Я, наверное, уже никогда не решусь обозначить свое отношение к человеку любовью, если речь идет о чем-то, отличающемся от дружеских или родственных чувств. Слишком много всего сплелось в голове, этакий гордиевый узел из суеверий и всякого разного жизненного опыта, когда вдруг понимаешь, что, в общем, мальчики все эти, к которым тянуло когда-то до дрожи нутряной, не любовью для меня подсвечены были, а то любопытством, то одиночеством, то иезуитскими играми тела, которое любит седлать душу, пока та доверчива и распахнута. Да в общем и черт с ними, со словами, я бы рада была и просто суметь восстановить хотя бы способность того чистого внутреннего притяжения, что бывает, кажется, лишь в детстве да и то до первой подлости. Когда сейчас, порою, утыкаюсь носом в теплую доверчивую холку, прошу внутренне, молясь какому-то самому главному человеческому богу - Не дай мне убить эту нежность к тому, кто рядом, не подломи этот мостик к себе - когдатошней, я потихонечку возвращаюсь к себе - той, еще необманываемой и необманывающей, и подозрение на беременность уже не проклятием, а счастьем - господи, дай мне дойти до конца, не переменив знака...

Первый раз в сознательном возрасте я увидела море лет в 14. Меж родителями уже было неладно, мама вытащила семью к морю, чтобы попытаться реанимировать чахлый остов семейного кораблика. Попытка завершилась крахом, но сейчас не об этом. Затратив некое количество воображения, море ожидалось неким сказочным персонажем, огромным и прекрасным, запах его купал в себе Сочи и рвалось - ну скорее, скорее, скорее же, туда, к нему, где волны и та самая сказка. Но родители сперва нашли квартиру, долго и неторопливо раскладывали вещи, надувшись друг на друга и не замечая меня. Шли минут 15, и предчувствие разочарования сопровождало меня, мелко семеня лапами и прихрамывая. Родители фонили ссорой, от этого заболела голова и потянуло в сон. Внезапно остро захотелось остаться одной в момент, когда Оно покажется, чтоб не видели лица, не лезли с ожиданными своими моделями КАК ДОЛЖЕН ВЕСТИ СЕБЯ РЕБЕНОК, УВИДЕВ МОРЕ и прочей хернёй. В довершение всего чем ближе мы приближались к Нему, тем больше людей сновало вокруг, с лицами разными и ненужными мне. Мешающими. Соглядательными. Хотелось Чуда, а надвигалась обыденность.Вышли на набережную, я окончательно сжалась в себе и насупилась, на что родители отреагировали тут же - мы на море приехали, ради тебя, а у тебя такой вид...далее папина напыщенная реплика и театральный жест рукой - смотри, это - море! Поднимаю глаза над парапетом набережной и вижу раскатанный плоский блин воды какого-то мутного цвета... море показалось бездушным и выхолощенным, глаза защипало, я задохнулась, родители насупились, объявив меня дикаркой. Я, омертвев, тащилась за ними по набережной и хотела лишь, чтоб меня оставили в покое...

Спустя пару лет мы с приятелем удрали в Крым непосредственно за месяц до начала выпускных экзаменов. Была Ялта, чья-то взятая напрокат палатка, Поляна Сказок под шум водопада, скала Парус и темное, чернильное, холодное весеннее море вдали от общественных пляжей, насмешливое, независимое и открытое. Без всякой проституированности, присущей всякому месту, наводненному туристами.

Вот как бы так зализать все подобные шрамики и первоблинье... чтоб не пинало вслед.

Людей чертовски трудно любить. Все время получалось, что любишь - вопреки. И все меньше можется, и уже почти не хочется, все время поиск какой-то, надежда на то, что бывает понимание без всегдашних протоколов наклеенных улыбок и ничего не значащих, но положенных фраз, не нужных, но необходимых встреч и штамповок класса - "Я могу ошибаться" и "У человека просто плохое настроение", да и разве бывает другое понимание, если - настоящее? Безошибочно распознается гнилое в людях, визитной карточкой на лбу построчно проявляется, в диафрагму бьет, из-за этого тошнотно сложно менять работы и окружение; а хорошее прячется, уходит в глубокие омуты, особым током в глазах проявляясь, особой речью, искренностью некстати и безбоязнью показаться смешным, засмеяться первым и  не имиджу ради, а от души.

