А (бессмертный и единственно живой союз) началось всё лет в шесть, когда, копаясь в дедовской библиотеке (половина - о шахматах, четверть - бабушкины романы, остальное - советская и не очень классика) я набрёл, спотыкаясь о столбики нотации, на биографический минисправочник о чемпионах мира. Капабланка, обыгравший отца будучи года на два младше меня тогдашнего, породил зависть. Быстро расставил с дедом, быстро продул, но оставил впечатление увлечённости. Начали учить.
Потыкав в теорию, с готовностью играя, дед настроил на похождение в шахматную секцию, ведомую неким международным мастером на пенсии. Выиграв с блеском (или без оного - не помню, честно говоря) у одного из лучших посетителей, произвёл впечатление даже на себя; преподавателем был записан в крокодилы и оставшиеся полгода лениво играл в десятке внутрикружочных турниров. Со временем всё забросилось, забылось - выигрываемые минипервенства в сельской местности только напоминали об этом, заставляя морщиться от дискомфорта. Ист. справка.

Умение комбинировать - аналогично таланту в искусстве, его нельзя получить, но можно заменить - на акуратную позиционную игру, "с осложнениями", которую умел, по преданиям, второй король - Ласкер. Нужна железная воля, мощная память и теоретический фундамент, более похожий на бомбоубежище. Засветить солнце Аустерлица теоретически, при правильной игре обоих сторон, невозможно - всё решается в шахматах одной ошибкой, последней. Если она же и первая - какой интерес играть?..

Активно пробую. Точнее: пытаюсь.
Хочется верить в свою исключительность-василисковость, но объективных доказательств не хватает.
Да, многие незнакомые люди начинают нервничать и ёрзать, притворяться игнорирующими и равнодушными, возмущёнными, "не-хуже-вас-цирковых". Некоторые начинают активно прихорашиваться, что вызывает откровенный смех, так как направленность очаровывания совершенно ясна - но девушка с находящейся в состояниие боевой готовности косметичкой в утренний час пик на Кольцевой есть нонсенс. Иногда даже стремятся поймать взгляд, который, в порядке разнообразия отведён в сторону.
Практически всё это находит объяснение в одном: я меняюсь местами с собственным объектом созерцания и понимаю, что долго под тяжёлым взглядом (который не особенно богатая лексически - или ленящаяся это богатство проявлять - знакомая охарактеризовала как "злой") мрачной личности вытерпеть трудно. Да и сказывается актёрская природа людей, театр одного зрителя организовывается мгновенно.
Верить при этом в загадочную и обаятельную особенность взора - что ходить, потряхивая пудовыми кулаками и думать, что знаток единоборств.

P.S. "Я долго остаюсь под впечатлением, котрое я произвёл на женщину." Карл Краус. Одно из деликатесных высказываний, которое тщательно оберегается и смакуется в особенно подходящие моменты :)

Могущественное и многообещающее "кстати".
Входящие друг в друга, как детали швейцарских часов - "ну и что" и "ну и ничего".
Ртутными каплями блестящее и звонко падающее "хочу".
Поражающее толерантностью и либерализмом "кому как".
Дальновидное, многоопытное, уверенное, но не самоуверенное - настороженное "ну-ну".
Иронично-филантропическое "я рада за них".
Безапелляционно-небрежное "естественно".
...и торжествующее, без всяких полутонов - торжествующее "то-то же".

Лексикон Эллочки-василиски.

На самом деле - хотелось бы иметь перед собой этот чистый лист Блокнота круглые сутки. Даже не перед собой, а где-то рядом, доступный и восприимчивый, заполняющийся разборчивым почерком и позволяющий претворять эту как бы сентенцию о "пишу, следовательно, мыслю".

Гигантское количество текста, выпускаемое в лирушное пространство Verdad, читается только в печатном виде, под лампочкой (но об этом ниже) и под обнадёживающий плеск воды в трубах, медленно и сладостно-непоправимо нагревающейся. Перед монитором жалко времени (которое можно убить гораздо более извращённым способом), да и завидно - остро и бело, так как на ЭВМе домашнем написано ясно: "общественный", не особенно разгуляешься. Писать на бумаге - так же, как разговаривать с самим собой - остаётся. Но это же неинтересно, чёрт возьми! Не было бы сети - я бы тут вообще уже. Да я и так уже. Пессимистично: ещё?..

