Июля лёгкое туше…
Куда ни глянь – кругом клише,
Всё повторяется, но Боже,
Сии повторы мне дороже
Любого чуда, и в душе
Я умоляю: «Повтори,
Июль, с зари и до зари
Весь путь, весь дивный распорядок.
Жасмин твой бел, и плод твой сладок,
Как и велят календари».

Лариса Миллер

Хочется легкого, светлого, нежного,
раннего, хрупкого и пустопорожнего,
и безрассудного, и безмятежного,
напрочь забытого и невозможного.

Хочется рухнуть в траву непомятую,
в небо уставить глаза завидущие
и окунуться в цветочные запахи,
и без конца обожать все живущее.

Хочется видеть изгиб и течение
синей реки средь курчавых кустарников,
впитывать кожею солнца свечение,
в воду, как в детстве, сигать без купальников.

Хочется милой наивной мелодии,
воздух глотать, словно ягоды спелые,
чтоб сумасбродно душа колобродила

Чем может быть утешен человек,
Которого несут к могильной яме?..
Не знает он, не видит из-под век,
Что окружен любимыми друзьями.


Когда в конце концов умру и я,
Хочу, чтобы не медля ни секунды
Ко мне слетелись все мои друзья -
Со службы, из больницы, из Пицунды.

И чтоб случайный магниевый блиц
Вернул меня на миг из мрака к жизни
И высветлил с десяток милых лиц,
Которых я б хотел собрать на тризне.

Пусть радость и не шибко велика,
Но, уходя в последнюю дорогу

Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой её гранит,

Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей

Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,

И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.

Один мой друг женился в тридцать лет
на девушке восемнадцатилетней.
Пошли осуды, пересуды, сплетни:
и что он в ней нашел, и ничего в ней нет.


На взгляд чужой, придирчивый и строгий,
она и впрямь была нехороша,
какой-то длиннорукий, длинноногий
утенок гадкий, робкая душа.


Что он, мой друг, в ней для себя открыл,
за что ее среди других заметил,
никто не знал.
Но он ее любил.


Нет таинства таинственней на свете.

Он был грозою нашего района,
Мальчишка из соседнего двора,
И на него с опаской, но влюблённо
Окрестная смотрела детвора.


Она к нему пристрастие имела,
Поскольку он командовал везде,
А плоский камень так бросал умело,
Что тот, как мячик, прыгал по воде.


В дождливую и ясную погоду
Он шёл к пруду, бесстрашный, как всегда,
И посторонним не было прохода,
Едва он появлялся у пруда.


В сопровожденье преданных

Есть горячее солнце, наивные дети,
Драгоценная радость мелодий и книг.
Если нет — то ведь были, ведь были на свете
И Бетховен, и Пушкин, и Гейне, и Григ...


Есть незримое творчество в каждом мгновеньи —
В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз.
Будь творцом! Созидай золотые мгновенья —
В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз...


Бесконечно позорно в припадке печали
Добровольно исчезнуть, как тень на стекле.
Разве Новые Встречи уже отсияли?
Разве только собаки живут на земле?

Июль — макушка лета, —
Напомнила газета,
Но прежде всех газет —
Дневного убыль света;
Но прежде малой этой,
Скрытнейшей из примет, —
Ку-ку, ку-ку, — макушка, —
Отстукала кукушка
Прощальный свой привет.
А с липового цвета
Считай, что песня спета,
Считай, пол-лета нет, —
Июль — макушка лета.


Александр Твардовский

В самую точку Вдруг однажды понимаешь, Что напрасно гонишь время. Что чуть-чуть побольше знаешь. Что забот приятно бремя. Что успеть ты хочешь много. Что есть «важно» и «неважно». Что уж выбрана дорога. Что терять бывает страшно… Что богатство – это дети! Что любовь - всего дороже! Счастье, если солнце светит. Дождик – это счастье тоже. Что добро к тебе вернется, Если ты его подаришь. Что удача отвернется, Если ближнего ударишь. Ценишь, вдруг, букет ромашек. И листок осенний, красный. Жалко всяческих букашек. Любишь жизнь… Она – ПРЕКРАСНА! Наталья Багрянская

Люблю цветные стёкла окон
И сумрак от столетних лип,
Звенящей люстры серый кокон
И половиц прогнивших скрип.