И кажется мне иногда, что моё поколение, отридцатилетившееся потихоньку уже или вот-вот, те, кто живые внутри, замолкают к этому времени уже почти совсем и становится для них каждое слово о душе воздухом пустым или же наоборот на вес какой-то своей внутренней горькой валюты, потому гораздо чаще молчат, да и слушают уж по-другому, и чуднЫ порой внутренние их лабиринты. Иллюзии кончились, а точнее, оплачены сполна.

Когда-то давно, да, когда деревья были зеленее, все правильно, мы с Радкой шли по улице наверх, к Свободе (ул.Свободы) и разговаривали. Мы тогда вообще много разговаривали, казалось, что-то зависит от того, насколько много мы успеем озвучить и завернуть в слова. В этот раз мы говорили обо всем, кроме сессии, потому что сессия начиналась еще  нескоро и мы еще успели бы о ней наговориться, её испугаться и смириться. Второй и третий курс, истфак и иняз соответственно, брели по позднеосенним улицам, вдыхали осеннюю терпкую горечь. Я чуть подволакивала лапки от хронической усталости, периодически растирая лицо руками - уже долго не получалось высыпаться и казалось, что на лице чужая кожа - онемевшая и грубая. У Радки неславянский такой тембр голоса, грудной и переливчатый, надолго запоминающийся, особенно тем, кто слышал хотя бы раз её пение. И вдруг она сказала - Ты знаешь, а ведь сейчас самое счастливое время, и мы еще будем его вспоминать. Именно - как самое счастливое. Я задумалась, поудобнее перехватывая рюкзак. Не походило оно на счастье - вечная загнанность по инязовским коридорам, треть преподов откровенно непрофессиональны, папка с документами на стажировку в Германии ждала своего часа и вообще никакого просвета на ближайшие несколько лет. Счастье ли? Задумалась, рассматривая на ходу обувь прохожих. - Рад, тогда это как-то нечестно - быть счастливыми и не знать об этом. Это не дает возможности быть счастливым СЕЙЧАС, это означает - иметь когда-нибудь в прошлом момент, который ты из будущего будешь оценивать, как счастье... меня это не совсем устраивает. Это НЕЧЕСТНО.

Радка улыбнулась - грустно и добро. - Ты просто вспомнишь потом - вот как мы с тобой шли, как ты зубрила свою чертову грамматику по Шендельсу, как мы вчера ездили к Царевым и ты сама поймешь, что вот эта часть жизни и есть - счастье. И объяснения найдешь сама. Но ты обязательно вспомнишь и поймешь. Когда-нибудь.

..определенно нельзя. Ну вот что такое в помидорах, что при одном их виде начинается дрожь в пальцах и хочется немедленно откусить? В итоге обещанный себе ужин, состоящего из зеленого чая, превратился в оргию в виде чашки резаных томатов. Под Веллера. В коем сидит неискоренимый систематолог и структуролог, так что слегка перебрав его перечней и перечислений, не сразу заметила, что скребу вилкой по остаткам соуса. Разочарованно отпихнула томик. Укоризненно покосился Фейхтвангер с полки. Ну да, да, обещала, я помню, ну не сейчас..не сейчас...Будденброков бы (( то самое, слегка потертое университетское издание, присланное дружественной библиотекой из Бремена. Нету (

Мои книжные полки психически нормальному человеку показывать без подготовки нельзя... обычно приходится врать, объясняя периодическим присутствием в доме мамы. Снобизм в чистом виде или мелкотравчатый стыд филолога?  Еще вариант -  подготавливать заранее, сваливая кое-что в бар, к многолетним запасникам зарядных устройств, адаптеров и видеокассет. Обычно такая подготовка заканчивается  моим сидением посреди комнаты на куче покетов, по уши в каком-нибудь одноразовом издании, чарующем своей непосредственностью и глупостью.

Йогурты, йогурты, йогурты-уё...

три года назад в июле.

Это называется - допизделась в интернете, прости господи. Непризнанный гений программирования, уездное светило С++ далекой украинской губернии известило о своем прибытии в стольный град Москву. От меня требовался трепет и радостное подпрыгивание вокруг пенелопина креслица. Подпрыгивание не состоялось по причине другого уездного гения - на этот раз спеца в области мобильных телефонов и аксессуаров к оным, утащившего моё внимание в свою сторону за одну двухдневную поездку в Москву. В день приезда представителя дружеской республики я как раз ожидала звонок/смс с информацией о втором приезде королька мобильной связи. Но - долг вежливости - иноземного гостя столицы надо было хотя бы единожды улицезреть и распить сто граммов кофе, недаром же столько висели в аське. Место встречи выбрала специфическое - пруд около Кащенко. Наличие скамеек на берегу решало вопрос - чтоделать тому, кто припрется первый, а непосредственная близость  корпусов компании, где я тогда работала, освобождала (меня, естесственно), от необходимости тащиться куда-то по жаре неведомо пока, ради чего.