Ода лампочке

Не люблю Солнце за свет. Тепло - хорошо, но светить... Хочу сам. Хочу - свет, хочу - нет, и не говорите, что стоит только закрыть глаза. Да, рабочий стол защемлен с двух сторон икеевскими "читалками" и прогибается под настольным коленчатым уродцем - дань начавшемуся черчению, пусть, но глаз радуется. Солнце, конечно, большое, но оно светит по-своему, хоть дом поворачивай. Три шестидесятиваттки позволяют создавать иллюминацию, под которую можно всё.
Да и вообще, с осветительными приборами отношения человеческие: люстра одной комнате ездит за родителями со времён общежитейских, когда одна похожая по гражданскому положению и социальному статусу семья (соседи, проще говоря) предложила повесить все пылящиеся стеклянные приспособления на их потолке. Наша висела на почётном месте - рядом с хозяйской. Абажур на кухне, с буржуйским шнурочком, который позволял (почему прошлое время? Да...хм) спустить её метров на один, была куплена в расчёте на радование глаз; тот факт, что в квартире проживают люди, переросшие 180 см, не учитывался. Поэтому каждый новый удар лбом в нависающий волнистый край приветствуется обоими участниками - абажур, несмотря на свою пластиковость, выучился думно гудеть после соприкосновения. Хотя, конечно, слуховые галлюцинации не исключены ;)
Наконец, мелкие "прищепки", цепляющиеся за что-нибудь и рассеивающие свет по комнате до тех пор, пока мне не придёт голову, что тянуться страницей к освещённому пятну как-то неудобно. К этому приблизительно времени, металлическая оболочка разогревается-накаляется, что делает аттракцион под названием "дёрни-эту хрень-так-чтобы-она-не-упала-и-повернулась-примерно-в-нужную-сторону" действом захватывающим (чаще всего) и сбивающим с мысли.
Вот так и живём, медленно перерабатывая электроэнергию в оплавленность-обколотость частей пластиковых и облупление металлических.
Бывает.

Как тебя называть?
"Ты" -жёстко, спотыкаясь и чертыхаясь, выдыхать сквозь зубы? Это настраивающее на короткую ногу тонопластическое "ы" - не к месту. Сжатое, прямое, пружинистое "т": струя воздуха в гармонии неподвижности окуренной дыханием комнаты.
Имя, вариации его, деформации и реформации - безжалостно вонзают частицу внешнего мира, крошку в простыне... Нет. даже художник, творящий будто бы из ничего - заполняет лист. Человек - заполняет пустоту, которая была до него и была создана кем-то другим. Нет. Только моё и твоё. Только так.
Идти до конца - и уходить из языка вообще? Создвать собственную структуру, личную систему знаков, описывающую единственый феномен? "До конца не дойдёшь," - спокойно перебивает (ненавижу!) сознание, - "нужен или один знак - всеобъемлющий
(Бог?), или бесконечное множество." Человек может понимать то, что ему преподносят так, как ему понравится. Не хочется перекладывать на другого то, что вроде бы должен сам... Но это так. ЭТО - ТАК. Что бы я ни говорил, писал, прятал в подтекстах, слушающий/читающий увидит только то, что увидеть захочет.

Да, наверное, телепатом - удобнее. Но палка о двух концах. Если убивает какое-то там слово, что может сделать мысль, вылетевшая аки воробей?

Сначала я хотел написать о шах матах, о том, как удостоился приглашения играть и упустил из рук - золотая рыбка, с низким коэффициентом трения, от сильных сжатий выскальзывает. Ну не умею я играть с теми, кто хуже, редко нахожу силы заставить себя пытаться противостоять тем, кто лучше, нет в жизни счастья и проч. и проч.

Но напишу я вовсе не о том. Задетый ностальгическим порывом Stupidoida, повспоминал учителей, которых не хотелось бы забывать. Школа как-то сама собой отпала - люди были хорошие, добрые и умные (некоторые, конечно), но на почётное место в моём сознании не тянет ни один. Зато моментально всплывает упомяннутая в предыдущей записи Вера Вавловна. Почему?

