Мой муж говорит мне:
-- Зачем тебе хорошо выглядеть? По мне - и так хороша. Целее будешь.
А не понимает он самых простых вещей. Скажем, идет красотка по улице. Народ перед ней расступается, а она шествует, ни на кого не глядя, гордая и неприступная. Если же ей навстречу будет двигаться аналогичная смерть-мужикам, они, как на дуэли, издалека окинут друг друга взглядом, соизмерят свои потенциалы власти и только тогда столкнутся, не уступая друг другу дороги ни на йоту, если посчитают силы в общем равными. Если же одна из дуэлянток признает заранее свое поражение, то уступит покорно победительнице и, оправившись от унижения, начнет собирать дивиденды мужских взглядов дальше. Когда дама хороша и привлекательна, то ей все стараются помочь и всячески заслужить благосклонность. Бесплатные тачки, арбузы с рынка, наилучшее обслуживание во всех общественных местах, прощение безбилетного проезда и прочие весьма весомые преимущества ожидают ее на каждом шагу. И все эти услуги, заметьте, абсолютно бескорыстны! Но ревнивые мужья ничего этого не понимают и предпочитают видеть своих жен в рубище. А если и покупают супруге, наконец, вечернее платье, то исключительно для домашнего использования.
А вот конкретный пример того, как личное обаяние успешно заменяет хлопоты мужа, уехавшего в командировку.
Вскочила у меня на пальце, самом что ни на есть указательном, шишка. И настолько она меня комплексовала, что мне уже казалось, что все только на нее и смотрят. Ужасно! Решила я от нее избавиться. Хирург из поликлиники сказал:
-- Вам нужно будет ее удалять в стационаре.
Собрала я все справки (а это особая история) и дождалась, наконец, аккурат в мужнину командировку, своей очереди на госпитализацию в 4-ую градскую, ту самую больницу, где работают мировые светила и пришивают страждущим оторванные конечности. Отделение "Хирургии кисти" называется. Ясное дело, что студентов-медиков там толчется видимо-невидимо.
Не стану рассказывать про все прелести бесплатных больниц: отсутствие гардероба, столовую, где пациенты, даже самые непритязательные, способны проглотить обед только после длительной медитации и самовнушения, про многолюдность холодных палат - об этом известно. Расскажу собственно про операцию.
Итак, наступило утро моей плановой операции. Завтракать нельзя, зато можно и нужно навести макияж, пока рука цела. Хоть и пустяковая операция, под местным обезболиванием, но привозимые на каталках после операции соседки по палате удручают чрезвычайно. Говорят, что операцию может делать САМ профессор, а могут и интерны-практиканты. Ясное дело, что подопытным кроликом даже во славу отечественной хирургии кисти мне становиться не хочется. Короче, сижу я и грущу без завтрака.
Вдруг в палату стремительно входит доктор - ни дать ни взять - артист Карцев. Это и есть мой профессор. Шутник, говорят, и балагур. Вот здесь-то мое бессознательное вспоминает все полузабытые приемы женского обаяния, поскольку организму виднее, кому довериться. Я в пижамке голубенькой, одобренной соседкой по палате - архитектором. Карцев мне и говорит:
-- А покажите, что там у вас за шишка?
Я ему доверчиво руку протягиваю, а он на нее глянул, да вдруг приобнял меня нежненько и повел в операционную. Я от ужаса улыбаюсь всем направо и налево, вид бодрый сохраняю. В операционной встретила меня медсестра-красавица (думаю, доктора в операционную медсестер отбирают, чтоб веселей работалось).. Велели мне на операционный стол ложиться. А операционная - бывший алтарь. Я все продолжаю улыбаться, а сама дрожу как осиновый листок. Думаю:
-- Прольется кровь моя грешная на алтаре...
На потолке лепнина, пол в кафеле, окна арочные. Рядом со мной три студента: один - облаченный в операционную одежду, перчатки резиновые натягивает, а сам на меня вдумчиво так смотрит...
-- Эх, - думаю,- неужто студент резать будет?
Два других студента начали мне руку йодным раствором мазать. Шишка на пальце, а они измазали мне всю руку до плеча. Обезболивающий укол ввели. Тут мой профессор заходит. Гляжу - тоже в перчатках. Сразу мне полегчало.
-- Ну, - думаю, - покоряйся же, профессор!
Вижу, срабатывает. Профессор практиканта отстранил, начал сам моим пальцем заниматься. Младшекурсник на мой разрезанный палец глянул - и побледнел. А интерн немного в стороне стоит, это я специально отслеживаю. Профессор говорит студентам:
-- Какой этиологии опухоль? Ваше мнение?
Студенты в замешательстве (видно, плохо учебник учили). Тут я голос подаю:
-- Гигрома, - говорю (как у меня в направлении написано). А профессор:
-- Какие еще будут мнения?
И углубились мои медики в обсуждение моей шишки на своем птичьем языке, и я стала даже гордость испытывать за нее: вот ведь как солидно и витиевато она называется по-научному!
Перевязывает мне мой эскулап палец, а сам просвещает учеников:
-- Вот вы полагаете, что пациенты сюда опухоли удалять приходят? Нет и нет! Они сюда кокетничать являются !
И мне:
-- Ну,
Читать далее...