Скипаю интро ожидания, включая описание запаха тухлой воды от пруда, наводившей на мысли об утопленных пациентах.  Скажу лишь, что это был первый и, надеюсь, единственный раз в моей жизни, когда я ждала мужское двуногое в течение сорока минут. От скуки проверив баланс на мобильном, подскочила - оный ушел в минус, срочно в пункт приема платежей, я же жду смс, рррр.... встаю и впритруску несусь к Тульской. И там...подходя к метро...вижу вышедшую из него фигуру, знакомую по фотографиям - двухметровая конструкция на разболтанных шарнирах, буквально размахивающая веником из пяти несчастных роз, подметая ими тротуар... мне сразу стало безумно жаль розы, себя и свое время. Последовательность любая. Чувствуя себя предельно несчастной и разозленной одновременно -  ожидание, изуродованные розы, невыносимо душное московское лето, дым в воздухе от горящей Шатуры подталкивали к неожиданным решениям в сфере человеческих отношений, хотелось делать гадости. 

Волоча на буксире гостя, сглатывая готовые вырваться едкие ответы на вопросы типа "А в Москве все так быстро бегают?", едва успеваю оплатить задремаший было телефон и с грустью начинаю понимать, что гость рассчитывает быть расквартированным на эту ночь у меня дома. Это значило - придется спать в пижаме, утром не только варить кофе, но и готовить еду под названием "мужской завтрак" и вообще - выпендриваться, оправдывая два странных бренда - женщины и жителя столицы...  за этот вечер мне задали по крайней мере 20 вопросов, начинающихся "А у вас в столице...." наверное, если бы я знала тогда, что будет дальше, предпочла бы что-нибудь более радикальное и не так заботилась бы так о самочувствии своего инетного знакомого.

Я не монстр, не человеконенавистник в абсолютной степени и тем более не мужененавистница, боже упаси. Но когда меня, сову по призванию и по убеждению,  будят в шесть утра (а вставать мне в половину восьмого) грохотом складываемой раскладушки, даже не пытаясь его хоть как-то смягчить, затем, гремя каблуками (то есть с шесть утра обутый ходит по моей квартире???) постоянно прохаживаются именно по тому месту в комнате, где скрипит паркетная доска и все это время меня, спящую, рассматривают, так, что приходится забираться под одеяло с головой и умирать от жары - озвереваю быстро и окончательно.  Открываю глаза. С трудом изображаю сиюмоментное просыпание, едва скрывая бешенство в глазах.  Сажусь на диване. Товарищ в это время, радостно подпрыгивая, включает лав-радио и оттуда несется - "руки твои держу, слов не нахожу" - на что цветок хохляцких прерий лапает мою руку (чтоб, как в песне) и произносит, сипя на обертонах - "Оленька...живая!" Рука была влажной, холодной и неприятно жидкой на ощупь.

Ваша реакция? Моя - нецензурная, сдавленная. Я еще не сказала, что накануне вечером человек развлекался, давя рукой мух на потолке?

Выползши из душа, мрачно иду искать спасения к джезве. Кидаю взгляд на балкон и застываю... буквально вчера утром я вывесила там белье на просушку. Сейчас же балконные шнурки идеально пусты. Застываю, переваривая. Женское и постельное бельё. Объем - один тазик. Время - сутки. Из запертой квартиры.  Марсиане? Кофе, яичница, салат и гренки...уфф...интересно, этого ему хватит? А то бог знает, сколько обычно едят двухметровые люди, да еще и такие..экзотические. Захожу в комнату и едва не сползаю по косяку.  Постельное белье....развешано по креслам и

...вчера домой в час ночи, что ли. Плелось по улице неспешно, набирая смс одну вслед другой и читая ответы, спотыкаясь о дурацкую жёсткую рельсу поперек.  Вторую перешла, удивившись, что их две. Мозги положительно развернулись в странную конфигурацию, а ведь ни капли спиртного.