А всё очень, оказывается, просто и естественно. Я сам был бы менно таким преподавателем.
Другое дело, что им я не стану в принципе - меня убивает необходимость объяснять очевидное мне, но умозрительно: категоричность, в которую неизбежно переходит уверенность в относительности всего - и этой уверенности; нудные разговоры о правильности речи в сочетании с почти невероятными словосочетаниями (для лектора, обладавшего этим статусом "двадцать один лет"); манера отвечать на вопрос вопросом, причём не по теме; и так далее, честно говоря. Пусть параллель сомнительна - но нужно быть мной, чтобы почувствовать, это понятно.
Если же отрешиться, на манер познавших Дао, от всякого субъективизма, то человек элементарно заметен. Милый старичок Ф. - лёгкое воспоминание, бесстрастный формалист С. - притча во языцех, взбалмошные З. и К. - "жёсткие линии" в зарисовке Мнемозины. Вера Павловна (имя-отчество - не дань уважения, а просто. Так естественнее, чем как-то ещё) - хорошая комедия, не гениальная, но качественная, когда улыбаешься одному воспоминанию и не можешь припомнить ни одного гэга.

"Преподаватель не должен быть" - философом, программистом, искушённым исследователем объекта преподавания. Он не должен мешать тем, кому может, и должен уметь ответить на любой вопрос, не запутав ещё больше. Всё-таки, даже в ВУЗе, профессия - человековедческая.

Мораль? Философия - царица наук :)

...Обмен веществ очень бурно протекает, начинается моментально, заканчивается до ощущения вкуса, поэтому есть для удовольствия - бесполезно, другое дело - готовить...

...Нет, Вера Паллна, преподаватель философии не может быть таким упёртым. Самобытность - признак софийного философа, пусть так, но самобытность, а не самодурство...

...Если писать чертёжным шрифтом - надоедает на десятой-пятнадцатой букве. Тоска нападает смертная и хоть в кофе головой. Настраиваемся на волну вдохновения, с благодарностью вспоминаем Ксюшу и рисуем каждый символ так - как будто последний, как будто шедевр. После третьего шедевра идут сплошные помехи, выжимать из сухой губки становится нечего...

...Не любим мы дебатов. Дебаты мы не терпим и отключаемся/переключаемся. Спорить надо мягко и аккуратно. Лучше - не спорить вообщ. Чтобы все сразу соглашались и не мучались...

Светлая муть зрачков напротив - и Вам не принесут галет.

А глвное-то что? Главное, что Масяня снова в деле и всё совсем прекрасно. Ещё один повод порадоваться за окружающий мир, который вовсе никуда не катится, а бурно выбрасывает щупальца во всех направлениях. Забыть на время о серийных убийцах под кодовым именем "Аншлаг" - что ещё можно желать?

Пусть поэма будет в прозе. Не в той стихотворно-приторной форме, которую как-то использовал, а в изящно-ненавязчивых звуках, в стройно-асимметричных референциях (определённо нравятся мне эти увлекательно заковыристые синонимы-термины - а ты, Ioshi, ещё спрашиваешь - "зачем?"...).
Мой идеал подарка - что-то вроде пупкинского ведёрка для шампанского, только - маленького, хрустального и вмещающего только такую же игрушечную бутылочку. Bijou. намёк на материальность - неотрывность предмета от собственного описания, и, следственно, от меня, который ему это описание обеспечил.
Дело даже не в том, что в стихах - слабо (это не есть раздражающий фактор для меня: в отличие от некоторых), просто нет того стихотворного образа мысли, который заслуживающий доверие источник приписывает Довлатову и самостоятельно ощущаю у Алисы. Или всё - или ничего, или блестяще - или не стоит. Прозой не только легче (что, кстати, сомнительно), но и - у меня получается - человечнее, осмотрительнее, аккуратнее. "Врата ада" - бесконечная систория, захватившая и не выпускавшая, но с написанным выходит нехорошо - подсознание недопонимает намерений всегоостального копировать тот же самый текст и насылает смертный дискомфорт. Любимое - рассматривать под мощной лупой каждый объект, почему-то привлёкший внимание, с неудовольствием отрываясь от неё только когда убедительно попросят. Набоковский микроскоп...как-то клубится, не пропуская внутрь себя, его же "воображение сердца". Что же имелось?

...дня приблизительной смерти. С указанием причины, говорит. Ага. Аппендицит, ожирение, алкоголизм, падение в Большой Каньон (перекладывая дискетки из одной кучки в другую)...что ещё можно придумать? Ан фиг - 14 января 2017 года меня удалят из Матрицы. Жутко.
А есть ли жизнь за Матрицей? Или реинкарнация? И - если всё-таки - есть ли там поесть? Блокбастер одноимённый смотрел невнимательно, так и не понял, что куда.

