Старик! Ещё детей наделать можешь,
Хотя в узлах морщин седая рожа,
И голос твой высок, и хрипловат,
И без очков расплывчатый закат...
Но как же деве объяснить прелестной?
Нас по одёжке судят — в ней нам тесно.
Ищи, надейся, крепенький старик.
Года идут. Да ты уже привык.
Мы подростками спрятались в роще и пробуем пиво...
Любопытные рожи от пенной кислятины кривы.
Только взрослые пьют. Значит, нам пристраститься пора.
Вот теперь и на деле, а вовсе не в салки игра.
И боимся, что кто-то сюда из родителей глянет,
И не думаем, как нам домой возвращаться по пьяни.
Как-нибудь надо б водки на пробу заныкать ещё,
И подставить упавшему другу косое плечо.
Мы посидим, камни свои разбрасывая,
Хоть не осталось за пазухою камней...
Ночи давно серебристы, и всё длинней,
Но почему-то будни кажутся праздниками.
Время бы нам собирать камни валяющиеся,
Только швырялись мы в стеклянных домах.
Нет от дождя защиты, и кровь на руках,
Наши богатства стали хвостом от ящерицы.
Душа в капитальном ремонте стоит, изношенная...
Запчасти нужны заводские, да шведский ключ,
На сварку ещё дефицитный аргон летуч,
И всё обойдётся это немалыми грошиками.
Но нет заводских. Детали возьмут с разобранного,
А вместо ключей гайки кувалдой забьют,
Текущие швы утянет согнутый прут.
Летала душа, да землю всё пашет боронами.
Я не знаю, где спрятать можно секунды ворованные,
Где их можно хранить, и как истратить потом,
Чтоб не сгнили в старой кладовке, обложены льдом,
Не истлели в земле, в тайнике садовом закопанные...
Я пытаюсь собрать песчинки сквозь колбы расколотые,
Шестерёнки беру из смятых, разбитых часов.
Только всего колёса, да жёлтый песок,
Что играют на солнце вечернем яркими сполохами.
Хочется сад насадить, с абрикосами, персиками...
Что ещё надо? Давай, собирайся на юг,
Там для плодовых садов чернозём и уют,
Мало земли вот, и та по кусочкам нарезанная.
Но не хочу покидать это насиженное
С кедрами в небо, и снегом по крышу зимой.
Хочется мне, чтобы персикам край стал родной,
Чтоб не морозило саженцы с нежными вишенками.
Будет время, доконает недолеченное...
Зашевелится стальной кусок в груди,
К сердцу змеем ледяным начнёт ползти,
Прорезая плоть иззубренными трещинами.
Будет время. А пока встаём, истоптанные,
Стянем раны, продолжаем свой поход.
Сложим мёртвых в самый ближний горный грот,
И пойдём искать добычу нераспроданную.
Мой стол переполнен бумажными в клетку корабликами...
Давно флотоводец. Хоть прямо сейчас в океан.
И прямо сейчас открывать много спрятанных стран,
Крушить в абордажном бою всех ударами сабельными.
Потом я сожгу корабли, и займусь самолётиками,
И будут они пролетать через все полюса.
Не годы нужны, а всего-то каких полчаса.
А кукол бумажных считаю сплошными уродинами.
Мне домом острова необитаемые
До смерти стали. Сгинул мой фрегат...
Не знаю, опечален, или рад,
У берега утёсы ждут, оскаленные.
Сюда эскадры со своими флагманами
Не ходят. Это гиблые моря.
Мне речи попугаи говорят,
А книгой служат мне скрижали каменные.
Если б было даровано силами мне человеческими,
Переплыл бы я вплавь океан, если нет кораблей.
Добежал бы до края земли раз в пятнадцать быстрей,
Без меча и щита за неделю расправился с нечистями...
Только силы немного. И времени счёты мгновениями.
Слишком многое нужно за срок невеликий успеть.
