Мой стол переполнен бумажными в клетку корабликами...
Давно флотоводец. Хоть прямо сейчас в океан.
И прямо сейчас открывать много спрятанных стран,
Крушить в абордажном бою всех ударами сабельными.
Потом я сожгу корабли, и займусь самолётиками,
И будут они пролетать через все полюса.
Не годы нужны, а всего-то каких полчаса.
А кукол бумажных считаю сплошными уродинами.
Мне домом острова необитаемые
До смерти стали. Сгинул мой фрегат...
Не знаю, опечален, или рад,
У берега утёсы ждут, оскаленные.
Сюда эскадры со своими флагманами
Не ходят. Это гиблые моря.
Мне речи попугаи говорят,
А книгой служат мне скрижали каменные.
Если б было даровано силами мне человеческими,
Переплыл бы я вплавь океан, если нет кораблей.
Добежал бы до края земли раз в пятнадцать быстрей,
Без меча и щита за неделю расправился с нечистями...
Только силы немного. И времени счёты мгновениями.
Слишком многое нужно за срок невеликий успеть.
Завершается осени стылой летучая медь,
И зима, улыбаясь, монетами дарит серебряными.
Брошу часы. Я расплатился временем...
Золото здесь стоит не больше песка,
Здесь ничего не решит с кинжалом рука,
Тает закат, ветры дождят осенние.
Каждый неверный ход выбит ошибками,
Просто исправить, но тает стрелок запас.
Метит солнце лучом мой последний час,
Древнего календаря расписными плитками.
Закрыть бы окно, да вот оно перекошено...
И дверь запереть, но сорван старый засов.
Неверен скрипучий ход ржавых часов,
И вещи в старую сумку косо уложены.
Затеян давно ремонт, но он нескончаемый,
И вроде бы ехать пора, и билеты есть
На поиски новых, и более тёплых мест.
Но снова мешает причина одна, случайная.
Беспокойно себя ведут по ночам покойники...
То почешут спину, то лихо вовсю храпят,
То ругают жару, то несносный весенний град,
То деревья не те у могил — а надо бы хвойные.
Маловат им гроб, и обивка в нём некрасивая,
И пора бы в могиле давно учинить ремонт,
И купить поновее туфли, и яркий зонт,
Но нельзя говорить, и нельзя им бродить меж могилами.
Верно, не справиться шубе с дождями ливнёвыми...
Как и с метелью не справиться нынче зонту.
Надо б одежду свою поменять на лету,
Выкинуть старое, дальше катиться с обновами.
Только грядут перемены не часом — секундами.
Как ни старайся, а всё не успеешь сменить.
Мчится моих перемен беспощадная прыть,
Время моё разбавляя, тягучее, нудное.
Вот вода живая, вот водица мёртвая...
И не встретишь в жизни этих дивных вод.
Поглощает их лихой водоворот,
В тот же миг, как воды в капли были собраны.
Здесь конец. Теперь потоки будут смешаны.
Где какая капля — не понять вовек.
Будет лёд потом, скрипучий зимний снег,
И потоки будут грязевые, вешние.
Как скоро ушла... Ничего не сказав на прощание,
Всего обещая вернуться за пару минут.
Таких обещаний три года, как водится, ждут,
Когда укатился ответчик дорогами дальними.
Твоя же дорога казалась совсем недалёкая —
До ближнего кладбища только. Возьми и пройди.
Постой у могилы. А дальше закрыты пути.
И ваза с цветами разбита, и стала осколками.
Я голым шёл тяжёлыми дорогами...
Любое платье будет невпопад.
Есть валенки — то джунгли аккурат,
А шлёпанцы метель проверит строгая.
Иду без сумки и мешка дорожного,
Без крошки хлеба и глотка воды.
И до сих пор не прерваны следы,
Помечены оторванными кожами.
Я стою в тихом зимнем лесу, но вот только под пальмами...
По сугробам жирафы понурые стадом бредут,
Обезьяна пытается свить с крупных листьев уют,
У больших полыней собрались крокодилы опальные.
Кто же вас затащил в этот край, по зиме неприветливый?
Или может, что стужа нагрянула в ваши края?
И упомнить бы мне самому, что здесь делаю я,
Непокорный кочевник, в жилище попавший оседлое.
Много испил отрав... Но доныне выжил.
Много ломал костей, но они срослись.
Вновь поднимался, когда осыпался вниз,
Как-то справлялся со старой заветной грыжей.
Но накопились во мне к старости яды,
Кости и рваные связки люто болят.
Надо бы время сейчас открутить назад,
И не лежать посреди прекрасного сада.
Куда бы поймать тепло? В какую посуду?
Не хочется слышать — укрыто в старой печи.
Смотри на огонь, считай часы, да молчи,
Пока рассыпает снега и льдинки повсюду.
Полуденный зной любой мороз прогоняет,
Но только пока жарко пылают дрова,
И только идёт от печи до порога едва.
Идёт по речному льду дорога крутая.
Я поджёг бы в прошлое мост... Только он бетонный.
И назад не пришёл. Но круглая вот земля.
Что по осени сгинуло, вымерзло до нуля,
То весной разлилось, опять расцвело по склонам.
Зарекался помнить. А разве забудешь такое?
Зарастает рана. И снова тянет в капкан.
Повидал я в жизни много краёв и стран,
Не сходя за дворы станичные ни ногою.
Много монет накопил за летучие годы...
Только монеты иные сегодня в ходу.
Старые можно топить без оглядки в пруду,
Чуждый портрет догорает с лучами восхода.
Снова коплю. И опять потоплю беспощадно.
Цену теряет, что стоило тронов и царств.
Я же прилежен. Старанья огонь не угас.
Стёрты мозоли, и пот осыпается градом.
Я побуду в старых шлёпках на морозе...
Погоди. Я постою, потом вернусь.
Не растратил теплоты надёжный груз,
Не отдался тихой валеночной прозе.
Не боись. Яс не умру, и не простыну.
Обещания даются так легко.
И неважно, сколько будет облаков,
Или солнце подожжёт снегов картину.
Паромщик усталые души везёт через Лету...
Он вроде живой. И загробное царство видал.
Проводит свой плот между отмелей тайных и скал,
Вовек не берёт за провоз ни единой монеты.
К загробному миру подходит, и снова в дороге.
У берега жизни. И снова уходит весло.
Спроси как-нибудь — той дорогой проплыть тяжело?
А он не ответит. На скалы всё смотрится строго.
Заночевал в гостях у домоседа
Седой бродяга, голь и пыль дорог.
На переходе вымок и продрог,
Но отогрелся, и пошла беседа...
Но то ночлег недолгий и последний.
С хозяином и гостем дом сгорел.
Искали их. Да не сыскали тел.
Сыскали два креста, простых и медных.
Я в дороге погиб. И лежу под кустом и дождями.
И разбойные люди на тело моё набрели.
Хлеб заветный в котомке сырой подчистую смели,
Ну, а спичкам уже никогда не будить дым и пламя.
Но ещё медяки в кошельке отыскались немного,
И сцепились до смерти разбойники рядом со мной.
Дождь окончился. Наши тела лихо вспучивал зной.
Относя тяжкий запах другим, кто идёт по дороге.
Много чего обещали в долинах дивных,
В горных краях суровых, во льдах и песках...
Золота горы,
Только всего стоит ту землю копнуть.
Многим везло. А больше ни с чем вернулись.
Я же копал
Столько, что можно район с той земли построить.
Золота пригоршню нынче себе собрал.