Люблю неясный винный запах
Из шифоньерок и от книг
В стеклянных невысоких шкапах,
Где рядом Сю и Патерик.

Люблю их синие странички,
Их чёткий шрифт, простой набор,
И серебро икон в божничке,
И в горке матовый фарфор.

И вас, и вас, дагерротипы,
Черты давно поблекших лиц,
И сумрак от столетней липы,
И скрип прогнивших

Ты — женщина, ты — книга между книг,
Ты — свёрнутый, запечатлённый свиток;
В его строках и дум и слов избыток,
В его листах безумен каждый миг.

Ты — женщина, ты — ведьмовский напиток!
Он жжёт огнём, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток.

Ты — женщина, и этим ты права.
От века убрана короной звездной,
Ты — в наших безднах образ божества!

Мы для тебя влечём ярем железный,
Тебе мы служим, тверди гор дробя,
И молимся — от века — на тебя!

Валерий Брюсов.

Главней всего погода в доме, а всё другое — суета
Есть я и ты, а всё, что кроме
Легко уладить с помощью зонта

А за окном хорошая погода,
В душе плюс 20, солнышко внутри,
Мне счастье не дает прохода,
А счастье в мелочах… не говори!

Кому- то денег не хватает,
А кто-то принца ждет на вороном,
Да только ведь не каждый знает,
Что радость ласточкой стучится в дом.

Уметь довольствоваться малым,
Увы, не каждому дано
Быть чьим-то Ангелом усталым
Большой любовью, как в кино.

Люби шиповник... Не за шёлка россыпь,
не за густой, тягучий аромат,
не за пчелиное многоголосье...
Люби за то, что липнет у оград,
расцвечивая скучную решетку;
опрятный днём и смирный у крылец,
бродяжит по ночному околотку,
как пилигрим, как месяц, как беглец;
за то, что ни лопатой, ни пожаром
не извести его, не задушить;
за жадность ненасытную, за ярость,
за то, что вопреки умеет жить...

© Анжела Бецко

С летом счастье
Всех очаруешь прекрасное лето,
в сказочном образе время помчится.
Нежностью ты очаруешь рассвета,
июня закроется скоро страница.
Красою пейзажей своих вдохновило,
где раннее утро, а в нём птичий хор.
Столько лучей золотистых дарило,
когда солнцем ярким сияет простор.
Самые светлые чувства открыло,
когда в тишине торжествует душа.
Как будто о днях своих грустных забыла,
в парящие вновь восходя облака.
Всех очаруешь прекрасное лето,
видом лугов и цветов полевых.
Счастье придёт, заплутавшее где-то,
как тёплое солнце в лучах

ЗВЕРЬ (А.К.) А правда говорят, что есть такой вот зверь, Который, просто, умирает от разлуки? А мы не звери, нет…Тогда скажи – зачем, Живём порой вот так, терпя все эти муки? И словно звери жизнью загнанные в клеть, Порою выхода не можем даже видеть. Свободу бы найти, но чтоб её иметь, Неволю, люто, нужно нам возненавидеть. Откуда же тогда, берём мы силы все, Чтобы живя, порой, с любовью быть в разлуке? И голову сломя, наперекор судьбе, Как в омут ледяной бросаемся в те муки? Вот взять бы и разбить, капканы все свои, Порвать верёвки, что терзают наши раны… Рвануть, что силы есть, навстречу той любви, Которая стучит на сердце в барабаны! Да, правду говорят, что тяжело любить… А не любить легко? Ведь чем душа согрета? И как же не любя на свете можно жить? С любовью в темноте, не надо, даже, света! Да, это правда, есть на свете такой зверь. И жить не может дня ,тот зверь в цепях неволи… Откройте же ему, Вы, люди, клети дверь, И сами, больше, не терпите этой боли…"/А.К./" © Copyright: Александр Кирюшин #KNaDi

У изголовья в час рассветный
С нежнейшей бирюзовой лентой
На волосах и в платье алом
Заря на цыпочках стояла.

Травою кошеною пахло,
Туманом, деревом, рекой…
Ночь, неудавшеюся свахой
Навязывала свой покой.

Но утро не воспринимало
Луны прозрачной жемчуга
И бледной бронзою стекало
В лесные чащи, берега,

Дороги с лужицами неба,
Обмякшие стога полей…
Таким увиделось мне лето
В один из самых летних дней.