Ночь…опять ночь, несмотря на то, что сейчас три часа дня. Эта ночь уже давно здесь.… Но теперь она стала ещё темнее. Жаль... очень жаль, что люди уходят. Не важно как уходят: уезжают в другие города или умирают. Конечно лучше, если просто уезжают. Так хоть остается реальная возможность ещё раз встретиться.
Пусто… Я не люблю пустоту. Я не знаю, на что она похожа.… Но это действительно страшно. Да, вокруг много людей. С некоторыми я в хороших отношениях. Но это не то. Сверху все видно: «Люди как муравьи, только каждый сам за себя». Несмотря на все это, тело и душу заполняет пустота. Хм, парадоксальная фраза – «заполняет пустота». Неужели она имеет границы? Неужели ее можно ощутить физически? Видимо, можно…
Уже не знаешь, спишь ты или нет. Если спишь, то хочется как можно скорее проснуться. Этот сон слишком страшен, он заставляет думать. Если все это реальность, то хочется просто уснуть и не просыпаться, хочется жить снами…. Хотя кто знает, может быть в мире снов все намного опаснее?
Не могу быть одна. Так хочется, чтобы рядом был человек, которому можно рассказать абсолютно все и быть уверенной, что он тебя не осудит за такие мысли. Порой сама себя боюсь. Если все держать в себе, то в голове начинает твориться хаос. Мысли путаются, появляются какие-то чудовищные образы, все проблемы начинают казаться глобальными и не имеющими решения. Это страшно. Отсюда и депрессивное состояние. Оно может быть пассивным, это когда морально плохо и хочется чем-то заняться, чтобы отвлечься. А может быть глубоким (активным). Тебе абсолютно на все плевать, хочется стать…хм, хотя бы предметом мебели или пытаешься заглушить боль психологическую болью физической. Странно, но это получается. Правда, остаются шрамы, но и они проходят. А вот мысли замолкают только на некоторое время. Ты живешь как все нормальные люди: обычный распорядок дня, ежедневные лекции в университете, общение с друзьями или просто знакомыми, огромные потоки информации, отдых в ночь с субботы на воскресенье…. Все как всегда. Потом что-то ломается в этой системе, и ты ощущаешь свою неспособность изменить хотя бы свою жизнь. Даже редкие попытки это сделать дают лишь временный эффект. Но есть желание изменить все и нет возможности. От осознания этого плохо… очень плохо. Для внешнего мира можно делать вид, «казаться» счастливым, но для внутреннего нет. Себя не обманешь.
А может быть все не так уж и плохо? Ведь так хочется позитива, сказки…. Но сам для себя сказку не сделаешь, нужен хотя бы ещё один человек, а лучше два. Три – это уже толпа. Довериться толпе… хм, это глупо. Найдется хотя бы один из этой толпы, который ради своих интересов предаст всех. Просто воспользуется. Зачем так рисковать?
Ненавижу! Ненавижу пустоту, одиночество и депрессивное состояние. Но я не могу это контролировать…. Все это возникает само, само и исчезает. Еще страшно слышать отказ, особенно от человека, которому хочешь верить (и почти уже до конца веришь). Все же лучше услышать «нет» до того, как доверишься на 100% ему. Наверное, это не так больно. Боюсь боли…. Нет, физической не боюсь: поболит и пройдет. А вот раненая душа… она не заживает до конца. Чем больше на ней ран и шрамов от них, тем меньше доверяешь людям.
Грустно. Хочу плакать. Плачу. Устала плакать. Не буду больше. Потому что не могу.

Во мраке сумерек и тлена,
В руках горящего ночлега
Кроваво-красная заря
Взгляд бросив искоса на нас.
В тени над темным мирозданьем
В ручьях безмолвного созданья
Там реки крови по лугам текли
Там были мы погребены.
Распутье. Выбрав верх,
Ты станешь чистым и прекрасным
А вниз пойдешь, в огне сгоришь ужасном
Не мне тот выбор делать за тебя
Не мне смотреть на душу грешника и бога...
Я тут ещё пожить хочу, но ты убив
Лишь взглядом ядовитым.
Вскрываешь вены и Распутье...