Брукс жестоко обманул, оказывается, их давно уж нет на Солянке и зажевывая детскую обиду сыром из слойки, обиженно сопя, тянула телефон с удавки на шее - трели теребили сердце, пронизывая и наушники, и голос в них. Да, я на Китай-городе. С работы?  Минут сорок назад. Не позвонила? да, не позвонила.. да.. испугалось мне паникой в дрожь, что не востребуют эту каплю текста обо мне, что - не надобно, такой вот глюк, да, я чуча, да, ага, обещаю не выдумывать глупостей... пойдём бродить? да...да.

Квартира в запустении и в запылении, укоризненно смотрит - предала? Успею еще...успею, зимними долгими, когда останется лишь монитор вместо лица  и клавиатура - вместо рук, успею наполнить собой снова и жилье. Пока лишь полет с закрытыми глазами и русская рулетка на календаре.

Иногда кажется, что любовь - лишь способ познать другого, чтобы, познав, разложив по запахам его составляющие - запах, голос, тепло кожи, беззащитность висков и утреннюю хрипотцу голоса... и ничего больше.

Я потерялась, онемела изнутри насквозь до самой мелкой клеточки, не чувствую себя, не слышу; другое тело, глаза и тепло проросли вовнутрь и непонятно, что же со мной - изначальной, станет, когда оно вскорости отстранится мягко, чтоб улететь в свои затридевятьземель... надо бы подумать и просчитать, чтобы заранее начать свыкаться с той, другой, жизнью, но не получается совершенно и  это неподчинение собственному же рассудку охвачено вялостью.. эмоциональная перегрузка, солнечный зайчик в ладони, кусочек беспечалья на посеревшей уже в безнадежности лестнице жизни.

И надо будет находить себе занятие, забивать до предела время, что мне, медленной и задумывающейся на каждом шаге, крайне болезненно, как и снова не ответится вопрос - а необходимо ли насилие над собой, если не дает ничего, кроме внутреннего истощения и пустых глаз в окно метро. Может, плюнуть, и жить, как живется - а внутренняя колея так и ведет - неспешно и несобытийно, но размеренно и надежно, в никуда, но  без тряски, без роскоши, но и без боли.

Сколько уж раз протянутые к клавиатуре руки останавливал все тот же блядский,  выморочный, неотвечаемый мной в полной, желанной мере вопрос - ЗАЧЕМ? Зачем переливать в слова и прочие символы внутренний неосязаемый перламутр ощущений и мыслей, зримая незавершенность которого уздой на сердце - недотыкомка, недоразумение, мутант, чужая...

Когда глазами распределяешь вязкую дымку где-то там, где я не знаю слов, точно ощущая распределение магнитности взгляда и формируя многомерки - зябкие, захватывающие конструкции, один взгляд на которые отсюда - ощущение сродни тому, как потягиваешься, проснувшись, после долгого сна - когда закручивается кровь и зрение в бурлящие вихри и размывается все вокруг, оставляя лишь полетность внутри собственной вселенной, там уже нет людей и нет многого, но кто бы сказал, что важнее и приоритетнее, и что вообще - там и тут - реально, не в искажении матричного видения ограниченного сознания; никто не скажет, а если скажет - ищи ложь, потому как истинное знаение распределено, иди и вбирай, любая передача через третьи руки - ложь и жалость к убогому, неподвижному сознанию, всякая же жалость убивает

 

Реал покрылся пузырьками эмоций и быстрым дыханием, мурашки торпедируют кожу, не успевая скрыться окончательно и небо каждое утро вновь радостно обрушивается в глаза - это - есть??? Не успеваю вдохнуть до конца - от жадности начинаю следующий вдох, не успев выдохнуть  - да, да, да, еще, еще... пока есть, пока рукой - только чуть напрячь мышцы и тепло, обоняние начинает вытеснять зрение, зверем, ноздри раздувая - здесь, здесь, здесь...да.. да. Мозг не вмещает внезапно разросшейся лавины из безопасности, доверчивости и щенячьего, смешного бросания на шею, когда не нужно сжиматься в настороженный ком за сантиметр - до - рабски - страху отдаваясь. Живу? Ожила? Я? Боги, боги мои...

"Рассуждая логически, умирать от отсутствия любви и служения - такая же бессмыслица, как без этого жить."

