Жизнь - это просто черт возьми, что такое. Учитывая, если Вы еще в некоторой степени эмпат и одолеваемы любопытством к нестандартным людям, что часто заканчивается печально - нестандарты порой так поглощены своей нестандартностью, что оборачиваются в итоге заурядными хамами.
Если описывать ощущения от тока жизни, идя от образов, то получится то ли нить, то ли лезвие бритвы - и в каком-то смысле это одно и то же, лезвие и есть та самая нить... ведешь её, дурак-дураком, пытаясь проскользнуть между болотами и обрывами, пожарами и наводнениями, выбирая островки посуше и пляжи посолнечней... куда идешь, куда ведешь? Вот и говорю - дурак-дураком
Каждый будний день, когда я в обеденное время иду в кухонный блок за ложкой для йогурта или вилкой для салата, застаю там обедающую уборщицу. Дама сорока с немногим лет жадно вгрызается в булку, размером как три мои ладони, обсыпанную сахаром, запивая сие сладким чаем. Два таких же размеров бутерброда с колбасой или карбонатом ждут своей очереди на тарелке. В даме сто кило, из них половина - лишние. У дамы одышка и гипертония.
В такие моменты я особенно сильно ощущаю собственное занудство. Молча беру ложку/вилку и стыдливо скрываюсь за своим столом, ухомячить очередную натертую морковку.
Зануда.
проверено - самые слюнявые романтики всегда в итоге превращаются в самых беспардонных циников и хамов.
как обычно... избегайте крайностей...
Что ж, всего ничего. Две недели ожидания, пока проверяли линию (вместо пяти обещанных дней), затем покупка оборудования и еще ровно месяц и одна неделя, пока состоялся-таки акт подключения. Несколько звонков в техподдержку (куда без поллитры и запаса времени не дозвонишься), пара писем менеджеру с объяснением, что договор у них дырявый и ата-та-та, если вы меня не подключите, усталое созерцание сообщения о модернизации оборудования на АТС в течение сорока дней, и - ура. Стрим. На сём падаю без сил, едва настроив модем. Стримотерапия, однако, требует недюжинного здоровья...
Как у любого чрезмерно прагматичного пенька, у меня порой случаются сбои в программе и начинаешь всерьез клиниться на каких-то идиотских вопросах. К примеру, с самого утра не могу отделаться от навязчивой попытки разобраться - то, что мир в детстве кажется куда более красочным и многообещающим, чем лет двадцать пустя - это как раз правильный взгляд на мир или детская аберрация полупустой БД мозга?
Человеколюбие было и остается для меня чем-то загадочным, приходящим лишь в моменты, когда я сплю по 10 часов в сутки минимум, когда у меня не болят глаза и когда погода заставляет вспоминать о том, что солнце всё же существует. А так впору менять имя на "Чудище человекоедус" и прописку с Москвы на какие-нить острова прошлогодней Пасхи. И жить там под идолами, отколупывая от них по кусочку в особо неудавшиеся дни.
Вот бывает же - хорошо относишься к человеку, и понимаешь его слабости и причины глупостей, и вроде и все нормально - а потом - БАЦ! - человек обсирается громко и с брызгами вокруг, делает что-то один раз, но так, что хоть ты и продолжаешь его понимать, но как-то вот лучше через стеклянную стеночку, и лучше даже чтоб звуконепроницаемую. Одного раза хватает, чтобы он навсегда покинул твою реальность. Мой любимый принцип прецедента. Сделал один раз - сделает и второй, главное - что допускает для себя подобное.
Чужая наивность и трогает, и раздражает. Раздражает прежде всего тем, что не дает возможности для диалога на уровне, нужном тебе.
По российской статистике лиц, больных шизофренией, сейчас больше, чем сердечников. Понятно, что изолировать их всех дело затратное, значит, изолируют лишь самых острых. Остальные же тихо рассосутся по социуму. Глядишь, так и порог привыкания изменится, со временем нормальным делом станет - шизик-продавец, шизик-водитель, а то и шизик-психиатр...