Жизнь, как грязное стекло
Жизнь, как мертвое панно
Ты, несчастье, что дано
Я, лишь сумерек окно

Мне забыть тебя - нельзя
А тебе меня простить
Что случилось - навсегда
Некого нам в том винить

Ты ушел, а я ждала
Я ждала, поверь, так долго
А вернувшись, ты узрел
Подконник... Крылья... Скользко...

Я буду сильной, буду смелой
Стану такой, какой хотела
Я буду мудрой, справедливой
Я буду жить своей равниной...

Я буду весело смеяться
Не буду вспоминать нас,
И ты меня забудешь, как проклятье
Которое хотел мне пркричать.

Я в жизнь вернусь, я все забуду,
Голос, губы, руки, взгляд смущенный
И то как окрылял меня словами
И в день последний - крылья отобрал ты...(

Мир треснул прямо по средине
Когда ушел ты, и отныне
В степи глухой, в степи обмана
Горит костер надежды... Странно...

Он там горит не для чего
Он вопреки гореть там должен!
Но стороной его пройти
Отчайнья путник ты не сможешь.

И рядом с тем костром сидят
Четыре ветхих странника и старца
То были Грусть, Прощенье, Ярость и Мольба
Садись: Ты пятой будешь, Жалость!

Я не хочу тебя терять.
Пишу письмо и между строк
Вложу я слов тех ровно пять:
Я не хочу тебя терять.

Я не хочу тебя забыть
Что тяжело, но в каждом сне
Напоминаю я себе:
Я не хочу тебя забыть.

Я так хочу тебе помочь
Но ты не слышишь, глух затвор.
Я умираю, мне не в мочь,
Я так хочу тебе помочь.

Мне мир весь говорит: "Проснись",
Но я лишь сплю, я лишь дышу.
Все медлят! да! Но я спешу,
Хоть мир все говорит: "Проснись".

Судьба не властна надо мной,
И я меняю мир под стать
Моих мечтаний, голос мой:
"Судьба не властна надо мной".

Не чувствую я теплых рук,
Но рядом ты, я вновь прошу.
Меня забыть не разрешу,
Не чувствую я теплых рук.

Ветер бурю поднимает,
День швырнув к ногам;
Листья стаей улетают
К низким облакам.
Взвились жёлтою стеною,
Смерчем закружив,
Тянут в воздух за собою,
Мир заполонив.
Лишь один прервал круженье:
Осени огонь
О зиме предупрежденьем
Вдруг обжёг ладонь.
Задержав его немного
В вихре остальных,
Отпускаю вновь в дорогу -
Догоняй своих!

День закончился, грустный, лишний,
Ночь пришла, такая огромная,
Подняла в небе звезд пылищу,
И луну прикатила полную.

Боже мой, это что ж за луна,
Это где же такая выросла,
Сразу выпьет душу до дна,
Сразу сердце такая высосет.

Сразу мысли мои прочтет,
Сразу тайны мои узнает,
Лучше пусть их ночь украдет,
Пусть засыплет пыль золотая.

Как же мне перед нею совестно,
Перед белою, непорочной,
За мою невеселую повесть,
И за счастье мое непрочное.

За любовь мою, грустную, лишнюю,
За любовь такую огромную,
К синим-синим этим глазищам,
Синим-синим небом наполненным.

Тонкая ветка березы,
Первая трель соловья,
Ливни, туманы и грозы,
Все это – радость моя.
Хвойное леса дыханье,
Шепот колосьев тугих,
Юной весны ликованье –
Лучше сокровищ немых.

Яркие гроздья рябины,
Тихого пруда покой,
Нежная зелень долины,
Алый закат над рекой,
Птиц перелетных прощанье,
Радуги серп над водой –
Все я в душе умещаю,
Все это в сердце, со мной.

Вечера томная нежность,
Звездных свечей небосвод,
Утра бодрящая свежесть,
Ласточек быстрый полет –
Всю до конца принимаю,
Нежной любви не тая,
Сердцем тебя обнимаю,
Родина, радость моя.

Простите все за то, что я живу,
Родившись на заре в больничных сотах.
Который год в минорную канву
Вплетаю дни по неизвестным нотам.