Дивов

Порой встречаются люди с Даром - подлинным даром доброты и на их фоне взрезается душа вопросом - а кто - я? Какой - я?

Никогда не буду среди них - кристалльно свежих в своей душевной ясности, никогда не блеснуть белизной одежд среди таких же, как никогда не перейти и иную черту - обратного зеркала, черных знамён и остывших сердец. Быть мне на срезе, мостить задницей терминатор и быть в неверии всего, что коснётся, минуя.

Три года назад (апрель)

В начале апреля в секторе для персональных сообщений чата нарисовался некто, обратившийся вежливо и грамотно. Некто задавал вопросы, выслушивал ответы, и сам от ответов на вопросы не уклонялся.  Да, кстати, помнится, в то время бытовала среди сетевиков лёгкая такая паранойя относительно всего, что хоть как-то затрагивало privacy - фотографии либо не отсылались вовсе, либо рассылались под жутким секретом, называть настоящие имена привсехно в чате считалось дурным тоном, и назвавший ставился под некий вотум недоверия; причем никто не мог внятно обосновать сию сверхсекретность за исключением невнятных полунамеков, ведущих в сторону порносайтов. Самым  частым ответом на вопрос "фото есть?" был - "фото есть, сканера нет" и т.д.

Некто появился и на следующий день, и потом. Появилось новое  ощущение - тебя ждут в сети. Да и прочая сетевая массовка примелькалась, обрела свои цвета, ники оформились типажами и характерами, хаос упорядочился. Через несколько дней мне по секрету сообщили, что мой новый знакомый, сам обитающий в ближнем зарубежье, влюблен заочно в некую столичную сетевую приятельницу и, по слухам, собирается к ней приехать в гости. Романтика, жуть. Тристан и Изольда отдыхают. Меня же царапнула ревность, смешная вроде бы, но вполне реальная ревность - как так...я уже почти привыкла, а оно, оказывается, вот оно как? Ухх, мужики!

Надо было срочно разобраться, кто там и что, то есть вызвать доверие, достаточное для того, чтобы человек сам все рассказал. В конце концов, чем не цель? Чем я и занялась.

Март получился стылым и бестолковым.

Совершенно не помню, какие были дни в том марте. Вечера же, сырые, с льдистыми ломкими лужами и влажными деревьями помню. Влажными были и стены домов, скамьи, собаки около метро и бумага, в которую заворачивали хот-доги.  На душе же ломкой болезненностью сидела в позе лотоса вялая и мутная усталость, хотелось солнца и почему-то хороший городской рюкзак коричневой кожи.

Обладатель короткого ника описал свою внешность лаконично и внятно. Учитывая тот факт, что под описание "высокий блондин" попадает достаточно большой процент населяющих Мск мужчин.  Тут же нарисовав в воображении этакого Дольфа Лунгрема и  поголодав пару дней (на всякий случай, женщины поймут), я отправилась в назначенное место, посмотреть на живого чатланина вблизи. Живой чатланин оказался тускл, сутул и молчалив. Оказавшись в положении "развлеки себя сам" и вынужденно промолов языком протокольную пару часов,  я с облегчением отправилась домой. Что, впрочем, не помешало через  неделю, ознаменовавшуюся очередным скандалом по поводу все тех же (текущих) кранов, выдворив мужа в направлении его работы, попробовать применить молчащую невнятицу ну хотя бы в постельном смысле.  Впрочем, так же малопродуктивно. Опыт товарища в данной сфере общения явно уступал сетевому; природных данных оказалось и того менее.  Способности к коммуникации данной особи явно ограничивались клавиатурой и монитором; до абсурдного сильно порой хотелось таки всунуть ему в руки клавиатуру, чтобы ну хотя бы просто помолчать самой. Окончательно утратив понимание, на что бы ЭТО еще применить, я тихо перестала отвечать на смс и сменила ник. Последнее, что я от него слышала в ту пору, было "I am love you" в виде смс и пара уничижительнейших писем, каждое размером с печатный лист, основной мыслью которых было (да-да, а как же) - "Ты ответственнен за тех, кого приручил"

Выпростав свою совесть из-под пытающейся сесть на неё мужской задницы, я отряхнулась, сварила очередной борщ мужу и отправилась в сеть на поиски чего-то, что объяснило бы мне, зачем я вообще туда полезла.

Истекала последняя неделя марта.

