Яна Амелина, ИА «Росбалт»
В Узбекистане расстреливают российских граждан. Россия хранит молчание
Узбекистан — единственное государство на территории бывшего СССР, где все еще активно применяется высшая мера наказания — смертная казнь. Правда, если поначалу она предусматривалась за совершение преступлений по 25 статьям Уголовного кодекса, то теперь таких осталось только две — терроризм и умышленное убийство. Тамара Чикунова возглавляет единственную в Узбекистане организацию, которая борется за отмену смертной казни — «Матери против смертной казни и пыток». Она создала ее в память о единственном сыне Дмитрии, казненном 10 июля 2000 года по обвинению в убийстве двух человек.
--------------------------------------------------------------------------------
«Его приговорили к смерти в нарушение всех юридических и человеческих норм, — рассказывает мать. — Мне даже не дали попрощаться с сыном».
Последнее письмо Дмитрия Чикунова:
«Здравствуй, милая моя мамуля! Умоляю тебя, если к тебе попадет это письмо, будь очень аккуратной: эти люди готовы на любую подлость. Я прошу у тебя прощения, если все-таки нам не судьба увидеться. Помни, что я невиновен, я не проливал кровь. Я тебя очень люблю, ты единственный дорогой мне человек. Пожалуйста, помни обо мне. Шлет поцелуй тебе твой сын Дмитрий».
«Прошло четыре года, а я до сих пор не знаю, где он похоронен, — продолжает Тамара Чикунова. — Согласно уголовно-исполнительному кодексу Республики Узбекистан, места захоронения казненных являются государственной тайной. Крематориев в Узбекистане не существует. Куда же девают тела молодых людей? Мы задавались этим вопросом, но так и не нашли ответа»...
Такая же тайна — количество вынесенных и приведенных в исполнение смертных приговоров. «Президент Узбекистана как-то сказал, что в год казнят порядка ста приговоренных. Я знаю, что только в прошлом году были казнены 30 человек, — говорит Тамара Чикунова. — Кроме Ташкентской тюрьмы, где приговоры приводятся в исполнение, осужденные на смерть содержатся еще в четырех тюрьмах Узбекистана. Самое страшное, что их родственники иногда годами не знают, что произошло с близкими, потому что правительство считает себя вправе скрывать дату казни. В нашей практике был случай, когда матери все еще обещали свидание с сыном, когда он уже два года как был расстрелян. Заключенные не знают о дне казни точно так же, как и их родственники».
С приговоренными обращаются, как со скотом. Их заковывают в кандалы, избивают дубинками — и требуют благодарить за это своих мучителей. Скудость питания ужасает. Утром и вечером — кипяток с куском хлеба, в обед — баланда. Родственникам запрещается передавать продуктовые передачи. В месяц разрешено купить в тюремном ларьке всего на 700 сумов — это стоимость пачки хороших сигарет или килограмма сахара. Сейчас мы добились повышения этой суммы до 5 тысяч сумов и разрешения передавать сигареты. В уголовно-исполнительном кодексе так и написано: «приговоренный к смертной казни понижен в правах».
Там же говорится, что к смертнику имеет право прийти священнослужитель. «Но это положение не выполняется, хотя большинство приговоренных к смерти, даже если ранее были атеистами, приходят к Богу, молятся, причащаются, — говорит Тамара Чикунова. — Мы не можем даже передать им духовную литературу. «Зачем ему Библия? Пусть Коран читает!», — ответил мне начальник тюрьмы, когда я по просьбе своего верующего сына попыталась передать ему Библию. Сейчас в камере смертников находится Искандер Худоберганов. Для того чтобы передать ему Коран, нужно было заверить его подлинность в министерстве духовенства. Мы сделали это, но Коран все равно не принимают: «У него же есть Библия!». Впервые в истории Ташкентской тюрьмы священнослужитель был допущен к Евгению Гугнину (смертный приговор недавно отменен решением Пленума Верховного суда Узбекистана)».
Большинство смертных приговоров, уверена глава «Матерей против смертной казни и пыток», основаны на самооговоре обвиняемого. Любой может быть подвергнут таким издевательствам, что, пытаясь дожить до суда, подписывает все, что от него потребуют, поэтому и раскрываемость преступлений в Узбекистане составляет, по официальным данным, 99 процентов.
Так как все признательные показания выбиваются под пытками, зачастую к смерти приговаривают невинных, рассказывает Тамара Чикунова. Николай Ганиев находился в камере смертников одиннадцать месяцев, благодаря вмешательству «Матерей» смертный приговор был заменен лишением свободы — сидеть парню осталось всего 6 лет. В своей записке он написал матери: «Мама, фашисты гестапо против оперативников Узбекистана — детский сад. Они даже не подозревали, как можно издеваться над людьми». Но если приговоренный к смертной казни все же не признал себя виновным ни во время следствия, ни на суде, его дело не рассматривается отделом по помилованиям, так как считается, что этот человек не раскаялся. Так невиновного лишают последнего шанса на жизнь — шанса, который может подарить ему
Читать далее...