Снилась сказка. Маленький рыже-белый фокстерьер, прыгающий вокруг, его хозяин - старичок-волшебник в стариковской же шляпе. Рядом мешок с пачкой собачьего корма, сам же мешок пахнет вискасом. Мы все стоим недалеко от метро Университет и старичок объясняет мне, что я должна взять фоксика себе, и более того, провезти его через какую-то границу в этом мешке, так его не заметят... за нами наблюдают две ведьмы, сидя в черных зализанных машинах неподалеку и покуривая тонкие длинные сигареты. Мне устало и непонятно все, кроме фоксика, он полон жизни и хочется уткнуться в него лицом, оживиться самой через прикосновение. И еще помню раздражение - ну сколько же можно играть во все эти войнушки черного и белого, добра и зла, вот еще, нашли самое интересное занятие, а мне рисовать некогда...
Следующий кадр - еду в поезде, рядом беснуется небольшая молодая толпа - молодежная редакция какого-то журнала выезжает на каникулы... Я смотрю на бойкую блондиночку в розовой юбке и читаю записку, обнаружившуюся в мешке для фокстерьера. Неспешным стариковском почерком там написано о тяжелой болезни этой девочки, но все будет хорошо, лишь ПРОВЕЗИ ФОКСТЕРЬЕРА... сворачиваю записку и убираю в мешок. Мне жаль девочку и хочется спать. Фокс тихо дремлет на ноге.
Прохожу паспортный контроль на таможне, фокс притаился в мешке. Сильный запах собачьего корма и безликие таможенники. Мы прошли. Забираю у таможенника паспорт.. телефонный звонок. Добрый вечер ) Да, я ужееевстаюююю...почти всталаааааугуууу.... кладу трубку и оказываюсь перед детским паровозиком с синей кабинкой. Паровозик потерял голос и стесняется ехать. Ну что, надо, так надо..пам-пам-пааа... - пробую тон. Нет, не то. Пип-пи-пи-пииип!! - о..вроде лучше. Паровозик хлопнул глазками-фарами и качнулся. Пип-пиииип! - верещу дальше. Паровозик довольно сопнул и двинулся в путь. Зазвучала музыка - тема паровозика... Опять звонит телефон. Да ёшкин кот!!! - Встаю..уже встаю.. СКОЛЬКО??????
Падаю с дивана и несусь в ванную. А все сказки. Вредно, в моем-то возрасте.
А мне всё снится город на берегу моря, город сумрака и без единой тени. Тот самый город, где вдруг затопило на берегу, пока читала. Он протяжен вдоль берега, но необязательно протяжен, словно случайно и небрежно, без хапужной жадности обычного морского города-паразита. В нём все неспешно, люди больше подразумеваются, ощущаются, чем ловимы глазом, словно замечаю их краем зрения, и только. Кафе, библиотека, парикмахерская уже попадались там на моем пути и все те же тягучие мысли непомнящегося содержания, и стеклянная веранда кафе с видом на море, густой недвижный кустарник рядом и сумрак, вечный сумрак, солнца нет в этом мире, возможно, на него уж не хватило красок у автора. Сегодня мне там постригли волосы и смотрела на себя в зеркало, непривычно лопоухую и толстощекую в сонной зеркальной реальности, спокойно и невозмутимо, волосы коротким ёжиком топорщились по сторонам, и все та же спокойная усталость от того, что не понимаешь, и стало быть, нет инструментов и пути нет, а волосы - что ж, это только волосы и отрастут, а времени там, в том городе, гораздо больше, чем смысла во всей моей человеческой жизни, что опять начнется после судорог серебристого кусочка металла с такими же холодными и бездушными потрохами, который придавлю рукой, медленно и как всегда.
Ой, начиталась чужого, вспомнилось.