Во времена надоедания этих вопросов есть более авторитеное мнение (не знаю, почему. Так, по оформлению и чувству юмора) - от deathclock.com - дату не помню, но в один день с Бритни Спирс. Какая радость, не правда ли?

Поддаваясь настроению момента ("духовная ситуация времени" в миниатюре), пишу всякий бред. ("Талантливо бредить надо уметь!" - цитирует жёлтая пресса некую Лолиту. Да нет - со скучающим видом наблюдающего плохую игру - бредить уметь не надо, бредить можно просто.)

Идеальное место для медитации: полупустая маршрутка. То есть, корчуя обиняки, созерцание незанятого сиденья напротив действует парализующе, глаза механически обегают дермантиновое покрытие; из бездействия физического произрастает движение воображательное - навязчивой идеей в голове образ отсутствующего на этом месте человека.
Девушка (кто сомневался - пусть бросит камень :). Матовые иссиня-чёрные (цвет преследует со времён первого прочтения "Маугли") гладкие волосы - точно до середины плеча. Отличное лермонтовское "смугло-бледный" - к коже; аналогично - набоковская "евразийская красота" к скорее узкому, чем
широкому лицу и чуть высоко приподнятым скулам. Спрямлённый меркьюриевский нос - узкие ноздри, неподвижность крыльев. Губы тонкие, расходящиеся в улыбку без усилий - не американская псевдооткрытость, а задушевность, наверное. подбородок островат, будучи независимо выставленным вперёд оставляет сильное впечатление высокомерия.
Густые брови вразлёт - странным образом при попытке их приподнять вверх идут только ближние к вискам концы. Недлинные ресницы, прикрывающие голубовато-изумрудные глаза. Как будто тяжеловатые веки - притворное безразличие к окружающей среде, по-миледиевски (из текста А.Дюма-отца сформировано наречие) вуалируя любопытство и внимательность.
Тонкие предплечья - неширокие ладони: неясные запястья. Неплотно сомкнутые и полусогнутые пальцы - имитация большого и опасного когтя, рассыпающегося на утяжелённые гладкими кольцами пальцы с длинными блестящими ногтями - "Образец ненавязчивого аксессуара" (фраза так давно обкатана и
наготове, что без самоцитирования уже не идёт). Серьги - серебряные, неболтающиеся, плотно прилегающие к мочке; узор - неопределённо тонкие завитушки.
Вот. А теперь - накопленная за благополучно невыспанные выходныехрабрость разъехавшегося с реальностью толкает на признание в том, что этот портрет оченно напоминает Darkroom. Жду пробуждения - колкости объекта и Ioshi должны разбудить даже не спящего:)

Ну что это такое! Три неотвеченных сипатии. Особенно последняя: "давно надо было". Надо было с самого начала, но такие намёки я не воспринимаю. Буду раздавать эту кучу - на кого Бог пошлёт, как говорится. Держитесь.

Даже если никто не знает: первые кадры из Bohemian Rhapsody. Вот, висит один на стене. С красивой надписью поверху.
Сперва - четыре лица. Застывшие черты, восковатый оттенок кожи, лёд и анабиоз.
Потом - волосы, длинные и просвечивающие (Набокова буду пихать куда попало - пока собрания сочинений не осилю).
Ещё потом - веки, полуприкрытые и живые, лица приходят в движение - минутная стрелка, знаешь, что движется, но не видно. Дыхание четырёх человек веет духами и выделанной кожей.
Совсем потом: мелко подрагивают напряжённые руки Фредди, кольца сверкают нестерпимо.
Теперь: пуговица - яркая, как не заметил? - у Тэйлора, воротник - у Дикона.

Захваченный внезапной идеей, поставил "Sheer Heart Attack", первый попавшийся под руку альбом - шевельнутся, не выдержат! Сумасшедшими (наверняка) глазами таращился все сорок минут, до последнего аккорда In The Lap Of The Gods, получил мощное ощущение неодинокости - показалось, что всё же сорвался с места Mr. Bad Guy под звуки собственного голоса, подхватил стойку с микрофоном и развернул гибкую массирующую ладонь над клавиатурой рояля.