Их знает Бог?! А мне всегда – толпа,
От взглядов на щеках моих наколки.
«Друзей» эгоистичная стопа
Оставила клеймо с ухмылкой волка.

ОН наверху?! Иду в плаще пыли,
А грудь предоставляю новым змеям.
И смог рептильный шарика Земли
Дано ли тут очистить нам, плебеям?

Смотрю на небо. Не дышу... Мой рот
Под ноги льёт мелодию заката…
Я захлебнулась в массе чёрных нот,
«В тебе был Бог» - закончена соната.

Тоска...ну заходи, моя подруга.
Ба...! Ты сегодня краше чем вчера!
В зеленом лифе формам явно туго...
А в малахите глаз лозы хмельной игра.
Ты привлекательна чертовски! Я невольно
Вхожу в зеленый омут откровений...
И что же ты за диво!? Сладко..., больно...
Щекой прилягу на твои колени...
Ты ласково всю душу принимаешь
И гладишь сердце чувственной ладонью.
Я о любви... Кивнула. Понимаешь.
Нам хорошо с тобой. Не нужно постороних.
Я помолчу.И влажные ресницы
Росой отяжелев, ручьем прольются...
Усну. Я знаю, кто мне будет сниться...
Но без тебя, подруга, я хочу проснуться!

Коты любят наблюдать за прохожими.
Прохожие бывают разные: они могут спокойно брести по делам или торопиться на встречи. Дела и встречи тоже бывают разные - одни важные, другие не очень, третьи, в отличие от первых двух, долгожданные.… Но прохожие об этом не знают, они бегут, нервно поглядывая на часы, плетутся, рассматривая асфальт под ногами, или, отмеряя очередной километр, идут, думая о чем-то своем. Глядя из окна, трудно увидеть кого-то нового, они все повторяются.… Вот и этот пробегал здесь с цветами года три назад; а он не изменился: все так же несется со всех ног в сторону перекрестка, опять опаздывает,… а сейчас у него упадет портфель и оттуда вывалится кипа бумаги- все как три года назад. «Эх, - подумалось коту,- ничему людей жизнь не учит. Ну, кто же на свидание бежит с портфелем?».
Но однажды, на улицу, где стоял дом кота, вышел совершенно непонятный тип: высокий, в черном плаще, он был обмотан тремя метрами красного шарфа. И то ли он курил, то ли просто мерз, но он выдыхал слишком много пара…. У прохожего в руках были книги. Кот никогда не видел таких книг: толстые, похожие на словари, но в то же время отдающие какими-то журнально-газетными корками, они постоянно норовили выскользнуть из рук владельца, который прижимал их к себе так, как будто боялся, что его увидят с ними. Ощущение небезопасности должно было заставить Прохожего оглядываться по сторонам, но во взгляде его сквозило что-то отдаленно напоминающее протест. Кот не видел такого взгляда с тех пор, когда его хозяйка любовно стряхивала пыль с портрета какого-то мужчины в берете и с сигарой. Потом она выбросила портрет, но этот взгляд кот запомнил надолго. Прохожий не семенил и не тащился, он даже не бежал и не несся, он просто шел. Шел себе, шел, посматривая на дома и крыши. Думал о чем-то. Периодически попинывал щебень, попадавшийся ему на пути. Что-то напевал себе под нос. Он стал ходить там каждый день: один или с другими людьми, с книгами или без, в шарфе или берете, с сигаретой или с букетом полевых цветов - он был неизменно уверен в том, куда и зачем идет.
В один из дней, к Прохожему подошли двое других, в темных очках, и, взяв его под руки, увели куда-то. Это «куда-то» находилось в совершенно другой стороне. «Наверное, они хотят показать ему новый маршрут»,- подумал кот, но что-то не понравилось ему в тех двоих, упорно прятавших глаза за темные стекла очков. Что-то было в их манере идти такое, что говорило об их желании поскорее доделать свое дело. Воровато оглядываясь, они торопливо шагали к черной машине, крепко держа Прохожего.
С того дня, кот больше не видел его. «Наверное, сменил маршрут»,- подумал он, удобнее устроившись на толстенной, похожей на словарь книге, отдающей журнально-газетными корками.
Коты любят наблюдать за прохожими. Прохожие бывают разные…

Так надолго? Право, нужно ль?
Я с тобою, брат мой Волк!
Может, службой наша дружба,
Я тебе не дар, а долг?