Мы тогда на третьем курсе, были, кажется, когда появилось понятие "гуманитарка" и в Город пошли караваны из города-побратима в Германии. Почему-то распределение сиих благ происходило при непосредственном участии кафедры немецкого языка нашего универа. Видимо, по причине умения прочитать, что же содержалось в контейнерах. Какие-то коробки поволоклись на этажи университета, говорят, ставились прямо в коридорах и из них студентами извлекались и растаскивались какие-то материальные блага, чаще всего б/у - обувь, тряпки, еще чего-то. Сама не видела, сказать не могу )) Меня лично эпопея с гуманитарной помощью коснулась косвенно и забавно - в то время я жила в общаге - квартира стояла под ремонтом, да и ехать никуда не надо, вышел и через дорогу универ. Однажды вечером в дверь раздался стук. Официозный такой. Со значением. Мы переглянулись, Ирка слезла со стула, оторвавшись от Шендельса, и отодвинула шпингалет. В коридоре стоял коридорный староста. Не один. У старосты в руках была внушительных размеров жестяная банка. Диаметром с обычную селедочную и высотой с полметра. Без каких-либо надписей и наклеек. Мутной белой жести и со следами смазки.
- Вот, девчонки, гуманитарная помощь. - Переступил с ноги на ногу Дима.
- А что там? - подозрительно фыркнула недоверчивая Ирка
- А я откуда знаю? Вот, принесли коробки для общаги, моё дело раздать - нервно взбрыкнул староста и протянул жестянку. - Берёте?
Ирка запасливо цапнула приношение и водрузила на стол. Весу в нем оказалось не особо. Дождавшись, пока любопытный Дима смоется наконец (ему хотелось узнать, что же там, внутри), мы извлекли на свет открывашку. Долго пробивали неподатливую жесть, я поцарапала руку, наконец, вскрыли. Отогнули крышку.
Следущие минут 10 говорить не получалось. Мы ржали. Ржали заливисто, как лошади. Только студенты знают, как можно смеяться, когда накопившаяся усталость и невысыпание прорываются наконец под шлепком неперевариваемого разумом абсурда.
Банка была до верху заполнена зерновой пшеницей. Отличного на вид качества. Зёрнышко к зернышку.
Какие мы потом задавали себе вопросы - легко можно представить. Как и мнение о тех, кто отсылал нам сию..гуманитарную помощь, о которой их никто не просил.
Кофе бывает утренний, тройной крепости, несладкий и с молоком.
Бывает вечерний, с коньяком и вялеными персиками.
Бывает капуччино в огромной кофебинной чашке у столика рядом с окном, обильно сбрызнутым дождем, под мерцание мобильного на столе и неспешные разговоры.
Бывает питерский, у него даже вкус - питерский, с неспешной невской прохладой за обжигающим содержимым фигурной чашки.
Бывает - протокольный, горчащий и невкусный, когда считаешь минуты и морщишься внутри от жалости потраченного на разговор времени.
Бывает - на две чашки, когда пена почти через край турки и вторую вкладываешь в сонные лапы под благодарное посапывание.
Бывает - последний, когда не уследила и в пачке осталось всего ложка порошка. Тогда - слабый и с привкусом досады.
Бывает гляссе в Маке, когда устала и хочется просто вытянуть лапы, растворившись в необязывающем шуме толпы. Бывает двойной эспрессо в зале ожидания рядом с дьюти-фри и жидкая кофейная мерзость в пластиковых стаканчиках на вокзале, пока встречаешь опаздывающий поезд. Кофе-на-работе, вкуса которого заметить не успеваешь - либо слишком быстро проскакивает, либо, забытый, остывает и выливается в раковину.
И еще ночной. Когда жаль тратить время на сон, а организм сдался и падает сам по себе.