А Мэй ушёл на задний план, как ни старался - всё так же висит обрамлённое вечными кудрями лицо с чёрными глазницами над, но не отделяясь, а связуя - невозмутимого, взрывного и мастеровитого.
И ещё - стройный вокал Exersises In Free Love; ещё раз доказал себе, что голый звук - это неинтересно и плоско - мне нужен певец, человек, губы, руки, нелепые, неэстетичные, но так необходимые жесты.

Жуткое что-то творится в королевстве датском: ночь на 1 сентября. Пока обдумываю да тягуче формулирую и пройдёт та ночь, и настанет время спать. Посему пишу. Внимайте.

По телевизору где-то далеко идёт бокс: 205 см против 175 см. Периодически подхожу. Бодрит :)

В онлайне, естественно, нет никого, да и разницы особой не ощущалось бы. Потому что есть - смутное ощущение безшабашности, сегодняшних суток, которые заканчиваться как бы и не планируют, перетекая в здание славного университета и обратно. Многократно усиленное воспоминаниями: оставление кучи времени "про запас", твердокаменная уверенность в успехе, убивание лишнего времени, которое, очевидно, бесконтрольно перерастает в геноцид. Решающий замах делается запоздало, удар приходится вскользь, снова рефлектировать о предопределённости и случайности. Да и чёрт с ним, первый раз, что ли.

Прекрасное чувство лёгкости постепенно оборачивается грызущим голодом. А те самые сутки, которые так самостоятельно перетекают из стороны в сторону, они меня кормить не планируют. Придётся прямо не отходя от кассы...Вот, теперь я буду пить кофий, а вы сидите и завидуйте. Продолжим.

...Третий раз стёр написанный абзац. Сосредоточимся.
Публикую (индивидуализировать этот поток информации немножко лень, немножко кажется, что незачем) якобы пунктуационный анализ прозы - дневниковой, естественно - юзерши под ником ( - Что значит "под именем"? - немедленно спросил Кристофер Робин) Alice_M.
Начнём с уже высказанного мной предположения:...что-то вроде "если бы Жванецкий был женщиной, он бы писал именно так". Почему? (сменил тихую-как-будто-проникновенную Bjork на дисково-бессмысленную Bahama Mama от Boney M) В первую очередь - отсутствие угодливости по отношению к читателю. Проявляется в: отсутствии ярких, выделяющихся фраз, призванных привлекать и заставлять зал грохотать смехом. Ценнейшее состояние - некий комок в горле, который оскорблённо молчит в ответ на попытки его высмеять (аналогично выталкиванию, а не карикатуре), приводя в недоумение. Ты скажи, ты скажи - молчит, приподнимая брови и как будто улыбаясь, хотя чёрт его разберёт... Потом - словно расщепилась желатиновая оболочка - захватывает дух от искренности. Обалдевшие глаза бегают в разные стороны и спрашивают, замирая, друг у друга: неужели всё - правда? Если и нет, то прекрасно выдумано. Манера повествования - рывками, прилагательные-существительные позади несущихся, сливающихся, пересекающихся и расходящихся глаголов: сплошное, осязаемое Действие движется опережая свет, не успевающий отражаться от текучей, заманчиво-матовой поверхности, описания - кадры flash-съёмки: затормозить резко, навести жадно, выстрелить вспышкой неожиданно - и ускакать. Иногда, совершенно вдруг, проскакивает винегрет: лавина, оглушающая и несущаяся - не мимо, но постоянно сквозь. Столько, сколько выдержишь.
И (всё-таки) о пунктуации - превалирующие тире и двоеточия наводят на размышления, прерываемые One Inch Rock от T-Rex. Слушаем. Вслушиваемся. Ругаемся на работающий по настроению левый Shift. Продолжаем: гремучая смесь насыщенной цветом и деталями киноплёнки с чтением вслух. Переходы шиты чёрными нитками-чёрточками, связаны, как два обручальных кольца у Набокова: одно из них слишком велико, но привязано надёжно - не оторваться, не посамовольничать. И двоеточия - дырочки пуговиц, которые застёгиваются (или пикантно оставляются якобы без внимания) на одежде лирической героини. Швейные ассоциации; тонкая, но - словно иридиевая - прочная, нешлифованная женственность, прорывающаяся острыми краями вовне. (Просьба словечко "анализ" в начале абзаца считать ненавязчивой шуткой автора.)
Желание чаще быть там, у неё, в бывшем будуаре, в уютном гнездовье фонтанирующих импровизаций, касаться прохладного и пузырящегося от перероста внутренней энергии креатива.

