Бессильны, - повторил еще раз молодой доктор, пряча взгляд
от меня, своей юной пациентки, и моих родителей. Правда, он тут же
поспешил добавить это обнадеживающее словечко "пока". Но "пока" - по-
нятие растяжимое и может обозначать год, десять лет, сто лет. В моей
же ситуации полагаться на время было так же бессмысленно, как бессмыс-
ленно верить в чудо. Я все-таки попыталась поймать взгляд врача; поня-
тия не имею, зачем мне это понадобилось, может, просто захотелось пос-
мотреть в глаза смерти? Мне это удалось, и ничего сверхъестественного
я там не узрела - только холодная отстраненность и едва уловимое чувс-
тво вины. А еще я поняла, что теперь буду искать такой взгляд в каждом
мужчине, искать и не находить...
Говорят, что ожидание смерти хуже самой смерти. Это так. С тех
пор как я узнала, что обречена, я жду ее каждый день. Ожидание смерти
- поначалу страх, потом смирение, и, наконец, желание. Постыдное изв-
ращенное желание, которое однако смягчает боль от постоянного присутс-
твия холодной тени за твоей спиной. Удивительно, что я протянула так
долго, как будто там, на небесах, забыли про меня или решили сделать
своеобразный подарок. Если так, то пусть подавятся своим подарком, по-
тому что он превратился в нескончаемую пытку. Иногда в голову приходит
мысль покончить разом со всеми мучениями... Но что-то не дает совер-
шить мне такой поступок, обязательно что-нибудь да помешает, только
настроишься и соберешься духом, как твоя незначительная персона вдруг
срочно понадобится кому-нибудь! Вот сегодня, например, я была в не-
отложном порядке затребована подругой и внимательно выслушивала про ее
несчастные "любови" более двух часов подряд. Возвращаясь от нее домой,
я чувствовала себя совершенно разбитой, да к тому же, как назло, не
работал лифт, и мне пришлось забираться пешком на пятый этаж. До двери
квартиры оставался еще один лестничный пролет, но я уже окончательно
выдохлась - болезнь давала о себе знать.
Чтобы восстановить дыхание, я остановилась и прислонилась спи-
ной к грязной подъездной стенке, на которой черным маркером было выве-
дено: "Цой жив!". На противоположной стене красовалось другое оптимис-
тическое утверждение: "Курт всегда с нами!" Для полной картины разно-
образия кумиров и вкусов жителей нашего дома не хватало только крас-
ной надписи: "Ленин и сейчас живее всех живых!", жаль, что пенсионе-
ры не приверженцы искусства "граффити". Мне стало смешно. Смешно
и стыдно за подростков, страдающих стариковским маразмом. Ведь Цой
мертв, а безумному Курту наконец-то удалось переиграть смерть, хотя бы
потому, что он был безумен. Но малолетки, в детской истерике бьющиеся
головой о стену, никогда не поймут, почему кумиры предали и променяли
их слюнявую любовь на благосклонность единственной настоящей поклонни-
цы. Ну все! Хватит, наотдыхалась, пора двигаться дальше. Только сейчас
я заметила, что возле лифта стоит незнакомый мужчина.
- Лифт не работает, - сообщила я ему.
- Спасибо, но он мне не нужен, - дружелюбно ответил мужчина и
шагнул ко мне. Удивительно, но лампочки на площадке горели необыкно-
венно ярко, что позволило разглядеть незнакомца получше.
Он был высоким молодым парнем. Худое, с признаками анемии, ли-
цо, высокие скулы, глубоко-посаженные темные глаза. Эта внешность не
давала парню никаких шансов быть победителем на конкурсе красоты, одна-
ко тонкий нос и чувственно-изогнутые губы несколько смягчали грубые
черты. Светлые, почти белые волосы мягкими прядями спадали мужчине на
плечи. Как и положено всем подобным незнакомцам, он был одет в длинный
черный плащ. Парень казался немного смущенным и расстерянным, но я поч-
ти физически ощущала исходящую от него притягательную силу.
- Кого-нибудь ждете? - спросила я, отвернувшись от него, дос-
тавая из сумочки ключи и стараясь придать своему голосу спокойствие,
хотя на самом деле меня охватило странное волнение. Парень подошел ко
мне поближе, почти вплотную встал за моей спиной, я резко обернулась,
и наши глаза встретились. Глубокая, почти черная синева. Холодная отс-
траненность. Едва уловимое чувство вины. Глаза смерти. Моей смерти. Он
удовлетворенно кивнул и начал спускаться вниз по лестнице. Я несколько
секунд боролась с искушением убежать домой, но потом, подумав - какая
разница, где умирать, покорно побрела вслед за ним.
Мы вышли из подъезда. Вокруг было безлюдно, даже бабушки, веч-
но сидящие на лавочках, благоразумно остались дома - наверное, почувс-
твовали, что смерть бродит где-то рядом, старики ее всегда чувствуют.
На улице стояла промозглая осенняя погода. Низкое небо, затянутое фио-
летово-серыми тучами, напоминало мне почему-то крышку гроба. Холодный
северный ветер завывал, как собака по покойнику. Под порывами ветра
деревья, ещё не растерявшие свою одежду, почтительно сгибались перед
моим проводником. Последний энергично и бодро шагал впереди, я едва
успевала за ним. Холод пробирал
Читать далее...