Так печальна неизвестность,
И запутанно в душе,
Что нетронутая нежность
Уступает роль тоске.

Мне взводить тебя в злодеи
Хладнокровность не велит:
Смысл? - дерзостью своею
Не убью ведь, брат мой клык!

Удержать - перстов не хватит.
Перст - не шест, а лес- велик!
А тебе, чем силы тратить,
Только б лап не остудить.

Свесив голову понуро,
Зла, скажу, не вспомяну…
(…Верь, тебе зачтется, дура,
Вера в волчью седину…)

Я - женщина-арфа. На струнах своих
Играю, мечтаю, пою о любви.
Надеюсь, смеюсь, иногда даже плачу,
И жить я могу только так, не иначе.

Я - женщина-скрипка; и песни мои
Зовут за собою, ты их улови.
Заставят задуматься, вспомнить заставят,
Тебя пред лицом моим близко поставят.

Я - женщина-музыка. Слышишь меня?
Узнай переливы мелодий, звеня.
Они засмеются, заплачут; и нежно
Тебя одарят, музыкант мой, надеждой.

Плывут по небу облака
Так медленно, беззвучно,
А я не здесь ещё пока,
Сижу и думаю – мне скучно.

Мой мозг томит не серость дня,
Не тривиальность собственного быта.
Глухая злость взяла меня:
Ну почему тропинка так размыта!?

Нить Ариадны потеряла
В своём же лабиринте заблуждений.
Как много я дорог меняла,
О мнимый, иллюзорный гений.

Уж облака давно проплыли
И солнце пало в горизонт.
А может истина за ними!?
Есть смысл подниматься в небосклон?

И снова ночь, и я-уже не я,
И новый день, и ты уж не со мной,
Ты уползал от жизни, как змея,
И на всю жизнь остался ты змеей.

И на всю жизнь змеею ты остался,
Наверно потому, что уползал,
А в окнах новый день в то время зарождался,
И ночь, как праздник громкий угасал.

Ты уползал от жизни, как змея,
И ты не побоялся ею стать,
И снова ночь, и я-уже не я,
И нужно только новый день начать.

Мое сердце разорвано на куски. С такими ранами не выживают. Правильнее было бы, если бы не выживали. Но я живу, вот уже несколько лет. И конца нет этой пытке. Такое вяло текущее развитие у моего душевного недуга, что мое нежелание жизни трансформировалось в крайнюю степень терпимости к ней.
Никакого движения к любви! Это еще опаснее.
Рана становится глубже и кровоточит, но, по-прежнему, не способна убить. В этом и есть основное содержание трагедии. Любой шаг навстречу усугубляет пропасть, увеличивает расстояние до другого человека. Эта общая пугливость отношений, откуда она? Почему все сторонятся «прикосновения» к своему существованию?
Очень грустно. В фильме с Анжелиной Джолли была такая фраза: «Секс был повсюду, любовь было найти трудно. Даже, если вы ее искали, в отличие от многих. Даже, если вы ее нашли в отличие от многих».
Черт возьми, почему любовь, найденную после стольких мучений, после тысячи лет в одиночестве, любовь, за которую заплачено такой ценой боли, потерь и жизнью, почему ее нельзя «удержать» в своем существовании больше мига.
Разве у кого-нибудь вызовет сомнение то, что весь этот непродуманный, несовершенный, сумасшедший мир создан для ее поиска? Я сильно сомневаюсь в этом. Так почему же ее так боятся? Все. Даже те, кто в этом не признается.
В этом и есть ответ на вопрос, почему невозможно «удержать» ее. («Удержать» - не правильное слово, но общий смысл уловить можно.) Кто-то из двоих обязательно смертельно пугается. Иногда, это страх привязанности, иногда еще что-то. Бывает и такое, что страх поражает обоих. Но, любовь такая штука, как ткань из тонких нитей. Стоит надорвать ее, и она мгновенно «расходится». То, что поначалу казалось едва заметной трещиной, надрывом, тут же превращается в зияющую дыру, и в руках уже жалкие обрывки. И тогда ничего не поможет, ни явное присутствие чувства, ни «сверхъестественные» возможности.
Остается только неизбывная боль и глупая надежда на «заслуженное» чудо и собственные возможности. А чудо возможно, только при отсутствии страха у обоих, вернее целенаправленного отказа от него, вместе со стремлением к бегству при возникновении любой проблемы в отношениях. Редкая удача, когда осознание необходимости этого зарождается в «пораженной» душе, еще реже у нее хватает сил, чтобы осуществить задуманное. Кто остается не сломленным в этом желании открывает дорогу в то, что и есть любовь.
Но речь обо мне.
А я на другом «берегу», моя участь наблюдать, как страх, парализовавший моего возлюбленного, словно густой туман, опускается на «тропинку», ведущую к любви, и скоро накроет ее навсегда непроглядной мутью.
Прощай, моя любовь!

