[294x417]
Собака - не человек
Опять долгая ночь. Ночь одиночества. Холодная осенняя ночь. Сколько можно засыпать с ноющим сердцем в холодной постели? Сколько ему ещё пить эту горькую чашу одиночества? За что, за что он столько времени чувствует себя вечным изноем, вечным провинившимся?
Сегодня опять почувствовать, на губе солёный вкус…нет, плакать это не по-мужски! Но что же он может поделать с собой? Душа по каплям вытекает из него каждую ночь. Никто не увидит этих слёз. Кроме…
Кроме собаки, его верной собаки Шейда.
Если бы не этот лохматый угрюмый пёс, он бы уже давно свихнулся. Приходить каждый день в ледяной пустующий дом – нет, этого не выдержал бы даже он. Пусть хотя бы тёмная тень Шейда встречает его. Хотя бы в этих тёмных глазах светится любовь и преданность. Пусть собака, пусть хромая дворняга, но она ждёт его. Она рада ему, она любит его. Да, собака – это не человек, но всё же…
В камине тихо догорал огонь. Шейд, примостившись у ног хозяина, смотрел на умирающее пламя.
Иногда в его собачьем сердце вдруг просыпалась необъяснимая тревога. Наверно, подходит срок и его огня, он уже старый пёс, и когда-нибудь также тихо погаснет на руках хозяина. Немного грустно, но всё не так уж плохо. Ведь, если смерть настигнет его тогда, когда рядом будет хозяин, то и могила покажется ему тёплой кроватью.
В тёмных глазах собаки промелькнуло воспоминание.
Сколько лет прошло, когда этот лохматый пёс в первый раз переступил порог его нынешнего дома?
Хозяин был тогда молод, да и сам Шейд был почти щенком. Они столько лет вместе, что, кажется, знают друг о друге всё. И чёрный пёс вздрагивает, если в голову приходит шальная мысль о том, что если бы хозяин не взял его тогда к себе, он умер бы где-нибудь в грязной подворотне, мокрый от слёз, никому ненужный, одинокий старый пёс. Но что мучить себя бессмысленными предположениями? Он дома, у него есть хозяин, и смерть не застанет его в одиночестве. Что ж, пусть тогда приходит, он прожил долгую жизнь, и ни о чём не жалеет.
Огонь потухал, и хозяин поворошил догоравшие угли. Сегодня опять его ждёт пустая холодная кровать. Засыпать рядом с одиночеством – это не просто. А ведь когда-то всё было другим.
Он был молод, он любил, и был любим. Он до сих пор помнит во всех подробностях их свадьбу, майский вечер, и ощущение крыльев за спиной. Он купил большой загородный дом, чтобы им и их будущим детям было свободно жить вместе. Он помнит два светлых года, проведённых с любимой женщиной, помнит почти каждый их день, почти каждый миг. А потом на него словно обрушился страшный сон. Непонимание, упрёки, обиды.
Измены, укоры и…уход. Она ушла от него к другому, оставив его одного наедине со своей болью. Он остался один в теперь бессмысленно и даже жестоко большом доме.
Первую неделю он даже боялся выходить из него, потому что знал, что не найдёт в себе силы вновь войти в огромный пустующий дом, гроб его мечты и счастья. И вот однажды, пересилив себя и выйдя на улицу, у ворот он увидел чёрного пса, даже почти щенка, с перебитой лапой. В собачьих глазах светилась мольба, мольба не оставить его одного, подарить любовь, дом, крышу. Грязный чёрный щенок, выкинутый кем-то, да к тому же побитый – как немой символ его никому ненужной сломанной любви. Он понял, что судьба смилостивилась и подарила того, кто хотя бы отчасти, хотя бы на время скрасит его одиночеств. «Что ж, тебя предали, как и меня, почему бы нам тогда не улучшить жизнь друг другу?» - подумал он.
Он взял его к себе, выходил, как смог залечил раненную лапу. Шейд до сих пор хромает, но это ничего… А назвал он его так, потому что Шейд в переводе – «тень». Собака – ень, он сам – тень, да и жизнь его – тень. Свет уже давно не заглядывал в окна этого дома, каждый день – лишь шлейф тяжких воспоминаний о безвозвратно ушедшем прошлом. По-моему, Шейд – самое подходящее для этого слово.
Так и жили эти две тени вместе в холодном доме. Собака, верно любящая своего хозяина, и хозяин, ищущий утешение в тёмных преданных глазах.
Но с каждым днём это становилось всё невыносимее и тоскливей. Годы уходили, как вода сквозь пальцы, он жил, словно робот. Каждое утро одно и то же – вой будильника, душ, завтрак, работа.
Он работал, как проклятый, просто потому что боялся того одиночества, которое сидело почти в каждом углу его пустого дома. Бесконечно одинаковые будни, ненужные выходные и тоскливые праздники.
Каждый вечер он растапливал камин, и ему казалось тогда, что при свете тёплого огня это съедающее одиночество съёживалось, забивалось в свои углы, и хоть немного отпускало его.
Шейд ложился тогда у его ног, и они оба погружались в воспоминания. Он не знал, о чём думал его верный пёс в те мгновения. Может быть, о том дне, когда его, грязного и мокрого, внесли сюда в первый раз.
А он… он снова вспоминает его прошлую жизнь, счастливую и светлую, когда он не знал,
Читать далее...