До следующего раза.

В колонках: Creedence; в ушах - Puttin' On the Ritz; на стенке - Queen. Щас спою...

Скажем так: (здесь должно стоять, по замыслу автора, некое наречие, но так как проявляет себя некстати разошедшаяся память, услужливо подносящая и тупо тыкающая слово "хорошо", обойдёмся без этой детали, точнее - оставим уточнение на вашей читательской совести).
Не годится дневник для решения проблем, более глубоких, чем одиночество в моменты, когда нужно немедленно высказаться, поэтому я и не буду его таким образом применять. Пусть будет сборник...не эссе - настолько завершёнными свои тексты делать будет, скорее всего, лень, - но размышлений на свободную тему. Может быть, даже скорее всего - здесь память указывает на собственные заслуги в прошлом, как на причину бездействия - я уже об этом мечтал, но получится ли теперь? Да и ограничение себя даром для содержания не проходит, так что будем надеяться на лучшее.

Время года - лето. Оно проводится (мной - для насторожившихся) либо в самой что ни на есть деревенской деревне, которая так и называется - хутор, либо в двухэтажном доме, отделённом от центра Новороссийска километром расстояния. Две эти крайности совершенно не способствуют восприятию каникул как отдыха. Лето в деревне - это жара и пыль; тучи страшных, зубастых и леденящих кровь аллергенов; практическое отсутствие каких бы то ни было благ цивилизации, которая выделяет от своих милостей только электричество, и то с перебоями; не менее зубастые, сеющие панику и дискомфорт насекомые - "ах, лето красное...я изжарен как котлета, иду купаться в водоём" (А.С.Пушкин - "Зоопарк"). А из водоёмов - несравненно грязная речка, текущая быстро и мерзко, несущая по своей поверхности мусор разного рода - от змеиных выползков до трупов ныряльщиков-неудачников. Плюнув в этот притворяющееся водоёмом болото примерно так, как Толстая советовала плевать Якубовичу в глаз, иду обратно, терзаемый приступами аллергии, возбуждаемой пушкинской пылью и пушкинским же зноем. В доме же единственное доступное бесполезное занятие - перебирать то, что осталось от библиотеки после вывоза 22 кг макулатуры. Собрание показательно: Гарольд Роббинс, Фаулз, Дюма, Симонов, Снегов и прочие майны риды. Шахматная литература листается с лёгкими стонами. Гигантское количество времени при температуре в любой точке пространства ~40 градусов приводит организм в состояние полной неработоспособности. Думать, по этой и другим причинам, получается только одну мысль: "Когда это кончится?"
Двухэтажный особняк в пригороде, обеспеченный всем...кроме компьютера и телефона так сильно напоминает место постоянного проживания, что указанная мысль думается так же в полном одиночестве, но с утроенной активностью. Остаётся только смотреть "Культуру" вперемешку с Олимпиадой, радуясь за спорящих по таким ничтожным поводам как вопрос "Разрушает ли феминизм общество?" культурных революционеров во главе со Швыдким и быстрее-выше-сильнее действующих спортсменов. За себя радоваться не приходится.
Ужас, рождаемый этим геноцидом времени, возбуждает смелость втискивать в плотную и недвижимую действительность планы по освобождению своего бренного тела, а, следовательно, и сознания от растительного существования. До тонкости отшлифовывается способ беспрепятствееного уезда, предложенный Джеромом, даже достигается результат - но билеты уже заказаны, продолжаем пачкать тетрадь и постигать эндшпильные идеи третьего чемпиона мира. "Новороссийск, море, горы, свежий воздух!.." Да. Где-то там, далеко, есть море, примерно там же, только дальше - горы, но две машины родственников и так рвутся пополам каждая, так что на развлечение скучающего не остаётся даже велосипеда.
Вот такое лето. "Зоопарк" вспоминался в вышеописанном процессе ну очень часто. И, что самое главное, родители ведь всё это затеяли для меня! Чтобы я отдохнул после изматывающих экзаменов! Такая трогательная забота неизменно возбуждает вопрос: а у объекта отдохновения можно было мнение спросить? Подсудимый Василиск по делу о хронофагии осуждён. Самим собой - на самую полную жизнь.