 

Как происходит внедрение в сетевую тусовку - привыкание к миру ников и фонтов, заменяющих имена и голоса, я описывать не стану. Не буду и вдаваться в сомнительной пользы дискуссии на темы сублимации реального виртуальным, прочая псевдопсихологическая дребедень уже неоднократно публиковалась в сети, и прочитав не одну версию рассуждений на тему "что есть виртуальное общение и почему это всё лажа", я упорно приходила к мысли, что пишут подобные статьи прежде всего люди, понятия не имеющие о скрытом, но вполне реально существующем мире инетной дружбы и, уж извините, теплоты и бережности по отношению к найденным близким душам. Самая страшная болезнь нашего времени, помимо общепризнанных - глубинное душевное одиночество и неприкаянность душевная, спрятаться от которых порой невозможно ни в кругу кровной родни, ни среди так называемых друзей. И губительность этой болезни тем сильнее, чем чаще поражает она людей наиболее чутких и душевных. Для некоторых из них Сеть стала перекрёстком с тысячью указателей и хоть каким-то шансом преодолеть безысходность Замкнутого круга повседневности. Мне несколько повезло - успела прийти в Сеть до массового прорыва в неё прайдов полуграмотных и туповатых в массе своей подростков, так что первые мои основные собеседники в то время по возрасту уже находились за планкой 25 лет. Для сравнения - сейчас бОльшая часть коммуникативных порталов заполонена пубертатным молодняком, полуграмотным и часто агрессивным. Стало сложнее находить адекватных и резонансных тебе лично людей, тем большую ценность обретают уже найденные. Но это все так... a pro pos.Осваивась в сетевой тусовке, продолжая между делом подрабатывать переводами, стирать непременно черного цвета (претензия на стиль) джинсовые шмотки мужа, под перестук капель воды из всё тех же текущих кранов, я перелистнула февраль и в марте зацепилась глазами за чей-то мужской ник. Ник был краток, фонт мелок, претензия на оригинальность вываливалась из пауз между слов на черный цвет фона большими порциями, я, как многие начинающие сетевики, еще ловилась на претензии, мне было скучно и осточертел ноющий и давно не приносящий в дом денег муж... мы обменялись телефонами.Так наступил март.

Линия за линией, абрис за абрисом, контур за контуром - отпечатки вдоль линии жизни. Рисую штрихами.Несколько лет назад, когда завершился наконец процесс покупки квартиры у грузинского гинеколога/абортмахера (отдельная мелодрама) и оный гинеколог даже вывез из неё потрепанные мебеля советского периода, мой гражданский тогдашний муж раздобыл где-то простенький модемчик и подключил к сети компьютер, даже и не предполагая, что тем самым ускорит собственное выдворение с моей территории, как не ускорил его прошлогодний нелепый адюльтер с какой-то сильно поношенной девушкой, знакомой его непутёвого приятеля. Насмотревшись всевозможных животных (затяжная любовь к фотографиям пушистых и когтистых наверняка была бы истолкована фрейдистами самым извращённым образом), я зависла с мышкой в руке. Сюжет "пойди туда, не знаю, куда" никогда не потеряет своей притягательности за счет ничтожной доли вероятности найти на другом конце пути то самое, чего не бывает. Чудо. Друга. Волшебную палочку. Сказку. Ага-ага, именно. Муж жалобно попросил поесть. Я на автомате разогрела положенный ему мужской корм, на приготовление которого уходила прорва времени и, вернувшись к клавиатуре, занялась поисками людей.Неделя сменяла неделю, карточки заканчивались одна за другой, ремонт откладывался на неопределённое время в связи с нехваткой денег, я ждала работы, обещанной мне знакомым со старого места, варила надоевшие за три года лоханки еды и всё ходила, ходила по инету, пока не застряла наконец в одном из самых крупных чатов тогдашнего рунета. В сексе мужу отказывалось всё чаще, в ответ на что мне устраивались глупейшие истерики и бойкотировались все домашние поломки и бытовые неисправности. Краны текли, бачок функционировал всё хуже, балкон при близком рассмотрении оказался завален всяческим хламом, не поддающимся определению под январским снегом, жизнь замерла на одной ноте модемного повизгивания. Муж дефилировал по квартире в линялых трусах и с полуистлевшей сигаретой, бесконечно рассуждал на фантастическую тему "когда-нибудь у меня обязательно будет квартира в Москве" и был уже на полпути к превращению в одинокого мужчину, о чем я сожалела всё меньше. Наступил февраль.