодня шли так низко
из-за горизонта пробивался тихий желтый свет
и я почувствовала как океан заливает мою комнату
сжалось сердце

Действующие лица:
Словарь ассоциативных норм русского языка под редакцией Леонтьева.
Частотный словарь русского языка под редакцией Засориной.
Я.

Словарь ассоциативных норм русского языка: Я даю тебе слово-стимул. К примеру, семантическое поле. Где твои ассоциации? Реагируй.
Я: Патиссон.

Антракт.

Частотный словарь: Патиссон - это малочастотное слово. Почему так редко употребляете слово "патиссон"? Чем оно хуже слова "сказать" или предлога "в"?
Я: Семантическое поле.

Антракт.

Учебник Белошапковой (врываясь на сцену, кричит): Семантическое поле - это иерархическая структура, это ономасиологическая категория, это класс, куда входят разные части речи, объединенные общей семой!..
Я: Патиссон.

Занавес.

а то грустно очень

1.

[500x375]


2.
[500x375]


3.

[500x375]

концерт заканчивается. маленькая девочка в голубом скачет из зала к сцене и отчаянно манит одной рукой маму, которая идет вслед за ней, а другой - одного из мальчиков. из венского хора мальчиков. он долго не решается, потом его подталкивает дирижер и он деревянно идет к краю сцены, к девочке. девочка под аплодисменты тысячного зала вручает ему босую барби.
и принимается прыгать на месте.

самое прекрасное, что было - песня на английском про далекое море. ничто так не звучит, как английский.
в экзамены так бездельно. ничего толком сделать не выходит.
купила абонемент на следующий сезон
безделье, сумасойти как
седьмого вечером был ужасающий ватно-желтый свет
как будто конецсвета
тихо было
и светло

этот день я бы отметила черным камушком
если бы отмечала дни

***

"обаяние дьявола" очень красивый фильм. о чем это, у потапова всегда странные, тягучие ленты. вот бы он снял что-то сейчас. если тогда уже потрясающие есть моменты, хоть в трясине этих красивых кадров тонет история. но там столько можно додумывать. там такие краски. две женщины, лежащие на берегу моря, на холодном ветру, на каких-то мокрых ящиках, головами друг к другу. как они познакомились, почему они вместе - это непонятно. но их белые лица с темным золотом век и губ, резкие линии и примятые ветром волосы.
и голос е.н. в этом фильме. совсем незнакомый. без надрыва, без рокота.
но надо спросить.
фильм об обнаженных человеческих душах


***
звали на консультацию к психологу, за бесплатно, за просто так, потрепаться о проблемах. долго думала, решила не идти. почему решила так, не знаю. вопросы позадавала бы, но интереснее всего задавать их не чужому дядюшке, а самой себе.
ответы последнее время сыплются на меня отовсюду.
пытаюсь их куда-то, кому-то транслировать
и чувствую
как нет во мне больше слов

***
стояли на метромосту. спала. понимала, что рядом кто-то в одеколоне, который не что иное, как абрикосовый компот со спиртом. проворонила! черт загородил! - ругалась старушка, забывшая выйти на студенческой. забыла и на следующей станции, и еще через станцию.

черный камешек
падает в воду
к другим
черным
камешкам

чточто-чточто?
краски на глазки, запах пота и духов и шоколада где-то вечером в толпе, звуки саксофона, "добрый человек из сезуана" после крошечной, бессмысленной такой возни в слезах и всхлипах, сегодня нужно сделать что-то.
краски на глазки, мой любимый "деиллюзионист" (93 рэ и вы получаете громадный набор вкусностей разнообразного характера - и визуальная сторона на высоте, и для почитать очень много всего интересного, я как-нибудь процитирую - там и про барочную музыку, и про театр, и про инсталляции разные, и про ювелиров странных и про всевсе) - в каждом номере радует меня фотографией и хоть полсловом о теодоре курентзисе...
полслова. слитно, потому что согласная. синяки на коленях. как цветы - лиловые. красиво очень.
так холодно в четыре утра
(написать про: машинистов,
про то как осознала ужасных детей и родителей в себе,
про пюпитры черные и походку пронинскую)
а можно и не писать
можно по-разному

я потрясенная какая-то я
была в доме музыки. слушала. великие кантаты и оратории. заключительный концерт. пуленк. теодор курентзис.

что в семь, что в десять - освещение на улице одно и то же. густое небо, мягкие синие фонари, дождь.
мы сидим в темноте, смотрим "апартамент" шведского хореографа матца эка. разные истории про людей среди вещей и про вещи среди людей. все женщины высокие, с тонкими костями, длинными руками и большими ступнями. все мужчины с фантастически красивыми лицами. смешно, нежно, страшно. ошеломительно. здорово.
потом - раз-два-три - упражнение на дыхание, потом - раз-два-три - связки разные, и меня всегда восхищает, что наташа обязательно говорит вкладывать в самые простые движения свою историю; еще она говорит, конечно, "янаспина!"; потом контактная импровизация на четырех - взяли объектом, потянули, пообнимали, перевернули вниз головой. висела, хохотала с закрытыми глазами; потом на пол положили, потом опять подняли, го-ря-чо. хорошо.
потом играли с пространством и с предметами
разные мущщины в кепках спрашивали, чего мы воем и по стенкам стучим
а мы им танцевали только, а это артисты были, чего-то сыграли и домой пошли
а потом и мы домой пошли
бежала под дождем, полыхалась всеми парусами, тянула сок на ходу
пришла, заглянула в холодильник, стало грустно
легла
сунула ноги под одеяло
захохотала
вот так