Оставлю врагу капкан с отгрызенной лапой...

Оторванные силки унесу с собой.

Остались

Три лапы и ухо, ещё половина хвоста.

Хитёр же ловец! А лап не так уж и много

На верных ловцов.

Уйду и без лап. И что-то никак не выходит

Учуять свою западню на лихой тропе.

На дороге узкой чья-то телега застряла...

И другие встали, и ныне покорно ждут.

Надо сбросить,

Или вытолкать дальше, туда, где шире пути.

Но возница возится с лопнувшей старой осью,

Пыль стоит.

И другие возницы пробуют тронуть с места,

Но не вышло у них за эти годы пока.

Надо бы вон того блюда отведать...

Но завершается пир, да и стол велик.

Место

Было с младенчества здесь для тебя, старик.

Где дотянулись руки, тем и обедал.

Ел и сосед,

Только последний кусок стащил из-под носа,

Не принимая претензий слабых в ответ.

Хотел бы купить... А мне вручают бесплатно.

Хотел бы экзамен сдать, вручают диплом.

И жертвы

Теперь ни к чему, на рынке большом и простом.

Искал я монеты. И стёр ладони до крови.

И сед.

И если бы знать, что это было не нужно.

Но только к концу пути всплывает секрет.

Подержи в озябших руках кусочек легенды,

Что когда-то собой заслоняла в долине свет...

И веками

Сохраняла мелькающих жизней недолгий след.

Как же много и мало — истёртый серый осколок

На руках.

А ещё — осевшая пыль по горам окрестным,

И недолгих жизней на камне забытый прах.

Что же за острова необитаемые?

Кто мне ответит... Корабль пошёл ко дну.

Сваливаю,

Что принесло на берег в большую волну.

Надо бы строить какое жилище временное,

Так, на десяток лет.

Было. Снимал пароход через волны вспененные,

Чтобы вскоре на скалах сломать хребет.

Запахло горелым... Нет, пока не охваченное

Жилище пламенем. Это всего свеча.

Затачивали

Бруски мой истёртый нож, что вместо меча,

Но нет. То стучит не враг, почтальонша с пенсиями

У дверей.

Я жду. И звучат за окошком мотивы песенные

О счастье беспечном, о блеске тёплых морей.

Я искал идеалы. Они казались уродливыми...

Приготовил яства. Мне же они горчат.

В сетке кроликами

Мне казался самый отважный и храбрый отряд.

Незаметные линии мне показались трещинами

В зеркалах.

И мерцающих звёзд лучи до боли отсвечивали,

Поселяя в сердце сомненья и смутный страх.

К старой заветной песне снова прислушаюсь...

Выпущу дым из трубки, да лягу в постель.

Тушами 

Снеговиков во дворе обратилась метель.

Надо снежок слепить ладонями красными,

Кинуть в кого.

Только вот свой Новый год я уже отпраздновал,

Нынче с подарками сам я есть волшебство.

В исчёрканной карте маршруты пестрят змеями...

И новой дороги нигде проложить нельзя.

Потерями

Набиты моря и горы, леса и земля.

Ищи же теперь утраченные сокровища,

Что сам обронил.

Пылают до горизонта, сверкает солнечно

Изогнутые ряды опустелых могил.

Я сжигаю письма... Да только прочту по памяти.

Перебью чашки, да пальцы помнят фарфор.

Невнимательно

Сторожил калитку, устроив в саду костёр.

И расплавлю ложку, но стынут металла капельки

Меж углей.

Уничтожу я всё, отчаянно и старательно,

Но не гибнет, что было сердцу всего милей.

В небо остылое вновь поднимаю пламя...

Если настала осень — надо согреть.

Ранен

Гибнущий год, отведав времени плеть.

Мало костра. От него и жара немного,

Вспыхнет же лес!

Дым поднимается к облачным серым дорогам,

Но и ему никак не достать до небес.

Случайный охотник на кости чьи-то наткнулся...

А это тот путник, что лет за сотню пропал.

Без пульса

Пытался ещё пробить дикий снежный шквал.

Искали его не раз. И других находили

В снегах.

И путников многих скрывают белые мили,

Чтоб кости потом белели в случайных руках.

Незаметно сор под ковром скорее упрячу,

За комод смахну давнишнюю толстую пыль,

Незадача...

Старый стол с едой опирается на костыль.

И придут в этот дом разные гости на ужин,

Принесут халвы.

И расхвалят мою чистоту, не заметив лужи,

Понесут по свету огонь приятной молвы.

Мимо летят в пустоте яркие звёзды,

Около них след голубых планет.

День или ночь? А какое тебе дело...

Сколько прошло столетий? А как считать.

Где здесь моря? Или хотя бы реки?

Где же леса, и пески горячих пустынь?

Много чего захотел на звездолёте,

Что назывался у нас планетой Земля.

И мы собрались. И резво вопросы судим...

Нам золото добывать, иль жемчуга?

А может, добыть серебро, или алмазы?

Горячие споры, даже до драки дошло.

Ехать на юг? А может, ехать на север?

Шляпу пошире добыть? Потеплей башлык?

Только не поднят вопрос, чтоб остаться на месте,

Крепкий построить дом, и вырастить сад.

Попытаюсь солнце поймать изодранной шапкой...

Потому, что иного способа не изобрёл.

И пытался поймать облака, и летучий ветер,

Но осталась в шапке листва сухая, да пыль.

Говорят, дурак. И они, наверное, правы.

Потому как домашнее солнце тебе зачем?

То товар бесплатный, с него не получишь денег,

И не спрячешь от глаз любопытных в тёмный подвал.

Встань же скорее, калич! Восстань и мёртвый!

Нет никого, кроме вас, на бой и на труд.

Вроде могилы даже зашевелились,

Только уж больно цепок гранитный уют.

Нынче меня трясёт. Но руки на месте,

Движутся ноги, а жар так переживёшь.

Перед глазами плывёт. В ушах лютый молот.

Грозен в руке иззубренный ржавый нож.

Пытаюсь открыть окно в автобусе старом,

Пытаюсь найти сиденье хотя бы одно...

И тихо ползут запылённых улиц виденья,

Как будто бы кадры в старом, истёртом кино.

И сам я кажусь давно постаревшим актёром,

Который навечно кажется молодым.

Но титров финальных с фамилией нынче не видно,

Автобус ползёт, оставляя ползучий дым.

Торопился на поезд. В итоге забыл билеты...

Собирался тщательно. И под конец опоздал.

На весах идёт то одна, то другая чаша,

Никаких равновесий, и недостижим идеал.

Попытался запомнить. Да вот позабыл дорогу.

Накидал за собой камней. Их дворник подмёл.

Где стакан, вполовину пустой, вполовину полный?

Он разбит. Значит, кружку ставлю на старый стол.