Думать - нравится мне, нравится и остальным. Ему не нравится? "Мы его не любим." Он не здесь, он - параллельно, он где-то рядом, но роль Малдера играть никто не собирается.
Я совершенно никакого значения не придаю словам, произнесённым в критический момент, понимая, что стресс или истерика. Я не вспыльчив, я понимаю и пропускаю сквозь себя всё, что мне кажется неправильным до тех пор, пока мой оппонент не сможет мне доказать свою правоту - то есть, успокоится. Я также обладаю непревзойдённой способностью раздувать из мухи слона. При особом завихрении мозгов - и нескольких, разных форм-факторов, оттенков и моделей. Кстати Олимпиада: когда летящее насекомое на глазах превращается в многотонное животное, неизбежно придавливающее и размазывающее - аналог прыжка с шестом, когда обойдённая на все сто планка срывается рукой, взлетающей в радостном жесте. Одно чёртово слово для меня значит больше суток, его, казалось бы, опровергающих. Как уязвимость рыцаря, сбросившего латы и сидящего у камина. Как Ахилл, встречающий грудью вражескую пехоту - и лежащий поутру в шатре. Как... Я слишком сильно верю в правильност этого мира, чтобы отказаться от категоричности суждений: это не нужно слушать, а это нужно слушать. Крупицы объективности, рассеянные в пространстве, подобно опилкам набоковского свинцового карандаша - тот же ужас охватывает представившего.
И вот - я не понимаю, как остальные делают не так как я. И если бы эти "остальные" терпели неудачи, отходя от моего...скажем, метода, то всё было бы понятно. Но когда результаты (не будем обсуждать это слово) разнятся как небо и земля - охватывает отчаяние, которое в хорошем настроении превращается в блестящий экспромт и оборачивается депрессией в настроении никуда не годном. Если же перестать жаловаться и ныть, то наблюдать за собой со временем становится всё интереснее.

Ещё одна черта, котоая распространяется мной на весь род человеческий - притворство. Для меня это потребность почти физиологическая, я не умею быть сам собой, потому что я не знаю, какой я. Поиски постепенно перетекают в любопытствующее экспериментаторство; динамика моего "я" поддаётся прогнозированию постольку, поскольку я убеждаю себя в возможности этого.
Так вот - когда большинство говорит "идиот", "клоун" или ещё что-нибудь презрительно-фырчащее, я сдерживаюсь (в силу своей сравнительной фиолетовости), чтобы не указать этим людям на сравнительно высокую вероятность того, что увиденное ими - не более (иногда - не менее), чем маска. Когда недоумевают: зачем? За что? - я не знаю, что сказать. Прикрыться строкой Фредди очередной раз - There's no meaning in my pretending - совестно, а сказать больше нечего. Конкретный случай: я прикидываюсь сравнительно сдвинутым на любимой группе человеком, громко ругая тех, кому она не нравится и грозясь оклеить стены их постерами. Зачем? Могу предположить: хочется быть в чём-то уверенным, иметь небольшой островок твёрдой земли - и я убеждаю в этом (в том, что он есть) окружающих, надеясь со временем увериться и самостоятельно. Каждый конкретный случай (да здесь, в принципе, можно обобщить - случай не притворства, а жизни) я могу объяснить, но совокупность моих поступков - именно приведённые слова из "Круга Богов". Я никогда ничего не имею в виду, а если вам так кажется - значит, я притворяюсь, что мои действия обладают смыслом. Я не Great Pretender, но поднаторел в любимом деле.

Давным-давно я посмотрел фильм "Спросите Синди" о журналисте, который вёл колонку в крупной газете от имени некоей женщины. Все эти несколько лет мысль об этом, оказывается, сидела занозой в подсознании - высшая мера притворства, ощутить себя - а главное, заставить ощутить окружающих - человеком противоположного пола.

Написал сотни символов ни о чём, хотя старался что-то передать.

