“ В клубе модном “
Вниз, вниз по узкой лестнице, направо, ещё вниз, железные двери как люки в банках или танках. “…как басы кочегарят…” - говорит Вася, говорит, говорит, но мы слышим только как они кочегарят.
Мы сели на бордюр-лавку возле стеночки (своего рода плебейский чил-аут), оползли, О’Фролов даже лёг с ногами, вытесняя других посетителей. Красная мигалка своими кровавыми молниями кидалась прямо в глаза, прямо в уши с двух сторон нависали немаленькие колонки, которые чуть слегка кочегарили… Саша сказал (проорал мне непосредственно в череп через ушную раковину), что сейчас облюётся или всё это расшибёт. Вдруг всё смолкло. “Выпить”, - пропищал О. Фролов, как в пустыне утопающий. “О. Шепелёв, пойдём в бар пока не поздно”, - официально пригласил Санич. “Причём подчёркиваю: за твой, за твой, подчёркиваю (то есть мой. – Авт.), счёт!” – пояснил О.Ф. Уж было началась обычая перепалка:
- А когда за твой?
- Вчера за чей пили?
- За мой!
- Во-от, за твой. А сегодня – за твой!
- За мой!!
- Сегодня за твой, а завтра будем – за твой!
Но уже начинался “Химикал”, мягко раскачиваясь, выдвигался кислотный пипол <…> девушки во всяческих шапках, зато в каких-то обрезочках вместо юбок и маек, и ботинках как на копытах – ровными метровыми шажками отекли к центру, где опять проснулась мигалка, затем вторая, третья…
В глазах были только вспышки, Санич плюнул и вскочил, сжав кулаки – наверно собираясь уйти. Замельтешили лучи стробоскопов, забегали круги и звёздочки на полу - О. Фролов тоже вскочил весь на нервах. А я, всматривавшийся в ломающуюся толпу и думавший, что вся эта ломка, раскадровка, причудливая эффектность кислотности танца сразу исчезнет, если включить свет, даже какой-нибудь красный или разноцветный, только мигающий с частотой герц под 50 <…>
- Алёша, сынок, <…>- завибрировал вдруг О’Фролов. – Пить надо больше и чаще!
Я подумал, что, по сути дела, если вдуматься, то хватит…Девушки в латексе – в юбочке и штанишках – проследовали мимо нас, размышляющих, соображающих. Эта одежда придумана специально для пота, он льётся ручьями, как будто в жару под сорок с температурой под сорок лежишь, завернувшись в два одеяла (у меня раз такое было…), ручьи эти струятся, стремятся… по коже и одновременно по резине… Как же эти девочки пойдут домой, прохладной ночью, на заре, на ветру?..
…До ветру?! гы-хы –хи! (Они тянули меня к бару). <…>
Я так не могу, - (пред)вещал я, когда мы входили вместо бара в “башню”, – мокрые, полуголые, молоденькие как 9-й выпускной класс, белые женщины дрыгають, прыгають и глотают пепси и спиртноэ, удары музыки, молнии – и всё это в одной комнате со мной, в земле, в холоде, в бетоне, в могиле, вокруг меня… Пир, гора, жара, каннибализм во время мора и чумы… Как тут выдержать…Дверь бы закрыть, взять…- ножичек… - подсказал Саша.
- Ну если очень маленький… <…>
Саша и Саша не одобряли мегапарти для малолеток, зато “башню” и “трубу” они одобрили радикально! Здесь стоял дым ещё больше, чем в дансинге – в маленькой каморке находилось человек двадцать, кто сидел - на двух пластиковых стульях, остальные - на корточках, кто стоял, кто лежал – и все поголовно выпивали или курили или ожидали своей очереди для оного. Народ, впрочем, тусовался – тасовался как карты – одни туда, другие сюда, входят, выходят… Хотя вообще-то здесь только “свои” – своего рода вип-зона, только маргинальная, никем не санкционированная, ничем не подкреплённая, поэтому слегка криминальная…Иным модным и стильным молодчикам, которые запросто захаживали, заворачивали (в том числе и чтобы польстить своим стильным девушкам) “к музыкантам” - сворачивали носы и вышибали зубы, а девушки бегали за милицией. Это клан, это Гарлем, это братство, это KOЯN family, говорит Феденька, но конечно, немного идеализирует… Приходят менты, останавливают музыку, а Федечка в микрофон начитывает, по-моему, айэфкеевскую телегу… (извините, вот режиссёры подсказывают мне, что сие есть опус совсем другой - какой-то московской рэперской банды) про ментов… Первый, единственый и последний концерт “ОЗ”: хотя вход “плюс 15 р.” и на флаерах под названием “Общество Зрелища” подписано в скобочках: “группа” – зал битком – молва людская - “посмотреть на долбоманов”! Целый день отстройка аппаратуры, ожидание – и вот – выход – и всё отказывает!.. Фронт-бой О. Шепелёв – “весь концерт жопой к зрителям”, на хлястике непотребной кофточки два значка – свастика и уточка <…> И после этого он и они ещё ушли оттуда живыми – да даже не ушли – ползали и блевали во всех углах…Репутация, имидж, ореол, стиль и образ…жизни. А жизнь она такая, да-а…
Пол покрыт ковром из бутылок, одноразовых стаканчиков, окурков и засохшей блевотины, в конце трубы люди сгорбившись мочились, в её начале сидели на корточках банкующие – разливали сэм и даже предохранительно передавали молекулярных размеров кусочек чего-то – закуску. <…> Я выгреб из одного кармана мелочь и сдал в сбор. Фёдор своею забинтованной рукою поднёс мне дар от змия – яд, который на
Читать далее...