Когда мне говорят о любви в кафе, я жалею, что не курю. Ибо — самое лучшее было бы: в паузу вынуть тоненькую белую штучку, чиркнуть зажигалкой, тоненько вздохнуть, щелкнуть зажигалкой легко о столик, снова вдох, рука левее, выдох и можно смотреть на струйку дыма. Когда наблюдаешь за ней, вроде занят делом, и говорить ничего не нужно. Только дышать.

Да, они сделали это.
И теперь, Макдональдс из места, куда ходят, когда пойти некуда, когда надо в туалет или поднять уровень глюкозы в крови, не изгваздавшись хот-догом, из забегаловки с дешевыми паровозиками и старомодным саундом эти люди превратили в кафе. В кафе, которое может претендовать на модное, ибо по стенам развешаны графичные постеры с изможденными юношами. Кафе, потому что теперь в интерьере темные а-ля деревянные панели, красные барные стулья и черные кресла на светло-деревянных ножках. Кафе, где можно посидеть с девушкой, потому что вместо прикрученных железных стульев у окна мягкие диванчики, а я яркий семейный свет сменился на приглушенный и вкрадчивый.
Габургер в таком интерьере не лезет в рот, беря ломтик картошки тут же начинаешь мучиться из-за жирных пальцев и осознаешь, что зеленый "высшего сорта" чай — редкое по гадостности пойло.

Мне жалко пластмассового Рональда. Он был адекватный.

Вторая бутылочка с ликером...
А вечер только начался.
И в коробке их еще штук двадцать.
В шоколаде.

Умещаюсь между сушилкой с белыми блузками и метровыми белыми розами: от зеркальца к монитору, от монитора — к телефону, от него — обратно.
Почему же в ванной я всё время бьюсь локтями об стенку?

Хотлог выдал такую статистку захода на мой сайт, что чувствую себя изнасилованной. 103 раза.

Длинное шерстяное зеленое пальто было у Виталия Данчукова. Как сейчас помню: сижу за столом редакции, и он появляется в дверях: классически рыжий, розовый от морозца, в зеленом пальто и с ракеткой в чехле. И я произношу: «О! Зеленое пальто! И большой теннис!» (что немедленно местными остряками переделывается в «большой пенис»). Оно действительно впечатляло. Ведь явно не местной швейной фабрики. И когда везде было все припыленных тонов, оно, в сочетании с рыжими волосами, было «О! Зеленое пальто!»

я буду очень стараться.

к услугам косметолога это не относится.
исключительно силой разума и воли.

Есть люди, от общения с которыми хорошо. Ловлю себя в ощущении улыбки и легкости. И всего-то поболтали с косметологом о планах на новый год, коньках, ателье и свиданиях.

А еще она немного похожа на Т. Друбич.

Конечно, было бы здорово при случае пересечься. Побродить, поболтать, подуть на чай и попробовать друг у друга пирожные за круглым столиком у окошка. И я буду в большой коробке из-под стиральной машины, просунув руки/ноги через дырки и обмотав их толстым-толстым. Голос будет глухо продираться сквозь картон, отчего высказывания должны казаться еще значительнее. Тогда с вами будет та, кем вы меня выдумали.

p.s. привет Кобо Абэ

Когда-нибудь в ком-нибудь мы взращиваем сад. И что теперь: всю жизнь в садовниках?

Хочется сидеть за столиком в кафе, водить пальцем по влажному бокалу с коктейлем и смотреть, как внизу в ряби воды отражаются огоньки.
Но это же черт знает с кем может закончиться…

Бывают вечера, когда хочется, чтобы они были другими. В общем, это не плохие вечера, и в них не происходит ничего неприятного или стыдного. А просто — хотелось бы чуть иначе.
Чаще это относится к людям, которые в такие вечера не всегда с нами. Или — мы не с ними, — как посмотреть.
И тогда — книжки, в которые можно забраться с ногами, как на диван. Через тройку листов глаза начинает щипать гораздо меньше, а к концу главы — улыбаешься ощущению дождя, мокрой дороги и такой же беспомощности. Всё временно.

В такие ветреные погоды бесполезно запахиваться в хрупкие французские пальто. Шажки от метро до дома без вариантов отзовутся простудой. Поэтому, придерживая одной рукой полы пальто, второй надо махать перед встречными машинками.

А там...
Вот из хурмы у него дома делают хороший самогон. Не знали? В хурме же сахара много, отличный самогон получается. А когда гранат на дереве треснет, надо его очистить, семечки солью посыпать - лучшая закуска к водке .А азербайджанские помидоры? Которые с куста, с сахарным разломом, так соли на ладонь, хлеб - и самое то удовольствие.
Нет, здесь всё не то, что там. Там - фрукты! Вот инжир - здесь тоже такой не купишь. Есть мелкий, очень-очень сладкий - тот на варенье идет. Вы тут такой и не видели. А есть крупный - карма - черный инжир. Так он должен быть мягким, нежным, спелым, а тут... А варенье из айвы? Когда она светящимися ломтиками... Или из мелкого грецкого ореха, в него еще добавляют абрикосовые косточки. А вишни там три вида: белая, красная и крупная винная. Варенье из красной - очень хорошо при простуде. Пропотеешь, и вся простуда выйдет за ночь. А из туты варят до черноты, густое-густое, как мед. И если ребенок заболел, то в чашку с молоком две ложки его намешать. Еще из фейхуа - тоже вкусное. И самогон из него полезный - для сердца.

Расплатившись, пошла ставить чай и доставать баночки.

правда-правда

Завтрак удался, если в мойку отправились не менее двух ножей. Это значит: было, что резать и что мазать.

Что можно подарить любимому?
Своё счастье.

Для советского ребенка экзотичным фруктом было все, что росло дальше дня путешествия на поезде.
Вот бананы.
Бананы привозили в овощной. Раз или два в год.
Играя во дворе, мы каждый день бегали посмотреть: не завезли ли? И если замечали сооружаемую на улице поленницу из коробов и установку шатких весов, неслись по домам, предупреждать родителей и обратно – занимать длинную очередь. Когда родители с перезанятыми друг у друга деньгами подтягивались к овощному, стоять оставалось всего ничего – минут сорок. Те, кто особо волновался за задержку родителей, «занимали очередь» через каждые три человека, предупреждая, что «если что – я за вами».
Бананы зелеными гроздьями поднимались из развороченного полиэтилена коробов и водружались на весы. «Больше трех килограмм в одни руки не даем!!!». А когда коробок оставалось около трех – лимит снижался до килограмма.
Ухватанные, бананы гордо неслись домой. О том, чтобы начать есть на улице – никто не помышлял. Так быстро разделаться со столько нелегко доставшимся сокровищем было бы кощунством. И не забывайте, бананы были зеленые. Они потом неделю желтели на кухонном подоконнике и в диване. Проверяясь каждые полчаса на предмет «поспелости».
Первыми исчезали с подоконника. Чуть дольше жили в диване: ибо приподнять диванный матрас для ребенка нелегко. Но и там скоро пустело. И потом некоторое врямя мы на всякий случай интересовались у родителей «а бананчика не осталось?».

За строчками – горьковато-химическая ниточка, проводящая вкус слова на кончик языка.

Люблю писать на бумаге.

Она перестала считать себя его девушкой и стала свободной женщиной.

Утро с чужой постели – когда спрятаться от света можно за гладким плечом, нов рисунок на обоях, и солнце, так лакомо и нежно трогает бордово через шторы.
И словно – видел, знал уже. И в настоящем – тоска то тому, когда-то заронившемуся и вот – снова осуществившемуся ощущению. И нега. И счастье.