Завершается осени стылой летучая медь,
И зима, улыбаясь, монетами дарит серебряными.
Брошу часы. Я расплатился временем...
Золото здесь стоит не больше песка,
Здесь ничего не решит с кинжалом рука,
Тает закат, ветры дождят осенние.
Каждый неверный ход выбит ошибками,
Просто исправить, но тает стрелок запас.
Метит солнце лучом мой последний час,
Древнего календаря расписными плитками.
Закрыть бы окно, да вот оно перекошено...
И дверь запереть, но сорван старый засов.
Неверен скрипучий ход ржавых часов,
И вещи в старую сумку косо уложены.
Затеян давно ремонт, но он нескончаемый,
И вроде бы ехать пора, и билеты есть
На поиски новых, и более тёплых мест.
Но снова мешает причина одна, случайная.
Беспокойно себя ведут по ночам покойники...
То почешут спину, то лихо вовсю храпят,
То ругают жару, то несносный весенний град,
То деревья не те у могил — а надо бы хвойные.
Маловат им гроб, и обивка в нём некрасивая,
И пора бы в могиле давно учинить ремонт,
И купить поновее туфли, и яркий зонт,
Но нельзя говорить, и нельзя им бродить меж могилами.
Верно, не справиться шубе с дождями ливнёвыми...
Как и с метелью не справиться нынче зонту.
Надо б одежду свою поменять на лету,
Выкинуть старое, дальше катиться с обновами.
Только грядут перемены не часом — секундами.
Как ни старайся, а всё не успеешь сменить.
Мчится моих перемен беспощадная прыть,
Время моё разбавляя, тягучее, нудное.
Вот вода живая, вот водица мёртвая...
И не встретишь в жизни этих дивных вод.
Поглощает их лихой водоворот,
В тот же миг, как воды в капли были собраны.
Здесь конец. Теперь потоки будут смешаны.
Где какая капля — не понять вовек.
Будет лёд потом, скрипучий зимний снег,
И потоки будут грязевые, вешние.
Как скоро ушла... Ничего не сказав на прощание,
Всего обещая вернуться за пару минут.
Таких обещаний три года, как водится, ждут,
Когда укатился ответчик дорогами дальними.
Твоя же дорога казалась совсем недалёкая —
До ближнего кладбища только. Возьми и пройди.
Постой у могилы. А дальше закрыты пути.
И ваза с цветами разбита, и стала осколками.
Я голым шёл тяжёлыми дорогами...
Любое платье будет невпопад.
Есть валенки — то джунгли аккурат,
А шлёпанцы метель проверит строгая.
Иду без сумки и мешка дорожного,
Без крошки хлеба и глотка воды.
И до сих пор не прерваны следы,
Помечены оторванными кожами.
Я стою в тихом зимнем лесу, но вот только под пальмами...
По сугробам жирафы понурые стадом бредут,
Обезьяна пытается свить с крупных листьев уют,
У больших полыней собрались крокодилы опальные.
Кто же вас затащил в этот край, по зиме неприветливый?
Или может, что стужа нагрянула в ваши края?
И упомнить бы мне самому, что здесь делаю я,
Непокорный кочевник, в жилище попавший оседлое.
Много испил отрав... Но доныне выжил.
Много ломал костей, но они срослись.
Вновь поднимался, когда осыпался вниз,
Как-то справлялся со старой заветной грыжей.
Но накопились во мне к старости яды,
Кости и рваные связки люто болят.
Надо бы время сейчас открутить назад,
И не лежать посреди прекрасного сада.
Куда бы поймать тепло? В какую посуду?
Не хочется слышать — укрыто в старой печи.
Смотри на огонь, считай часы, да молчи,
Пока рассыпает снега и льдинки повсюду.
Полуденный зной любой мороз прогоняет,
Но только пока жарко пылают дрова,
И только идёт от печи до порога едва.
Идёт по речному льду дорога крутая.