Дивный выдался октябрь в этом году; такой, что даже банальность сего замечания не смущает, потому как - дивный. Да и на душе успокоилось, потихоньку впадаем в спячку, быть тому. Дома на полу разложены кучками невыносимо притягивающие предметы - непрочитанные книги, недослушанные диски, огромная коробища с нитками и жутко чешутся руки до всего этого добраться, на неделе же полный облом, все последние вечера просидела в ванне с соком и чаем, грозилась налиться коньяком, да обещаниями и закончилось, побоялась уснуть в ванне, а пена при проглатывании горчит, проверено. Я очень люблю, когда звонит телефон - чужие там не ходят и каждый голос в трубе ожидаем с радостью, даже если в восемь утра и едва попадаешь ухом к наушнику - А? ага..проснулась..кажется...не, я просто под одеялом, ага... я только кофе сварю и подойду, угу? - пиная по пути машину в сеть, иду совершать традиционные утренние манипуляции, а глаза не открываются совершенно так же, как не открывались они в первом классе..и кто сказал, что люди меняются с годами? )
Бумкает сигналка офисного домофона, кто-то, проходя мимо пульта, жмет на кнопку и в офис врывается Существо. Существо худое и высокое, в толстых очках с доисторической оправой, халате, когда-то бывшем, кажется, голубым и с длиннющей палкой. Пол с сомнением, но все же определился как женский. Пролетавшая мимо наш дизайнер Анечка застыла на месте, оценив колоритную внешность Существа. Пока я, зазевавшись, рассматриваю, Существо подоткнуло поудобнее что-то под халатом, перехватило палку и воинственно двинулось ко мне. Из под платка, наглухо зачехляющего голову, воинственно торчал крючковатый нос, усаженный для красоты редкими щетинками. Пока я пытаюсь прикрыть собой монитор, который дорог мне чистА как память, воздух взрывается резким криком: "Сколько раз я говорила не кидать ничего в мусоропровод ну что вы за люди все кидаете и кидаете ни уму, ни совести, сколько можно повторять одно и тоже" - и всё сначала, даже не замерев. Вздохнув, жду конца тирады. Жду, пока она выговорится, три минуты, затем пытаюсь как-то возразить - Понимаете, наша уборщица... Гы! Существо завело своё шарманку с удвоенной громкостью. Я, прокашлявшись - "Понимаете, наша уборщица... " На этом месте Существо замахнулось палкой и завело свою песнь песней вдругорядь. Пришлось просыпаться... "МОЖНО Я ДОГОВОРЮ????????????????" - взревываю пароходным гудком и жду реакции. Существо оглушенно завозилось пальцем в ухе. "СПАСИБО! А ТЕПЕРЬ СЛУШАЙТЕ: Наша уборщица второй день, как в отгуле по случаю рождения внука. По этому поводу мы уже до ватерлинии в грязи, так как большинство сотрудников элементарно не в курсе, куда обычно выкидывают содержимое их урн. ЕЩЕ ПРЕТЕНЗИИ БУДУТ?" - даю маленький выход раздражению в сторону ненавистного мне хамства. Тётка решительно марширует в кладовку, сооруженную вокруг мусоропроводной трубы, и что-то там делает своей палкой. Наконец извлекает коробку из под бумаги Ballet и торжествующе несет ко мне. Раздраженно созерцаю подношение. "И что?" - "Ну вот же, это ваше??" Молча веду её к полке, где хранятся расходники. Показываю коробку. "Видите? Бумага марки "Зум Ультра", ничего общего с "Ballet". Тетка задумалась, в голове у неё звякнуло. "Ааааа...так это, наверное, с седьмого этажа!!!" Разворачиваюсь и молча иду к своему креслу, понимая, что кофе уже остыл, да и от шоколадки кто-то отгрыз, судя по рельефу.
Доброе утро. )
Интересно, у кого заводится дневник прежде всего. У тех, кого в детстве недослушивали? У тех, кого недослушивают сейчас? У ярых экстравертов? У графоманов, мечтающих о литературной славе? И куда отнести словесный зуд, мурашками пробивающийся на поверхность головы, сливающийся в поток, когда и сам себя-то, внутреннего, выслушивать не успеваешь, лишь тихое урчание синтагм внутри..? Гррр...
Убив (или посвятив?) пару недель на лазанье по дневникам, чешу репу, задумавшись - каков процент дневников создан просто дневниками? Без обязательных имиджевых постов, без рекламных ссылок, без засвечивания себя в других дневниках различных рейтингов с целью рекламы опять же? Дневники, полностью лишенные эксгибиционизма за исключением того, что они открытые. Или наоборот, весь смысл - в самовыворачивании и самовысказывании? Еще вопрос тогда.. каков процент дневников - искренний, не искаженный самоукрашательством на публику? Повествование ради повествования... И есть ли он, этот процент?