А откуда-то доносятся слова попсовой песенки:

Мир, в котором я живу
Называется мечтой
Хочешь, я тебя с собой возьму?
А хочешь, поделюсь с тобой?

Я подарю тебе любовь
Я научу тебя смеяться
Ты позабудешь про печаль и боль
Ты будешь в облаках купаться


Смотри разноцветный дождь
Поет вдохновенно ветер
Ты не заметил, что по радуге идешь
Смотри, как мир красив и светил

И уже совсем тихо, «шепотом», как напоминание об утраченной возможности:

Я подарю тебе любовь
Я научу тебя смеяться
Ты позабудешь про печаль и боль
Ты будешь в облаках купаться.

И это лучший реквием по тебе, моя любовь!

Ты любишь меня?-спросила я тихо,
А ты молчал, не смог поднять глаза.
В моей душе звучало тихо эхо-
Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.
Ты любил меня?-спросила я однажды,
А ты молчал, задумчиво склонив главу,
В моей душе теперь звучало дважды-
Я тебя люблю, тебя люблю.
Будешь ты любить меня?-спросила.
Ну а ты молчал, уже не пряча глаз.
Очень сильно я тебя любила-
Прошептала я в последний раз.
Я собралась уйти, а ты молчал,
Я уходила медленно, но уходила,
Я слышала, как в глубине ты о любви кричал,
Но я ценила то, что в слух произносилось.
Но вдруг прошибло голос, зазвучало!
Ты крикнул:"Я люблю! Я так хочу любить!"
Я тихо повернулась, промолчала.
Надо было раньше говорить.
И я ушла, ушла и не вернулась,
А ты стоял и, как всегда, молчал,
Любила я, но все в тебе скозалось,
И ты любил, но я не поняла.

What’s going on? Tell me the reason of your tears.
Show me your eyes tell how your heart fills.
Look at me, dear, and I’ll explain you the pain,
I’ll tell about what you’re thinking all the day,
Night is coming, so don’t be afraid of dreams,
Forget that your soul’s crying, your heart screams.
Just know that in the whole universe somebody loves,
Somebody cares of you, somebody laughs.
Think about me because I think about you,
That’s what you’re dreaming of, aren’t you?
Show me your heart, dear, show me your life,
Remember about the smile, just for a while.
Speak to me, dear, tell me your history,
And I know you’ll understand that life is a mystery.
Tell me only truth, forget about lies.
No more tears anymore, now only smiles…

Как шумит заколдованный лес по ночам,
Как блестит раскаленное солнце,
Мне поведает ветер, танцуя в свечах,
Или призрак в глубоком колодце.

Мягкой лапою сон тронет веки мои,
И в прозрачных одеждах шагая,
Уведет в темноту, где мерцают огни,
И пастух на волынке играет.

Проведет сквозь врата светло-розовых грез,
И исчезнет в молочном тумане.
Лишь махнет на прощанье сиреневый хвост
По жемчужно-серебряной раме.

Я скользну в глубину светло-синих озер,
В толщу вод очень чистых, холодных.
Я пройду по снегам черных с золотом гор,
Серой тенью на землях бесплодных.

Возвращаясь домой в предрассветных лучах,
Я с собой принесу капли света...
Ветер спит за окном на червленых ветвях,
В покрывале лилового цвета.