Шёпотом: "Это ведь фокус!"
Долгие тренировки перед зеркалом, проклятья и иронические аплодисменты собственной удачной находке; кропотливая оклейка цилиндра вопросительными знаками и каббалистическими символами; звон в ушах от доводящих до безумия репетиций пиротехнических изысков - которые займут внимание зрителей на секунды; слёзы злобы на кривые руки, не желающие делать того, что с нетерпением ждут от них остальные части тела.
Блестяще-надменный маг и волшебник, великолепный в своём чёрном шёлковом фраке и белых перчатках, вынимает из носов монеты и парит под куполом...Кто-то (без таких людей не бывает фокусников) разгадывает, или, что бывает чаще, думает, что разгадал взмах руки маэстро. Он немного досадует на несовершенство, на неоправданность ожиданий, но готов простить гению оплошность, награждая подбадривающей улыбкой того, чей призрак взметается над сценой и обрушивает на голову осмелившегося влезть всё, что под руку попадётся...

Корябают по мозгам стилистические неисправности текстов. повторы - в частности. История эта уходит корнями в немного сдвинутые в сторону мозги моей многоуважаемой учительницы литературы - вот кто был помешан на указанной стороне русского языка. Я, как успешно вылезший за пределы грамматики и орфографии, был приобщён к таинству поиска огрехов стиля и их устранения. С тех пор моя сверхчувствительность только мешает - впечатление от томика Набокова, прочитанного за неделю, испорчено тем, что в одном романе у него ""обезьяньи глаза" а в другом...ещё что-то обезьянье; сам факт совпадения сбивает с панталыку и притормаживает.

Ужасно неудобно - а что делать? Рефлекторно выбрасываемые щупальца, указующие на ошибки, чаще всего незначительные, проводят как будто холодным пальцем по позвоночнику взаимоотношений, когда же один или более раз поправленный узнаёт, что поправлявший - сам дурак, так ещё хуже получается.
Вот я написал, все должны были понять (перевожу на русский), что я внутри белый и пушистый, но...
Можно дальше хулиганить :)

По случаю приветствую Падшего_некта, читайте нас на здоровье.

А случай следующий: в ближайшее время меня оторвут с клавиатурой от монитора и поедут в Гималаи...ну, чуть ближе, но суть остаётся. Дневник покидается, будет сидеть хмурый и грустный примерно до 23 числа. Прошу ждать, если не отвечают.

В недавнем (скажу даже точнее: во вчерашнем) "Культе кино" с Разлоговым был Бергман.
...В последнее время я привык наблюдать за широким и плавным течением сюжета - у Фаулза; или за узорчатыми фонтанчиками слов - у Эко и Кундеры. Действие было растянуто либо на месяцы, либо на страницы, терафлопсов для восприятия не требовалось. Кино в это же самое последнее время шло мило-развлекательное: "Девственницы-самоубийцы", "Миссия" и другие голливудские безделушки. К откату в пятидесятые и значительно на Восток (или - очень значительно - на Запад) я оказался не готов.
Фильм, состоящий буквально из двух суток и полутора часов, показался каким-то эпизодом с той высоты василисьчьего полёта, на который я взобрался, дабы охватывать панорамы и эпохи. Но, так как кроме этого эпизода ничего вокруг не наблюдалось, пришлось снизиться и попытаться вспомнить содержание, чтобы получить хотя бы какое-то впечатление от увиденного. Удалось. Более того.
Всё уложилось именно в те литературно-шелестящие формы, которые были описаны выше. Картинка: произносящая монолог женщина, рядом с ней - другая, на заднем плане, у окна - мужчина. Текст: "Неуклюже сгорбившись, спиной и бессильно опущенными руками он так ярко выражал стыд и унижение собственного самодовольства и самоуверенности, что казался опустившимся на колени кающимся грешником [образ, бесящий до невозможности: совершённые ошибки, как писал Дали, не нужно исправлять - их необходимо осмыслить, рассмотреть...но не замаливать]. Он смотрел на пыльный асфальт, на зелень улиц полусонного от жары Гётеборга и думал, мучительно краснея: "Что же она теперь подумает?.." - в тот момент, когда её сердце тихо шептало: "Любит ли?.." Слова Марты были для неё словно розгами, оставляющими багровые рубцы на теле, но вытерпеть эту пытку было слишком просто для неё - надеющейся на взаимность. Он же был камнем, на который мерно падали капли; он испытывал лишь то, что Цвейг называл нетерпением сердца - скорее бы разрешилось."
Вот. Мгновенно рождающиеся в голове привычные слова освобождают от рамок зрительного ряда - пусть в результате получается, скорее всего, не совсем то, что снималось ;)

LI 3.9.25